Хронотопи

– Это не просто город… – прошептала Марина, подойдя к ближайшей стене, завороженная. Ее пальцы коснулись одной из панелей – изображение мгновенно сменилось на сложную схему, напоминающую энергетические магистрали, уходящие глубоко в планету. – Это… архив? Командный центр? Сердце… сети?

– Это… фантастика, ставшая реальностью… – Дмитрий, забыв о страхе, судорожно подключил свой сканер к ближайшей консоли, похожей на пень древнего дерева, но выточенного из черного, поглощающего свет металла. Экран сканера захлебнулся потоками данных.

– Смотрите! – Игорь указал дрожащим пальцем на массивный барельеф на одной из ближайших стен. На нем был изображен человек в простой, но хорошо сшитой одежде, с сосредоточенным лицом резчика. Он держал в руках изумительной работы каменный цветок, лучистый и сложный. Он стоял перед устройством, поразительно похожим на механизм из часовни, как будто что-то настраивал или активировал. Под барельефом шли строгие письмена. Дмитрий тут же навел сканер. Надпись гласила: «Путь к Пробуждению лежит через Единство Трех Ключей. Берегите Знание.»

– Трех Ключей…? – Алексей подошел к гигантской голограмме-карте, его палец коснулся отметок Атлантиды, Гипербореи, Лимурии. – Атланты, гиперборейцы, лимурийцы… Цветок Данилы – лишь один из ключей? Символ их союза? Ключ к их объединенному знанию?

– Или к их спящей силе, – мрачно добавил Сергей, указывая на другую часть голограммы, где три стилизованные фигуры – исполин Атлант, Гипербореец человек обычного роста и Лемуриец низкорослый, крепкий карлик – стояли в кругу, взявшись за руки, а над ними парил тот самый каменный цветок. – Хозяйка говорила: «Пробудите Нас». Может, это они? Эти… Трое? И цветок – символ их единства? Ключ к пробуждению?

Внезапно под ногами качнулось сильнее, чем на корабле в шторм. Свод пещеры глухо застонал, как исполин в муках. Кристаллический шпиль на площади вспыхнул не синим, а тревожным, кроваво-алым светом, заливая город зловещим заревом. Из скрытых динамиков, казалось, в самом воздухе, раздался механический, лишенный всякой теплоты и человечности, знакомый голос Хозяйки, но звучащий теперь как бездушный автомат:

– ВНИМАНИЕ. Обнаружена активация Протокола «ВОЗРОЖДЕНИЕ». Инициализация Системы Восстановления Цикла. Загрузка параметров… Подготовка к запуску последовательности Пробуждения… Ввод подтверждающего кода ожидается…

– Что мы наделали? – Марина в ужасе схватила Алексея за руку, ее глаза были полны слез от ослепляющего алого света и осознания возможного кошмара. – Алексей! Мы… мы разбудили их? Мы запустили что-то страшное?

Он обернулся к группе. В его взгляде, освещенном алым заревом шпиля, не было страха, только стальная решимость, закаленная всеми предыдущими испытаниями и тяжестью открытия. – То, зачем шли, Марина. Искать Истину. Дойти до конца. И какой бы горькой, страшной или невероятной она ни была… мы ее примем. Все вместе. – Его голос прозвучал громко и четко над нарастающим гулом пробуждающегося города: – Теперь мы знаем. Мы внутри легенды. И выйти из нее можно только вперед.

Глава 7

Подземный город

Они замерли в гигантском зале, словно мухи в янтаре вечности. Высота свода терялась в темноте, но мириады встроенных кристаллов, холодно мерцающих синим и белым, создавали иллюзию перевернутого звездного неба. Воздух не просто гудел – он вибрировал, наполненный низким, мощным гудением невидимых механизмов, словно сам город дышал сквозь каменную плоть планеты. Влажный холод пробирал до костей. Марина провела дрожащими пальцами по отполированной до зеркального блеска стене; капли конденсата стекали ручейками, сливаясь на полу в мерцающие, самоосвещенные руны, которые медленно пульсировали.

– Шестерни… – прошептала она, завороженно глядя на гигантский механизм, вмурованный прямо в базальтовую стену зала. Его бронзовые зубцы, покрытые изумрудной патиной веков, медленно, неумолимо вращались. – Работают… без видимого источника энергии. Как будто сама Земля… их питает. Как кровь по венам.

Сергей присел на корточки, луч его фонаря выхватил фрагмент пола – сложную мозаику из малахита, лазурита и какого-то темного, звездчатого камня: драконы, обвивающие горную вершину, их чешуя переливалась в свете.

– История в каждом камне, – нервно рассмеялся он, пытаясь скрыть охвативший его трепет. – Чувствую себя букашкой, забравшейся в карманные часы Титана. Или в сердце машины мира. Блин…

Дмитрий молчал, сжимая спектрометр так, что костяшки пальцев побелели. Экран прибора показывал хаос – энергетические поля здесь были нестабильны, пространство явно жило по иным физическим законам, искривлялось под давлением неведомых сил.

– Это не город… – пробормотал он наконец, голос хриплый от напряжения. – Это… организм. Гигантский, каменно-металлический организм. Или машина планетарного масштаба. Смотрите на туннели… – он махнул рукой в сторону темных проходов, – они расходятся, как сосуды или нейронные сети… Это нечто… большее, чем мы можем понять.

Игорь прислонился спиной к массивной, покрытой резьбой колонне, пытаясь унять дрожь в коленях. Но в его глазах, вопреки страху, горел древний, неугасимый огонь познания.

– А если… она права? – Он провел ладонью по сложным, переплетающимся символам на колонне. – Если это не просто узоры? Может, инструкция? Руководство пользователя для… этого? – Он обвел рукой весь зал.

– Или предостережение? – Алексей обвел взглядом команду, собравшуюся в центре зала под мерцающим "небом". Его пальцы нервно перебирали страницы с зарисовками символов и механизмов, так похожих на увиденное. – Мы нашли один узел. Что, если их сеть? Связанных между собой, как нейроны в мозгу? Или как серверы в интернете?

Марина резко подняла голову, ее глаза расширились от внезапной догадки, голос дрожал:

– И если есть другие города-узлы… – Она замолчала, боясь произнести следующее вслух. – То есть и другие… Хранители? Как Хозяйка? Они взаимодействуют? Обмениваются данными? Или… – она сглотнула, – воюют? Конкурируют за ресурсы?

Дмитрий, скрестив руки на груди, задумался, глядя на бегущие символы на стенах:

– Логично. Если Хозяйка – часть распределенной системы, то «узлы» должны быть взаимосвязаны для синхронизации и устойчивости. Централизованное управление на таком масштабе… маловероятно.

Сергей резко обернулся от своего рюкзака, луч его фонаря метнулся по трещинам в базальте, как нервный взгляд:

– Как это проверить-то? Карт сети древних атлантов у нас нет! Может… – он сделал паузу, – может, спросить у самой Хозяйки? Она же тут вроде как… администратор? Ходячий архив?

– Точно! – Игорь щелкнул пальцами, оживляясь. – Она привела нас сюда! Она знает! Спросим о других узлах! Только… – Он замолчал, положив ладонь на холодный камень колонны, будто чувствуя его пульс. – Как ее вызвать? И захочет ли она говорить?

Алексей решительно хлопнул ладонью по гладкой поверхности ближайшей консоли, звук гулко разнесся по залу:

– Хватит гадать в! Спросим напрямую. – Голос его дрогнул, выдавая страх перед ответом. – Даже если правда окажется… пугающей. Мы должны знать.

Тишина, и без того гнетущая, сгустилась до физической плотности. Где-то в глубине города скрежетнул камень, звук эхом покатился по туннелям. Внезапно свет кристаллов на своде погас, погрузив гигантский зал в абсолютную, слепящую тьму. Лишь мерное кап-кап-кап воды, стекающей со стен, нарушало гнетущую тишину, звуча как отсчет последних секунд.

– А если… она не захочет? – Марина обняла себя, чувствуя, как ледяной холод проникает под кожу. – Если мы уже перешли какую-то черту?

– Захочет, – прозвучало в темноте голос Алексея, твердый, но без прежней уверенности. В его руках что-то слабо замерцало. Он достал из рюкзака минерал – тот самый, найденный когда они спустились. Размером с ладонь, но невероятно тяжелый, будто в нем была сжата гравитация сама по себе. Он переливался, а внутри, в самом его сердце, пульсировал сгусток света – как заточенная звезда или бьющееся сердце неведомого существа.

– Он… живой? – Марина замерла, рука инстинктивно потянулась к нему, но застыла в воздухе, не решаясь прикоснуться.

Сергей направил луч фонаря на камень. Свет не просто отразился – он преломился внутри, бросив на стены и свод мерцающие проекции звездных карт, незнакомых созвездий, схем непонятных устройств.

– Не просто красивый булыжник! – ахнул Сергей. – Функциональный артефакт! Проектор какой-то!

Дмитрий наклонился, завороженно глядя на грани:

– Углы… идеально выверены. Геометрия… неестественная. Это не природа. Это… машина. Или искусственный кристалл невероятной сложности.

– Или разум, – Игорь нервно повертел минерал в руках, переданный ему Алексеем. – Теплый. Будто… с собственной энергией. Батарейка? Антенна?

Алексей взял камень обратно и медленно подошел к плоскому, темному алтарю в самом центре зала. Камень казался созданным для него.

– Хозяйка знает о нем. Должна знать. Может, это не просто камень… – он положил минерал на центр алтарной плиты. – …а ключ… к большему. К ней самой.

Минерал коснулся поверхности. Воздух завибрировал с новой силой. Кристаллы на своде вспыхнули ослепительно ярко, их свет не просто осветил зал – он сплелся, сконцентрировался в центре перед алтарем, вытягивая из сияния и теней знакомую, но теперь невероятно детализированную фигуру.

– Вы принесли… ЭТО. – Голос ударил не в уши, а в самые кости, в виски, заставляя сердца бешено колотиться в унисон с пульсацией света. Звук был многоголосым, как хор, и одиноким, как эхо в бездне.

Марина вскрикнула, отшатнувшись. Перед ними парила Хозяйка Медной Горы. Не призрачная голограмма – плотная, почти осязаемая проекция из сгустков света, мерцающей пыли и клубящегося дыма. Ее платье постоянно трансформировалось: то напоминало серебряную кольчугу из микроскопических чешуек, то струилось как жидкий шёлк, расшитый мерцающими, словно микросхемы, узорами, то становилось кожаным доспехом с врезанными кристаллами. На голове – диадема, гибрид древней короны и футуристичного нейроинтерфейса, испещренная голубыми огнями, пульсирующими в такт ее "речи".

Сергей бессильно опустился на колени, не в силах оторвать взгляд.

– Красиво? – Улыбка Хозяйки вспыхнула неоново-малиновым светом, освещая ее лицо – одновременно прекрасное и лишенное возраста, как само время. – Ваши ученые, – ее взгляд скользнул по Дмитрию, – сказали бы: «нанотехнологичная биомашинерия на основе плазменной матрицы». – Она сделала шаг вперед, платье рассыпалось на рой голографических бабочек, которые мгновенно собрались вновь в иной узор. – Для меня же – просто… одеяние. Отражение мысли.

Дмитрий, преодолев шок, протянул руку. Его пальцы вошли в проекцию, и свет заиграл на его коже, оставляя ощущение легкого покалывания, статического заряда.

– Квантовая голография с пьезоэлектрическим эффектом? Или… – он не находил слов.

– Или магия? – Смех Хозяйки вызвал спонтанную вспышку древних рун в воздухе, которые тут же смешались с визуализацией сложных физических формул и диаграмм. – Вы все так любите делить мир на части. На физику и метафизику. На технологию и чудо. – Взмах ее руки – и зал преобразился: стены стали гигантскими экранами с бегущими потоками непонятного бинарно-иероглифического кода, между колонн замелькали полупрозрачные тени строителей в скафандрах, похожих на ритуальные одеяния из светящихся волокон.

Алексей, собрав волю в кулак, шагнул вперед. Его отражение в проекции Хозяйки исказилось, вытянулось, как в кривом зеркале, напоминая о хрупкости человека перед этой силой.

– Мы хотим спросить… о сети. О других… таких местах.

– Знаю. – Хозяйка стала серьезной, огни диадемы сменились на холодный белый. – Вы ищете сестринские узлы. Очаги Силы. – Щелчок ее пальцев – в воздухе перед ними вспыхнула объемная голографическая карта мира. На ней горели несколько огненных меток, разбросанных по континентам. Одна ярко горела прямо под их ногами. Другая… в районе Северо-Запада России. – Ваш «Северный Пальмир»… Санкт-Петербург. Построен на месте тектонического разлома… и разлома времени.

Она подняла руку. Свет сложился в одно слово, пылающее в воздухе: ПЁТР.

– Знаете ли вы истинное значение имени? – Голос звучал так, будто обращался не к ним, а к самому камню под ногами, к вековым гранитам Невы.

Марина не отрывала взгляда от пылающих букв, шевеля губами, вспоминая:

– Пётр… «Камень». На древнегреческом. «Πέτρος» (Петрос).

– Верно, – кивнула Хозяйка, и в ее глазах мелькнуло что-то вроде одобрения. Буквы рассыпались искрами и сложились вновь, теперь в знакомое написание: ПИТЕРБУРГ. – Что есть Петербург, как не Город Камня? Город, выросший из камня, на камне, пронизанный камнем в самой своей сути?

Сергей замер, глаза его расширились до предела:

– Указание? Не просто красивое название? Он… он один из узлов?

Улыбка Хозяйки стала бездонной, как сама шахта, что привела их сюда. Еще один легкий жест – и в воздухе возник образ Петербурга, но незнакомого, древнего и фантастического: гранитные набережные и стены, покрытые светящимися рунами, мосты – будто высеченные из единых монолитов горного хрусталя, шпили, устремленные в небо, как кристаллические антенны.

– Ваш город стоит на камне. Но не на том, что видят глаза туристов и жителей. Глубже. Под улицами, под дворцами, под самой Невой – лежит иной город. Древний. Забытый. Его стены помнят времена, когда люди и духи камня, хранители памяти Земли, были не врагами, а… соседями. Союзниками.

Дмитрий резко поднял голову, его технический ум искал логику:

– Почему Петербург? Почему не Москва? Не Киев? Почему именно он?

Хозяйка повернулась к нему, ее глаза вспыхнули угольно-красными точками в глубине проекции:

– Петербург – не просто город империи. Он – портал. Точка силы. Место, где камень встречает воду, земля – небо, время – вечность. Его воздвигли не как столицу. Воздвигли как ключ. Ключ к сокрытому знанию. К спящим силам. К вратам, которые лучше не открывать без веской нужды.

Алексей сжал в руке невидимый ответ, шагнув вперед, к пылающей голограмме:

– И этот камень… – он поднял руку, указывая на минерал, лежащий на алтаре, который теперь светился в унисон с проекцией Питера, – он связан с тем городом? С Питером?

Хозяйка рассмеялась – звон хрустальных колокольчиков, смешанный со скрежетом шестерен:

– Умно, Алексей. Очень умно. – Она приблизилась, проекция стала почти осязаемо плотной, холодное сияние било от нее. – Этот минерал – осколок. Осколок того самого Первокамня. Осколок мира, что вы зовете мифом. Мира, на обломках которого стоит ваш Питер.

Марина не сдержалась, ее любопытство пересилило страх:

– А что было до? Под ним? Кто построил тот первый город?

Хозяйка склонила голову, будто прислушиваясь к далекому эху, доносящемуся сквозь толщу времен:

– Был Город Безымянный. Его строили те, кто слышал шепот камня не как метафору, а как руководство. Стены его дышали. Мосты росли, как живые. Храмы его… видели.

Сергей ахнул, схватившись за голову:

– Видели?! Как?!

– Да, – кивнула Хозяйка, и в ее голосе прозвучала тень древней скорби. – Видели реки времени. Прошлое. Настоящее. Будущее. Видели нити судеб. Но что-то… прервалось. Связь оборвалась. Город уснул. А Стражи его… остались. Ждать. Ждать того, кто разгадает тайну и… возьмет на себя бремя знания.

Игорь выдохнул, его голос был тихим, полным неверия и надежды:

– Мы… те самые? Кого ждали?

Улыбка Хозяйки была одновременно ободряющей и леденяще-предостерегающей:

– Возможно. Но помните всегда: камень – не просто материал. Камень – память. Память Земли. Память времен. Разбудите ее… – она сделала паузу, и свет в зале на мгновение померк, – …и проснется не только она. Проснутся те, кто охраняет сон. И те, кто жаждет этой силы.

Под ногами группы «проросла» детальная голограмма Петропавловской крепости – но иной, фантасмагорической: с обсидиановыми шпилями, испещренными рунами, с мостами, сотканными из сгустков хладного света, с тенями, бродящими по ее стенам.

– Как же интересно… – прошептала Марина, подходя к проекции, где по призрачному Невскому проспекту шли полупрозрачные фигуры в плащах из мерцающей энергии. – Город-призрак под городом-музеем… Какая же там правда?

Хозяйка возникла за ее спиной, словно материализовавшись из воздуха. Полупрозрачная, холодная рука легла на плечо Марины, заставив ее вздрогнуть:

– Не торопитесь в бездну, дитя. – Голос зазвучал сразу на сотне частот, вибрируя в костях, в мозгу. – Там ждет не только правда. Там ждут Стражи. И не все из них… доброжелательны к любопытным путникам.

Проекция Хозяйки, карта, видения Питера – все погасло разом, как перерезанная нить. Их окутала абсолютная, давящая темнота подземного города, нарушаемая лишь бешеным, гулким стуком их собственных сердец. И тусклым, но неумолимо нарастающим кроваво-красным свечением минерала, лежащего на алтаре в центре зала. Он пульсировал, как тревожный маяк в океане тьмы, указывая путь в самое сердце тайны – в Город Камня. В Питер.

Глава 8

Цветы Фаберже

Прошло несколько дней с момента их шокирующего открытия подземного города и аудиенции у Хозяйки. Собравшись в шабровском доме Игоря, превращенном в импровизированный штаб, группа все еще находилась под гипнозом пережитого. Воздух в комнате был густ от кофе, пыли старых карт и невысказанных мыслей. Чертоги Хозяйки оставили двоякое, почти несовместимое ощущение: немыслимой древности, уходящей корнями в допотопные времена, и одновременно – техномагического будущего, где передовые технологии непостижимо слились с силами земли и камня.

– Вы видели то платье? – Марина кружилась по комнате, будто невольно примеряя невидимые, мерцающие складки проекции Хозяйки. Ее глаза сияли. – Это была… фантастика! Каждая чешуйка, каждый стежок света! Кольчуга из нанороботов? Плазма? Жидкий металл?

– Да, платье – просто огонь, – кивнул Игорь, отхлебывая чай, но его взгляд был далек. Он все еще ощущал холодное прикосновение проекции на плече. – Прям королева Снежная из будущего.

– А саму Хозяйку кто разглядел как следует? – спросил Сергей, ковыряясь в рюкзаке. – На кого она была похожа? Лицо-то? Красивая? Страшная?

– Как описать? – Алексей провел рукой по лицу, устало растирая переносицу. – Как… само время. И молодое, и древнее одновременно. Красивое – да, но не человеческой красотой. Как идеально отполированный кристалл или… Голова до сих пор пухнет от попыток это осмыслить.

– Ребята, важнее другое, – Дмитрий, сидевший за ноутбуком, подключенным к колонкам, нажал кнопку. Из динамиков прозвучал тот самый, леденящий душу, бездушный механический голос, записанный в подземном городе: «ВНИМАНИЕ. Обнаружена активация Протокола "ВОЗРОЖДЕНИЕ". Инициализация Системы Восстановления Цикла. Загрузка параметров… Подготовка к запуску последовательности Пробуждения Хранителей… Ввод подтверждающего кода ожидается…»

Дмитрий остановил запись. Тишина повисла тяжело.

– Вот это ключевое, – Алексей постучал костяшками пальцев по столу, покрытому распечатками и картами. – Что за «Протокол Возрождение»? Что он активирует? И как это связано с теми тремя цивилизациями – Атлантидой, Гипербореей, Лемурией? – Он обвел взглядом комнату. – И главное: что нам делать с этим предупреждением о Стражах в Питере? Вопросов, как всегда, больше, чем ответов.

Комната действительно походила на штаб перед решающей операцией. Стены были увешаны картами: детальными планами Питера с пометками (Исаакиевская площадь, Петропавловская крепость, разломы под Невой), картой Урала с зоной Шабров и Часовни, и даже распечатанной древней картой из голограммы подземного города с метками узлов. На столе лежали образцы пород из штольни, странный минерал и приборы Дмитрия. Экран ноутбука показывал сложные сейсмограммы и энергетические графики с датчиков, оставленных у Часовни. Алексей, упершись руками в стол под резким светом настольной лампы, напоминал капитана, ведущего корабль в неизведанные воды перед надвигающимся штормом. Его тень, гигантская и решительная, ложилась на стену, где висел портрет Хозяйки – смелая акварель Марины, пытавшаяся передать ее двойственную суть.

– Не объять необъятное, – его голос прозвучал твердо, перекрывая гул мыслей. – Мы распыляемся. Нужен фокус. – Его палец ткнул в детальную карту центра Петербурга: – Здесь, – Исаакиевская площадь, место силы, где камень, вода и небо сходятся, по словам Хозяйки. – Палец переместился: – И здесь… – Петропавловская крепость, «ключ» города, с ее странными обсидиановыми видениями. – Я, Марина, Сергей – едем в Питер. Ищем следы Данилы, следы первого Города Камня, следы… Стражей. – Он посмотрел на Дмитрия и Игоря. – Вы двое – остаетесь. Мониторим Часовню, подземный город. Ищем связь между узлами, подтверждаем теорию сети. Если «Протокол Возрождение» активировался здесь, его эхо может быть и там.

Дмитрий, сидевший на подоконнике с остывшей кружкой кофе, кивнул. Его очки блеснули в свете лампы.

– Логично. Подземные механизмы требуют постоянного наблюдения, анализа данных. Мы установили датчики, но нужен кто-то на месте. – Он достал свой портативный спектрометр, настроенный на частоту минерала. – Если связь с Питером действительно есть, и она энергетическая или информационная, мы ее найдем. Или она найдет нас.

Игорь закатил глаза, развалившись в старом кресле:

– Ну да. Кому Эрмитаж, Невский проспект, белые ночи… – он мечтательно закатил глаза, – …а кому – уральские болота, скрежет шестерен и призрачный голос из камня. Везёт же некоторым, … – Он вздохнул преувеличенно глубоко.

Марина не отрывалась от разложенных на столе пожелтевших газетных вырезок и копий архивных документов, найденных в библиотеках и оцифрованных фондах. Ее рыжие волосы, собранные в небрежный пучок, светились медным нимбом под лампой. Она водила пальцем по старой иллюстрации: мастер в фартуке, склонившийся над верстаком, лицо сосредоточено, в руках – заготовка удивительного цветка из камня и металла.

– Если Данила действительно работал в Питере у Фаберже, его «цветы» могут быть где угодно: в музеях, частных коллекциях, банковских сейфах… или до сих пор спрятаны в тайниках старого города. – Она указала на едва заметную деталь на гравюре: крошечную ящерку, выгравированную на основании цветка. – Смотрите: метка! Та самая, как в наших тоннелях и на механизме Часовни! Его подпись? Знак Хозяйки?

– Золотая жила! – воскликнул Сергей, подходя ближе. – Но Питер – не деревня. С чего начинать-то искать иголку в стоге дворцов? Еще факты есть? Что-то конкретное?

– Есть, – Марина развернула другую пожелтевшую газету – «Санкт-Петербургские ведомости». Она аккуратно, с трепетом историка, выборочно зачитала выделенные абзацы:

«Цветы Фаберже и Данила-мастер. Искусство, застывшее в лепестках вечности»

Помимо всемирно известных пасхальных яиц, фирма Карла Фаберже хранила иные, не менее блистательные секреты. Среди них – удивительная серия "Цветы": ювелирные чудеса, где драгоценные камни, золото и тончайшая эмаль преображались в нежные орхидеи, скромные ландыши, пышные розы. Создавались не для выставок, а для избранных частных коллекционеров, жаждавших запечатлеть вечную, неувядающую красоту природы. Стебли – гибкое зеленое золото, тычинки – искрящаяся алмазная крошка, лепестки – гильошированная эмаль невероятной сложности, передающая тончайшие прожилки и игру света. Целые букеты, что не знали увядания.

«Артель: сердце волшебства на Большой Морской»

В знаменитой петербургской мастерской Фаберже на Большой Морской, среди запаха лавандового масла, нагретого металла и пыли драгоценных камней, трудился мастер Данила – уральский камнерез, пришедший в столицу с необыкновенным даром "слышать душу камня". Освоил филигранную технику "en tremblant" – цветы, закрепленные на тончайших пружинках, трепетали при малейшем движении воздуха, как живые. Прозван коллегами "ботаником" за привычку подолгу изучать растения в Императорском ботаническом саду, делая зарисовки. Сам Карл Фаберже, впечатленный его пониманием природных форм, поручил ему ответственную серию цветов для жены влиятельного английского банкира, потерявшей свой любимый сад из-за переезда.

«Танец резца и огня: Орхидея "Царица Ночи"»

Особой легендой стала орхидея "Царица Ночи". Лепестки из редкого розового опала требовали ювелирной точности резки – один неверный удар, и камень раскалывался. Стебель, сплетенный из трех видов золота разного оттенка, имитировал живую структуру. Сердцевина – великолепный цейлонский сапфир, который, по слухам, Данила выменял у старого индийского торговца на отцовский перстень с уральским изумрудом. Старший мастер Густав, наблюдая за его работой, говаривал: "Ты не камни гранишь, Данила, а само время запечатываешь в вечность".