Когда ворон зовет

У меня вдруг появилось отчетливое ощущение, будто за нами следят. Кощей чувствовал то же самое, потому что больше не продолжал свою историю. Мы не останавливались, неотступно следовали за клубком, потому что только это могло спасти нас от ночных обитателей сада. Когда в очередной раз мне послышалось, что в траве что-то шуршит, я повернула голову и увидела, как тень, отбрасываемая яблоней, сгущается, обретает новую форму. К ней присоединялись другие тени, сливались воедино. Я сама не заметила, как замедлила шаг, оттягивая руку Кощея назад. Игра теней завораживала. Я все еще шагала вперед, но они следовали по пятам.

– Не смотри в их сторону, – предупредил Кощей, который тоже видел хаотичные движения сбоку, но упорно смотрел лишь на клубок.

Я не могла отвести взгляда и, кажется, даже не моргала. Тень вытянулась, у нее выросли руки, ноги, голова, и я, к своему изумлению, узнала ее.

– Матушка?

Я не верила собственным глазам. Плавным движением руки она поманила меня к себе. Она пришла сюда, чтобы освободить любимую дочь из плена. Я сделала шаг в сторону, но Кощей крепко держал за руку.

– Очнись, Злата, ее здесь нет, – убеждал он, почти волоча меня вперед.

Но ведь я видела ее собственными глазами.

– Матушка, – глупо повторяла я, протягивая ей руку в ответ.

Она приближалась. Наши пальцы почти соприкоснулись, но вдруг матушка коснулась пера жар-птицы. Лицо ее исказилось гневом, а затем расплылось, словно было сделано из меда. Она растаяла и растеклась по земле. Я вздрогнула от жуткого зрелища. Коварная пелена спала с глаз.

– Что это было?

– Тени наводят морок, – не отрывая взгляда от тропинки, ответил Кощей. – Старайся больше не смотреть на них.

Я наконец смогла взять себя в руки и ускорить шаг, однако чувствовала, как тени все еще ползут возле ног. Обратный путь казался еще более долгим, каждое мгновение в золотом саду без дневного света длилось вечность. Мы старались идти как можно быстрее, едва ли не бежали, и клубочек торопился. Но какого же было мое удивление, когда он вдруг остановился.

– Мы ведь еще не вышли из сада, – настороженно заметила я, подсвечивая свисающую яблоневую ветвь.

Он странно покачнулся и вдруг исчез в темноте.

– Они поглотили его, – обреченный голос чародея заставил сердце замереть от страха.

Тени прямо перед нами выросли, возвысились над нашими головами огромной горой, а потом приняли облик самого Навьего царя. Он плел чары, а потом окутывал ими целые толпы людей, творил огонь и жег им леса, сталкивал тучи в небе и создавал ураганы. Настоящий Кощей следил за представлением остекленелым взглядом. Теперь не он, а я крепко держала его за руку, потому что пальцы его ослабли.

– Кощей, – позвала я, но он не откликнулся.

Я потрепала его за плечо, коснулась щеки, однако он ничего не чувствовал. Тень все росла, она пыталась накрыть нас с головой, окутать беспросветным мраком. Я вспомнила, как испугалась она пламени пера, но поможет ли одно перышко, против такой огромной силы? Выбора не осталось. Я выпустила руку Кощея и двинулась вперед, в самую черноту. Поначалу плотная дымка расступалась передо мной, однако я шла вперед, а тьма не кончалась. Круг света сужался с каждым шагом и вскоре исчез вовсе. Меня накрыла паника. Казалось, даже воздуха здесь не хватало.

– Кощей! – закричала я, набрав в грудь как можно больше воздуха.

Ответом послужила тишина. Я развернулась, вытянула руки вперед, сделала шаг, потом второй, третий, забыла об осторожности и быстро побежала. Но что-то было не так. Я отошла от Кощея не настолько далеко. Мне пришлось остановиться. Словно глаза выкололи.

– Кощей! – снова позвала я. – Я здесь!

Он и не искал меня, скорее всего тоже оказался во власти мрака. Зря я пошла вперед, тьма не рассеялась, зато теперь мы потеряли друг друга. А ведь он предупреждал, чтобы я не отходила от него ни на шаг. Я осела на землю, обхватила колени руками. Перо все еще держала в руке, но толка от него не было. Горло высохло до боли, я не могла оставаться здесь еще три ночи. Вдруг меня осенило. Пусть я не видела клубок, однако он меня всегда слышал.

– Клубочек, катись ко мне!

Я пыталась прислушаться, но тьма словно съела все звуки. Сердце кольнуло горькое опасение, что и верный помощник не услышит моего зова. Я принялась мысленно считать: один, два, три, четыре… В руку уткнулось что-то мягкое. Я ощупала ладонью предмет и узнала клубочек.

– Милый мой, – облегченная улыбка заиграла на губах, – отведи меня к Кощею.

Мне пришлось ползти на карачках, двигаться на ощупь, чтобы не потерять клубок. Перо пришлось воткнуть в волосы. Со стороны это наверняка выглядело смешно и точно позабавило бы Кощея, не будь он окутан мороком. Еще один сарафан был безвозвратно испорчен. Теперь ясно, почему их так много в сундуках. Я переставляла руки и стирала дорогую ткань о землю до тех пор, пока не уткнулась лбом в ногу Кощея.

– Кто здесь?

В его вопросе было столько неприкрытой угрозы, что я на всякий случай отклонилась назад.

– Это я, Злата.

Я взяла в руки клубок и поднялась на ноги. Заставить чародея добираться до рощи ползком не удалось. Вместо этого он взял в свои большие раскрытые ладони клубок, а я уцепилась за его рубашку. Так, конечно, было гораздо удобнее, однако из моих рук клубочек все равно бы сразу скатился, поэтому о грязном сарафане я не жалела. Когда тени стали понемногу рассеиваться, а свет от моего пера – нарастать и обретать силу, мы заметили в нескольких шагах от себя стройный ряд березок. Все это время тени не выпускали нас из своих объятий, провожали до самого края сада. И когда нам удалось вырваться из их сетей, а над головой засияла луна, по земле между золотыми яблонями поползли прочь изворотливые чернила.

[1] Очин – это нижняя часть стержня птичьего пера.

Глава 9 Река Смородина

Повозка ехала так быстро, что за окном виднелась лишь смазанная зелень. Иногда колеса подпрыгивали на кочках, потряхивая нас. Я могла лишь догадываться, куда мы мчимся. Кощей уверял, что второе испытание – куда сложнее первого, но не раскрывал подробностей. С одной стороны мне хотелось сорвать надоедливую вуаль таинственности, а с другой – я была согласна на любые трудности, лишь бы избавиться от ночных кошмаров. Теперь во сне меня мучили не только змеи, но и огромные, всепоглощающие тени. По указке мстительной жар-птицы они норовили поймать меня в свой капкан морока, запутать, отрезать дорогу домой. Стоило только опустить голову на мягкую, пуховую подушку и сомкнуть веки, как мучительные сновидения обретали силу.

Чем дольше мы ехали, тем теплее становилось в повозке. Я чувствовала, как спина и грудь покрываются потом, какой жар исходит от собственной косы. В попытке хоть как-то охладиться, ухватилась за занавеску, но обмахиваться ей оказалось неудобно.

– Почему так душно?

Кощею тоже было жарко. К его покрытому испариной лбу прилипали темные волоски, а белая рубашка взмокла.

– Скоро узнаешь.

Не такого ответа я ожидала. Но вскоре кони замедлились, и это позволило мне увидеть мрачную картину за окном. Скрюченные, обугленные деревья без листвы, сухая земля без единой травинки.

– Что ж, не так уж и страшно, – хмыкнула я, вспоминая прекрасный с виду, но смертоносно опасный золотой сад.

– Ты еще не видела самого главного.

Легким движением руки Кощей надавил на металлическую ручку, и дверь повозки отворилась. В лицо ударил поток горячего воздуха. Я почувствовала себя так, будто склонилась к самому очагу печки. Чародей вышел первым, подал мне руку, помогая спуститься на землю. Едва только я выбралась наружу, как принялась оглядываться по сторонам. Сперва показалось, что все вокруг окутано туманом, но запах гари подсказывал, что это дым. Мы остановились прямо возле обрыва, где разгорался огромных масштабов пожар. Оранжевое небо над головой совсем не напоминало красоту заката, оно пугало. Никогда прежде я не видела более жуткого места. Только наши кони стояли смирно, словно их совсем не заботила жара и удушающий смог. Пока я стояла, устремив глаза ввысь, Кощей успел подойти к самому краю обрыва. Он стоял, заложив руки на спину, и хмуро глядел вниз. Я встала как вкопанная, когда приблизилась к нему. Это был не просто обрыв. Внизу пылало жаром, бурлило кипящее нечто, похожее на раскалённое железо.

– Это река Смородина, – пояснил Кощей.

– Река? – настороженно переспросила я. – Только не говори, что я должна в ней искупаться.

Кощей молчал, смотрел на меня слишком серьезно для глупой шутки.

– На дне этой реки растет цветок – огневик. Этот цветок – второе подношение.

Огненная река со скалистыми берегами грозила изжарить любого, кто сунется слишком близко. Мысль о том, что я должна нырнуть туда, казалась безумной. Еще более безумной, чем ночная прогулка в золотом саду. Если Кощей всерьез предлагал мне это сделать, значит сильно переоценил возможности обычной девицы.

– Кажется, ты забыл, что смертные могут сгореть в огне.

Я сделала шаг назад в полной решимости вернуться во дворец. Кощей протянул раскрытую ладонь, где мгновенно вспыхнул маленький яркий огонек.

– Прикоснись к нему.

Я уже знала, что его колдовской огонь не обожжет меня, а потому смело протянула пальцы.

– Это ведь – совсем другое. Жар реки я чувствую даже отсюда. Что будет, когда моя нога коснется огня?

– Река Смородина – это тоже творение Чернобога. Она не может сжечь тебя, потому что несет в себе схожую силу. Ты чувствуешь жар не от самой реки, а от камней, которые она нагрела.

Кощей вдруг переплел наши пальцы и потянул меня за собой.

– Идем, я кое-что покажу тебе.

Он взмахнул рукой, и прямо в камнях образовались ступеньки, достаточно широкие для того, чтобы безопасно спуститься вниз нам вдвоем. Почему же нельзя так легко и просто достать цветок из реки? Ведь чем ниже мы спускались, тем жарче становилась. Часть ступенек оказалась прямо под огненной водой. Оказавшись вблизи, я увидела, что на самом деле река прозрачная, хоть и имеет рыжий цвет. Будто сам огонь плескался в русле: опасный, но завораживающий. Кощей присел на корточки и окунул руку в реку. Я поморщилась, ожидая, что он с болезненным криком отпрянет назад, но этого не произошло, хотя, с его слов бессмертие никоим образом не спасает от боли.

– Попробуй, – предложил он.

Лицо чародея было безмятежным, и я поверила его спокойствию: осторожно присела рядом, протянула руку к огню. Ладонь опалило жаром. Я тут же одернула руку, отпрянула назад.

– Не могу. Я точно обожгусь.

Слезы брызнули из глаз от обиды на саму себя и ловушку, в которую я угодила. Я отвернулась от берега, украдкой утерла рукавом мокрые дорожки на щеках.

– Я тоже проходил это испытание, – попытался убедить Кощей, который стоял за спиной, не решаясь положить мне ладонь на плечо, – тебе нечего бояться.

Я сложила руки на груди, желая спрятаться и от чародея, и от жара реки.

– Не сравнивай нас! Ты ведь не мог умереть.

– Мог, – возразил он, – тогда я еще был смертным.

Это меня удивило. Кощей уже говорил, что родился смертным, но не упоминал, что испытания проходил как обычный человек.

– Поверь, – продолжил он, когда я обернулась, – будет очень жарко, но ты не сгоришь.

Я перевела взгляд с внимательного лица Кощея на пылающую реку. От жара начала болеть голова, а смог не позволял делать полноценные вдохи. Настала пора принять решение. Я вновь подошла к самому краю, наклонилась и резко окунула ладонь. Боли не последовало. Я словно держала руку на близком расстоянии от огня, но не касалась его языков. Однако радость от маленькой победы быстро сменилась смятением.

– В чем же тогда заключается сложность?

Кощей немного приободрился, услышав мой вопрос, понял, что я почти приняла неизбежное.

– Пользоваться путеводным клубком нельзя, иначе…

– Он сгорит, – закончила я за него. – Как много времени на поиски потребовалось тебе?

– Несколько часов, – ответил он. – Но мне повезло, огневик нашелся не слишком далеко.

– Это ты называешь «повезло»? А в худшем случае как долго я буду здесь жариться? Неделю, месяц?

– Возможно нам придется вернуться сюда еще не один раз. Ты не сгоришь в реке, однако оставаться здесь слишком долго – опасно.

Я не стала спрашивать, почему. Даже деревья не росли в этой печке, что уж говорить обо мне. Жажда уже сковала горло, а через несколько часов я могу рухнуть в обморок. Оставалось только поскорее найти цветок, чтобы уехать из этого пекла. Я занесла ногу, собираясь спуститься в пылающую реку, однако Кощей остановил меня.

– Постой!

Я замерла.

– Тебе нужно раздеться. Огонь не тронет твое тело, но поглотит одежду.

Я стиснула ткань своего сарафана, будто Кощей собственными руками собирался сорвать его с меня.

– П..полностью? – заикаясь, выдавила из себя я.

Он коротко кивнул и тут же отвернулся.

– Не волнуйся, я не буду смотреть.

Я огляделась вокруг и, убедившись, что рядом нет никого другого, стянула с себя сарафан. Следом на горячие камни полетела сырая от пота рубашка.

– Не забудь про ленту, – напомнил чародей.

Я застыла. Или он подглядывал, или просто успел узнать, насколько нетерпеливой и торопливой я бываю, ведь про ленту в волосах я бы и впрямь позабыла. Скинув исподнее, я ожидала ощутить на коже хотя бы малейшее дуновение ветра, но прохладнее не стало. Наоборот, теперь, когда волосы не сдерживала коса, они прилипали к спине, отчего становилось еще жарче.

– Рассказывай обо всем, что делаешь, – напутствовал Кощей перед тем, как я приступила к испытанию.

Я присела на корточки, вновь коснулась огненной воды, убедилась, что она не сожжет мое тело дотла.

– Спускаюсь.

Сначала в кипящее нечто погрузились пальцы ног, затем ступни целиком. Я видела дно и надеялась, что это не морок, и оно на самом деле довольно близко, потому что плавать в обычной реке – это совсем не то же самое. И мне повезло, ноги коснулись твердой опоры, когда огненная вода достигала колен.

– Все хорошо? – отозвался с берега Кощей.

С губ сорвался нервный смешок.

– Кроме того, что я купаюсь в пламени? Да.

Я сделала первый шаг. Как и в обычной реке, здесь наверняка было легче плыть, чем идти, к тому же, дно сильно грело ступни. Однако полностью довериться огненной воде я пока не могла. В растерянности я оглянулась по сторонам.

– Куда мне идти?

– Дальше от берега, – огорошил меня Кощей, – огневик растет там, где его сложнее всего достать.

Чем ближе я подходила к середине, тем выше поднимался огонь. Благо, под ногами не было песка, а потому дно хорошо просматривалось на протяжение всего пути. Только вот цветка нигде не было видно. Река Смородина казалась узкой, однако я шла, шла, вода поднималась, но противоположный берег все равно маячил где-то поблизости. Огонь уже достиг груди.

– Где ты? – голос Кощея казался таким далеким, будто он поднялся наверх и кричал мне с обрыва, но на самом деле он оставался на прежнем месте.

– Еще не дошла до середины! – я тоже постаралась крикнуть как можно громче, предполагая, что только так слова дойдут до адресата.

Еще шаг – и шею окутал палящий жар.

– Здесь можно плавать?

Мысль казалась отчаянной, но разумной, ведь если под водой дно просматривается лучше, возможно здесь действуют те же правила.

– Да, – обрадовал Кощей. – Но не вздумай открывать глаза в огне, не то ослепнешь.

– Мог бы и раньше предупредить, – упрек я пробубнила себе под нос.

Если бы он рассказал об этом заранее, я бы ни за что не вошла в огненную реку, ведь третье испытание без зрения не пройти, а значит, кошмарные сновидения продолжат приходить по ночам. Двойное невезение. Я оттолкнулась ногами от каменного дна и поплыла, изо всех сил стараясь удерживать голову над водой, опасаясь искрящихся брызг. Вскоре попыталась встать и поняла, что роста не хватает. Взглянула сначала на один берег, оценила расстояние и посмотрела на второй. Наконец-то удалось достигнуть середины. Я поплыла вперед, измотанная жарой. Дно все так же просматривалось, однако для того, чтобы заметить цветок, приходилось напрягать шею, часто останавливаться и всматриваться вглубь.

– Скажи, если заметишь цветок! – где-то далеко-далеко кричал Кощей.

Я обернулась. Казалось, он стоял от меня не дальше, чем в пяти саженях.

– Вряд ли это случится скоро.

Я отплывала все дальше и дальше от места, где вошла в огненную воду. И хотя со стороны расстояние казалось незначительным, тело не обманешь. Усталость быстро сковала руки и ноги, голова разболелась от жара. Эх, клубочек мне бы явно не помешал. Дно оставалось ровным, гладким и безжизненным. Ни единой водоросли.

– Пора выходить, – еле слышно прозвучал голос чародея. – Ты устанешь.

– Рано!

Я не знала, сколько сил осталось в запасе, но была уверена в том, что не хочу сюда возвращаться вновь. Кощей что-то возражал, но я его плохо слышала, продолжала упрямо разгребать огонь руками и болтать ногами. Он наверняка обернулся, ведь я больше не выдавила из себя ни слова, однако меня это не заботило. Имело значение лишь то, что цветок нужно отыскать немедленно. Поначалу настойчивый голос Кощея пробивался ко мне, однако спустя время утонул в потрескивании реки. Время стало таким же тягучим, как этот огонь. О проведённых здесь минутах свидетельствовали лишь ноющие конечности и шея. Горячий воздух будто проникал глубже с каждым новым вдохом и нагревал тело изнутри. Хотелось с разбега нырнуть в холодную реку, и меня бы даже не остановили вредные русалки.

Когда я отчаялась и решила все же вернуться назад, под ногами засияло что-то очень яркое. Я остановилась, присмотрелась. Прекрасный цветок с белыми заостренными лепестками и красными листиками тянулся ко мне с самого дна. Он рос прямо из тоненькой трещины в камне, настоящее чудо.

– Нашла!

Не дожидаясь ответа Кощея, я задержала дыхание, закрыла глаза и нырнула. Треск и бурление здесь слышались еще громче, словно я попала в котелок с ухой над костром. Я тянула руки вниз, пыталась нащупать цветок, но пальцы не чувствовали ничего, кроме горячего, вязкого воздуха. На свой страх, я продолжала грести, погружаясь все глубже. И вот наконец, я его нащупала, ухватилась за длинный, скользкий стебелек и потянула на себя. Оставалось лишь всплыть на поверхность и бросить последние силы на путь до берега. Я оттолкнулась ногами от дна и устремилась вверх. Воздух в легких уже закончился, но победа казалась такой близкой… Пока я не почувствовала, как стебелек ускользает из моей ладони. Я так хотела поскорее выбраться на поверхность, что позабыла об осторожности, слишком бодро гребла руками, а цветок прижимала к ладони одним лишь большим пальцем, ведь с кулаками далеко не уплывешь. По руке заскользили тонкие, длинные корни огневика, еще немного – и он уплывет.

Я распахнула глаза. Яркая вспышка послужила жестоким напоминанием о завете Кощея. Я не видела ничего, кроме белого светового круга, окаймленного оранжевым ободом. Тут же сомкнула веки, под стук колотящегося сердца поудобней перехватила стебель и вынырнула на поверхность. Глотая ртом горячий воздух и удерживаясь на плаву, подняла над головой добытый огневик. Но стоило открыть глаза, как вся радость улетучилась. Я видела лишь размытые очертания, больше похожие на огромные пятна. Все вокруг было оранжевым, а Кощея я вовсе не могла разглядеть.

– Кощей! – закричала я. – Где ты?

Я не слышала его. Возможно потому что все еще находилась на самой середине реки. По бокам меня окружали два серых пятна, но какое из них – нужный берег? Я вспомнила о течении реки. За цветком отправилась по течению, и Кощей остался на берегу по правую руку. Теперь определить нужное направление было несложно. Оказывается, в воде я уже развернулась в нужную сторону, и теперь оставалось лишь плыть налево. Я не видела цветок в собственной руке, лишь чувствовала его. Это вынуждало отдавать последние силы реке Смородине, чтобы поскорее покинуть ее владения. Сердце дрогнуло от радости, а душу окутало облегчение, когда я вновь услышала голос Кощея.

– Злата, – кричал он, – плыви на мой голос!

Верно, каким-то образом он догадался, что я ослепла. А ведь на самом деле именно по его вине это произошло. Меня охватил гнев. Я забыла об усталости и гребла так быстро как только могла. Было все равно, что он смотрит. Плевать. Из-за него повозка увезла меня в Навье царство, а затем этот чародей заставил меня пройти тот же путь, на котором сам едва не умер в свое время. Я не видела его лица, но хорошо представляла лишенные и капли страха зеленые глаза. Представляла, как доберусь до берега влеплю такую звонкую пощечину, что вся местная нечисть вздрогнет. Он все время что-то говорил, даже задавал вопросы, но я молчала. Кощей не настаивал на ответах, думал, что так я сохраняю остатки сил.

– Здесь ты уже можешь идти. Не бойся, я отвернулся.

Бояться стоило ему. Дно оказалось ближе, чем я думала, огонь, судя по жару, доставал лишь до пояса. По ощущениям, мое тело осталось совершенно сухим как снаружи, так и изнутри. Горло раздирало от жажды, и я планировала утопить Кощея, если он не прихватил с собой ведерко колодезной воды. Вдруг колени уткнулись в камень. Не выпуская цветок из пальцев, я забралась на берег. Тут же почувствовала, как на плечи опускается тонкая ткань. Рубаха явно принадлежала не мне, а кому-то повыше, ведь легко прикрыла все необходимые места. Я просунула в рукав сначала одну руку, затем другую, зажала в зубах цветок и на ощупь застегнула несколько пуговиц.

– Подойди, – потребовала я, едва освободив рот.

Я выставила вперед руку, сделала шаг вперед, ведь Кощей подошел недостаточно близко, нащупала его грудь и ударила со всего размаха. Потом еще, и еще, пока он не прижал меня к себе, почти полностью ограничив движения рук. Он гладил меня по голове, а из моих глаз лились слезы.

– Почему ты не послушалась меня? Я велел вылезать из воды.

Я не могла ответить, слезы душили, а с губ срывались лишь всхлипы.

– Глупая! Ты ведь могла погибнуть. В эту реку может войти лишь один, я не мог пробиться к тебе, не мог помочь, понимаешь?

– Будто ты этого желал.

Повисла гробовая тишина. А потом я вдруг почувствовала, как грубые пальцы хватают мой подбородок, тянут вверх, а губы покрывает жаркий поцелуй. Кощей больше не держал мои руки, он прижимал меня к себе за талию, а я сама не заметила, как ответила и обвила его шею, с наслаждением запустила пальцы в его мягкие волосы. Грубая щетина болезненно терлась о нежную кожу щек, но мне не хотелось прекращать. Я была готова на вечность растянуть эту сладостную пытку, если бы он не отстранился первым. Я глубоко вдохнула, словно второй раз вынырнула из огненной реки, а когда открыла глаза, увидела перед собой его прекрасное, удивленное лицо.

Зрение вернулось. С губ так и не успел сорваться вопрос, когда он протянул мне руку. Вернувшись с небес на землю, я вспомнила, что стою перед ним в одной лишь рубахе. И догадка оказалась верной: рубаху Кощей подарил мне с собственного плеча, ведь сам он расхаживал с голым торсом. С трудом оторвала взгляд от рельефа его стальных мышц.

– Мне нужно одеться, – я съежилась под его пытливым взором в неловкой попытке прикрыть грудь.

Он бросил разочарованный взгляд на небрежную груду одежды, оставленную мной на горячем камне.

– Поторопись, – лишь буркнул он, вновь отвернувшись.

Я насторожилась:

– Здесь что, тоже ночью выползают тени?

Слишком большая рубаха легко соскользнула с плеч, обнажая бледную кожу, которая почти покрылась мурашками, несмотря на испепеляющий жар реки Смородины. Воспоминания о пережитом ужасе в золотом саду все еще холодили душу.

– Нет, – ответил он. – Но ты сильно перегрелась, нужно скорее уехать отсюда.

Я застегнула пуговицу уже на собственной рубахе, приложила руку к своему лбу. Жар совсем не ощущался, только сильная усталость и легкая головная боль. Не хватило сил даже заплести косу. Я натянула сарафан, подошла к Кощею со спины, мягко коснулась его обнаженного плеча, а когда он обернулся – протянула рубашку, изо всех сил стараясь не смотреть на губы, которые совсем недавно так сладко целовали мои.

– Я смущаю тебя своим видом? – спросил он, медленно скрывая свое крепкое тело за легкой белой тканью, даже не подозревая, что таким вопросом вгоняет меня в краску еще сильнее.

– Не больше, чем я тебя, когда выходила из реки.

Я прикусила язык, осознав, что ляпнула чародею, который за сотни лет успел увидеть столько обнаженных девиц, что обычному смертному молодцу и не снится.

– Я должен был убедиться, что ты плывешь в верном направлении, – вдруг начал оправдываться он. – Не думай, что мне хотелось смотреть… то есть, я не нарочно разглядывал… Не разглядывал, а следил. Следил, как ты плывешь к берегу.

Я почувствовала, как губы сами растягиваются в улыбке. Темный чародей, держащий в страхе все Лукоморское царство, путается в словах и робеет, словно мальчишка. Не верилось, что он и впрямь был смущен не меньше меня. Какой-то неведомый раньше порыв подтолкнул меня привстать на цыпочки и коснуться губами его грубой щеки. Легкий, мимолетный поцелуй длился всего мгновение, но оставил в душе отпечаток, похожий на прекрасный, едва распустившийся бутон розы. Я отдалилась от чародея до того, как он успел сковать меня в объятия, первой шагнула к лестнице, преодолела около пяти ступенек и почувствовала, как опора уходит из под ног. Все завертелось перед глазами, и я ощутила такую слабость, будто провела без сна не меньше трех ночей.