Дакия в огне. Часть третья. Под небом Перуна

– Так сколько этих оборотней и-или чёрных духов?

– Примерно скажу…

– Ну-у-у… И сколько же их?

– Где-то около тысячи…

– А они точно люди, а не призраки?

– Точно-точно!

– А как они сражаются? И как вооружены?

– Оружие у них – римское. И сражаются они умеючи. Эти чёрные римляне – опытны в воинском деле. Тут ничего про это не скажешь.

Драговит много ещё о чём расспрашивал Мала и двух других его напарников. И, наконец, в завершении их разговора, спросил:

– А для чего Траян заслал этих чёрных как дёготь и очень странных воинов, так похожих на оборотней или на чёрных духов, в глубокий тыл даков? Чтобы нам помешать прийти на помощь Децебалу?

– Ты скорее всего прав, княже! – подтвердил предположение Драговита Мал.

И уже когда Драговит собирался отпустить Мала и его людей, один из разведчиков произнёс:

– Княже, разреши ещё кое-что тебе высказать?

Драговит жестом дал понять, что слушает.

Сопровождавший Мала разведчик, тот что был по моложе, продолжил:

– Перед самым нашим побегом, мы видели ещё одного карпа, который появился в отряде чёрных римских оборотней…

– А-ах, да-а-а…– поддакнул напарнику Мал. – Я совсем об этом забыл тебе сказать. Я на него тоже обратил внимание.

Напарник Мала тем временем добавил:

– И мне показалось, что этот карп не являлся пленником.

– Почему ты так подумал? – переспросил Драговит.

– Да потому, что его никто не связывал. Он передвигался по стоянке чёрных римлян свободно. И я его… я е-его, ка-ажется… всё же узнал…

– Кто он?

– Его зовут Жданом. И он – человек старейшины Хвалимира…

– Ты не обознался? Ты не мог всё-таки ошибиться? – переспросил озадаченный Драговит.

– Нет, нет! Точно! Хотя я его видел и издалека, но я его признал. Это точно был человек именно старейшины Хвалимира.

Драговита эта новость сильно не то что озадачила, а даже поначалу удивила, а потом и вовсе обескуражила. Но больше ничего не добившись от Мала и его подельников, Драговит их отпустил повидаться с родными.

***

О бастарнах, я думаю, читатель, тебе тоже следует кое-что рассказать.

И так, я уделю им немного внимания и сделаю отступление…

Бастарнов давным-давно поглотило безжалостное время. Но они не сгинули бесследно, а частью своей всё-таки влились в формировавшийся в Восточной Европе большой праславянский этнос.

Населяли они обширную территорию к северо-западу от карпов. В то время бастарнские племена располагались между одним праславянским племенным союзом, называвшимся карпским, и другим, более западным и северным, и известным римским и греческим писателям под именем венедов. Ну а сами бастарны, скорее всего, были кельтами с немалой примесью германской крови, и пришли они в северные отроги Карпат где-то в середине III века до новой эры из восточных областей Галлии.

Греческий писатель Плутарх так описывал этих бастарнов: «… все они до одного наёмники, люди, не умеющие ни пахать землю, ни плавать по морю, ни пасти скот, они опытны лишь в одном деле – сражаться и побеждать врага… Бастарны физически развитые и чрезвычайно рослые, и они возвышаются над всеми, как колонны, и на диво ловкие и проворные…»

Бастарны были облачены в свои кольчужные доспехи и вооружены были кинжалами, длинными мечами и секирами. Секира была их национальным оружием, как, например, та же сика у даков. Однако среди пришедших бастарнов были не только пешие воины, но и всадники. И всадников насчитывалось несколько тысяч.

У бастарнов было два предводителя. Их возглавляли вождь племени пиквинов Клондик и вождь костобоков, другого уже их крупного племени, Делдон. А ещё тут были воины и из других бастарнских племён: преимущественно из анаратов, атмионов и сидионов. Всего в итоге бастарны привели за собой почти одиннадцать тысяч опытных бойцов (именно столько набралось среди них добровольцев, желавших поучаствовать в войне с Южной империей).

Сказать откровенно, Драговит не ожидал, что с такими силами заявятся бастарны, а, следовательно, готовая к выступлению соединённая армия северных племён, не желавших, как и даки, склонять головы перед безудержной экспансией Рима, превысила ожидаемую численность довольно-таки значительно.

Перед общим выступлением князь карпов собрал у себя всех военачальников союзной армии, а также здесь были воевода карпов Ратибор, старший сын князя Воислав и Верховный жрец и по совместительству волхв-предсказатель Богумил.

К этому времени Драговит уже точно знал, что старейшина Дулёбов, коварный и двуличный интриган Хвалимир, встал окончательно на путь измены, и ему даже удалось установить связь с Южной империей и начать действовать на её стороне.

– Для нас самый удобный путь в Дакию проходит через перевал Орлиный, – произнёс князь карпов. – Но этот путь уже не является свободным. Его перекрыли. Это сделали римляне… И вот я хочу посоветоваться… Как нам теперь поступить?

– А сколько этих римлян, которые заняли перевал Орлиный? – поинтересовался предводитель склавинов, старый Божен.

– Примерно тысяча… – ответил Драговит.

– Хм-м-м… Тысяча? Всего-то? Так это же и не так много, – несколько пренебрежительно по этому поводу высказался склавин.

– В общем то можно сказать, что и немного, – подал голос старейшина карпов, чернявый полугрек Градибор, – однако перевал Орлиный – довольно-таки узкий и труднодоступный, и римские оборотни, которые его преградили, явно к его обороне основательно уже подготовились. И они нас там ожидают.

– Ха-а, но есть же и другие пути на Юг, в царство даков… – высказался рыжебородый увалень, бастарн Клондик.

– Есть, – согласился с бастарнским вождём князь Драговит. – Их не один, и не два… Только другие пути в два – в два с половиной раза подлиннее будут, и пока мы к ним подойдём, там вполне может уже выпасть снег. И тогда… Если выпадет снег, да ещё если выпадет сразу глубокий, как иногда бывает, и заметёт перевалы, то то-огда эти перевалы станут совсем непроходимыми…Даже для пеших.

– Предлагаю всё-таки направиться к Орлиному…– высказал своё мнение воевода Ратибор, – нас уже свыше тридцати пяти тысяч, а чёрных римлян-оборотней на перевале – намного меньше… Мы можем смести со своего пути их… Я уверен, мы прорвёмся!

В конце концов, мнение, которое высказали воевода Ратибор и князь Драговит, возобладало, и союзная армия северных племён приготовилась к выступлению.

Однако прежде чем выступать, необходимо было сделать ещё одно очень важное дело…

***

Карпы, как и остальные праславяне, совершали свои жертвоприношения обычно либо утром, на рассвете, либо на закате. И время для этого выбирали только их жрецы. По каким-то только им известным приметам. Доподлинно об этих приметах никто из непосвящённых ничего не знал, так как они хранились в тайне.

На этот раз Богумил, Верховный жрец уличей и всего карпского племенного союза, выбрал поздний вечер. С его слов этот обряд можно было совершить только когда солнце окончательно сядет за горы. По обычаю, заранее были разведены десятки больших и малых костров. И вот, их огненные языки вырвались к небу и стали лизать наступавший на земную твердь мрак.

Событие намечалось неординарное и чрезвычайное, и поэтому Богумил объявил, что ограничиваться одними жертвенными животными нельзя. Придётся принести в жертву не только быков, но и людей. Причём не одного кого-то, а нескольких. Впрочем, что это будет так, многие из карпов уже догадывались. Обычно в таких случаях приносили в жертву пленников, но Богумил во всеуслышание заявил, что этого будет недостаточно.

И тогда карпы вынужденно бросили между собой жребий. И он выпал на трёх человек. На двух мужчин и на одну молодую женщину.

Среди тех, кому выпала эта прямо скажем нерадостная и роковая честь, оказался и только что вернувшийся из плена разведчик Мал.

Все, кому выпал жребий, приняли свою судьбу молча и с достоинством.

Им дали проститься с родственниками. Затем им позволили омыться, облачили их в длинные льняные рубахи и одели им на головы венки.

Ну и вот как происходило это жертвоприношение…

***

В центре капища была выставлена жертвенная ладья. И все трое карпов, которым выпал жребий, босиком и мертвенно бледные выпили специальный отвар и медленно-медленно взошли на жертвенную ладью.

Самым последним поднимался Мал.

Он на пол пути замешкался и обернулся, его взгляд встретился со взглядом супруги, которая была беременной и ждала очередного ребёнка, потом перевёл взгляд на дочерей, а их у него было три, и на престарелую мать.

И приговорённый Мал им всем прокричал:

– Прощайте, родные! Мы встретимся! Мы встретимся с вами обязательно! Уже в другом мире! Я буду вас там ожидать… А сейчас… Хорс придаст мне силы! Не переживайте за меня! Я смогу! Я приготовился!

При этом лицо Мала-разведчика было не естественно бледным.

Беременная супруга Мала перестала рыдать, закачалась и ноги у неё подкосились, и она рухнула на землю. Супруга Мала потеряла сознание.

Среди собравшихся ещё кто-то громко разрыдался. Скорее всего это была престарелая мать Мала.

У неё вообще от увиденного остановилось сердце, и она вслед за сыном ушла из жизни.

И только последние отблески заката погасли и непроницаемый мрак окончательно спустился с ближайшей Чёрной горы, как Богумил подал знак, и его помощники запалили жертвенную ладью.

Вскоре всех троих обречённых охватило пламя.

Жертвы тут же истошно закричали, однако пламя быстро поглотило несчастных.

Ну что же, по этому поводу, читатель, тебе сказать?

Таковы были традиции у наших далёких предков, тогда являвшихся язычниками и для которых были обычным явлением человеческие жертвоприношения. Как говорится: слово из песни не выкинешь!

И в самые тяжёлые и ответственные моменты наши предки приносили в жертву языческим богам своих соплеменников.

***

– Славься! Сла-авься Перун – бог огнекудрый! Ты посылаешь стрелы во врагов наших! Ты воинам храбрым – честь и суд! Праведен ты! И златорун! – разнёсся голос Богумила над всей округой.

Помощники Богумила поддержали главного жреца. Они, что есть мочи, прокричали вслед за ним:

– Ты воинство ведёшь наше по ратной стезе! Ты наполняешь воев храбростью, волей и стойкостью!

– Придай всем нам своей силы и решимости! – вновь послышался голос волхва и ведуна, верховного жреца карпского племенного союза.

Все дружинники и остальные воины, собравшиеся на капище и вокруг него, сняли головные уборы и шлёмы, и в едином порыве преклонили колени и повторили последние слова за волхвом Богумилом…

И в заключении все они прокричали:

– Славься, Перун!!! Сла-а-авься!!!

Тьма окончательно взяла верх, но её по-прежнему в клочья рвали языки многочисленных костров.

Ну а что же из себя представляло капище Перуна, где всё это драматическое действо и происходило?

О нём я уже неоднократно упоминал, но на этот раз всё-таки хочу кое о чём обстоятельнее рассказать…

***

Это капище, как и полагалось, окружал частокол, и находилось оно на высоком правом берегу Данастрия. Ну а вокруг него раскинулась обширная дубрава.

Дуб считался священным деревом, и именно он посвящался богу Перуну, и поэтому карпы и посадили поблизости от своего главного общеплеменного святилища эти деревья. Они специально высадили дубы в виде целой рощи ещё за семь поколений до описываемых событий. Примерно тогда Перун и стал у карпов их главным богом.

Идол Перуна стоял в самом центре капища, и сделан он был из цельного могучего дерева, но голова бога-громовержца была серебряной, а усы и борода отливали жёлтым металлом, особенно ослепительно сверкавшим в лучах заходящего солнца, потому что их сделали из чистого золота.

Идолы Хорса, Даждьбога, Сварога, Стрибога, Велеса, Мокоши и других богов были намного меньше и как бы составляли хоровод, взявший в кольцо грозного повелителя грома и молнии.

Следует сказать кое-что и о самой праславянской языческой религии…

Ей к тому времени уже было много-много столетий!

Первоначально она ничем не отличалась от религии остальных ариев, обитавших от Алтая и до равнин Восточной Европы, но после отделения праславян от основного арийского древа, их религия стала развиваться обособленно и, в конечном итоге, пошла своим неповторимым путём.

Произошло это примерно за II тысячелетия до новой эры.

Теперь главным богом у карпов уже являлся Перун.

Однако им он стал не сразу, а сравнительно недавно. Примерно век с небольшим назад. И встал он во главе праславянского пантеона богов лишь после того, как у карпов и венедов из привычных вождей начали выделяться правители, которых можно было бы назвать по-настоящему первыми князьями, и которые начали вокруг себя собирать дружины, состоявшие исключительно из профессиональных воинов. А для них, для князей и их дружинников, и потребовался свой особый покровитель.

Но вот до этого…

А вот до этого всё было несколько по-иному…

***

Следует знать, что наиболее древним богом у праславян – и поначалу самым главным в их пантеоне – являлся не Перун, и даже не Велес и не Сварог, а… Род.

Он повелевал всем сущим во Вселенной, и ему подчинялись все остальные боги. Он считался творцом и родоначальником всего. Род влиял на весь жизненный круговорот. А также он существовал повсюду, и не имел ни начала, ни конца.

Род управлял жизнью и смертью, изобилием и нищетой. Его никто никогда не видел, а вот он видел каждого. От него нельзя нигде было скрыться. Корень его имени присутствовал повсеместно в речи праславян: рождение, родственники, родина, урожай, и ещё во многих других важнейших словах праславян присутствовал незримо этот древнейший их бог.

Как я уже сказал, Род на начальном этапе развития праславянской религии был самым авторитетным богом, и не только простые смертные, но и все остальные боги и богини из древне славянского пантеона ему беспрекословно подчинялись. Однако время шло и постепенно положение его стало понижаться. Он по-прежнему считался родоначальником всего сущего, явного и не явного, но постепенно на первые позиции выходить стали более молодые божества.

Ими по очереди успели побывать и Велес, и Сварог, и Даждьбог, но с установлением княжеской власти стал набирать силу именно бог громовержец и покровитель всех воев – Перун.

Обряд закончился под утро.

А уже следующим днём союзная армия северных племён двинулась на помощь дакам.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

А теперь, читатель, мы вновь вернёмся к Траяну.

Уже пошёл седьмой год, как он перебрался из воинского лагеря на Германской границе в Рим и стал в Палатийском дворце единолично хозяйничать. Следует признать, что престарелый Нерва, лихорадочно подыскивая себе преемника, сделал на редкость удачный выбор. Усыновлённый им Траян, за время своего правления, приобрёл огромную популярность. Причём он пользовался популярностью, как у народа, так и в высших кругах общества, и что немало важно и в государственном аппарате. Ну а об армии я уже и не говорю. Армия его просто боготворила. Траяна считали едва ли не лучшим императором за всю многовековую историю Рима. Так, каждому из последующих правителей, после его восхождения на трон в Палатийском дворце, желали: «Быть счастливее Августа и лучше Траяна!»

Вот как, к примеру, римский писатель греческого происхождения Дион Кассий описывал принцепса Марка Ульпия Нерву Траяна: «Среди всех остальных правителей он выделялся отчаянной храбростью и жаждой справедливости. В привычках же был непритязателен, и его совершенно не прельщало присущее его предшественникам стремление жить в роскоши и неге. Он не проявлял зависти по отношению к другим, никого без веской на то причины не преследовал и не приговаривал к наказанию, и любой достойный человек в нём всегда мог найти участие и поддержку. При нём ни один человек не был по какой-либо прихоти казнён.

Также, принцепс этот никогда не испытывал ненависти или страха перед достойными и талантливыми людьми, и потому старался таковых приблизить к себе.

Рачительно он распоряжался и поступавшими в казну деньгами. А поступление их при его правлении было огромным. Но он не расходовал их на пиры и какие-либо излишества, а тратил поступавшие деньги на благоустройство столицы и провинций. Не жалел он казённых денег и на вооружение легионеров и подготовку армии к новым военным действиям, и при нём армия империи приобрела невиданную до этого боеспособность.»

Каков же у Траяна был характер?

Тут, помимо Диона Кассия, и Плиний Младший, и Павсаний, и Евтропий были единодушны. Вот, что, к примеру, о нём написал другой древний автор, Евтропий: «Принцепс Траян отличался общительным нравом и поэтому находился всегда на виду. Он постоянно пребывал с народом: и на каких-либо торжествах, и в трудное для сограждан время. Часто и без охраны Траян любил посещать дома простых людей. И хотя он не получил хорошего образования, и не предавался каким-то там уж совершенно отвлечённым и заумным рассуждениям, но никто не мог его назвать простофилей или тем более глупцом.»

Я бы от себя ещё добавил: этот принцепс совсем мало тратил денег из казны на себя, но за то не жалел их для улучшения жизни сограждан.

И ещё, вслед за Дионом Кассием, и другими авторами, я добавлю…

Траян, как личность, был очень разносторонен. Он прославился не только своими успешными военными кампаниями, в ходе которых к империи были присоединены огромные территории (как в Европе, так и на Востоке), но и своей строительной деятельностью. Причём настоящая строительная лихорадка при нём развернулась не только в «Вечном городе» и в остальной Италии, но и затронула многие провинции. Как на Западе, так и в Азии, и в Северной Африке.

Проектировал и руководил строительством всех главных объектов в империи при Траяне выдающийся архитектор и личный друг принцепса, сирийский грек Аполлодор Дамаскин.

Только в столице, за двадцать с небольшим лет правления Траяна, были возведены сорокаметровая колонна его имени, ознаменовавшая победы римлян над даками, новый великолепный Форум, роскошные термы, базилики и очередной акведук, протянувшийся на десятки миль и улучшивший водоснабжение двухмиллионного столичного мегаполиса, безмерно разросшегося к тому времени по обоим берегам Тибра.

В тогдашних морских воротах Рима, в Остии, был построен огромный порт, который принимал одновременно десятки судов, ну а в провинциях, помимо храмов, терм и прочих общественно значимых сооружений появились новые мощённые дороги, протяжённостью в двадцать тысяч миль, а также был реконструирован и углублен канал, соединявший Средиземное и Красное моря, и позволивший наладить регулярную торговлю с Аравией, и даже с далёкой и сказочно богатой Индией и с ещё более дальним Цейлоном.

Ну а что сказать о Траяне не как о политике и правителе огромной империи, а как о полководце?

Думаю, что тут опять правомерно обратиться к Диону Кассию.

И вот что этот грек написал: «Среди римских полководцев его ещё при жизни причислили к одним из лучших. Его ставили на второе место после Юлия Цезаря. Ну а если сравнивали не только с римскими, то его включали в пятёрку самых талантливейших. После Александра Великого, Ганнибала, Пирра и Цезаря он замыкал пятёрку великих.

Можно сказать, что Траян был всегда готов возглавить армию и выступить в поход. Потому что ему довольно быстро надоедала праздная жизнь в роскошном дворце. Она ему прискучивала.

За то он редко снимал доспехи и его внешний облик выдавал в нём прежде всего не правителя, а военачальника.

В любом походе он не бросал легионеров, и твёрдой походкой шёл впереди. Вместе со своими легионами он переправлялся через реки и горы, попадавшиеся им на пути. При этом он в походе мог спать даже на земле, завернувшись в плащ. Он никому не передоверял командовать армией в решающих битвах, и нередко в молодости, и даже уже будучи принцепсом, сам возглавлял легионеров на поле боя.

Вот так описывали Траяна римские и греческие писатели, но давайте вновь вернёмся к этому принцепсу, как к политику.

Не стоит забывать, что он продолжил развивать алиментарную систему в империи (так именовалась система государственной поддержки малоимущих). Впрочем, справедливости ради надо сказать, что её начали внедрять ещё при предшественнике Траяна, при Нерве, однако при следующем принцепсе она набрала новые обороты и одним из ключевых её новшеств стало то, что в поддержке бедных граждан приняли участие помимо государства и различные частные фонды, в том числе созданные и поддержанные самой императорской семьёй.

Эти частные фонды тоже стали выплачивать пособия и раздавать бесплатно продукты питания малоимущим, а также детям сиротам и вдовам, ну а ещё они предоставляли и бесплатные зрелища (так, за счёт императорской семьи, устраивались гладиаторские бои и гонки колесниц на цирковых аренах).

При Траяне упорядочили работу и налоговой службы, отныне не сдиравшей с подданных по три шкуры и зачастую раньше обогащавшей самих мытарей. Смещены были с должностей многие халатные и не чистые на руку чиновники, и куда не коснись, везде проявлялись благотворные результаты его деятельности.

Поистине, Траян был великим и самым достойным правителем!

Но даже он, хотя и обладал неиссякаемой энергией и разнообразными талантами, не сумел бы совершить столько успешных дел и во-многом преобразовать империю, если бы у него не было не менее способных и талантливых сподвижников.

И одним из ближайших из них являлся Луций Лициний Сура.

***

Об этом друге Траяна мне тоже следует рассказать…

Сура по происхождению был иберийцем (то есть, не латинянином, а коренным испанцем) и родился в колонии Цельсе, располагавшейся в долине Эбро. Ещё его отец получил римское гражданство и сделал успешную карьеру по большей части на магистратской службе. Ну а вот Сура не пожелал идти по стопам отца. Вначале он проявил себя на юридической стезе, и быстро стал одним из самых знаменитых и востребованных адвокатов в Риме. К примеру, поэт Марк Валерий Марциал вообще его считал едва ли не величайшим оратором своего времени. Но после сорока Луций Лициний Сура надумал всё-таки сменить адвокатскую практику на военную карьеру. И вскоре его назначили легатом I Минервина легиона. Однако командовал он легионом сравнительно не долго и уже вскоре получил должность наместника в ранге консулярия. Вначале его отправили в Верхнюю Германию, а потом перевели в Белгику.

Расцвет карьеры Суры пришёлся на правление Флавиев, однако особое место он занял при Нерве. Именно в это время Сура приобрёл такую силу и авторитет, что во многом уже влиял на настроения различных фракций как в Сенате, так и при дворе. И когда Нерва, опасаясь преторианского бунта, обратился за советом к Суре, что ему делать, чтобы сохранить себе жизнь, то именно Сура и посоветовал престарелому и бессильному старику усыновить Марка Ульпия Траяна. И посоветовал Сура Траяна не только из-за того, что они оба были родом из Испании, но и потому ещё, что уже достаточно близко познакомились и подружились.

Луций Лициний Сура участвовал в обоих походах Траяна на Дакию, и даже при первом из них принцепс поручал ему вести переговоры с царём Децебалом. Примерно за полгода до второго похода, когда ближайший друг и соратник Траяна вернулся из Сирии в Рим, они встретились в Палатии, и у них там состоялся продолжительный и совершенно приватный разговор.

– Ну как тебе Восток? – спросил друга Траян.

Сура был старше принцепса, и это бросалось в глаза. Он был среднего роста, но скорее не коренаст, а сухощав, и виски у него рано поседели. Вид же у него был примечателен, потому что глаза у Суры, как у Александра Великого, были разноцветные. Левый глаз был голубой, а правый – зелёный. И помимо этого, на лбу у Суры часто собирались глубокие морщины, и такие же отходили от крыльев носа. Кожа же на щеках была не чистая, с заметными рябинками.

Сура поправил тогу, и только после этого ответил:

– Я так и не привык к Востоку, и к его нравам, Божественный…

– Из-за климата? Слишком он жаркий и трудно переносимый?

– Не только…

– А ещё из-за чего? Поясни.

– Ну как бы тебе сказать поточнее, Божественный? Восток – это другой мир! Он совершенно не похож на наш! Ла-а-адно, ещё Сирия, Египет, Иудея и другие наши провинции на Востоке… они уже давно и изрядно эллинизировались, и потому там как-то можно нам приспособиться и ужиться, и нас местные не воспринимают как совсем уж чужих, некоторые из них даже поклоняются нашим богам и говорят на нашем языке, на греческом или на латинском, но вот да-альше… Если отправиться за Евфрат…В ту же Парфию… Или в Месопотамию… О-о, там, Божественный, совсем уже другой мир.

Траян в ответ не сдержался и усмехнулся:

– Я тоже успел побывать на Востоке, правда это было давно… И мне не показалось, что он такой уж непонятный, и с нами совершенно несовместим.