Дакия в огне. Часть третья. Под небом Перуна

Не сумев увернуться от встречи с постылой и более счастливой соперницей, Родослава поздоровалась с роксоланкой, причём это сделала резко и с некоторым вызовом, и спросила её как бы между прочим:

– Ну и как у вас жизнь, молодожёны?

– А что?

– Всё ещё как мёд? Или уже успели наскучить друг другу? Меж собой не начали ссориться? А может бьёте всё, что не попадя и что окажется под рукой…И только от всех скрываете это?

Савлея в ответ добродушно заулыбалась. Она пока что не очень правильно говорила на языке суженного, но уже всё понимала:

– А с чего со-ори… со-ори-иться нам? Та-а-ак, бывает что-то… но по… по мелочи… И мы не обращаем на них внимания. Ну как их?

– На мелочи?

– О, во-во! И… и на по…попадя…

Последнее высказывание роксоланки почему-то не рассмешило, а окончательно вывело из себя Родославу, и у неё вырвалось почти что истерично:

– А знаешь, до тебя Воислав был чей?

– Бы-ы-ыл? Че-ей?

– Да-а-а!

– И-и че-ей?

– Он был мой! Мо-о-ой!!! И даже перед самой вашей свадьбой у нас с ним была близость! На берегу реки! Мы любили друг друга там…

– Лю… любили?..

– Да, да, да! Любили! И представь, он со мной был очень страстный! И клянусь Ладой, Мокошью и самим Сварогом, я всё сделаю для того, чтобы он бросил тебя и вернулся ко мне!

После неожиданно вырвавшегося откровения, Родослава разрыдалась и, забыв про всё, как ужаленная выскочила из усадьбы дяди, воеводы Ратибора, и не разбирая дороги бросилась подальше прочь.

Савлея вернулась к Воиславу и по ней было видно, что кто-то ей испортил настроение.

Воислав сразу это почувствовал и попытался как-то отвлечь возлюбленную от неприятных мыслей. Он начал что-то говорить о намечавшейся охоте, её любимом развлечении, но Савлея перебила его на полуслове:

– А вот скажи мне, кто есть э-э-эта… Ро… Р-ро… Ро-одослава?

– Ну как кто? – не сразу и нашёлся что сказать старший сын князя Драговита.

Роксоланка же ещё больше нахмурилась:

– О-о-она у-у…у-утверждать, что вы друг друга любить…прямо во время нашей свадьбы? Это было? Вы любились, а? Призна-айся!

Воислав всё понял. От ревнивицы этой можно было всего ожидать! И она начала Воислава и Савлею преследовать и настраивать друг против друга. «Вот же такая сякая негодница! Ну никак же она не успокоится!» – в сердцах подумал княжич.

Воислав попытался обнять свою разгневанную молодую женушку, но она решительно отвергла его ласки:

– Так скажи мне, кто есть такая Ро-о… Родослава?

– Это – племянница Ратибора! Я её давно знаю! Но я не люблю её! – ответил молодой жене Воислав. – И не любил никогда. Поверь мне… И успокойся!

Однако Савлея так и не успокоилась.

– Поклянись, – потребовала она.

– Клянусь молниями грозного Перуна и милостями всемогущего Рода! – тут же решительно поклялся суженной Воислав. – Она мне не люба!

И только после этого разгневанная роксоланка немного успокоилась.

***

А на следующий день после всего произошедшего, в Тамасидаву, наконец-то, прибыл старый Божен. А вместе с этим князем склавинов прибыли и его воины. Всего с Боженом подошло семь тысяч воев, которые встали отдельным лагерем на левом берегу Данастрия.

Теперь настал черёд рассказать: а кто же такие были эти склавины?

Отвечу, читатель. И отвечу более-менее подробно.

Это был один из трёх основных праславянских народов на рубеже новой эры. Но эти самые склавины, имели одну существенную особенность. Они, в отличии от карпов и венедов, несколько под отстали в своём социальном развитии. Очевидно из-за того, что они обитали уж очень далеко от тогдашних главных центров цивилизации, коими являлись Рим, Парфия или держава кушанов, занимавшая Среднюю Азию и Северо-Запад Индии. Так у склавинов ещё не было ни одного своего города, не слишком развились ремёсла, кроме разве что кузнечных и гончарных, и княжеская власть у них только-только зарождалась, и ещё совершенно не утвердилась.

И вообще, можно сказать, что склавинами назывался совсем недавно сложившийся союз праславянских племён, обитавших к северо-востоку от карпов и земли которых доходили до Данаприя, включая и его верховья.

Сильнейшим и наиболее многочисленным племенем у склавинов считались анты (по некоторым данным, название это пришло от ираноязычных кочевников, от тех же роксоланов, и имело значение «крайние», так как это племя обитало очень далеко от больших и развитых городов, выросших по берегам Срединного моря и Понта Эвксинского). Вот этих антов, а вместе с ними и весь племенной союз склавинов, и возглавлял уже лет двенадцать Божен.

Божен был невысокого роста (он не дотягивал и до плеча Драговита). И был старше князя карпов. Ему перевалило далеко за шестьдесят, но он ещё вполне себе был крепок. Его даже можно было бы назвать и живчиком.

Драговит радушно встретил князя склавинов.

Встречал он его как важного и особо почётного гостя перед воротами Тамасидавы.

***

Драговит и князь склавинов спустились с коней, подошли к друг другу и крепко по-братски обнялись и после этого троекратно расцеловались. Они знали друг друга уже давно.

Затем Драговит и Божен посетили капище Перуна, в окрестностях Тамасидавы, где вместе со жрецом Богумилом принесли жертвы Перуну и прочим склавинским и карпским богам, ну а дальше, ближе к полудню, в сопровождении двух десятков дружинников, они вновь вернулись в Тамасидаву, и здесь уже, в своих палатах, Драговит усадил Божена напротив себя.

– Очень хорошо, что ты откликнулся на мой призыв и со своими воями здесь, – произнёс Драговит. – Мы вас в Тамасидаве ждали. Нам обязательно следует выручать соседей, попавших в большую беду. Децебал очень надеется на нашу помощь… Он нас с нетерпением ожидает.

– Ну это понятно. А вот скажи… – продолжил Божен, – я слышал, что правитель Южной империи сам участвует в этой войне. Это правда?

Драговит кивнул головой:

– Правда. Он в ней участвует сам.

– Э-э-э, это плохо… – погладил свою бороду Божен. И князь склавинов покачал сокрушённо головой.

А Драговит продолжил:

– Насколько я знаю, он тоже пересёк Данувий и уже на территории Дакии. И за собой он ведёт огромную силищу, по нашим последним сведениям – двадцать легионов!

– О-о-ого-о-о! – вырвалось из уст Божена. Старый князь не скрывал своих эмоций и вновь покачал головой: – Мда-а-а, вот это сила! Это действительно си-илища! О-ох, и тяжко придётся дакам…Ну и нам…

– И не говори…– поддержал мнение склавина Драговит.

– Но сможем ли мы как-то помочь царю даков? Ведь наши общие с тобой силы, Драговит, будут чуть больше двадцати тысяч…– выразил некоторое сомнение склавин.

– Со дня на день сюда подойдут ещё и бастарны. Во главе с Клондиком. И тогда нас будет почти тридцать тысяч! – заметил князь карпов.

– Ну, допустим… А правитель Южной империи, этот самый Троян (так карпы и склавины называли Траяна), подошёл уже к столице даков?

– Пока что ещё он не добрался до неё. Он на подходе к Сармизегетусе. Но нам не следует со своим выступлением тянуть. К концу этой недели, сразу как подойдут к Тамасидаве бастарны, мы должны уже выступить…

Божен вновь не сдержался и вздохнул, погладил свою совершенно седую длинную бороду и произнёс:

– Значит мы пойдём самым коротким путём? Через перевал Орлиный?

– Да, через него. И нам надо спешить, – подтвердил слова Божена Драговит.

Но к вечеру того же дня кое-что изменилось…

***

В Тамасидаве появились Мал и два его товарища.

Они были разведчиками, которых Драговит почти четыре месяца назад послал в Дакию, и которые надолго куда-то запропастились. А оказывается, они были захвачены римским военачальником Квиетом и воинами его VIII Ульпиевой когорты, и лишь только удачный случай помог им сбежать из плена.

И вот этот самый Мал принёс князю карпов неприятную весть…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Бывшему римскому центуриону, Гнею Цикатрикулу, не удалось покушение на принцепса. Он скорее напугал Траяна и только слегка его ранил в щёку, но тут же был зарублен преторианцами. К Траяну вызвали Тита Статилия Критона, это был грек из Гераклеи, и он давно являлся личным врачом принцепса.

Критон обработал ранку и дезинфицировал её, а затем, подняв голову, заметил:

– Всё, что от меня требовалось, я сделал…

И Траян отпустил врача.

Когда Критон собрал все свои принадлежности и направился к выходу, к нему обратился Публий Элий Адриан, сын двоюродного брата Траяна, родившийся тоже в Италике, и один из ближайших сподвижников принцепса:

– Что с Божественным? Как он? – спросил чуть ли не шёпотом Адриан.

Врач Траяна произнёс:

– Ничего опасного, рана у Божественного не глубокая, я бы даже сказал, что это и не рана, а царапина…Через пару дней не будет от неё и следа, я уверяю!

Слуги, вооружившиеся скребками, губками и мочалками, появились уже через несколько минут в императорском шатре. Они убрали изрубленное тело перебежчика и смыли оставленную им кровь.

Траян быстро пришёл в себя и тут же собрал Военный совет. Все высшие офицеры из его окружения пришли к мнению, что, не делая никакого перерыва, следует продолжить наступление на дакийский отряд Редизона, преграждавший путь римской армии через ущелье Бауты.

Но один из легатов, командующий VI Железным легионом, Луций Аврелий Цезон, на этом совете высказал особое мнение. Он предложил очень неожиданную идею, которая принцепсу настолько понравилась, что тот тут же решил её реализовать…

***

Рассвет только-только зарождался. Тени явственно даже не проступили и на небе кажется ни одна звезда ещё не погасла.

Редизон отдыхал в своей палатке, после того, как проверил все дозоры, причём не только в самом ущелье, вдоль стены, но и по склонам соседних вершин, когда его разбудили. В палатку дакийского военачальника просто вихрем ворвался Скорио.

Редизон нехотя поднялся со своего лежака, потянулся и широко-широко зевнул.

Потом он обратился к сыну:

– Ну что случилось такое срочное? Я совсем мало спал… Только преклонил голову и тут ты…

– Прости, отец, но у меня важное сообщение…– извинился Скорио.

– Ну уж говори, коль разбудил, – в ответ произнёс недовольным тоном Редизон, и вновь не выдержав зевнул.

– Отец, – заговорил необычно возбуждённый Скорио, – в римском лагере во всю ревут буцины и тубы! В них римляне дуют, как ошалелые! И уже очень долго!

Редизон прислушался и хмыкнул:

– И правда! А по какому случаю? Что у них там происходит?

– Отец, у римлян настоящий переполох!

– Ну угомонись! Что-о, что у них там случилось? – Редизон кулаками протёр по-прежнему слипавшиеся глаза.

Скорио запальчиво продолжил:

– К моим разведчикам в руки только что попал сириец, он был приставлен к мулам в римском обозе и служил погонщиком. Он заблудился и случайно вышел на нас…

– Ну и-и-и…

– Ты не представляешь, отец, в общем он нам признался, почему у римлян начался такой переполох… На римского правителя, на императора Траяна, совершенно покушение…Случилось это вчера. И Траян едва не погиб! Его ранили. Ранение у него очень тяжёлое, и сейчас он находиться в бессознательном состоянии. Между жизнью и смертью!

У Редизона тут же исчезла вся его сонливость. Её как рукой кто-то смахнул.

Он соскочил с лежака и, схватив сына за плечи, встряхнул его:

– А ну повтори! На Траяна совершено покушение? Он тяжело ранен? Он что, находится уже в шаге от смерти? Я не ослышался?!

– Да, отец. В шаге… Может и до утра не дожить!

Взгляд Редизона загорелся, дак поднял глаза вверх и, не сдержавшись, прокричал:

– Всемогущий Замолксис, я благодарю тебя! Ты нас не забыл!!! Ты даруешь нам долгожданную победу над Римом!

***

Когда до Помпеи Плотины, супруги Траяна, дошла весть, что на её мужа совершено покушение, и он едва не погиб, её уже никакая сила не могла остановить. Вместе с сестрой мужа, Марцианной, они велели немедленно им взнуздать коней и в сопровождении двух турм конных преторианцев направились из тылового лагеря на передовую, и примерно к полудню следующего дня добрались до ущелья Бауты.

Первой в шатёр императора ворвалась его супруга. Увидев Траяна, она замерла.

Траян был жив-здоров, да ещё при виде супруги и Марцианны широко и беззаботно заулыбался.

Бледная Помпея Плотина воскликнула:

– Душа моя, мой господин, о-о, о, какое счастье, ты выходит не ранен и здоров?!

– Ну, конечно… – Траян притянул к себе дрожавшую всем телом супругу и, обняв её, троекратно расцеловал. А затем к нему бросилась в объятия его старшая сестра, и он тоже расцеловал уже Марцианну.

– А на-а-ам… нам сообщили, что на тебя покушались… И что ты плох… – пролепетала Помпея Плотина. Она до сих пор не могла прийти в себя. Голос у неё по-прежнему срывался на фальцет.

– Ну, как видишь, я на ногах, и со мной ничего не случилось, – ответил Траян.

Он ещё долго успокаивал своих женщин, но, когда заикнулся, чтобы они вернулись в тыловой укреплённый лагерь, и Помпея Плотина, и Марцианна, наотрез отказались ему подчиняться, и настояли на том, что останутся с ним рядом.

***

Редизон собрал в своей палатке всех старших командиров, и сообщил им, что у римлян произошло событие, которое может самым решительным образом изменить ход всей нынешней кампании.

Воодушевлённый Редизон заявил:

– Великий Замолксис нас услышал! Правитель Южной империи, Траян, при смерти… Он не приходит в сознание! И получается, что римляне сейчас обезглавлены! И, к тому же, их командование подавлено и совершенно растеряно…

– Ка-а-ак? Тра-а-аян при смерти?!

– Что-о-о?! – раздались с разных сторон удивлённые голоса.

– Что там у этих римлян произошло?!

– Проясни нам, Редизон!

Со всех сторон и наперебой стали вопрошать даки.

Редизон поднял правую руку.

Все окружившие его даки притихли. И он продолжил:

– На императора совершенно покушение. Римляне обескуражены и сейчас по всей видимости растерялись… Я предлагаю воспользоваться этим и напасть на их передовой лагерь!

Один из подчинённых Редизона не сдержался:

– Но это же безумие!

– Почему? – переспросил недовольный военачальник.

– Сколько нас, и сколько римлян! – ответил подчинённый Редизона. – Их же по меньшей мере в двадцать раз больше чем нас!

– Всё верно. Но я предлагаю только сделать вылазку…– продолжил убеждать своих командиров дакийский военачальник. – Мы нападём неожиданно на их лагерь, на тот, где находится императорский шатёр! Причём мы это сделаем не днём, а ночью… Да, да! Нам надо сделать ночную вылазку! Ну и если удастся задуманное… Если мы его в императорском шатре застанем и добьём… То тогда победа в этой кампании будет за нами! Я считаю, мы можем это сделать! Другого такого шанса у нас не будет… И мы можем потом пожалеть, что его упустили.

Командиры дакийского отряда долго рядили и спорили, но в конце концов согласились с предложением Редизона.

***

Уже которую ночь римляне ждали вылазку даков.

Траян был уверен, что Редизон обязательно должен клюнуть на приготовленную для него наживку. Римляне готовы были встретить даков, и вот…

На пятые сутки, глубокой ночью, даки вышли из-за своих укреплений и напали на римский лагерь. Для этой вылазки Редизон отрядил половину своих наиболее боеспособных воинов. И возглавил этот отряд он лично. А Скорио, с остальными пятью тысячами, оставил в ущелье. Весь расчёт Редизона основывался на факторе неожиданности.

Даки, стараясь не шуметь, почти бесшумно пробрались к передовым римским постам, и произвели на них нападение. И тут же весь огромный римский лагерь ожил и осветился тысячами и тысячами факелов. Римляне, оказывается, уже ждали даков.

Началась беспощадная рубка.

Даки были сразу же окружены. В этой ночной вылазке погибло почти три тысячи лучших дакских воинов. Самого Редизона тяжело ранили, и воины, являвшиеся телохранителями дакийского военачальника, чудом его спасли. Они вынесли своего предводителя на руках из окружения.

Римляне попытались на спинах беспорядочно и поспешно отступавших даков, ворваться в их укрепление, преграждавшее ущелье Бауты, и им едва это не удалось сделать. Даки с неимоверными усилиями, но всё-таки отбились от наседавших со всех сторон римских легионеров.

А уже утром, на виду даков, римляне в качестве устрашения, воздвигли на возвышенности кресты и распяли на этих крестах триста раненных и захваченных при ночной вылазке воинов Редизона.

Траяну почти удался его замысел.

***

Место под будущее решающее сражение Децебал выбирал не долго. Оно находилось неподалеку от дакийской столицы. И если легионы Траяна прорвутся через заградительный отряд Редизона, перекрывший ущелье Бауты, то обязательно направятся в сторону Сармизегетусы, и тогда эту сравнительно ровную местность, окаймлённую с трёх сторон возвышенностями, и которую римляне и даки уже использовали в предыдущую военную кампанию, нападающие никак не обойдут. Теперь же осталось собрать все силы даков и их союзников. И приготовить поле для будущей решающей битвы.

И Децебал этим сейчас и занялся.

***

Каждый день с разных сторон к дакийской столице подходили всё новые и новые отряды даков. И уже вскоре под стенами и на ближних подступах к Сармизегетусе собралось свыше шестидесяти пяти тысяч дакских воинов, впрочем, Децебал ждал ещё подхода ополчения, набранного из западных и северных дакских племён, которые должны были привести ряд вождей, включая и вождя Северных дайесов. Но Пируст что-то всё не появлялся. Почему-то он задерживался.

Царь даков всем подошедшим отрядам устраивал смотр и проводил ежедневные учения. Особые надежды царь Дакии возлагал на воинов, вооружённых ромфеями. Если римляне опасались сик (которые они называли фалькатами), то ромфеи были ещё более грозным оружием. Это было тоже изобретением фракийских оружейников. Ромфеями назывались мечи с изогнутыми клинками. Только, в отличии от сик, ромфеи были в два раза длиннее и намного тяжелее, а ещё они были двуручными. (Длина ромфей достигала полутора метров и даже больше), и ими можно было без проблем разрубить тяжёлые римские щиты скутумы и любые доспехи. Нередко опытные дакские воины, искусно владевшие этими самыми ромфеями, без труда разрубали римских легионеров на двое. И римские легионеры страшно боялись этих самых ромфей.

Всего у даков опытных воинов, учившихся чуть-ли не с юных лет владеть главным и самым страшным национальным оружием, набиралось пять с половиной тысяч, и они должны были прорывать сомкнутые передние ряды наступавших римских легионов. Таких опытных и умелых бойцов в Дакии ценили. Кстати, очень искусно умел фехтовать этим грозным национальным оружием сам Децебал.

Но, впрочем, это далеко не все ещё были сюрпризы, которые готовил для напавших на Дакию римлян Децебал.

***

Был ещё один очень неприятный сюрприз, и он уже касался Сервия Туллия и его команды, занимавшейся больше двух лет метальными машинами. У Децебала внезапно созрела идея, как их использовать в предстоящем решающем сражении с Траяном… Вернее, на эту идею его натолкнул сам римский перебежчик, бывший ученик знаменитого архитектора Аполлодора Дамаскина.

И вот как Сервий Туллий предложил эти машины использовать…

Для этих машин приготовили особые укрепления, за которыми они должны были надёжно спрятаться от римских стрел и пилумов (это были земляные валы, усиленные брёвнами), и в нужный момент метательные машины даков должны были неожиданно заявить о себе…

Им поручалось засыпать наступающего противника разящими снарядами весом не меньше, чем в два таланта (примерно в шестьдесят килограммов), и попытаться внести в его ряды если и не панику, то всё-таки серьёзную сумятицу.

По приказу царя Сервий Туллий и его люди провели новые испытания. Уже на поле предстоящего решающего сражения.

Катапульты, онагры, скорпионы и прочие метательные орудия Сервия Туллия должны были пристреляться к местности.

Испытания проводились пол дня и их результатом Децебал в целом остался доволен.

Он подозвал к себе римского перебежчика, и они вместе с бородатым и загорелым Сервием Туллием прошли по обширному и более-менее ровному пространству предстоящего решающего сражения.

Вокруг были разбросаны поражённые камнями и внушительными стрелами мишени. Это были всё те же мешки, набитые соломой. Самые дальние из этих мишеней находились на расстоянии почти что пятисот-пятисот пятидесяти шагов от укреплённых позиций метательных машин.

– Очень, о-о-очень неплохо, клянусь благосклонностью Замолксиса! – осматривая поражённые мишени произнёс Децебал. – Ты славно потрудился, Туллий! Все команды обучены! Аппараты в рабочем состоянии и далеко стреляют!

Царь и один из его сопровождающих наклонились и подняли с земли ближайший к ним снаряд. Это был камень круглой формы, внушительных размеров и очень тяжёлый. Но долго его удержать им не удалось. Децебал и его напарник от напряжения побагровели. Они каменный снаряд, наконец-то, отбросили.

И Децебал, повернувшись к Сервию Туллию, спросил:

– А сколько приготовлено таких вот снарядов для твоих орудий, Сервий?

– Достаточно, государь. По семьдесят-сто на каждое орудие.

– Ну а если легионеры пойдут в быструю атаку, к примеру, побегут, сколько залпов твои люди успеют в их сторону сделать?

Сервий Туллий не сразу ответил.

На какое-то время он задумался, взглядом окинул всё равнинное пространство, и, наконец, произнёс:

– Государь, ну-у-у… ну, по-хорошему, три-четыре залпа мы успеем сделать.

– Ты проверял на время?

– Да!

Децебал что-то в уме тоже прикинул и одобрительно хмыкнул. И этот ответ ему тоже понравился, и царь вновь счёл нужным римского инженера-перебежчика похвалить.

***

А к вечеру следующего дня в Сармизегетусу прибыл долгожданный гонец от вождя Северных дайесов. Вождь этого дакийского племени, Пируст, сообщал, что в ущелье Орлином укрепились какие-то римские всадники числом до тысячи, и они вознамерились преградить дорогу армии северных племён. Вот поэтому и произошла задержка с выступлением ополчения Северных дайесов.

Пируст не знал, что ему делать. А вернее, он собирался разблокировать проход для князя Драговита и других союзников даков, и только попросил на это разрешение у царя.

Децебал не долго размышлял и быстро составил ответ. А ещё он предложил Пирусту, чтобы тот для большей верности взял себе в помощь ополчение ещё одного северного дакийского племени. Ополчение сагаратов Бикилиса, земли которых тоже находилось поблизости с этим самым ущельем.

Но не успел человек от Пируста отправиться с сообщением на север Дакии, как в Сармизегетусе появился ещё один гонец. И новость он принёс очень тревожную.

А новость эта была с Юго-Запада. И исходила она от Редизона.

Отряд его уже был измотан и совершенно обескровлен, и едва держался в Баутах. Ну а сам возглавлявший его Редизон тяжело был ранен во время неудачной ночной вылазки на римский лагерь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Лишь только Мал и два его напарника благополучно добрались до Тамасидавы, и об этом узнал Драговит, как тут же князь пожелал с разведчиками встретиться, не дав им даже толком передохнуть и повидаться с родными.

Впрочем, их всё-таки прежде накормили и затопили им баню, чтобы они смыли дорожную грязь и накопившуюся усталость. Затем они переоделись во всё чистое и их провели в княжеский терем.

И вот, в палатах на втором этаже, разведчики предстали перед Драговитом.

Они приблизились к князю и поклонились ему в пояс. Князь спросил прежде всего Мала:

– Рассказывай! Что видел?.. Что узнал о приграничье?..

– Мы чудом выжили, княже…– ответил Мал.

– Вас пленили?

– Да!

– Но не язиги, получается?

– Почему же? Вначале мы попали в руки этих самых язигов. Мы по неосторожности переплыли Тиссию и к ним как-то по-глупому угодили. И что нас к ним занесло?! Нам не следовало проходить в их землю. Но потом уже воины Траяна нас взяли в плен. – Мал показал ссадины на запястьях рук и пояснил: – А язиги нас связывали и держали на своей стоянке. Они не зарезали нас только лишь потому, что в последний момент надумали продать в качестве рабов, но мы их перехитрили. А уже когда мы сбежали от язигов и направлялись домой, то случайно наткнулись на римлян… Однако это были какие-то особенные римские воины… Это были не природные римляне. Ты не представляешь, княже, какие они с виду!

– Ну и какие же? Сможешь их описать?

– Постараюсь.

– И-и-и?

– Траян привёл в Дакию всех воинов, которых только смог собрать. И мы оказались в руках у-у… Ты не поверишь, но они, эти римляне… они – чёрные.

– Хм-м, чё-ёрные?! В смысле?!

– Во-во! Чёрные-пречёрные! Ну точно, как дёгтем перемазанные! Посмотришь на них и тут же оторопь берёт! Как будто это не люди, а оборотни какие-то. Те, что обитают на болотах с лешими и кикиморами. И прийти могут из потустороннего мира. И с которыми не может совладать даже владыка этого самого загробного мира Хорс! Они будто чёрные духи. И я не думал, что даже есть такие…