Ливень

Ребятишки, укрытые шерстяным одеялом, пили горячее какао с плюшками из сдобы и задорно болтали ногами. Кажется, помаленьку они стали оттаивать, по крайней мере страха в их глазах я больше не видел.

Стич из соломы и тряпок сделал девчонке смешную куклу с глазами-пуговицами на пол лица и носом из сломанной булавки. Теперь та с удивлением разглядывала подарок то и дело бросая редкие благодарные взгляды на ветерана.

Захлопнув последнюю книгу со склада Фестиваля, я разочаровано вздохнул.

– Что там? – спросил меня Кавана разглядывая ссадину на лице в маленьком ручном зеркальце которое он всегда носил при себе.

Волосы младшего инспектора были уже тщательно расчёсаны, а усы завиты.

– Ничего, помотал головой я. – Абсолютно ничего интересного для нас нет. Только одна запись четырёхдневной давности, сообщающая о доставке посылки Щекастому.

Повернувшись к грабителю, примостившемуся на стульчике у камина, я спросил:

– Метель, что у тебя попросил Щекастый?

– Ему нужны были дети, – ответил парень, звякнув кандалами.

– Девочки? – почему-то шёпотом спросил Ганс, осторожно дотронувшись до разбитых губ.

– Он не уточнял.

– Какие-то особенные дети? – настоял повторно я, забрасывая книги к себе в стол.

– Я не знаю деталей потому что сразу отказался, хоть и удивился щедрой награде.

– Пращники вроде проституцией никогда не занимались, – удивился Пибоди потерев тщательно выбритый подбородок. – С чего вдруг?

Ответом ему была тишина.

– Вы обратили внимание, у них у обоих анемия, – произнёс Бруни поправив очки на переносице.

– Что это такое, чёрт побери?! – спросил Галгарпер опрокидывая в рот рюмку коньяка, который уже год стоял нетронутым в графине на столике с личными делами подонков из моего квартала.

– Малокровие, – пояснил Рассада, отец которого был врачом, разглядывая забинтованную руку. – Поэтому они такие бледные и слабенькие.

– Теург в качестве охранника это вообще перебор. Кому могли понадобиться больные дети? И зачем их было нужно так защищать? – обратился к присутствующим Пибоди беря из рук сержанта стопку с крепким напитком.

«Отличный вопрос», – подумал я, наблюдая за Боцманом, показывающим мальчугану фокус с талером, натолкнувшим меня на мысль о том, что ответ где-то на виду. Его просто надо найти.

Встав с кресла, я подошёл к вешалке в виде симаргла с растопыренными крыльями (под которой на полу блестела лужица влаги, натёкшей с одежды) и снял с неё плащ и треуголку.

Головы товарищей дружно повернулись ко мне. Даже детишки оживились.

– Отойду ненадолго. Хочу поговорить с пращниками, оставшимися в живых после нашего посещения особняка Гудмана. Что-то подсказывает мне, что они чуть приоткроют завесу тайны.

Глава 11. Глобус

За грубым деревянным столом, выкрашенным в ужасный коричневый цвет, потирая запястья сидел Глобус – тот самый единственный выживший после нашего рейда на банду Щекастого.

Я специально попросил надзирателей «Карусели» – столичной тюрьмы доя особых гостей, расстегнуть «пращника». Это в «Десяти пальцах» сидел всякий сброд вроде мошенников, карманников и любителей почесать кулаки, а здесь «гостили» представители ОПГ – сливки со дна Дождливого города. Они умели ценить подобные жесты, ведь сидеть на допросе с закованными за спиной руками, да ещё когда они пристёгнуты к кольцу позади на уровне затылка…

– Кого я вижу, инспектор! Всё ещё младший или ваше начальство оценило вас в должной мере? – ухмыльнулся тонкими бледными губами Глобус отрывая взгляд от зарешётчатого окна.

Сняв треуголку и плащ, я повесил их на вешалку в углу, а затем встал напротив преступника внимательно взглянув в его тёмно-зелёные глаза, в которых всегда плескалось пламя своенравия и непокорства.

Глобус получил кличку свою за абсолютно лысую голову форма которой напоминала чуть приплюснутый шар. Нет, ну правда у людей обычно вытянутые лица, а тут самый настоящий шар. Глобус и есть.

На кривую дорожку преступник свернул уже разменяв четвёртый десяток. Однако дисциплину беззакония освоил экстерном. Учитель похитивший школьную кассу, получивший три года, а затем сумевший в тюрьме заработать авторитет и уважение раньше занимал моё воображение. Иногда мне даже казалось, что Глобус делал всё это от скуки. Как-то он даже сказал мне, что до тюрьмы мир его был чёрно-белым, а за решёткой обрёл краски, стал цветным. Как бы то ни было из обыкновенного воришки за дюжину лет он превратился в опасного мерзавца.

– Здравствуй, здравствуй Патрик, – сказал я, наблюдая как вода, сбежавшая с плаща и треуголки, собралась блестящей лужицей на полу. – Поговорить с тобой хочу о твоём бывшем хозяине.

– А чего о нём говорить? Щекастый умер. Вы же его застрелили, – ладони преступника легли на стол. Длинные пальцы при этом слегка шевелились. Не знаю почему, но мне стало противно.

– Тем не менее хочу, чтобы ты рассказал мне почему он вдруг начал заниматься работорговлей и проституцией. У него же вроде всё неплохо шло. Часть бизнеса легализовал. Вас приодел. Зачем мараться?

Глобус замолчал, выглядывая в оконце, а затем негромко задумчиво произнёс:

– Инспектор, а вы знали, что Висмарбург основал преступник. Ной был на родине грабителем и от виселицы его спасла высылка в заокеанскую колонию.

– А я думал он был первым магнатом на этом берегу, – ответил я, сложив руки на груди.

– Это уже потом, – отвернулся от окна Глобус, а затем кашлянув поднял на меня глаза. – А что я получу за информацию инспектор?

«Не оценил» – понял я. Странно, от кого от кого, а от него не ожидал».

Стремительно выстрелив рукой вперёд, я положил ладонь на затылок Глобуса и хорошенько долбанул его головой о поверхность стола. А затем ещё раз. Даже побоялся что треснет. Не голова преступника, нет, стол. Всё-таки казённое имущество.

– Ещё поупражняешься в остроумии или начнёшь говорить пока все мозги и зубы на месте?

Глобус было взвился со стула, но встретив мой спокойный взгляд сгорбился и сразу поник. Из ноздрей его хлынула кровь закапавшая на чисто выскобленный пол.

Я знал какое впечатление производит на них мой взгляд. Как-то Аддингтон рассказал, что уголовники считают меня «человеком способным на поступок», что в их понимании сразу возносит носителя этого странного титула надо всеми.

– Всё-всё! Лис, я понял. Понял! Спрашивай! – выставил перед собой руки Глобус корчась от боли. – Это же я так по привычке.

– Рассказывай. Вопрос задан, – бросил на стол чистый носовой платок с вышивкой я.

Тонкая струйка воды из лужи под вешалкой устремилась под стол смешавшись с капельками крови Глобуса под его ногами.

– Мы сами не поняли, Лис. Всё было нормально и вдруг ему зачем-то понадобились эти дети…

– Дети?

– Да, дети.

– Девочки?

– Про пол разговора не было. Знаю, что главным условием было чтобы не старше двенадцати лет. И чтобы… малохольные, – шмыгнул носом преступник, прижимая платок к лицу.

– Патрик, ты же человек с образованием. Разговаривай хоть со мной нормально, – раздражённо отодвинул я стул от стола и уселся на него.

– Непременно бледные ему нужны были. Болезнь такая есть анемия. Что-то с эритроцитами, – остановив кровь Глобус протянул мне платок, но я жестом отказался. – Собрал всех и сказал тащите ребятню и побольше. Каждому заплатить обещал.

– Больные дети не смогут работать…

– Вот и мы сразу смекнули, что толстяк что-то другое задумал. Но что именно, так и не поняли.

– У Анны анемии не было, – отрицательно помотал головой я. – Знаю это наверняка.

– Эта та девчонка, за которой вы пришли? Так её Зубр притаранил. Он же болван! Главное, чтобы талеров ему в карман насыпали. Не притащил бы её, пожили бы ещё.

– Понятно. Что ещё? Может быть было что-то странное? Из ряда вон?

– Да вроде ничего такого… амулет вот у толстяка сломался, так он пообещал голову оторвать тому магу, который его ему продал. И вообще, все наши проблемы начались после того как мы купили этот чёртов дом, – с досады топнул ногой преступник. – Я говорил Щекастому не покупать особняк Гудмана, а он не послушал. Мне всегда этот дом не нравился.

– Думай-думай. Что-то должно быть, – перебил я Глобуса чувствуя, что уже у порога разгадки.

– Толстяк доктора пристрелил.

– Доктора?

– Да. Перепихона.

– Того который в «Десяти пальцах» врачом работал?

– Точно, он. Что-то украл там и погнали его. Нас лечил.

Августа Кляйна я помнил хорошо. Высокий, худой с вечно грязными волосами свисавшими сосульками на плечи. Отвратный тип. Ничего он не воровал, со службы его погнали за пристрастие к кокаину. Хотя говорят врачом он был неплохим.

– За что он его убил?

Кровь снова хлынула по подбородку Глобуса и тот задрав голову вверх прогундосил:

– Вот клянусь тебе Лис, не знаю. Зубр его привёз по просьбе толстяка среди ночи. Тот зашёл к нему в кабинет, а через час БАБАХ… и всё!

Он не врал мне. Встав со стула, я подошёл к окну. За прутьями решётки, внизу, по мостовой, сновали туда-сюда кареты и экипажи, мальчишки газетчики, пользуясь выглянувшим солнышком и передышкой в осадках с криком носились по тротуарам:

«Ночной дозор создаёт специальное подразделение по борьбе с преступностью!» «Рой Мальдини обещал раз и навсегда очистить улицы от преступников!» «Будут ли теурги бороться с криминалом?!» «Что скажет регент?!».

– Забыл кое-что ещё. Правда не думаю, что это очень важно, – произнёс за спиной Глобус.

– Слушаю тебя.

– Щекастый в первый же день как мы перебрались в особняк чудилы палец уколол.

– Чем?

– Да шут его знает, чем. Парни говорили вроде как склянкой какой-то старой.

Повернув голову в сторону собеседника, я почувствовал резкий запах палёной плоти под носом. Так всегда бывало, когда нападал на след.

– Доктора убили до или после этого?

– После. Точно после.

– А амулет, когда сломался?

– Тоже после… – задумчиво произнёс Глобус подняв на меня глаза, и крупная бордовая капля снова поползла по его губам.

Глава 12. Протухший свидетель

Тело Августа Кляйна поднимали осторожно, боясь, что оно снова сорвётся на дно колодца и рядовым стражам, замершим вокруг полуразрушенного кольца кирпичной кладки, повторно придётся лезть в эту клоаку, марая тиной форму и еле сдерживая приступы рвоты от царящей там вони.

– Ну и запашок! – сказал Пибоди зажимая нос ладонью и делая шаг назад от провала в земле. – Так себе свидетель!

Конечности мертвеца, так же, как и его голова, покрытая седыми слипшимися волосами, закрывавшими лицо, болтались из стороны в сторону, что делало его похожим на марионетку. «Вот только кто он, этот всемогущий манипулятор?» – некстати подумал я, подняв взгляд на Регину Колд сидевшую на бочке возле покосившегося когда-то уютного домика и разглядывающую что-то маленькое, металлическое на раскрытой ладони.

– А чего ты хотел? Колодец никто не чистил уже лет двадцать, – удивился Рассада. – Дом заброшен.

– Никаких не двадцать, – возразил стражу Галгарпер. – Ещё десять лет назад здесь жил со своей семьёй Пауль Стримник – местный кузнец. Талантливый парень.

Пииу! Доска, на которую мы забросили верёвку жалобно застонала. Ноги доктора по колено в тёмно-зелёной жиже дёрнулись и на остатки мостовой под нашими сапогами закапали густые капли грязи. С одной из ступней, с мерзким звуком, свалился ботинок открыв нашему взгляду покрытую трупными пятнами сморщенную кожу.

– Это тот самый кузнец, что супругу свою убил и детишек? – подпрыгнул Ганс, знавший обо всех громких преступлениях, произошедших в городе за последние полвека. Я сам видел у него толстенный самодельный альбом с вырезками из «Висмарбург билд».

Мальчишка оклемался после поездки в Геенну, молодец. Сейчас он с неодобрением косился на поглощавшего с аппетитом булку с повидлом Рассаду, откровенно не понимая, как тот может есть в присутствии трупа, да ещё в окружении таких ароматов.

Ничего, поработает с наше и не такое будет принимать как должное.

– Он. Только с убийством там не слишком всё понятно, – произнёс Пибоди помогая постовым стравливать верёвку сооружённого нами примитивного подъёмного крана.

– Никого Пауль не убивал, – прервал болтунов я, задумчиво наблюдая как тело Перепихона (кличку свою он получил за любовь… впрочем, вы поняли) опускают на землю. – Стримник своих близких любил. Это я знаю точно.

Дело «Сумасшедшего кузнеца» было одним из первых моих расследований и до сих пор я периодически к нему возвращался. Перечитывал потёртую папку, пытался найти зацепку, которая смогла бы оправдать повесившегося в тюрьме Пауля. Взгляд несчастного, который он бросил на меня после оглашения приговора до сих пор иногда снился мне по ночам.

А ещё я помнил, как Галгарпер, со слезами на глазах выносил вот из этого домика растерзанные тела близнецов. «Они же совсем ещё ангелочки» – эмоциональная фраза сержанта прочно засела в моей памяти.

– Спасибо Ингрий, вы свободны, – кивнул я стражу, руководившему подъёмом тела из колодца. – Дальше мы сами.

Постовой приложил пальцы к головному убору и щёлкнул каблуками одновременно склоняя голову. Пару мгновений и служака в сопровождении пары своих коллег удалился, исчезнув в сумерках за оградой.

Склонившись над телом, я отбросил грязные волосы с бледного лица на котором застыло выражение испуга.

– Его застрелили выстрелом в упор, – пожевав губами произнёс Пибоди замерший с фонарём над доктором.

– Да, – согласился я, указывая пальцем на багровый провал на месте левого глаза, – смотри, на коже даже ожёг остался.

Ничего странного на теле мы так и не увидели. Разве что кончики пальцев на правой руке были странного тёмно-фиолетового цвета. После тщательного осмотра карманов и одежды информации тоже не прибавилось. Так пара мелких монет, кожурки от семечек, эликсир для свежего дыхания в маленькой бутылочке, и зубочистка.

– Твоя очередь, Регина, – сказал я, поднимаясь на ноги. Пибоди, всё время отиравшегося рядом, словно ветром сдуло от трупа. Что постовой всерьёз побаивался магов мне было давно известно.

Теург медленно, с ленцой, встала, и направилась через двор в нашу сторону.

– Если что-то по моему профилю будет, скажу, – цедя слова сквозь зубы сообщила она мне. – Правда не возьму в толк почему ты так решил.

Некоторое время женщина просто смотрела на доктора, а затем… вокруг Регины возникла сфера ярко осветившая двор. Колд будто замерла внутри. Я знал, что нам это только кажется так как время внутри идёт по-другому, но как же трудно было спорить с глазами.

Свет от магии открыл моему взору деревянную игрушку, торчащую из-под куста крапивы. Потемневший от непогоды грустный слонёнок смотрел на меня единственным глазом.

«Такая же игрушка есть у моей Клары» – подумал я, поёжившись от холодной капли попавшей за шиворот и поднимая повыше воротник.

За воротами тревожно заржала Брусничка отчего я внутренне подобрался и почему-то потянулся к ножнам меча.

Незваные гости! В ворота один за другим зашли трое высоких мужчин в треуголках, надвинутых на глаза и кожаных плащах похожих на мой.

Командир (властные движения и широкие шаги выдавали его) сразу решил брать быка за рога. Спрятав руки за спиной, он обратился ко мне:

– Инспектор, нас послал Рой Мальдини. Мы должны забрать тело, – голос говорившего был глубокий и немного скрипучий, будто скрип распахнутой ветром двери, ведущей в бездонный подвал. Он сразу мне не понравился.

Его люди встали справа и слева от него с таким видом будто это вышло не специально.

– Вы из Ночной стражи? – сделав шаг в сторону я на секунду отвернулся и подмигнул Галгарперу.

– Это не ваше дело! – заносчиво раздалось в ответ. – Уступите дорогу!

Пибоди следуя еле заметному жесту усатого сержанта встал позади, положив ладонь на кобуру, Рассада сделал тоже самое с другого бока. Рук их было не видно и заняло это всего пару секунд. Всё-таки с ребятами мне повезло. Ганс вот только соображал помедленнее. Молодой ещё. Понимая, что что-то не так Шумахер просто спрятался за бочку, на которой недавно сидела Регина.

– «Сумерки робко ждут нас в подворотне, а это значит… – бросил я незнакомцу повернувшись боком.

Мужчина удивлённо взглянул на меня поведя мощными плечами, явно не понимая, что это такое я несу. А ведь должен был просто ответить: «что город ещё не накрыт пеленой и стражи света в своём праве, а воины ночи подождут».

«Самозванцы!» – метнулось в моей голове, ведь строчку из присяги знал любой служака на улице.

На этот раз меня опередили. В последний момент троица что-то почувствовала и попыталась взять нас в круг. Галгарпер без лишних разговоров поднял мушкетон, висевший на его плече и нажал на спусковой крючок. БАМ! Выстрел отбросил новоиспечённого мертвеца на его вооружённого товарища позади, забрызгав того кровью.

Бах! – пуля из длинноствольного пистолета ударила в землю в двух шагах от Рассады и тот недолго думая и не особо целясь, от бедра, пальнул из короткого «Ашера» в ответ, уложив стрелка наповал. Так они и замерли один на другом.

Заговоривший с нами верзила тем временем кинулся ко мне вынимая из складок плаща чудной клинок с широким основанием и узким, как шило остриём.

Я сделал шаг назад, потом ещё один, ушёл влево, оттолкнув руку удерживающую полоску тускло-серого металла и попытался зайти атакующему за спину. Словно прочитав мои мысли тот стремительно развернулся и сделал резкий выпад.

Лезвие кинжала прошлось по моему запястью, но вреда не причинило, зато кулак правой руки раздробил кадык нападавшему. Захрипев тот выронил из рук оружие дико вращая глазами и пуская слюни которые потоком лились по подбородку.

Над головой что-то зашуршало и…

Бруни-умница, всё это время сидевший на лавочке у входа, вскинул руки вверх и дуплетом пальнул по кравшемуся по потемневшей черепице крыши головорезу.

– Языка, опять не взяли, – раздражённо бросил я, замирая над дёргающимся в судорогах мужчине, свалившемся с крыши.

– Эмиль, так мы не в армии, – рассмеялся Рассада хлопнув по плечу Пибоди.

Мой взгляд, хлестнувший по балагуру холодом заставил его прикусить язык.

Хлоп! Сфера вокруг теурга внезапно исчезла, и она повернулась ко мне словно и не уходила. Нижняя губа женщины была прикушена, что выдавало её досаду и растерянность. Уже интересно. На трупы вокруг Регина внимания даже не обратила. Вокруг ей подобных всегда смерть.

– Мне надо полистать пару книг, – себе под нос бросила она, нахмурив лоб. – Может заглянуть в записи учителя…

– Конечно, – кивнул я, одаряя её самой благожелательной своей улыбкой не нашедшей отклика в холодном взгляде. – Скажи если я могу чем-то помочь. Но что ты можешь сказать наверняка?

– Лис, это очень странно… – маг взмахнула рукой и длинные пальцы её затрепетали в воздухе, – … но доктор удерживал в руке предмет содержащий «примо солидус».

– Магия?

– Нет. Проклятие, сотворённое руками гения, – по одежде Регины всё ещё пробегали разряды электричества.

– Они не хотели, чтобы мы это узнали? – показал на трупы Рассада, переглянувшись с внимательно слушавшим нашу беседу с Галгарпером.

- «Примо солидус» очень плохая находка и как правило оставляет собой дорожку из жертв.

– Возможно, – произнёс я, коснувшись пальцами кожи плаща, чтобы убедится, что она похожа на кожу левиафана только с виду. Чуть более плотная и оттенок на полтона светлее. Что ж, тем легче будет выйти на след пославших убийц людей.

Глава 13. Тенёта

Мало того, что дождь так ещё и ветер. Стихия бушевала за окном будто гневаясь за что-то на горожан. Впрочем, возможно так оно и было.

Тик-так! Тик-так! Тик-так!

– Младший инспектор, напоминаю вам, что постовые Пибоди и Рассада, а также сержант Галгарпер, не ваши подчинённые! Если первые двое хотя бы из Серого квартала, то Фредерик вообще из Синего, – поднял палец вверх начальник Городской стражи.

Напольные часы с маятником, в виде солнца, при движении влево и вправо скрывающегося в клубах серебряных туч, громко тикали. Терпеть их не мог! Этот дурацкий звук мерзко отдавался в зубах вынуждая меня сжимать челюсти из-за чего выражение лица у меня получалось глупым-глупым. Наверное, в такие секунды я похож на инспектора Гобкинса.

Мулине же тем временем продолжал расхаживать передо мной:

– Младший инспектор Кавана, между прочим, тоже не должен таскаться за вами. Он и у себя-то не всё успевает. Вечно на что-то отвлекается! То на ба…извините, женщин, то на авантюры, вроде вашей.

– А Стич? – спросил я Мулине пряча улыбку.

Хозяин кабинета замер на месте с поднятой над полом ногой.

– Этого можете использовать, как пожелаете. Вы же знаете о его уникальном… кхм, положении. Тем более, что с вами он хотя бы пить перестал. Представляете, я вчера видел его абсолютно трезвым! – глаза начальника Городской стражи расширились от удивления. – Он сидел на лавочке у здания и смаковал чашку чёрного кофе. Кофе!

– Представляю. Он не пьёт уже пятый день.

– Да?! Я в шоке, – Мулине вернулся за свой заваленный бумагами столик и устало плюхнулся на стул больше похожий на трон. – В общем он в вашем распоряжении. Только про повседневные дела, инспектор, не забывайте пожалуйста.

– Слушаюсь, господин начальник, – кивнул я, бросая злобный взгляд на часы у стены и разворачиваясь к двери.

– Кстати, спуститесь с Шумахером вниз, – полетело мне вслед. – Кажется, вас там ждёт вызов. Что-то там у мельников стряслось.

* * *

Два десятка механических мельниц стояли особняком. Как раз между городом и Стеной. Формально к Серому кварталу они отношения не имели, но начальство ещё лет двенадцать назад дала их нам в нагрузку. Будто у нас других дел не было.

– Вот тут она и стояла, – коренастый дядька с головы до ног запачканный в муке указал рукой на лужу зелёного цвета в нескольких шагах от ступеней, ведущих внутрь огромной мельницы.

– В луже? – удивился Ганс шмыгнув носом.

– Ну так и чаво? Тут везде лужи. Нам они не помеха! – возмутился мельник надув щёки. – Мука ждать не будет! Хлебушек-то небось все любят!

– Опишите пропажу, – Шумахер достал блокнот и огрызок угольного рашкуля.

– Описать? Апчхи! – мужчина чихнул отчего над головой взвилось белое мучное облако. – Значица так… моя красавица шестиколёсная, с высоким бортом и сверху… парусиной накрыта.

– Что-то вроде фургона? – уточнил я, каблуком сапога коснувшись поверхности дождевой воды.

– Верно. Фургон и есть.

– Парусина какого цвета? – уточнил стажёр, впившись остриём карандаша в блокнот.

– Да вот как эта лужа! – невозмутимо произнёс мельник, которому наши расспросы уже порядком надоели.

– А особые приметы есть? – вопрос задал Стич всё это время, шнырявший по округе, а сейчас бесшумно возникший за спиной потерпевшего.

Раздражение мельника как рукой сняло, когда он взглянул в выцветшие голубые глаза ветерана.

– П-приметы-то? Т-так конечно имеются. Дочь моя на левом борту зверюгу нарисовала зубастую, – зазаикался мужчина. – Кракодила называется! Сойдёт за примету?

– Вполне, – ответил Стич и легко хлопнул мельника по плечу.

Когда хозяин рысью, оглядываясь на нас, скрылся за дверью мельницы, я остановился рядом со стражем:

– Не врёт?

– Нет, помотал головой тот. – Всё обошёл. Ничего больше не взломано. Поговорил с младшим мельником тот говорит вчера в девять вечера телега стояла на месте. А в шесть утра её уже не было.

– А лошади?

Ганс подпрыгнул на месте и заглянул в блокнот.

– А про кражу животных ту ничего не сказано!

– Лошади все на месте, – удивил меня Стич.

– То есть кто-то пришёл со своими лошадьми, запряг их в повозку и уехал? Странно, – задумчиво сказал я, поднимая воротник и застёгивая его на все пуговицы.

Ветеран пожал плечами как бы говоря, что понятия не имеет что произошло.

В небе над нами сверкнула молния. А спустя пару секунд грянул гром.

– А почему вы думаете, что их было несколько? – снов встрял Шумахер. – Может одна лошадка?

– Одна лошадь такую телегу не утащит, – пояснил я Гансу. – Надорвётся. Дело не сложное. Тебе и карты в руки.

Надувшись от важности Шумахер забегал туда-сюда вокруг лужи опустив нос, покрытый веснушками к земле словно охотничий сеттер.

– Ну тут же совсем нет следов! – через минуту развёл он руками в стороны. – Ночью дождь шёл! И утром тоже!

Мы со Стичем рассмеялись.

– Если нет следов тогда нужно…

– Поставить себя на место преступника, – закончил фразу Ганс.

– Верно. И что ты думаешь?

Взявшись рукой за подбородок Шумахер нахмурил лоб.

– К стене они точно не возвращались. Даже если контрабандисты, то им надо в город, а не в Геенну.