Ливень

Супруга сержанта скончалась три года назад, но запах её, так же, как и душа, всё ещё жили в этом доме. Не зря же Фредерик оставил все вещи любимой на своих местах. Нет, он не цеплялся за ушедшее. Не такой он был человек. Просто так ему было комфортнее.

Приходишь после дежурства, а дома тебя встречает уют и знакомые вещи. Сами по себе они конечно ничего не значат, смысл имеют воспоминание связанные с ними, но всё же…

Свежий хлеб, испечённый собственными руками и нарезанный тонкими ломтями, занял своё почётное место посередине стола с гнутыми ножками. У этого «аристократа» целая история. Он достался им без одной ноги и почти полгода провалялся в кладовке пока не повезло найти нечто подобное. Чуть дешевле, но подходящее по размеру и форме. Как же здорово прошёл их первый ужин за ним. И ночь.

Так, а теперь соусница с пикантным охлаждённым тартаром приготовленным накануне. Фелиция как-то выронила посуду из рук доставая её из верхнего шкафа. Пытаясь поймать соусницу, она сверзилась со стремянки и, если бы он тогда её не подхватил… запах жены погрузил сержанта в счастливые и одновременно грустные воспоминания.

«Будто бы всё. Можно приступать», – подумал страж закатав рукава рубахи до локтя. Супруга терпеть этого не могла и с улыбкой бранилась на него из-за этого. Сейчас он словно надеялся услышать её ворчание.

– Приятного аппетита любимая. Надеюсь сегодня я мясо не пересолил, – опустившись со вздохом за стол Фредерик протянул руку к столовым приборам, лежащим на белоснежной салфетке. Рот сержанта наполнила слюна от предвкушения…

– Фредерик! Фредерик! – раздалось снаружи. – А Фредерик?!

Пронзительный крик никак не хотел униматься.

– Что тебе нужно Мэл? – выглянул в окно сержант, нахмурив брови.

– Привет! – фрау Бигль подпрыгнула на месте от радости. – Можно я возьму твою тачку? Хочу съездить с сыном на рынок за продуктами.

Прижав худые руки к груди, соседка потешно трясла головой от чего каштановые волосы-пружинки на голове женщины подрагивали, наполняя пространство вокруг неё движением.

Бигль часто бесила Галгарпера, иногда будто специально стараясь спровоцировать на скандал, но отказать он ей не мог. Мэл первая прибежала к нему тем зимним утром, когда супруга сержанта не смогла проснуться. Карета «скорой помощи» ещё была у крыльца, а Бигль тут как тут. Следующие сутки Фредерик вообще не помнил, а когда очнулся, дома был полный порядок – убрано, зеркала закрыты, кот накормлен, а тело отвезено в морг.

– Конечно, Мэл. Возьми.

– Спасибо сосед. Ты чего-то похудел. Надо лучше питаться!

Калитка между их участками со скрипом распахнулась, ударившись о забор от чего сержант сморщился. «Почему у меня она никогда не скрипит, а у неё скрипит?» – подумал Галгарпер.

– Только поставь её пожалуйста потом на место, – добавил он вздохнув.

– Как всегда, милый…

– Справа от калитки Мэл, справа, а не слева! Там она мешает дверке полностью раскрываться.

– Хорошо, Фредерик, я поняла, – кивнула соседка, покидая его двор.

Бесполезно, завтра тачка снова будет не там, где надо.

Вернувшись за стол, хозяин продолжил трапезу. Удерживая вилкой мясо, Галгарпер отрезал ножом небольшой кусочек. Ах, какой аромат! Уже собираясь отправить его в рот…

– ТУК-ТУК-ТУК!

– Ну кто там ещё? – столовые приборы повисли в воздухе над тарелкой.

– ТУК-ТУК-ТУК!

За дверью Фредерика ожидал знакомый постовой.

– Здравствуйте сержант, – щёлкнув каблуками страж снял кэпи с головы.

– Привет Тим. Что стряслось?

Кашлянув в кулак, парень выпалил:

– Младший инспектор Бюлов срочно послал меня к вам.

– Ну? – уже было собираясь послать всё к чёрту сержант замер на месте.

– На Майорской пристани на него устроили засаду люди в плащах из кожи левиафана. Они заранее всё спланировали, подстроив вызов на кражу, к мельникам. Инспектор утверждает, что у убийц есть изображения всех, кто участвовал в рейде за стену. Всех!

Фредерик задумался, спрятав бугрящиеся мышцами руки в карманы.

– Лис… извините сержант, инспектор Бюлов, приказал предупредить вас. Сказал в «Мягких лапах» безопасно…

«Вот оно как. Значит у меня праздничный ужин? – мысли хозяина дома понеслись в неожиданном направлении. Прощальный. Он должен быть идеальным».

– Я понял Тим, ты свободен.

Постовой с изумлением уставился на погрузившегося в себя Галгарпера и лёгкую полуулыбку на его губах.

– Я могу вас отвезти в управление. Карета здесь…

– Это лишнее, – оборвал говорившего сержант. – Не надо. Я ужинаю!

– Но инспектор приказал…

– Постовой, ты свободен!

– Слушаюсь.

Металл заскрипел по тарелке, когда на крыльце раздались тяжёлые шаги.

Бабах! Дробь превратила в решето дверь которую своими руками красила Фелиция. Кусочки раскалённого металла залетели в гостиную, разбили соусницу, белой кляксой выплеснув содержимое на пол, взметнули к потолку тарелку с тёплым ещё хлебом и вонзились в предплечье сержанта.

Двигая крепкими челюстями Галгарпер тщательно прожевал кусок мяса, а затем протянул руку под стол вынимая наружу мушкетон.

– Немного пересолил, дорогая. Извини.

* * *

Когда мы голову сломя принеслись на Фонарную 14, где проживал Галгарпер, мы застали только жарко пылавший маленький уютный домик сержанта, три аккуратно разложенных на земле трупа с выпотрошенными карманами, в хорошо знакомых нам плащах, и самого погорельца с обожжёнными усами. В одной руке страж удерживал мушкетон, а другой объёмный свёрток из простыни, в которую были завёрнуты какие-то вещи.

Обернувшись Фредерик кивнул нам приветствуя.

– Эмиль, они сожгли мой дом.

– Я вижу.

– Ты знаешь, что для меня он значил?

– Конечно, – кивнул я, положив руку на плечо товарища.

– Я не успокоюсь пока мы не перебьём их всех, – мрачно бросил напоследок сержант, отодвигая в сторону оробевшего Шумахера и кидая в карету свои вещи, прежде чем запрыгнуть внутрь.

Брусничка, будто чувствуя наше настроение, печально постукивая подковами копыт сделала прощальный круг вокруг остатков двухэтажного домика на вершине которого в потоках горячего воздуха крутился флюгер с двумя голубями крылья, которых нежно переплелись. В небе громыхнуло и ливень хлынувший с небес за пару минут потушил пожар.

Жаль, что так же просто он не мог потушить гнев и разочарование в наших сердцах.

17. Заключённый

Исцарапанная и искусанная то ли крысами, то ли человеком латунная ложка, замерла в пяти сантиметрах ото рта.

Мне абсолютно не хотелось есть эту бурду, но на свиные рёбрышки с варёным картофелем и сметаной рассчитывать не приходилось. В изоляторе всегда кормили хуже, чем в Терновнике – так заключённые Десяти пальцев прозвали основную часть тюрьмы.

Вздохнув и зажмурив глаза, я отправил еду (если её так можно было назвать) в рот, и проглотил.

Кхэ! Кхэ! – это безвкусное и липкое нечто просилось наружу, но я сдержался. Тем более, что за дверью раздались шаги и запоры снаружи один за другим весело звякнули.

– Бремер! Иво! На выход! – раздался громкий голос надзирателя, удерживающего руку на поясе где в специальной петле, висела короткая дубинка со свинцом внутри.

– Чего это вдруг? Мне ещё три дня сидеть! – возмутился я, бросая ложку в тарелку.

– Не умничай Метель! Это приказ старшего надзирателя. Тебе скостили срок за хорошее поведение.

Последние слова были сказаны вторым охранникам лицо которого было скрыто от меня в темноте. В свет попадали только начищенные до блеска ботинки и руки в белых форменных перчатках. Произнесено всё было таким тоном, что я сразу понял – меня скоро убьют.

* * *

Почему я не сбежал тогда на складе Фестиваля? Ведь мог же! Правда мог! Зачем спас этого сопляка? Да всё просто – не хотел возвращаться в Геенну откуда вырвался с таким трудом. А ещё со стражами в игры играть опасно. Это тебе не констебли. Пристрелят прямо на месте, и никто их за это даже не накажет. Тем более что я угодил в руки знаменитого Лиса, а он среди блатных пользовался авторитетом. Слова на ветер зря не бросал, всякие бюрократические условности его не волновали, да и все, кто пытался ему противостоять плохо кончили.

Все знали историю о Печальном Пьеро, который предпочитал не просто грабить своих богатых жертв, а ещё и уродовать их лица таким образом, чтобы приехавшим на вызов стражам казалось будто убитые плачут кровавыми слезами. Пьеро был осторожен и очень умён. Поймать его долго не удавалось. Пока дело не передали Лису. Через две недели страж устроил людям блатного ловушку и захватил парочку подельников налётчика в плен. А ещё через два дня дом Пьеро взлетел на воздух. Нет, он был не просто подорван. В буквальном смысле снесён к дьяволу, даже фундамент пострадал.

Несчастный случай? Ага, возможно. Если бы во рту хозяина особняка не нашли детский ботиночек, принадлежащий мальчику родителей, которого тот убил накануне.

Что касается остального, то инспектор Бюлов сдержал своё обещание и отправил меня в «Десять пальцев», а не в «Карусель». Уже неплохо. Здесь и надзиратели не так лютовали и дела можно было делать.

– Метель, это тебе будет дорого стоить. Потянешь? – хитро улыбнулся Вата в ответ на мою просьбу, почесав мизинцем переносицу.

Ногти собеседника были аккуратно подстрижены и чисты. Сразу видно, что грязной работой он тут не занят.

Разговор наш происходил во время прогулки во дворе тюрьмы под бдительными взглядами надзирателей на вышках, вооружённых старыми кремневыми длинноствольными ружьями, которые хоть и заряжались медленно, зато били точно.

– Я знаю.

– Что ж, хозяин-барин. Договорились, – произнёс преступник, протягивая мне руку.

Рукопожатие его было вялым, а ладошки потные. «Мерзкий тип, – подумал я без сожаления расставаясь с последними сбережениями. – Будем надеяться на его жадность».

Как говорил один умный человек: «Не работай в Дождливом городе если у тебя нет страховки на чёрный день и верного человека, хранящего твои талеры».

* * *

Коридор встретил меня противным запахом плесени, щекочущим горло, и ароматом пота. Потел надзиратель, идущий впереди.

Он боялся. Да, именно что боялся. Вот только не меня, а того что сейчас произойдёт.

– Поворачивай! – бросил мне трус ныряя в проход слева ведущий в котельную откуда чувствительно тянуло дымком.

– А разве мы идём не в Терновник? – спросил я чуть сбавив шаг, заранее зная ответ.

Впрочем, говорить что-либо мне не стали. Следовавший позади охранник ударил меня дубинкой по спине.

Было чертовски больно и я упал на колени собираясь потянуть время. Тут же получив новый удар, уже со всей силы.

– Я нахожусь под защитой инспектора Эмиля Бюлова! – сквозь боль произнёс я. – Что бы вы ребята не задумали вам потом не поздоровится!

Надзиратель впереди было замахнулся на меня дубинкой, но услышав мои слова ругнулся и замер на месте. Только окрик товарища заставил его поднять меня на ноги и продолжить путь по коридору.

Всю дорогу я пытался разогреть мышцы понимая, что ловкость и скорость смогут хоть немного оттянуть время моей смерти. Жаль руки скованны цепью. И всё же я не уйду на тот свет как барашек которого решили принести в жертву. Нет! Не дождутся.

Меня просто втолкнули в котельную и захлопнули дверь. Я не стал ждать нападения, ибо в сумраке, в свете огня, из плохо прикрытой топки, насчитал сразу троих противников метнувшихся ко мне.

Прижав руки с кандалами к груди, я перекувырнулся через голову, избежав тем самым удара обрезком трубы по голове, соскочил на ноги и бросился в дальний угол котельной.

«Третий кирпич от печи! – лихорадочно думал я, бросаясь к стене и ломая ногти о твёрдую кладку. – Раз, два, три!».

Внутри углубления оказалось пусто. Там просто ничего не было! Ах ты сука! Неужели Вата обманул меня! Взял деньги и обманул!

Ударом ноги в грудь я отпихнул первого нападавшего и избежав ещё одного удара трубой бросился в пространство между печью и кирпичной кладкой. Пулей пролетев по проходу и повернув налево побежал обратно ко входу. На минуту мои преследователи даже потеряли меня в темноте.

«Панель снизу, прямо напротив маленького окошка закрытого чугунной заслонкой!» – если и здесь нет…

Рыбкой нырнув вниз я чувствительно приложился о землю грудью, но даже не обратил на это внимание. Развернувшись я пяткой ударил по тайнику, а затем сунул туда руку.

Рукоять, обмотанная полосками плотной ткани, удобно легла мне в ладонь. «Спасибо! Спасибо боже, что ты не оставил без милости своей блудного сына!» – мысленно поблагодарил всевышнего я, поднимаясь на ноги и тут же нанося заточкой несколько быстрых ударов в шею атаковавшему меня мужчине в тюремной робе. Возможно это кто-то кого я знаю. Гад захрипев рухнул на меня, а я, услышав тяжёлые шаги справа задержал дыхание и замер поудобнее, перехватив своё оружие сразу двумя руками.

– Где он? – раздался хриплый голос надо мной.

– Не знаю, – ответил ему другой знакомый мне. – Давай я пойду с этой стороны печи, а ты с другой.

– Хорошо. Только будь осторожен. Смотри, он Котлету прикончил!

– Не тушуйся! – успокоил первого второй. – Никуда не денется. Ему некуда.

Шаги того, чей голос был мне знаком тут же удалились, а второй замешкался над трупом Котлеты, которого я лично не знал. Это и неудивительно здесь отсиживает срок более десяти тысяч заключённых.

То ли один из моих убийц что-то заподозрил, то ли заколотый мной преступник был его другом, в общим он наклонился над трупом и тяжело дыша что-то забубнил.

Ударом ноги я пнул противника в колено и когда тот закричав от боли начал валиться на землю подставил под него заточку.

Хруст металла, пронзающего ткань, плоть и мышцы был настолько оглушителен, что уже через несколько секунд последний из убийц вцепился мне руками в горло.

Заточка застряла в теле второго убитого, а первый всё ещё лежал на моих ногах. Лишаться единственного оружия было жалко, но ничего не поделаешь. Ударом головы в нос я заставил руки душителя разжаться и ногами окончательно сбросил с себя тело, мешавшее мне подняться.

Теперь мы стояли напротив друг друга. Я прижимающий к груди кандалы и «бедняга» лицо которого было залито кровью. Противник сделал выпад и нож в его руке чуть задел моё бедро. Одновременно я сделал шаг назад и накинул на шею убийцы цепь.

Хр-р-р-р! Задыхающийся противник пытался достать меня лезвием оружия, но я оказался за его спиной и упёршись в его поясницу ногами опрокинулся на спину. Хруст шейных позвонков возвестил мне о моей победе.

К сожалению, долго почивать на лаврах не удалось. Рывком меня подняли с земли и в живот мне уставился ствол пистолета. Каким-то чудом я оттолкнул руку с оружием в сторону, и пуля ушла нам под ноги. Пока стрелок не пришёл в себя я большим пальцем руки впился в его левую глазницу вдавливая палец всё глубже и глубже внутрь черепа.

* * *

Очнулся на полу крытого фургона с застёгнутыми в наручники за спиной руками. Голова разрывалась от боли, ужасно тошнило. Кажется, мне снова долбанули чем-то по голове. Но почему сразу не убили?

Вот так вопрос.

Повозка резко остановилась, и я прислушался к происходящему снаружи.

– Зачем ты его привёз? – спросил кто-то явно привыкший командовать.

– Вы же хотели его! – пискнули в ответ.

– Мы заплатили вам чтобы он сдох!

– Он убил троих заключённых и надзирателя! Был выстрел! Мы нашумели! – оправдывался трус которого я узнал. – Пришлось принимать решение быстро! Я подстроил всё так будто один из наших сражался с бежавшими из Терновника заключёнными и храбро погиб. Метель я забросил в кузов и….

Слова говорившего прервались, и он начал надсадно хрипеть.

«Ну всё доигрался. Пустили в расход. Туда тебе и дорога».

Выворачивая суставы и разрывая мышцы, я сумел просунуть наручники под ноги и сесть на пол. Ничего, ничего здесь нельзя было использовать в качестве оружия. Даже доску не оторвать, – думал я крутя головой туда-сюда.

Руки мои дрожали, в глазах темнело от сотрясения. На секунду мне даже показалось, что я потерял сознание так как очнулся снова на полу. Снаружи стояла странная тишина.

Вязкая, кислая слюна наполнила мой рот и мне жутко захотелось просто лечь и закрыть глаза. Послать всё к дьяволу и всё. Превозмогая себя, я подполз к двери и приготовился сражаться.

Минуту или две прислушивался к происходящему, а затем снаружи раздались шаги. Дверь скрипнула и открылась.

Заглядывающих внутрь фургона людей я был рад видеть словно лучших друзей, которых у меня никогда не было.

С любопытством и смехом на меня смотрели элегантный инспектор Кавана и тот жилистый мужичок в одиночку покромсавший на складе Фестиваля несколько человек. Кажется, все называли его мистер Стич.

Глава 18. Танцы под дождём

Старый Гоззо терпеть не мог Висмарбург из-за вечно льющего на улице дождя. И любил океан, потому что там, вдалеке от берега, дождь бывало прекращался на неделю, а то и больше.

Кап! Пам! Плюх! – капли, одна крупнее другой, шлёпались с карниза на мостовую перед витриной, наигрывая скучную и хорошо знакомую мелодию. Старые кости китобоя нещадно выворачивало и ломило в такие дни. То есть круглый год.

«Странно» – Гоззо с удивлением уставился сквозь стекло с облезшими буквами на творящиеся снаружи поглаживая холку рыжего одноглазого кота по прозвищу Бармаглот.

Карета Городской стражи остановилась возле его лавки и оттуда полезли вооружённые до зубов мужчины. Топая и позвякивая металлом, восемь стражей вломились внутрь принеся с собой холод и сырость. Возглавлявшего их офицера, старик знал, только поэтому рука под прилавком схватившаяся было за рукоять тесака, расслабилась и в приветственном жесте поднялась вверх.

– Здравствуй, Эмиль! Пускай путь твой будет гладок, море щедро на дары, а гарпун меток! – произнёс старик, растянув губы в улыбке.

– Пусть маяк ваш всегда сияет ярко в темноте безошибочно указывая путь домой храбрым мореходам! – ответил на приветствие китобоев Эмиль Бюлов лицо которого несло на себе отпечаток озабоченности о чём говорила двойная складка на переносице. – Приветствую тебя, Гоззо. У меня к тебе срочное дело.

Старину Галгарпера и озорника Рассаду (тот ещё мальчишкой два года отплавал на «Бригитте» и мог бы стать классным китобоем) моряк знал, а вот остальные стражи ему были незнакомы. Особенно странно в этой компании смотрелся золотоволосый юнец с пистолетами в руках и широколобый очкарик больше похожий на библиотекаря.

– Вы прямо как на войну! – пошутил хозяин, но никто в ответ ему не улыбнулся. – Слушаю тебя внимательно, друг.

На прилавок перед стариком упали сразу два кожаных плаща. Один был продырявлен дробью и даже дождь не смыл пятен крови с него.

– Твоя работа? – Бюлов вцепился взглядом в китобоя.

Проведя длинными пальцами по одежде и заглянув внутрь тот помотал головой.

– Ты же знаешь, что нет. Моя работа на тебе. Кстати, как носится?

– Отлично, старина, – на секунду Бюлов стал тем самым симпатичным парнем, которого почти шестнадцать лет назад китобой выловил в океане.

Ни один из коллег инспектора даже не сменил позы, они замерли, ловя каждое слово. «Чего это они?» – подумал хозяин, почувствовав, что Бармаглот вцепился зубами ему в ладонь.

– Ай! Да что стряслось-то? Поясни?! – всплеснул руками Гоззо отшвыривая в сторону животное.

– Люди в этих плащах напали на госпиталь «Чудесного касания» и убили там двадцать человек, чтобы добраться до нашего коллеги, а затем попытались убить нас, – сдвинув треуголку на затылок Бюлов облокотился на прилавок. – Каждого по отдельности.

Вот такого хозяин точно не ожидал. «Охотиться на стражей? Кому это в голову вообще могло прийти! Только сумасшедшему или…»

– Пойдёмте внутрь, – взяв лампу Гоззо откинул перекладину прилавка жестом позвав за собой гостей.

Юнец и Галгарпер остались в лавке, повернувшись лицом ко входу и витрине, остальные, застучав подошвами, последовали за ним. «Э, да они и правда опасаются нападения. Даже здесь!» – понял мореход, ковыляя к двери подвала.

Спустившись вниз они оказались в помещении мастерской – маленького цеха по производству одежды для моряков.

– Вот смотри! У меня тут всё по номерам, – старик показал правой рукой на готовые плащи, висевшие в строгом порядке, по размерам.

Каждый располагался на отдельной вешалке и был подписан. На некоторых даже фамилия покупателя уже была.

– Сам знаешь кожа левиафана намного дороже китовой. Материал ценный, любой кусочек идёт в дело.

– Из лоскутков шьёшь перчатки? – кивнул Эмиль, поднимая миниатюрный фонарик с магическим кристаллом повыше и останавливаясь напротив деревянного стола с остатками материала и портняжными инструментами.

– Как и раньше, – кивнул Гоззо. – Пара таких стоит три, а то и четыре талера. Зато им даже яд морских ежей не страшен.

– Понятно, – инспектор быстро переглянулся с сорвиголовой в потёртом цилиндре и трубкой в зубах.

– Эмиль, ты и так знал, что эти плащи не моя работа. Зачем ты здесь? – старик уселся на колченогий табурет и поискал взглядом кота.

– Ты прав, старина, – инспектор отправил товарищей наверх оставшись с Гоззо наедине. – Что ты можешь про них сказать?

– Это не левиафан.

– Я так и думал.

– Но кожа всё равно дорогая. Скорее всего это морской единорог. Та ещё зверюга. Оттяпала мне большой палец на ноге, – с гримасой китобой приподнял левую ногу. – Твой плащ может защитить даже от срикошетившей пули, эти поделки только от влаги, ветра, ножевых ранений и огня.

– Что тоже неплохо.

– Ни при твоей работе.

– Они тяжелее моего, – Эмиль резко наклонился и протянул старику Бармаглота даже не попытавшегося его укусить.

– Верно, – Гоззо жестом кивнул на готовую одежду у стены. Поэтому левиафан дороже.

– Откуда они?

– Точно не наши, – морщинистые пальцы зарылись в рыжую шёрстку любимца, размолвки словно и не было. – Единорогу в наших водах холодно. Может быть Эдинбат. Там тёплое течение у побережья.

– Путь не близкий.

– Верно. Но может быть эти люди… внутри плащей, местные, а плащи…

Глаза Бюлова потемнели, сверкнув сталью.

– Отличные бойцы. Кто-то из нас знал бы кого-то из них (каламбур никого не рассмешил, ибо беседа почему-то велась громким шёпотом) или хотя бы слышал. Но нет. К тому же ты лукавишь старина, вы бы знали если посторонний начал продавать такую одежду в городе. Я помню, как вы поступили с лавкой на Парусной.

– Это не доказано, Эмиль.

– Мурена потерял там своё артельное кольцо.

– Ох, уж этот маленький засранец! – с досадой сплюнул под ноги китобой и кот на его коленях согласился коротко мяукнув.

– Слава богу никто не пострадал, и я закрою на это глаза. Взамен…

Хозяин лавки кивнул, согласившись, что всё справедливо.

– Я понял, Эмиль. Сообщу если увижу кого-то в такое одёжке или узнаю о ком-то кто может возить её сюда.

Проводив взглядом нежданных гостей, Старый Гоззо почувствовал холодок, пробежавший между лопаток и подумал, что надо бы уехать из города на пару денёчков. Подышать свежим воздухом на природе.

Кап! Пам! Плюх!

* * *

– Там не было рисунка Регины, – произнёс Ганс пододвинув Боцмана сидевшего рядом со мной на козлах. – Я точно помню.

– Ты прав, Ганс, – ответил я, кивнув на прощание Гоззо замершему в дверях своей лавки. – И какие ты делаешь из этого выводы?

– Может это всё она…

– Нет, – коротко, с улыбкой ответил я. – Хочешь, чтобы я тебе доказал это?

Шумахер сначала попытался было меня уверить что не стоит, но потом запнулся на полуслове.

– Понятно. Курилка, правь в Липовый переулок.

Уже через пятнадцать минут они были на месте. Особнячок был древний, но всё ещё приличный. Фрау Юнгханс сдавала апартаменты приличным людям.

Регина, на этот раз в длинном сером платье с шарфом через шею и чёрных сапожках вышла из подъезда и отправилась вниз по улице пешком.

– Как обычно спала до поздна, – буркнул я себе под нос, только тогда поняв, что меня все слышали. – Если что-то будет, то сейчас…

Договорить я не успел.

Бабах! – пуля была направлена прямо в грудь теурга, но врезалась в защитный купол (поднявшийся за долю секунды до попадания в цель в ответ на еле заметное движение большим и указательным пальцами). Однако на этот раз кусок металла не отрекошетил в сторону и не был, разбившись на мелкие частички, поглощён щитом. Он превратился в сферу размером с яблоко буравившую защиту с громким лязгающим звуком, напоминавшим клацанье капкана.

Бабах! – второй выстрел превратил в пепел статую сирены, установленную у входа в Старый парк мимо которого проходила Колд.

– Дом с красной черепицей! Стрелок на крыше над третьим окном слева! – прокричал я и длинноствольные мушкеты в наших с Курилкой руках дружно гавкнули.