Игра не по сценарию

С мнением режиссёра были согласны обе женщины. Ведь, и на них молодой оратор произвёл сильное впечатление.

– Каким одним словом Вы, фрау Герда, могли бы определить это выступление? – спросил режиссёр.

– Триумф! – ответила она. – Это, безусловно, триумф!

– Вот именно – триумф! – подхватил это слово мировая знаменитость и талантливый режиссёр. – И Вы, фрау, как будущая актриса должны постараться, чтобы повсюду, Вас тоже сопровождал такой же колоссальный триумф. А пример у Вас теперь уже есть.

Позднее Герда узнала, что Гитлер внимательно присматривался к актёрам и изучал опыт кинозвёзд, чтобы преуспеть в ораторском мастерстве.

…Закончив свою речь, молодой оратор, поблагодарил присутствующих за внимание и, извинившись перед хозяевами, сказал, что очень спешит и вынужден их покинуть. Он исчез так быстро, что Елена и Эрнст не успели ему представить опоздавшую троицу.

Радушные хозяева стали уговаривать режиссёра и его очаровательных спутниц задержаться. Все трое охотно согласились, и знакомство с очаровательной и гостеприимной парой продолжилось. Эрнст Ганфштенгль оказался замечательным музыкантом и композитором, а также изумительным рассказчиком. Его жена Елена, под стать мужу, была не только восхитительно красива, но и чрезвычайно любезна. Девичья фамилия Елены была Нимейер. Они с Эрнстом поженились в 1920 году и, так же, как и Герда, прибыли в Германию в 21-ом.

* * *

В сложившихся условиях: кризиса экономики и беззастенчивого диктата стран Антанты, оказалось, что Германии обратиться за помощью было не к кому, разве что… к такому же «изгою», как и она сама – к Советской России. Тем более что молодые немцы, особенно те, кто прошёл «горнило войны», считали что теперь, когда Германия испытывает такие чудовищные и несправедливые трудности, связанные с унизительным версальским договором, молодым людям и патриотам своей страны веселиться позорно. В 1921 году Германия и Россия заключили торговое соглашение. И не только торговое. Была создана специальная группа во главе с майором Фишером для взаимодействия Рейхсвера с Красной Армией.

В январе 1922 года состоялась конференция в Каннах, принявшая решения: «о взаимном признании различных систем собственности и различных политических форм, существующих… в разных странах». Там же было решено: на созыв общеевропейской Генуэзской конференции, пригласить и Советскую Россию.

Немцы отправились в Геную с надеждой, на смягчение возложенных на их страну экономических требований. Но надежда, на нормализацию отношений с французами и англичанами, оказалась иллюзорной. На конференции немцев унижали, а вот перед Россией заискивали и очень хотели столкнуть Германию с Советами, поскольку, между бывшими «изгоями» стали прослеживаться некоторые признаки сближения. Это не понравилось ни Англии, ни Франции.

Европу лихорадили послевоенные экономические кризисы, и западные державы, несмотря на «красный террор» и другие «шалости», к Советской России особо не цеплялись, решив, что это страна – слабая и никакой угрозы их интересам не представляет. Зато экономическая сторона, а именно – поставки из Советской России нефти, угля и зерна их интересовали, и даже очень.

По Версальскому договору на Германию накладывались громадные репарации и другие всевозможные ограничения, которые можно было обойти, только сотрудничая с Россией. И Германия заключила ряд договоров с Советами, явных и тайных.

15 марта 1922 года был подписан предварительный советско-германский договор с фирмой «Юнкерс» о налаживании в Филях производства цельнометаллических самолётов.

Уже 16 апреля 1922 года, благодаря умным действиям народного комиссара иностранных дел Георгия Чичерина, был подписан Рапалльский договор. (Итальянский городок Рапалло находится недалеко от Генуи).

Примечание автора:

Вальтер Ратенау, министр иностранных дел, подписавший Рапалльский Договор от имени Германии, впоследствии был убит!

Советско-германский договор восстанавливал дипломатические отношения при взаимном отказе от претензий, связанных с Первой мировой войной, определял развитие торгово-экономических связей. По договору, между обоими государствами, должен был действовать принцип наибольшего благоприятствования.

Если коротко, то оказалось, что в тот период две страны были особенно заинтересованы друг в друге. Советская Россия и Германия решили содействовать друг с другом напрямую, что явилось неожиданностью и даже шоком для Англии и Франции. Все попытки, предпринимаемые ими, поссорить и разъединить Россию и Германию, потерпели фиаско.

С 1922 года с Германией начали заключать «закулисные сделки», по продаже оружия и военных технологий, США, Швеция, Голландия, Испания, Швейцария, Италия, Турция, Китай, Япония и страны Южной Америки. А так же – прибалтийские государства, да, и другие.

Угрозы и оскорбления немцев, со стороны западных держав-победительниц, раздражали Германию настолько, что это лишь способствовало её сближению с СССР. На Саратовском заводе под видом комбайнов по немецким чертежам строились боевые самолёты и тайно отправлялись в Германию. В Татарии готовились кадры для грядущих немецких «Панцерваффе», а под Липцком ковались будущие силы германского «Люфтваффе». В Москве было открыто неофициальное представительство рейхсвера «Московский центр» во главе с полковником фон Нидермайером.

Что касается первого в мире большевистского государства, то Европейские средства массовой информации сменили тон. Оказалось, что с Советской Россией налаживать экономические отношения предпочтительнее.

Поэтому с советской страной заключили договора, об экономическом сотрудничестве, и англичане, и итальянцы, и прибалтийские страны. А восемь месяцев спустя – 11 декабря 1922 года, в Лондоне состоялось заключительное заседание конференции премьер-министров стран союзниц. Германским премьером Куном был предложен план «урегулирования» несправедливых репараций. Но, державы Антанты признали его «неудовлетворительным». Немцам, было заявлено: «о недопустимости срыва поставок Германией угля и леса для Франции в 1922 году»! Что, само по себе, было безнравственно, по отношению к страдающему немецкому народу: страна была обескровлена! Для восстановления хозяйства Германия нуждалась в более мягких условиях выплаты долга, а от неё требовали невозможного, не считаясь ни с чем.

Какие выводы сделали немцы?

Они решили, что только силой оружия можно вернуть себе утраченные территории и славу. Именно об этом и говорил Гитлер. Он всерьёз рассматривал эту ситуацию, находя одобрение и поддержку у немецкого народа. Вот только Германия, на тот период, была настолько ослаблена, что кроме разговоров была ни на что не способна. Но зато западным державам был представлен «план Гофмана», суть которого сводилась к тому, чтобы консолидированными силами уничтожить Советскую Россию!

В Италии в 1922 году Бенито Муссолини предпринял свой знаменитый марш «чернорубашечников» на Рим. Победив, он принял титул дуче итальянского народа, установил фашистскую диктатуру, навёл порядок, преодолел кризис, и даже выжил из страны мафию. Мафиози отправились в США. Ну, чем не замечательный пример для нацистов?

* * *

Пользуясь состоявшимся знакомством, и приехав в Мюнхен в следующий раз, Герда позвонила по телефону семье Ганфштенгль, и её пригласили в гости.

Для любимого внука Эгона не хватало молока, и мать Эрнста (Эрна) и его брат Эдгар приобрели ферму возле Уффинга на озере Штафель, у подножия Альп. Герде, при знакомстве с этой супружеской парой, показалось интересным, что в роду Эрнста все имена начинались с буквы «Э». Она усматривала в этом что-то необычное и, как это не покажется странным – мистическое. Если под букву «Э» подвести числовое значение, то оно соответствовало бы цифре четыре, отвечающей за здоровье. Если следовать этой теории, то, вся семья Ганфштенгль, благодаря имени, начинающемуся с буквы «Э», программировала себе силу, прекрасное самочувствие и недюжинное здоровье.

– У Вас, милая фрау Герда, появилась чудесная возможность хорошо отдохнуть в нашем доме, а у нас, побыть в Вашем приятном обществе, – любезно сообщил ей хозяин дома.

Большую часть летнего времени, Эрнст Ганфштенгль, с австрийским писателем Рудольфом Коммером, работал над сценарием для фильма на вилле в Гармиш-Пантенкирхене. И, несмотря на то, что работа была творческой и очень интересной, всё равно оба устали. К сожалению, фильм так и не был создан, хотя привлекался такой известный и замечательный актёр, как Макс Палленберг и его жена Фритци Массари.

Эрнст рассказал, как он познакомился с Адольфом Гитлером. И этот рассказ показался Герде забавным.

– Американскому посольству в Берлине понадобилось, чтобы их человек, капитан Трумен-Смит разведал, что представляет собой в Баварии нацистская партия, а так же один из её главных ораторов, в Мюнхене. Они, дескать, обеспокоены тем, что вдруг вся Бавария превратилась в очаг политической агитации, – рассказывал Эрнст. – По их сведениям, немцы считали, что только у Гитлера есть самая убедительная линия относительно германской чести, прав для рабочих и нового общества. Поэтому меня попросили встретить их военного атташе капитана Трумен-Смита и сопровождать его, а так же присмотреть за ним (мало ли что). На следующий день ему уже надлежало отбывать в Берлин. А у него остался билет на митинг, который должен был состояться, как раз 22 ноября 1922 года (в день его отъезда). На платформе вокзала мы столкнулись с Альфредом Розенбергом. Капитан вручил мне свой билет на митинг и уехал. А я, вместе с Розенбергом, отправился на трамвае к пивному залу «Киндлькеллер», где должен был состояться означенный митинг. Зал имел форму прописной буквы «L» и был забит до отказа. Но, благодаря Розенбергу, нам удалось протиснуться через толпу и пристроиться около столика прессы. Гитлер у баварского правительства, а так же в полицай-президиуме, считался возмутителем спокойствия. Он только что был выпущен из тюрьмы, где отбывал наказание за действия в поддержку баварского сепаратиста Баллерштедта. Полиция опять могла его арестовать. Гитлер обладал оригинальным, потрясающе едким и насмешливым юмором, – хохотнув, проговорил Эрнст. – Однако все его высказывания не звучали оскорбительно. Это была интересная иносказательная ирония, подкреплённая мимикой и жестами. Он привёл в пример турка – Кемаля Ататюрка, и итальянца – Бенито Муссолини, который, за три недели до этого, совершил свой исторический марш. Гитлер говорил, что евреи подло наживаются на страданиях немецкого народа. Затем темп его речи возрос. А жестами рук и модуляцией голоса, оратор подчёркивал основные места сказанного, акцентируя внимание на значимости проблемы. Люди упивались каждым, сказанным им словом. Эта игра голоса, жестов, мимики завораживала. Телохранитель Гитлера Ульрих Граф, следовал за ним повсюду. Так вот с его слов, в некоторых странах, за голову Гитлера даже была назначена награда. С усмешкой, Ганфштенгль привёл афоризм Ницше: «Первые сторонники какого либо движения никогда не предпринимают ничего против него».

На Эрнста Гитлер произвёл впечатление, которое не поддавалось объяснению.

– После всего, что я увидел и услышал, – говорил хозяин дома, – я стал поклонником партии НСДАП, и приближённым к главному оратору и агитатору партии. Розенберг меня представил, и я стал его другом.

Справедливости ради, надо сказать, что Ганфштенгль тоже произвёл на Гитлера запоминающееся впечатление. Фюреру, в его окружении, нужны были такие, прекрасно образованные молодые люди, обладающие изящными манерами, воспитанные, богатые и имеющие высокопоставленных знакомых. Эрнст, как раз был таким. И Гитлер, целенаправленно, поддерживал с ним знакомство и «дружбу». Правда, членом партии Эрнст станет намного позднее (только в 1931 году), а его членский билет будет иметь номер 69.

«Это как раз то знакомство, которое мне необходимо всеми силами поддерживать», – думала Герда, слушая Эрнста и благословляя тот день и час, который привёл её в этот дом.

Красавица Елена и её муж общалась не только с режиссёрами, профессорами, оперными певцами, художниками и писателями, в круг которых эта пара ввела и Гитлера. Эрнст Ганфштенгль и его жена, благодаря своей демократичности, общительности и гостеприимности, общались с некоторыми государственными деятелями Америки, Англии, Швейцарии, с промышленными кругами, встречались они и с рядовыми членами партии НСДАП.

Например, Эрнст был знаком с Теодором Рузвельтом. А в клубе Гарварда Эрнст познакомился с молодым Франклином Д. Рузвельтом, перспективным сенатором от штата Нью-Йорк.

Начинающая актриса – Герда фон Боген (так, в первый вечер знакомства, её представил режиссёр Шлеммер), быстро нашла общий язык и с Еленой, и с её мужем. Она была, не только рада приятно сложившимся обстоятельствам, но ещё и по-настоящему очарована хозяевами гостеприимного дома. Эта встреча в Мюнхене, да, ещё и та, первая (положившая начало знакомству с этим семейством), явилась началом их тёплой дружбы. Благодаря этой семье, и доверительным отношениям, Герда имела возможность узнавать о том, что происходит рядом с главным агитатором партии НСДАП. А так же узнавать о том что происходит за океаном… и не только из скупых сообщений прессы. Теперь, бывая в Берлине, досточтимая семья Ганфштенгль сообщала Герде о своём приезде, а она всегда старалась найти время для встречи. Если же Герда оказывалась в Мюнхене, то свой первый звонок она делала им.

Первые успехи в кино

В начале 20-х годов в Берлине успешным считался бизнес по производству немого кино, очень полюбившегося немецкому зрителю.

Однажды «добрый ангел» и верная подруга Анна Ланге, пригласила Герду в гости, на этот раз к своим берлинским знакомым. А те пригласили подруг на вечеринку, где присутствовали кинематографисты. Там-то Герда и познакомилась с кинопродюсером и директором «Декла-Биоскоп» Эрихом Поммером. Эта фирма специализировалась на производстве документального кино. Ещё перед войной Эрих Поммер работал в Берлинском филиале французской кинофабрики «Гомон».

– Характеры бывают глубокие и неглубокие, – пояснял актрисе режиссёр. – Очень легко сыграть роль дурака. Ничего особенного, кроме гримасы, от него не требуется. Беда в том, что человек с ничтожными способностями воображает о себе совсем не то, что он есть на самом деле, тогда как истинно талантливые люди обычно бывают скромны. Если глупому и самонадеянному человеку всего лишь намекнуть, что с ним не всё в порядке, он обидится, смертельно! Умный же… может улыбнуться, превратить разговор в шутку и, внешне, никак не отреагировать, – продолжал откровенничать режиссёр. – Если честно, я панически боюсь в своей работе связываться с теми, о ком я Вам только что рассказывал, а именно с людьми глупыми и бесталанными.

С Эрихом Поммером было легко и работать, и общаться. Когда она начала у него сниматься, режиссёр, даже отдавал Герде некоторые сцены на собственное усмотрение. Он только немного подсказывал ей некоторые жесты.

– Войдите в кадр или выйдите из кадра, – мягко говорил он.

Этот режиссёр увлечённо относился и к съёмке кино, и творчеству вообще. Казалось, что во время работы он забывал обо всём на свете.

– Кино – это величайшее из искусств, фрау Герда! – говорил Поммер с воодушевлением. – Я счастлив, что живу в такое прекрасное время, когда есть кино!

Потом состоялось её знакомство ещё с одним великим кинорежиссёром – Фридрихом Вильгельмом Мурнау. Он как раз готовился к съёмкам детективного фильма «Замок Фогельод», который вышел на экраны в 1923 году. Герде дали сыграть очень интересную роль. Сами съёмки, проходившие в старинном замке, были, в своём роде уникальны.

Так получилось, что в России, в связи с революционными событиями, Герде не довелось увидеть ни одного немого фильма. Но она нашла выход и возможность обучаться. Здесь, в Германии она начала смотреть все киноленты подряд, и внимательно следить за жестами, мимикой и движениями актёров. Кое-что ей казалось смешным и неестественным. Для себя, она поняла, как играть не надо.

«Нужна образная выразительность!» – наконец, дошло до неё.

Потом она снялась у доктора Бергера, в его фильме-сказке и ещё в нескольких ролях немых кинолент, но уже у других кинорежиссёров.

За фильмом-сказкой последовали съёмки в фильме «Море» по роману Бернхарда Келлермана. Натурные съёмки фильма проходили на французском бретонском острове, где она играла рыбачку. Её партнёром по фильму был знаменитый Георге, и начинающую актрису это чрезвычайно воодушевляло.

Хитрости осветителей, подбор костюмов, работа операторов, ничто не могло испортить на экране восхитительный образ актрисы фон Боген. Камера её полюбила. Режиссёрам, снимавшим её в своих картинах, вовсе, не надо было ухищряться. Образ героини, в исполнении Герды, получался цельным и чарующе прекрасным.

Тогда, именно за участие в съёмках кино, можно было неплохо заработать. А ей были нужны деньги, очень нужны, поэтому она не брезговала и маленькими ролями в театрах.

* * *

Недовольная действиями Германии Франция ввела войска в Рурскую область. Предлогом стало то, что германское правительство (испытывая невероятно тяжёлые финансовые трудности) приостановило выплату репараций.

В ответ на действия и обвинения Франции, 13-го января Советская Россия обратилась с нотой протеста к народам всего мира, назвав действия французов преступными.

Немцы были чрезвычайно возмущены тем, что «эта наглая Франция оккупировала Рурскую область».

– Эти нахальные французы пытаются закрепить за собой Саар! – во всё горло кричали нацисты. – А правительство Германии с его несопротивлением и податливостью вызывает наше всеобщее негодование!

В конце концов, французам пришлось вывести свои войска из Рура.

Но, всё равно, Бавария в 1923 году начала вести себя независимо от Берлина, не довольствуясь той политикой соглашательства, которая проводилась официальной властью.

Что касается Герды, то инфляция, возникшая в конце апреля 1923 года, опять уничтожила все её накопления! Доллар поднялся уже до тридцати шести тысяч по отношению к немецкой марке! И, скорее всего, это был ещё не предел. Многие оказались на грани разорения. Но она-то жила только на гонорары от кино и очень небольшие выплаты от участия в спектаклях. Такая же участь касалась и мелких коммерсантов, и рабочих, и даже «скопидомов». Герда «из кожи вон лезла», чтобы хоть что-то заработать и… вот, все её деньги тут же оказывались иллюзией!

Заниматься накоплениями в Германии, в это непростое время, было себе в убыток. Оказалось, что разумнее, при получении, их тут же потратить, потому что не было никакой гарантии, что сегодняшняя цена на товары завтра не удвоится или не утроится.

Не прошло и двух лет, как Герда обосновалась в Германии, а разочарований было гораздо больше, чем она могла ожидать.

«Да, никто и не предполагал, что будет легко, но и невозможно было себе представить, что будет так трудно! – иногда, в отчаянии, думала молодая актриса. – В Москве хотя бы можно было обнять тётю, прижаться к ней, ощутить её тепло и поддержку, попросить помощи у родителей, у сестры, а тут – всё время одна, наедине со своими трудностями. Кручусь, как волчок, а толку нет!»

Летом 1923 года Коминтерн, при содействии 4-го (разведывательного) управления РККА и агентуры ОГПУ, готовил вооружённое восстание в Германии. Из Москвы в Берлин была направлена под видом журналистки Лариса Рейснер. Лариса прибыла в Германию вместе со своим мужем, небезызвестным Радеком. У него в Германии были свои дела, а она имела особое задание от Артузова. Помимо всего прочего, ей надлежало понаблюдать за молодой актрисой Гердой фон Боген так, чтобы не подвергать риску ни себя, ни её.

Герда по-прежнему оставалась особо законспирированным агентом.

Вернувшись в Москву, Рейснер, докладывая Артузову о поездке, лестно отозвалась о Герде, сказав ему, что актриса – молодец, «не робкого десятка», что её кинокарьера складывается даже очень удачно и немецкий зритель восхищён красотой и талантом актрисы.

В 1923 году Герда снялась в «Норе» по пьесе Ибсена и потом уже в кино снималась ежегодно по 5-6 раз.

Что касается знаменитого произведения норвежского драматурга «Кукольный дом», то кто только из знаменитых актрис, и даже мирового уровня, не играл в этой пьесе!

Герда читала высказывание Эйзенштейна, что ему «невозможно изгладить из памяти впечатления от эффекта трёх дней репетиции «Норы» (под режиссурой Мейерхольда), которые проходили в гимнастическом зале на Новинском бульваре». Актрисе было известно, что в 1906 году Мейерхольд отредактировал «Кукольный дом» для самой Веры Комиссаржевской, и она с победоносным успехом играла в этой постановке. Эта роль была коронной.

«Нора» ставилась и в послереволюционном Петрограде. Первая постановка была в июне 1918 года, а потом ещё и в августе 1920-го в Петроградском театре дома рабочих. Ни одну из этих постановок Герде увидеть не удалось.

«Сам автор пьесы, своими ремарками, – размышляла актриса, – даёт ключ к пониманию этого образа. Он даёт актрисам колоссальный простор для воплощения характера героини! Здесь есть всё: и рисунок движений, и чувства… Чего стоят эти авторские слова – «вскакивая быстро», «закрывая ему рот рукой», «Нора затворяет дверь в переднюю, снимает с себя верхнее платье, продолжая посмеиваться тихим и довольным смехом. Потом вынимает из кармана мешочек с миндальным печеньем и съедает несколько… Осторожно идёт к двери, ведущей в комнату мужа, и прислушивается», «захваченная своими мыслями, вдруг, заливается негромким смехом и хлопает в ладоши», «хочет кинуться к дверям, но останавливается в нерешительности, с блуждающим взором, шатаясь, бродит по комнате… Всё расписано до мелочей, – думала Герда. – В этой драме Ибсена пауза, жест, мимика, динамика, всё имеет огромное значение! Вот бы и мне кто-нибудь расписал все безупречные действия в моей другой, не артистической ипостаси…. Так нет же, сижу, как на бочке с порохом, что в любой момент может взорваться».

«Слова в театре лишь узоры на канве движений», – писал Мейерхольд об этой пьесе в 1912 году. «А какие «узоры» предстоит сплести мне во всевозможных интригах – одному Богу известно».

Герда, готовясь к исполнению роли Норы, хорошо усвоила и это. Ей отлично удались маски куколки-дочки и куколки-жены, которые её героиня носила в угоду тем, «кто сам обманываться рад». «Вот и в жизни так – маски… игра».

Герда, в роли Норы, имела колоссальный успех!

Это подвигло заинтересованных и заинтригованных критиков, на все лады, расхваливать малоизвестную актрису. Им льстила мысль, что это именно они открыли, необыкновенный талант, восхитительное молодое дарование!

Зато отношения с соседями по дому у молодой актрисы складывались совсем не просто. Герда пришла к выводу, что пожилая и бесцеремонная фрау Шульц, жившая с сыном этажом ниже, наверное, караулила её специально. Обычно актриса спешила, бегая то на подработку в театры Берлина, или отправляясь на киноплощадку. Герде, катастрофически, не хватало времени! Довольно часто ей приходилось метаться между домом и работой. Отыграв небольшую роль в одном театре, она скорее бежала, чтобы вовремя успеть к своему выходу на сцене другого. (Например: мировая знаменитость, режиссёр-новатор Макс Рейнгхардт был хозяином четырёх сцен в Берлине).

Но, даже маленькую роль надо было ещё как-то умудриться заполучить. Из актрис, участвующих в кастингах, выстраивались длинные очереди, и надо было проявить фантазию и находчивость, чтобы режиссёр театра заметил и выбрал именно её, Герду, а не другую актрису.

Точно так же бегала по Берлину молоденькая и, в то время никому не известная начинающая актриса – Лена фон Лош, (фамилия которой, по отцу, была Дитрих).

Герда фон Боген и Лена фон Лош, участвуя в кастингах, пробовались на одни и те же роли. Очень бледная и худенькая девушка (будущая знаменитая Дитрих), нескладная, но оглядывающая всех с высокомерием и даже явным презрением, демонстрировала окружающим свою совершенную безучастность и отстранённость. Герда же, несмотря на то, что сознательно стремилась к тому, чтобы быть общительной и дружелюбной, не стала этой «воображале» навязываться. Они не только не подружились, но, даже, считали себя конкурентками. Дитрих не дружила с женщинами, вообще, она, осознанно, предпочитала мужчин. Соперницы ей, однозначно, были не нужны!

Приблизительно в это же время начала складываться карьера ещё у одной, в будущем ставшей известной немецкой актрисы. Ещё в 1922 году Эмми Зоннеманн подала прошение главному управляющему Немецким Национальным Веймарским театром доктору Францу Ульбриху: о приёме её на роль юной героини. Её прошение было удовлетворено, и Эмми получила роль Фёклы в одноимённой пьесе Шиллера. Постановка имела шумный успех.

Герда познакомилась с Эмми Зоннеманн на кастинге в Берлине в 1923 году, когда молодая актриса решила попробовать себя в другом амплуа. В отличие от Дитрих, высокая и видная Зоннеманн, выглядела, по-королевски величественно, но вела себя совсем по-другому. Эмми Зоннеманн стала одной из близких подруг Герды фон Боген, благодаря которой агент Мелинда была неплохо информирована о том, что происходило в высших эшелонах власти Германии. Кое какая информация была известна Зоннеманн и из аристократических салонов Берлина и Веймара. И Эмми охотно делилась своими знаниями с лучшей подругой.