XX век в социологических теориях общества

Военный тип организации должен быть коренным образом пересмотрен. Организация предприятия должна быть подвергнута изменению. Искусство управления в значительной степени состоит в умелом распределении работы. Так как людей обладающих даже четырьмя или пятью из указанных качеств немного, то ясно, что вся работа по управлению должна быть разделена так, чтобы отдельные обязанности можно было поручить разным людям. Это возможно, если отказаться от организации по типу военного образца и произвести два крупных изменения. Во-первых, следует развести всю работу на два типа – исполнительскую и конторскую. Организаторы и контролирующие рабочих управленцы должны быть освобождены от конторской работы. Последняя должна быть сосредоточена в бюро. Во-вторых, во всем управлении военный тип организации должен быть заменен организацией с «тесно ограниченным кругом обязанностей» для каждого управленца. При этой системе вся работа по управлению распределяется так, чтобы на каждого была возложена работа не больше той, какую он в состоянии выполнить, и ограниченная какой-либо одной основной обязанностью. Организация должна приобрести совершенно новый вид, а управленческий процесс принять рациональноформальный характер. Он предельно деперсонализируется и одновременно с этим возникает высокая личная включенность и ответственность за собственное участие в труде.

Эти основные положения тейлоризма в качестве теории и социально-инженерного проекта были положены в основу социальной практики и организации производства в XX столетии.

Школа человеческих отношений – оформление практики социально-психологического управления. Процесс, начало которому было положено тейлоризмом, получил развитие и в других типах социальных практик. С точки зрения расширения и углубления процесса рефлексивного вмешательства в построение системы социальных отношений и постановки их под контроль значительный интерес представляет исследовательская практика «школы человеческих отношений», возникшая в 20-х годах. Ее отличие от тейлоризма состоит в том, что в рамках этой практики под контроль исследовательской программы должен быть поставлен уже не организационная система отношений, а коллективное сознание, внутригрупповые солидаристские отношения. Именно они становятся объектом рефлексивного вмешательства.

Теория, получившая название «школа человеческих отношений», была создана в результате так называемых «Хоуторнских экспериментов», проводившихся в Вестерн Электрик Компани в 1924—1942 гг. специалистами Гарвардского университета. Хоуторнские исследования, проводившиеся в Вестерн, Электрик Компани, были посвящены исследованию факторов, определяющих производительность труда, а привели к выявлению роли и значения неформальной системы отношений, на которую возможно воздействовать в целях управления коллективом. Этот взгляд на ситуацию был предложен Элтоном Мэйо12, профессором индустриальной социологии Гарвардского университета. Мэйо предположил, что полученные результаты – повышение производительности труда – являются прямым результатом экспериментального вмешательства в трудовой коллектив, в результате которого в нем была создана новая социальная и трудовая атмосфера и выработана «высокая трудовая мораль».

Любой трудовой коллектив имеет формальную социальную структуру, представляющую собою кодифицированную систему социальных ролей. Одновременно с формальной структурой существует неформальная структура спонтанных межличностных отношений, которые воздействуют на трудовой процесс. Люди на работе шутят и смеются, высказывают свои мнения относительно любых внешних и внутренних событий и явлений жизни, дружат и враждуют. Любая социальная группа имеет свою ориентацию, обусловленную во многом ее функциональными задачами, соответствующие нормы поведения, коммуникационную систему, структуру статусов и ролей. Эмпирическое вычленение неформальной структуры, внутригрупповой интеграции трудового коллектива было одной из заслуг Хоуторнских экспериментов.

Следует подчеркнуть, что функционирование неформальных структур до сих пор остается не до конца исследованным вопросом. В силу этого существует широкий спектр мнений по вопросу о том, что такое неформальная структура. Некоторые исследователи видят в неформальных структурах выражение «естественной лености рабочих», их неприятие дисциплины, нежелание сотрудничества с руководством. Другие видят в них естественный результат врожденной человеческой социальности, социальной природы человека. Профсоюзы интерпретируют неформальную структуру как субститут профсоюзной защиты в ситуации ее отсутствия, как спонтанное выражение потребности рабочих в защите от вседозволенности управленческой власти. Психологи рассматривают неформальные структуры как общее выражение чувств и эмоциональной жизни рабочих. Социологи – как функцию формальной и технологической структур: неформальные группы возникают как защита или протест, часто неосознанный, против имперсональности и рациональности современных индустриальных организаций. Они являются функцией как от индивидуальных черт личности, так и от ее социальной роли. «Неформальная структура отношений – это протест, оформленный посредством естественных каналов человеческой социальности, и можно сказать, что этот протест является чем-то отличным от нетерпимости к корпоративной дисциплине, к ограничениям, навязываемым отношением „человек- машина“, т. е. это протест и попытка защититься, которая вырастает из потребностей личности и проявляет себя перед лицом всеобъемлемости и тотальности корпоративной системы»13.

Неформальные структуры и группы обеспечивают индивиду признание значимости его статуса и роли, автономность и независимость от всеобъемлющей власти системы управления, изменение и переопределение формальных групповых ролей и статусов. Протест против организационной рационализации и желание защитить себя от фрустрирующих условий современного технологического процесса выражается в нормах, которые возникают в неформальных группах, – следование им становится обязательным, а их нарушение карается различными формами остракизма, высмеивания, а частично и агрессией. Такие нормы выявили уже Хоуторнские исследования: а) не работать слишком много, но и б) не работать слишком мало; в) не передавать боссам что-либо, что может навредить твоему товарищу; г) не устанавливать дистанцию и официальность в отношениях. Подобная система норм функционирует латентным образом в качестве защиты от административной иерархии и эксплуатации как средство утверждения автономии от администрации. Поддержание этих норм является выражением приверженности неформальной структуре.

Вместе с тем, помимо функции защиты и протеста, неформальная структура может выступать как источник удовлетворения трудом, стимул высокой морали и производительности. И это тоже выявили Хоуторнские эксперименты. Именно это свойство неформальной структуры стало основой для социально-психологических стратегий рефлексивного, проективного управления. Не только трудовой и организационный процессы, но и социально-психологическая система отношений стали сферой социального проектирования.

В отличие от тейлоризма, управленческие рекомендации школы «человеческих отношений» требовали дополнения принципов индивидуального вознаграждения групповым, экономического – социально-психологическим, под которым понималось наличие удовлетворенности трудом, благоприятного морального климата, демократической системы власти и организации. На основе этой концепции были разработаны различные стратегии гуманистической теории управления: гуманизация труда, участие в управлении производством и др.

Как видим, развитие индустриальной социологии в начале XX в. привело к появлению двух различных административных стратегий, дополняющих друг друга и формирующих социальную реальность: тейлоризма и школы человеческих отношений. Исторически ситуация сложилась таким образом, что крупные монополистические структуры, технологически основывающиеся на дробном конвейерном производстве, стали использовать как тейлористскую стратегию, так и «гуманистическую» теорию управления, которая выступила в качестве стратегии, компенсирующей влияние роста отчуждения, неудовлетворенности трудом и других аномийных явлений, свойственных крупному конвейерному производству. В итоге обе стратегии оказались востребованными и обе выступили в качестве рефлексивного механизма, создающего и формирующего социальную реальность.

Фордизм. Еще одной рефлексивной практикой, явившейся радикальной новацией в наступившем XX в., был фордизм. На уровне трудового процесса внутри корпорации Форд использовал как тейлоризм, так и идеи, аналогичные идеям школы «человеческих отношений». Массовое конвейерное производство, позволяющее использовать труд неквалифицированных рабочих, не могло стать эффективным без той работы по стандартизации труда и производства, которую осуществил Тейлор. Вместе с тем созданный Фордом проект массового производства является беспрецедентным.

Роль высокой заработной платы рабочих в качестве материального стимула к труду и значение «хороших отношений», существующих между рабочими и администрацией на предприятии, была очевидна для Форда, и он сделал это главным направлением экономической и социальной политики на своих предприятиях. Его организационные принципы просты и могут быть сведены к трем базовым положениям. 1) Осуществлять производство наиболее простым образом без посредства бюрократических структур или подразделений власти. 2) Хорошо платить каждому рабочему и контролировать, чтобы он был занят в течение сорока восьми часов в неделю и не более того. 3) Содержать все машины в наилучшем порядке, поддерживать везде абсолютную чистоту для того, чтобы рабочий мог научиться уважать свои инструменты, свое окружение и самого себя. Форд отрицал необходимость авторитарных систем власти на предприятии, поскольку каждый из работающих проходил «испытание трудом», которое единственно гарантировало ему сохранение рабочего места.

Фордовские конвейеры стали восприниматься как квинтэссенция эпохи. Однако фордизм – это не просто конвейерное производство, высокая заработная плата и хорошие условия труда. Если бы дело обстояло таким образом, то все, что сделал Форд, можно было бы рассматривать просто как творчество блестящего инженера и управленца, а не как творение человека, сумевшего предвидеть те принципы экономической и социальной организации, которые доминировали как в жизни Америки, так и всего мира в течение более чем трех четвертей века. Это предвидение стало возможным, поскольку он понимал, что его технический прорыв требует трансформации всего общества и не может ограничиваться только рамками предприятия или даже экономики. Проблемы, которые решает Форд, – это не только проблемы того, как гарантировать и расширить рынок, обеспечивая тем самым постоянный рост производства, но и того, как предотвратить социальные столкновения на производстве и в обществе в целом, содействовать росту профсоюзного движения. Форд поставил задачу изменить социальное и экономическое мышление в целом, трансформировать цели и приоритеты социальной и экономической деятельности.

Им предпринимается целый ряд структурных изменений в сфере экономической организации, таких как укрупнение компании по горизонтали и по вертикали, осуществляемое как за счет присоединения конкурирующих фирм, так и за счет объединения под одной крышей всех стадий производства от получения сырья до реализации конечного рыночного продукта. Он также реализует технико-экономическую политику стандартизации процесса производства, представляющего собою массовое, серийное производство товаров, которые создаются на основе стандартизированной технологии и на стандартизированном сырье стандартизированным рабочим, обладающим стандартизированными навыками. Форд создает концепцию, проект такого массового производства, которое без укрупнения и объединения ресурсов и, главное, без указанного процесса стандартизации не могло бы возникнуть.

И все же главным моментом фордизма являются даже не организационные трансформации в сфере экономики. В качестве главной здесь выступает сфера взаимодействия общества с экономикой, переосмысление социальных условий, на которых производство может успешно функционировать в обществе. Форд ставит вопрос о том, как объединить в одном лице и производителя и покупателя. Фордом были разработаны социально-экономические принципы общества массового потребления. Им было пересмотрено понятие рынка как места продажи продукта и получения прибыли, являющейся мотивом производства. Производство – это не деньги, подчеркивает Форд. «Оно состоит из идей, труда и управления, и естественным выражением всего этого являются не дивиденды, но полезность, качество и доступность»14. Производство должно служить не торговцам, а потребителям. Оно должно выполнять обслуживающую функцию.

Для получения высокой прибыли ранее считалось необходимым устанавливать высокую цену на товары и минимальную заработную плату. Форд предложил прямо противоположное: для успешного функционирования производства необходимы низкие цены на товары и высокая заработная плата рабочих. Только это гарантирует их высокую покупательную способность, гарантирует рынок сбыта товаров, создает условия массового потребления и массового производства. «В течение многих лет мы слышали фразу „мотив прибыли“, которая означала, что некто, называемый капиталистом, обеспеченный инструментами и машинами, нанимающий рабочих, т. е. труд, за наименее низкую заработную плату, производит товары и продает их некоему странному собранию людей, известных под именем „публика“. Капиталист продает товар этой публике по наиболее высокой возможной цене и кладет в карман прибыль. Однако очевидно, что публика не появляется из воздуха, не получает из воздуха свои деньги и должна быть защищена от стремящегося к прибыли капиталиста»15 Такая схема функционирования производства пригодна только для мелкого бизнеса, в целом Форд считает ее ошибкой. Большой бизнес не может функционировать по этой схеме, а маленький не станет большим, если будет исходить из представления о том, что может задавить своих рабочих. Основная ошибка этой схемы состоит в непонимании того, что «владелец, наемные рабочие и покупающая публика образуют нерасторжимую связь»16 И если промышленность не поступает таким образом, что поддерживает заработную плату на высоком уровне, а цены – на низком, то она разрушает себя, поскольку сокращает число потребителей своей продукции. «Нанимаемые, – восклицает Форд, должны стать самыми лучшими покупателями товаров произведенных тем, кто их нанимает»17 Он констатирует, что реальные успехи пришли к его компании в 1914 г., когда минимум заработной платы был поднят с двух долларов до пяти долларов в день, что позволило повысить покупательную способность рабочих и служащих, занятых в компании, а это, в свою очередь увеличило покупательную способность других людей. Именно эта идея повышения покупательной способности посредством высокой заработной платы и низкой продажной цены должна, по его мнению, лежать в основе процветания страны и быть фундаментальным руководящим принципом деятельности любой компании. Он называет ее «мотивацией посредством оплаты».

Однако высокая заработная плата в качестве мотива труда, обеспечение покупательной способности рабочих и высокого уровня жизни – это еще не все. Проблема состояла не только в том, чтобы те, кто производит машины, могли купить и пользоваться ими. Проблема состояла еще и в качестве рабочей силы. Форд подчеркивал, что, недоплачивая рабочим, предприниматели готовят поколение недоедающих детей, физически и морально слабых и неготовых к полноценному функционированию на производстве. Одной зарплатой здесь дело не поправишь. Поэтому им была создана система социальных программ, направленных на организацию совершенно новых социальных структур, обеспечивающих функционирование компании, своего рода мини программа минисоциального государства. Для рабочих фордовских компаний была создана льготная система медицинского обслуживания, система образования для подготовки рабочих, организована кредитная служба, комиссии, осуществлявшие инспекцию внепроизводственной жизни рабочих (семейных отношений, ведение дома, потребление алкоголя, проведение досуга).

Для Форда эти программы не имели ничего общего с социалистическими идеями, их не следует рассматривать и как выражение его протестантских религиозных идей или стремления к установлению патримониальных отношений с рабочими. Речь идет о совершенно новом социальном проекте, о формировании политики социально ответственного бизнеса и установления партнерских отношений между работодателями и рабочими. Он пытался построить эти отношения посредством высокой заработной платы рабочим, высокого уровня потребления для населения, разработки различных социальных программ. Значение фордизма было столь велико, что, к примеру, Антонио Грамши в 1929—30 гг. говорил о фордизме как о возможной новой «исторической эпохе», «пассивной революции», которая перестроит экономические и социальные отношения таким образом, что удастся избежать взрыва, подобного Французской революции 1789 г. Фордизм ассоциировался для Грамши с новым «программируемым капитализмом».

Программа Форда независимо от его желания стала образцом для социальной политики государства. Именно поэтому, как иногда утверждается, эпоха от начала XX века вплоть до кризиса 80-х годов заслуживает того, чтобы называться именем Форда. То, что является кризисом 80-х, можно фактически считать кризисом фордизма.

Подводя итог, мы вправе утверждать, что фордовский проект создания общества массового потребления и массового производства стал историческим прорывом совершенно новой социальной практики, имеющей рефлексивно-проективный характер. Эта практика основывается на новых организационных принципах в промышленности – крупных монополиях и корпорациях; использует системы массового конвейерного производства; она предполагает новые принципы и нормы отношений между бизнесом и обществом, вытекающие из отказа бизнеса от политики «поедания общества» в своем стремлении к прибыли; выдвигает идеи сотрудничества между работодателями и наемными рабочими, т. е. идеи общества потребления с социально ответственным бизнесом и государственными социальными программами. Эта теоретизированная практика и практическая теория не только сформировала лицо обществ XX в., но и отчетливо и радикально отделила их от обществ XIX века, от эпохи либерального капитализма.

Глава 2.

Теории организованного капитализма и государственно-монополистического капитализма

Первыми теориями, в рамках которых была сделана попытка осмыслить и объяснить происшедшие в конце XIX – начале XX вв. социальные изменения, в том числе те, которые были рассмотрены нами в предыдущей главе, были теория «организованного капитализма» и теория «государственно-монополистического капитализма». Эти теории возникают практически одновременно и обладают общностью происхождения, поскольку обе они укоренены в марксистской социологии и политэкономии. Помимо общего происхождения они имеют целый ряд общих черт, на которые следует указать.

И теория организованного капитализма, и теория государственно-монополистического капитализма ориентированы на системный анализ экономических, социальных, политических и идеологических явлений, причем экономические отношения рассматриваются в качестве имеющих определяющее значение. Обе теории претендуют на целостную тематизацию и объяснение образа или типа общества, который представляется как совершенно определенный этап исторического развития. Для обеих теорий описываемые события разыгрываются во всемирно-историческом масштабе и так или иначе затрагивают весь мир. По нашему мнению, теория организованного капитализма, в меньшей степени, а теория государственно-монополистического капитализма, или империализма – в большей, фактически представляют собой первые социологические теории глобализма. Социальные и исторические трансформации рассматриваются в них как происходящие повсеместно и затрагивающие все регионы и территории. Это и фиксируется ленинским понятием «империализм». Обе теории, наконец, претендуют на разработку проблем внутренней политики и социального управления.

Различие состоит в том, что в рамках теории организованного капитализма создаются рецепты, ориентированные на реформизм, на эволюционную трансформацию капитализма посредством участия различных классов в государственном контроле или непосредственном управлении производством в целях социал-демократической трансформации общества, в то время как теория государственно-монополистического капитализма является отчетливо антикапиталистической, антиреформистской, революционной. Она описывает позднюю, кризисную, по мнению ее автора В. И. Ленина, фазу капитализма с его явно обостряющимися противоречиями как закат капитализма, как преддверие новой всемирно-исторической эпохи.

2.1. Организованный капитализм

Теория организованного капитализма как теория общества и тех социально-экономических и культурных трансформаций, которые набирают ход в конце XIX – начале XX века, была разработана австрийскими марксистами и является составной частью теории в истории мысли, получившей известность как австромарксизм. Ее главными представителями были люди, проявившие себя не только как крупнейшие марксистские теоретики, но и как реальные политики18.

Понятие «организованный капитализм» было введено в научный оборот Рудольфом Гильфердингом. Оно появляется у Гильфердинга в контексте его политэкономических исследований, в известной мере резюмируя их итог. В 1910 г. в Вене вышла в свет его работа «Финансовый капитал»19, в которой он, опираясь на это понятие, дал всесторонний анализ основных тенденций экономического и политического развития Европы рубежа XIX—XX веков.

По его мнению, наблюдения уже за первыми десятилетиями XX в. в области экономической жизни позволяют заявить, что эпоха свободной конкуренции приближается к концу. Речь идет, прежде всего, о том, что крупные монополии приобретают господствующее положение в хозяйстве, и их связь с теми банками, в которых концентрируется общественный капитал, становится все более тесной. Прежде разорванные формы промышленного, торгового и банковского капитала стремятся к объединению в форме финансового капитала, и этот капитал становится на службу экономике. Финансовый капитал – это, по определению Р. Гильфердинга, господство в монополистически организованной промышленности малого числа крупных банков, которое демонстрирует тенденцию смягчить анархию производства и содержит предпосылки к преобразованию анархистско-капиталистического хозяйственного порядка в порядок организованно-капиталистический.

Трансформируется и роль государства в хозяйственной жизни. Небывалое усиление его мощи, которая порождается финансовым капиталом и его политикой, действует в том же направлении созидания и поддержания организованнокапиталистического порядка.

Наряду с экономической налицо трансформация всей системы социальных отношений. Социальная структура общества предстает как имеющая на вершине социальной иерархии «объединенные силы капиталистической монополии и государства», а под ними – трудящиеся массы, иерархически упорядоченные как служащие производства. Вместо преодоления капиталистического общества через непосредственный переход к социализму возможно, по мнению Гильфердинга, его преобразование в общество организованного капитализма, значительно лучше приспособленное к удовлетворению непосредственных материальных потребностей различных классов и разрешению основных социальных конфликтов. «Организованность» становится отличительной чертой, например, рабочего движения, и это позволяет ему противодействовать процессу обнищания и бороться за расширение своих политических и социальных прав, повышение заработной платы. Таким образом, как полагал Гильфердинг, происходит смягчение, а не обострение внутренних противоречий капитализма.

Громадную роль в смягчении этих противоречий в эпоху организованного капитализма начинает играть государство, которое упорядочивает всю систему отношений «труда и капитала», вводит элементы рационального планирования, которые и создают, согласно Гильфердингу, возможность постепенного перехода к социалистическому обществу. В одной из поздних своих работ «Исторические проблемы» Гильфердинг, исследуя процесс расширения функций и компетенции государства в формировании и регулировании системы социально-экономических отношений между экономическими классами и группами, вводит понятие «тотальное государство».

Проблематика социальной и политической роли государства стала одной из центральных тем в теоретическом дискурсе (так же, как и в практической государственной и политической деятельности) всех представителей австромарксизма.

Карл Реннер, например, жестко разделял экономику, продолжающую служить «частным» интересам капиталистического класса, и государство, все более и более становящееся «социальным администратором», служащим «интересам пролетариата». Реннер ставил перед пролетариатом задачу «освобождения государства», его «социализации», а Отто Бауэр разработал «теорию медленной революции», согласно которой использование государства рабочим классом сопровождается повсеместным созданием социалистических институтов отправления власти и проведения социалистических экономических и социальных реформ.