707

– Как будто я тебя туда одного отпущу, – друг фыркнул. С шумом застегнулась молния и хлопнула дверь. – Никуда не ходи, я приду и мы всё обсудим. Нельзя так просто взять и залезть в чужую квартиру! Вдруг он там?

– Я проверю.

– Как? Постучишь? Не смей даже приближаться к двери! Иначе я позвоню Лисе и натравлю её на тебя!

Миша сбросил звонок, вздохнул и посмотрел в окно. Возле горизонта повисла кривая улыбка кроваво-красной луны, и от этой картины по коже пробежали мурашки. Парень положил телефон на стол и вернулся к сестре.

– Что-то случилось? – Девушка взглянула на брата, облизывая пальцы от сливочного крема.

– Артём сейчас придёт, – Миша сел за стол, подпёр щеку рукой и постарался вникнуть в сюжет мультфильма, но мысли кружили вокруг квартиры 707 стаей ворон. Парень стучал пальцами по столу. Есть не хотелось, к тому же еда остыла, как и чай.

Раздался звонок в дверь.

– Папа что ли… – Лиса опустила ногу на пол, но брат жестом остановил её.

– Это Артём, я открою.

Тяжело дыша и кашляя от холодного воздуха, в квартиру ввалился блондин и с порога вцепился в Мишу, проклиная его сумасбродную идею.

– Тихо! Не ори так! – Миша фыркнул на друга и оглянулся. На пороге кухни с мрачным лицом стояла сестра и наблюдала за парнями.

– П-привет, Василиса, – Артём покраснел чуть сильнее, смотря на девушку. – Извини, что так поздно…

– Чай будешь? – Лиса всё же улыбнулась и Миша услышал, как Артём облегченно вздохнул и начал кивать. – Замёрз, наверно?

– Там не холодно, но ветер, – парень скинул пуховик на руки Миши и прорычал в очередной раз, чтобы Миша даже не думал никуда идти без него.

– Ты пока приготовь чай, а мы сейчас вернёмся, – Миша швырнул в Артёма его пуховик, надел домашние тапочки и вышел в подъезд, таща друга за собой за ворот свитера. – Сейчас же идём туда, пока он не вернулся.

– Курить пошли? – Девушка посмотрела на захлопнувшуюся дверь и вздохнула. – Дети… Ладно, папе не скажу.

– Да откуда ты знаешь, что его нет дома? – Артём натянул пуховик и пошел вслед за другом вверх по ступеням.

– Мы встретились с ним ровно неделю назад, это была пятница и у него был завал на работе. Он сказал, что обычно возвращается раньше. Значит, по пятницам у него что-то вроде отчетов.

– А если это случилось только один раз? – одноклассник злобно шипел за спиной, но Миша не оглядывался. – Простое совпадение! Ты же не узнал, где он работает? А если у него была смена в тот день?

– Я знаю, что его сейчас нет дома. Ты можешь мне не верить, но я это чувствую, – Миша вбежал по последним ступенькам и остановился перед чёрной матовой дверью с тремя серебристыми цифрами.

Посмотрев на дверь сейчас, парень подумал, что эта краска поглощает световые лучи и выглядит как чёрная дыра или портал. Лампы дневного света заливали лестничную клетку ровным и густым светом, не моргая и не прерываясь. Так сгущёнка тянется ровной тугой струйкой. В воздухе парили частички пыли. Из-за соседней двери доносились звуки громко работающего телевизора. Где-то плакал ребёнок. Миша поднял руку и замер в нескольких сантиметрах от ручки. Его пальцы, вопреки ожиданиям, не дрожали. Он решил пока наступить на горло рассудку и прислушаться к интуиции, и чувствовал, что делает правильный шаг. Школьник прикоснулся пальцами к металлической ручке и опустил её.

Обратного пути больше нет.

Дверь поддалась и беззвучно открылась. Артём вцепился в плечо друга. Он выглядел потрясённым и пытался подобрать слова, открывая и закрывая рот как рыба.

– Стой. Погоди, а если он дома? Может он… труп там расчленяет? Или сам мёртвый лежит? А если он нас зарубит сейчас?!

– Для этого ты здесь – прикрывать со спины и следить, чтобы никто не заметил нас, – Миша скинул с плеча руку блондина и вошел в квартиру. – Чёрт, телефон на зарядке остался. У тебя есть фонарик или зажигалка?

– Откуда? – Артём зашипел и вступил следом за Мишей в абсолютный мрак. Он раньше не испытывал подобного: кожа покрылась мурашками и тело начало дрожать, как от озноба, где-то между лёгких, под рёбрами и под грудиной, появился холод, словно болт застрял в пищеводе. Это не было обычным страхом. Артём пытался рассмотреть хоть что-то перед собой, но ничего не видел, словно спустился в подвал. Нервное напряжения вызвало приступ головной боли, от которой начало тошнить. – Миха… Что не так с этой квартирой?

– Думаю, дело не в квартире, – голос друга отразился от стен и подсветил первые очертания помещения, Артём словно увидел звуковые волны и услышал пространство вокруг себя.

– Я не вижу ничего, – парень вытянул вперёд руку, пытаясь дотянуться до стены, но наткнулся на чьё-то теплое тело и запищал, как перепуганная школьница.

– Тише ты! Это я! – Миша сжал запястье Артёма. – Успокойся. Просто надо найти выключатель и…

Комнату озарила вспышка света. Он оказался настолько ярким, что Артём не мог открыть глаза, не испытывая боль. Мигрень вцепилась в виски стальными пальцами и сдавливала череп.

– Что вы здесь делаете? – Голос прозвучал так знакомо, словно Артём слышал его совсем недавно. – Миша? О?.. Артём?

Блондин замер. Это голос Саши. Бариста из кафе-пекарни.

– Саша? Откуда ты… – Артём потёр глаза, пытаясь привыкнуть к свету, но это не помогло. Ослепляющая пелена не проходила.

– Он пытается и тебя убить? – В голосе Миши зазвенела ярость.

– Кто? – Саша прозвучал настороженно. Артём попятился назад, пытаясь рукой найти стену и попытаться найти выход.

– Тот, кто живёт здесь. Рафаэль. – Друг злился и волновался. Саша громко рассмеялся в ответ. Он едва успокоился, дойдя до истеричного гогота.

– Рафаэль? Убить? – Саша немного успокоился, но голос всё же был напряжен. – Нет, я здесь, потому что он спас мою жизнь. Как и спас твою неделю назад.

Артём услышал, как Миша затаил дыхание, запыхтел, помолчал, но продолжил говорить.

– Почему ты здесь?

– Потому что я живу в этой квартире.

– Но Рафаэль ничего не сказал об этом, когда я был здесь в прошлый раз!

– Так, – теперь в голосе бариста звучали раздражение и злость. – Тебя это никаким боком не касается. Я уже не спрашиваю о том, почему вы без разрешения вошли в мою квартиру и что вы тут собирались делать. Я могу просто вызвать полицию и сдать вас к чертям собачьим!

– Я уверен, я знаю, что тот, кто называет себя Рафаэлем, причастен к исчезновению людей в этом городе! – Миша сделал куда-то шаг.

– Стой на месте! – ослеплённый Артём вытянул вперёд руку, пытаясь поймать друга, но хватал лишь воздух.

– Расскажи, что ты знаешь о нём? Он может использовать тебя для своих злых целей!

– Хватит пиз… – Саша осёкся и замолчал, вспомнив просьбу Рафаэля не материться. – Болтовня для завязки хороша только в порнухе. Убирайтесь отсюда!

Артём врезался спиной в какие-то полки, на его голову упало что-то мягкое, напоминающее игрушку, и в тот же миг школьник увидел перед собой старую фигурку деда мороза. Зрение вернулось и картинка начала появляться, но из подъезда послышались шаги. Свет в начал мигать. Миша замолчал и оглянулся на Артёма.

– Вон отсюда! – Саша резко развернулся и рывком распахнул дверь. Артём не стал медлить – схватил Мишу за руку и дёрнул его к выходу, когда на лестничной клетке выросла высокая чёрная фигура в длинном пальто. Свет в подъезде померк. Звуки пропали. В режущей ухо тишине школьники увидели маленький алый огонёк, высекающий из темноты острые черты лица и подсвечивая глаза алым блеском.

Мир погрузился в тишину. Кровавый оскал луны с любопытсвом заглядывал в подъездное окно, оставляя на подоконнике багровые лучи. Миша и Артём сжали руки друг друга, чувствуя, как дрожат их пальцы. По полу поползли вьющиеся клубы морозного тумана. Дыхание на губах школьников переродилось в пар и почти стихло. Артёму казалось, что грохот его сердца слышно даже на первом этаже. Он взглянул на Мишу и лицо друга напугало его: бледное, как у трупа, с застывшей смесью тревоги и надежды. Миша смотрел в сторону сгустка тьмы и не моргал. Артёму хотелось закричать, схватить Мишу за плечи и тряхнуть как следует. Хотелось как-нибудь разорвать этот вакуум, увидеть солнце и вдохнуть воздух, но его тело окаменело. Артём никогда не испытывал подобное, но слышал, что примерно так описывают сонный паралич. Тело уже отчаянно требовало кислород, но школьник не мог вдохнуть. Он не услышал, скорее почувствовал свист и хрип где-то в горле, и паника овладела его телом. Артёма начало трясти, по щекам потекли слёзы.

– Потерялся во мраке? – Холодно и твёрдо, как отлаженный механизм, работающий без перебоев, прозвучал голос. По коже Миши пробежали мурашки от болезненно-приятного чувства сродни ностальгии. Его грудь сковала острая боль, но школьник сделал шаг вперёд, отпуская руку Артёма.

– Ваш голос – не песня пламени, – в темноте голос Миши дрожал от боли, ломался, но не вызывал эхо, – а песня того, что вызовет это пламя. Ваш голос – секунда перед самой красивой катастрофой.

– Как называется эта катастрофа? – То, что стояло в темноте, издало звук, напоминающий смешок.

– Насильственное лишение жизни, – Миша остановился, вглядываясь в темноту.

Единственный источник света, маленький алый огонёк, высекающий из темноты черты лица чёрной фигуры, погас. Мир снова поглотила темнота и безвоздушный в вакуум. Миша схватился за горло и захрипел.

– Если долго смотреть в бездну, то бездна тоже посмотрит в тебя.

Единственный звук – щелчок переключателя света – разрушил удушающую тишину и мрак.

Артём снова стоял на пороге квартиры номер 707 и сжимал в руке запястье Миши. Его одноклассник с безразличным выражением смотрел на мужчину в длинном чёрном пальто с целой сеткой мандаринов.

– Сосед с седьмого этажа? – Рафаэль приветливо улыбнулся и ступил на этаж. Лампа дневного света сморгнула и мужчина состроил недовольную мину. – Что фонари, что свет в подъездах. Я напишу в управляющую компанию жалобу на электричество, – он вздохнул и подошел к открытой двери в свою квартиру. – А что вы здесь делаете?

– В шахматы хуярим, – голос подал парень с голубыми волосами. Он стоял на пороге квартиры в тёплой пижаме, свитере и толстых носках и смотрел на мужчину так, словно собирался спустить его с лестницы. – Партийку не желаешь?

– Я же просил… – Рафаэль потёр глаза, но Саша в ответ лишь показал средний палец. – Соседи, а вы что тут…

– Поздороваться приходили. Крашеный со мной работает, а этот живёт под нами, – парень направил испепеляющий взгляд на школьников, – вот прощаемся.

– Как жаль, что вы не зайдёте к нам на ужин…

– Ведь ужина у нас нет. – У Саши нервно дрогнул уголок губ.

– Рад был снова повидаться, – Рафаэль кивнул школьникам и зашел в квартиру, а Саша тут же захлопнул дверь.

Артём растерянно смотрел на закрытую дверь и не понимал, что он здесь делает. Вместе с Мишей они поднялись на последний этаж, но для чего, о чём говорили с Сашей, Артём не помнил. Словно из памяти вырезали какой-то фрагмент. Блондин посмотрел на Мишу – его лицо ничего не выражало. Абсолютно ничего, словно вместо друга перед Артёмом стояла шарнирная кукла. «Словно он увидел бездну» – пронеслось в голове школьника, но он не понял, откуда взялась эта мысль.

Миша резко открыл глаза. Темно. Шторы и дверь плотно закрыты, на плече лежит махровый плед. В кухне гремит посудой сестра. В горло как будто впилось разбитое стекло, и приступ кашля заставлял эти осколки вспарывать тонкие стенки. Парень приподнялся и сел на кровати, потёр глаза, пытаясь понять, что произошло. Неужели он пришел домой и просто заснул? Не поднимался на девятый этаж, не разговаривал с Сашей и не столкнулся с тем существом, которое прячется в тени Рафаэля? От кашля уже болели рёбра. Миша поднялся с кровати, натянул на плечи тонкий плед и вышел из комнаты.

Артём прислонил замерзшие ступни к батарее и сжал в руках чашку с чаем, в очередной раз удивляясь способности Лисы из травы и сухих ягод создавать что-то волшебное. Пряная вишня и красный чай оттеняла сладость клубники и мёда. Школьник вдохнул сладкий запах и расплылся в довольной улыбке. Сестра Миши сидела напротив, склонившись над толстой книгой и смотря на мелкие буквы через овальные очки в ярко-красной оправе. Артём поглядывал на девушку и быстро отводил взгляд. Внезапный грохот заставил Лису и Артёма поднять головы. Захлёбываясь кашлем, Миша открыл холодильник и взял бутылку минеральной воды.

– Эй-эй-эй! – Артём подскочил с кресла и рванул следом за другом. – Ты че?

– Она же ледяная! – Лиса вслед за Артёмом подошла к Мише и захлопнула холодильник, тут же налила в стакан воду и пихнул его в руки брату. – Добьешь своё горло. Я тебе лучше чай тёплый сделаю.

Миша сделал глоток и зажмурился от боли.

– Я знаю, кто убивает людей, – Миша прислонился плечом к стене и сделал ещё глоток. Меньше болеть горло не стало.

– Каких людей? Ты ещё не проснулся? – Друг вскинул бровь. – Тебя так от температуры вштырило?

Лиса с подозрением оглянулась на брата и вскинула бровь.

– Мужик с девятого этажа как-то доводит людей до сaмoyбийствa, – Миша отошел к столу и опустился на стул. Ноги стали ватными и не слушались, от температуры начинало знобить.

– У тебя есть доказательства? – Блондин устало вздохнул и потёр лоб.

– Я… – Миша снова закашлялся. – Просто приснилось, что я попал на ярмарку Харона и старуха рассказала, что это он, сосед приложил руку к исчезновению людей. А до этого Рафаэль сам говорил мне, что люди пропадают.

Скептицизм на лице Лисы сменился тревогой, а в глазах Артёма вспыхнула тревога с нотками отчаяния.

– Какая, нахрен, Ярмарка в декабре? Какой Харон? – Одноклассник потёр пальцами переносицу, глубоко дыша. – Допустим. На один миг допустим, что на тебя каким-то магическим образом, – Артём говорил медленно, тщательно подбирая цензурные эквиваленты срывающимся с губ ругательствам, – снизошло озарение, что какой-то мужик заставляет людей убивать себя. Но…

Миша устало покачал головой и прижал стакан ко лбу.

– Говорю же, просто сон.

Через несколько минут на столе стояли три чашки с горячим фруктовым чаем и ваза с горячим печеньем. В эту вазу мама всегда складывала имбирное печенье, которое Миша обожает. Воспоминания о прошлом застряли ноющим комом боли в горле. Парень всхлипнул и потер глаза, пытаясь заглушить подкатывающие рыдания. Он понял, что попал в одну из самых коварных ловушек разума: привык, что у него всё стабильно плохо, на грани «невыносимо больно» и «тяжело», что это состояние поглощало, тянуло на дно без возможности поднять голову и взглянуть на свет, но оно стало личной зоной комфорта, выбраться из которой нет цели и сил. На любую попытку спастись или быть спасённым мозг выдавал сотни отговорок или заставлял бежать прочь. Потому что персональное «плохо» – это привычное состояние, а быть спасённым – значит утратить последнюю связь с тем временем, когда он был счастлив. Школьник уже не помнит, каково это, когда не болит голова, не трясутся руки, не подкашиваются ноги от панических атак, не скалывает сердце, желудок и всю грудную клетку от ужаса. Миша отрицал всякую помощь, потому что смерть матери научила его всегда рассчитывать только на себя и на свои силы.

– Миша? – Василиса подскочила с места, присела возле брата и положила руки на его плечи. – Что случилось?

– Ничего, – Миша вымученно улыбнулся, потёр глаза и поднял голову. – Посмотрел на эту вазу и… – Парень опустил голову и потёр глаза.

Миша заметил, что возле чашки Василисы лежит механический карандаш и закрытая книга с торчащими разноцветными закладками и бумажками, только когда сестра сдвинула это всё на один край, убрала с подоконника кактус на пол, открыла окно, села на подоконник и пыталась прикурить от зажигалки. Артём засмотрелся на длинные пальцы, прикрывающие вспыхивающий огонёк зажигалки от врывающегося в комнату холодного ветра, острые плечи, на выпавшие из-под заколки пряди волос. Книга на столе зашелестела страницами от движения воздуха. Артём подошел к девушке, взял у неё сигарету, сделал затяжку и громко закашлялся.

– Ты же не куришь? – Лиса улыбнулась блондину.

– Ну, всё бывает в жизни, – Артём смотрел на девушку, передавая сигарету Мише.

Миша несколько секунд рассматривал огонёк тлеющего кончика, пока Артём не сел рядом с ним. Сделал затяжку и закашлялся. Сестра рассмеялась, Артём осторожно похлопал его по спине.

– Спасибо, спасибо, хватит, рёбра сломаешь! – пробормотал сквозь хриплые попытки вдохнуть Миша и снова попробовал вдохнуть сладковатый дым, смотря на звёздное темно-синее небо и позолоченный лунный месяц в окне. По телу пробежала дрожь, но от кончиков пальцев поднималось тепло. Чувствуя никотин каждой клеточкой организма, он откинул назад голову и закрыл глаза. Свет в кухне моргнул. Артём принял сигарету из рук друга, закурил уже увереннее и передал «эстафетную палочку» Лисе.

– Я научила вас курить, – девушка покачала головой, по привычке прикусила фильтр, натягивая на кончики пальцев рукава тонкого свитера, и передала сигарету блондину.

Артём рассмеялся.

– Не волнуйся, мы это и без тебя умели.

Миша улыбнулся и закутался в плед. В окружении близких у него душе немного полегчало.

Глава 5. Смотри на меня сегодня, ведь завтра меня уже может не быть

Каждый когда-нибудь проходил ад гастроскопии, когда в желудок пропихивают трубку с камерой. В руках врача она выглядит тонкой, но внутри ощущается как поливочный шланг из огорода, и это гадкое чувство шевеления длинного и холодного, как змея, троса где-то в кишечнике преследует всю жизнь. Приступ кашля напомнил Мише о ФГС, только как будто вместо гибкого зонда в горло вставили металлический ёршик и пытались прочистить трахею, вызывая рвоту. Парень хватал губами воздух и слышал хрипы где-то глубоко под ребрами, не то в сердце, не то в лёгких. Немного отдышавшись, школьник заставил себя подняться с кровати и выйти из комнаты. Ступни замёрзли и казались из-за холода влажными. Яркий свет в ванной вызывал взрыв боли где-то под костью черепа. Школьник запустил пальцы во взлохмаченные черные волосы, прикрывая рукой глаза, затем склонился над раковиной, стараясь не смотреть в зеркало. Ещё один выстрел боли от рёва кофемолки прошиб висок. Надевая рубашку, Миша представил, как раскалённый клинок пронзает голову и кровь запекается на горячем металле, от чего вымученно улыбнулся. Влажные и холодные ладони неприятно покалывало от холода и пальцы плохо слушались. Школьник безуспешно пытался застегнуть манжет, когда распахнулась дверь и на пороге появился отец.

– Куда собрался? – Мужчина окинул комнату взглядом. Миша знает этот взгляд, отец так осматривает место преступления.

– Мне в школу к девяти, – сын пожал плечами и расправил рубашку, взглянув на часы. Осталось пятнадцать минут. Если отец не уйдет из дома за это время, то попадет в пробку и опоздает на работу. Мигание электронных часов замедлилось, а потом двоеточие между цифрами вовсе исчезло. Миша нахмурился и несколько раз моргнул. Время остановилось? Глаза болели, как будто под веки насыпали песок.

Пятнадцать минут. За это время они успеют испортить друг другу настроение на неделю вперед.

– Ты болеешь ещё, – взгляд отца задержался на лице парня лишь на миг и снова отправился на поиски улик. – Останься дома.

– Сегодня двадцать шестое. Последний день, – парень раздраженно вздохнул, пожал плечами и взял вязаный жакет от комплекта школьной формы. – И дополнительные по физике, их нельзя пропускать.

– Во сколько вернёшься?

– В семь. – Миша почувствовал на себе пристальный взгляд, но не обернулся.

– Тебя забрать?

– Нет, я на автобусе, – парень завязал на шее тёмно-красный галстук с черными и белыми полосками, расправил рукава жакета и повернулся к отцу, сталкиваясь с ним взглядом.

– Ты жутко кашляешь. – Миша пожал равнодушно плечами, подошел к столу и взял рюкзак, расстегнул его. Воздух в комнате становился тяжелее с каждой секундой. Атмосфера, которую создавал вокруг себя мужчина, душила даже дома. Отцу достаточно существовать, чтобы находиться рядом с ним стало невыносимо.

– Мне уже пора ехать.

– Хорошего дня, – сын кивнул, проверяя тетради. Мужчина тяжело выдохнул и вышел из комнаты.

Допрос закончился. Секунды на электронном табло снова начали вспыхивать. За отцом захлопнулась входная дверь. Школьник кинул на стол рюкзак, вздохнул, опёрся о стол и потёр глаза. Ему стоит выпить обезболивающее, прежде чем выйдет из дома.

Миша ослабил галстук и вышел в кухню, включил чайник, нашел на холодильнике припрятанные сигареты сестры, подошел к окну и прислонился плечом к стене, наблюдая за парковой у дома. Огонёк выскочил из зажигалки, вспыхнула бумага и затрещали скрученные листья табака. Автомобиль отца подмигнул фарами владельцу.

Непрошеные слезы сдавили горло. Миша снова ощутил жгучую боль где-то внутри грудной клетки и сдавленно выдохнул, зажав рот рукой. Он сполз по стене на пол и уткнулся лицом в колени. За прошедшие после… её смерти – Миша так и не смирился с этим фактом, – годы, он привык быть один и рассчитывать только на себя. Миша заставлял себя крепко стоять на ногах, чтобы сестра и отец если не опирались о него, то хотя бы не волновались, пусть это и казалось невозможным. Собрать себя из осколков уничтоженной жизни после предательства, измены и… смерти самого близкого человека? Кажется, проще построить колонию на Марсе.

Кто-то сказал Мише, как только встанешь на собственные ноги, то останешься один. Миша не знал, насколько это правдиво, ведь ему пришлось вставать на свои ноги именно из-за того, что он остался один. Но хуже было то, что Миша боялся потерять кого-нибудь близкого.

Смотря на сгорбленную спину отца, его побелевшие виски, морщинки вокруг глаз и взгляд с застывшей болью, Миша вспоминал его «другого». Того, кем он был до… До предательства мамы. Отец никогда не был очень открытым или откровенно весёлым, но его взгляд согревал Мишу и Василису, а на губах появлялась улыбка, стоило увидеть детей. В то время у него была военная выправка и вьющиеся иссиня-чёрные волосы, которые мама так любила.

Сгорбленная, брошенная всеми, одинокая фигура отца скрылась в холодной машине.

Миша не смог сдержать рыдания. Его доводила до истеричных судорог мысль, что время бесследно утекает и песка в часах жизни сверху остаётся всё меньше, а внизу горстка становится выше и больше. Его любовь к единственному родителю балансировала между отчаянием и ноющей нежностью, и это мучительное страдание доводило до исступления и напряженного молчания. Отец и сын смотрят друг на друга, вежливо кивают, натянуто улыбаются, желают друг другу хорошего дня, пожимают руки, раздраженно отводят взгляд и считают, что всё друг про друга поняли. Но Миша совершенно не понимает, что переживает его отец. Что происходило между ним и мамой? Почему они не развелись? Знал ли отец, что мама ему изменяла?

Миша не до конца понимает, что на самом деле чувствует к родителям.

С тлеющей сигареты на сжатые пальцы упал горячий пепел и вывел из оцепенения. Школьник нервно втянул дым, ощущая сладкий привкус от фильтра на губах. Содержание никотина в крови повысилось и потянуло за собой настроение от отметки «пробило дно» до «паршивое». Ещё пара затяжек дотянули уровень до уровня «сносно». Электрический чайник отщёлкнул переключатель и в квартире снова воцарилась гнетущая тишина. Миша смотрел в сонную темноту пространства под кухонным гарнитуром и пытался дымом протолкнуть ком рыданий в желудок, вдыхая все смертельные заболевания, которые обещают поставщики. Сегодня ему досталась импотенция. Парень усмехнулся – недавно он выкурил «мертворождение», а сегодняшний диагноз выглядел правдоподобнее.

«Лучше бы печатали расценки на ритуальные услуги».рманах, окинул тёмный коридор взглядом и тихо вышел в глухую тишину подъезда. На лифте спустился на первый этаж и вышел на улицу. Декабрьское утро встретило школьника колючим холодом и стеной морозного тумана.няется его лицо, когда он слушает эту партию из балета. Под звуки классической музыки в наушниках юноша решил прогуляться до школы пешком, и вместо остановки свернул к заснеженному катку. Неподвижное низкое небо с монолитными тучами повисло на фонарных столбах и упало непроходимой завесой на неосвещенные клочки городских улиц, в том числе и на исполосованный лёд. Несколько месяцев назад это был теннисный корт. Летом здесь много солнца, коротко стриженный изумрудный газон и свист ракеток, разрезающих густой, влажный воздух. Раньше Миша любил это место. Он вспомнил, как кудрявая девочка из параллельного класса, которая Мише очень нравилась, влюбилась в его одноклассника и здесь, на этом корте, они начали по-настоящему близко общаться, а уже осенью встречались. От воспоминания больно кольнуло в груди.иках сменился композицией Эдварда Грига «В пещере горного короля». Мише нравилось исполнение Beecham Choral Society. Эта музыка напоминает Мише картину «Девятый вал», хоть и никак не связана с ней. Нагнетающая музыка, как смертоносная волна, вот-вот обрушится одиночеством и безысходностью. Для людей на картине мерцает луч надежды, но не для Миши. Мама всегда хотела, чтобы он играл на скрипке. И он занимался больше пяти лет, но после… её смерти причин продолжать не нашлось. Миша забросил скрипку, но привычка к классической музыке осталась. С тех пор у них с классикой странные начались отношения – Миша её не любит, но слушает. Словно это единственная ниточка, связывающая его с теми временами, когда их семья… когда их семья существовала. Хотя бы в его представлении.дный, туманный, вечно хмурый и пасмурный город, разлегшись на берегах крупной реки среди моря деревьев, неприветлив как с гостями, как и с местными жителями. Здесь кружевные наличники на старых, грозящих обвалиться прямо на голову усадьбах резко контрастируют с безликими многоэтажками в бизнес-центре и спальных районах. Цепочки уютных кафе и магазинов резко разрывают целые кварталы ритуальных услуг. Гремящие трамваи едут в одной полосе с новенькими автомобилями премиум-класса. Город Миши – это пришедшая в ночной клуб косматая старуха, которая взгромоздилась на высокие каблуки и скрывает платье позапрошлого века искусственной шубой ядовитого цвета.ом городе с рождения, он привык к этой неуклюжей развалине, прячущей возраст за слоями грима. В памяти всплыла легенда о старой усадьбе, которую дух дочери помещика до сих пор охраняет. Если бы город мог, о чем бы он думал? Грозный шум реки, злобный шепот черного леса, который окружает город, и порыв ледяного мокрого ветра сами подсказали, что он вряд ли любит своих жителей. Миша почувствовал, как по коже пробежал мороз и решил перед школой зайти в невзрачное придорожное кафе, чтобы купить стакан горячего шоколада.изоре показывают вчерашний матч: чёрно-белая команда борется с местными красно-чёрными, но парень никогда не интересовался этим видом спорта, предпочитая командным одиночные. Чуть дальше за барной стойкой спиной к двери сидит единственный посетитель со стаканом в руке. Миша подошел ближе к стойке, посмотрел на мужчину и растерянно застыл, рассматривая его грубые черты лица. Мужчина с уставшим видом потягивал тёмно-рубиновую жидкость, – явно не гранатовый сок. Почувствовав на себе взгляд, он повернул голову и смерил парня тяжелым взглядом, словно спрашивая, что такому ребёнку здесь нужно в этот час. Миша присмотрелся к мужчине и удивленно выдохнул. Он вспомнил, где видел этого человека. Мужчина посмотрел на часы и на его губах появилась мрачная полуулыбка, словно он вспомнил что-то приятное. Такое выражение лица Миша уже видел на лице отца. От мысли о нём что-то неприятно кольнуло где-то под лопаткой, но Миша тряхнул головой и сосредоточился на происходящем. пытается отдохнуть от работы, но откинул и эту мысль. вздохнул и постарался собраться с мыслями. – Может ли быть такое, что… чисто теоретически, что тот ваш клиент сбежал и снова… взялся за старое?л на стол купюру и придавил пустым стаканом, но бармен кричит на защитника местного клуба и не обращает внимания на адвоката, поэтому он встаёт из-за стойки и направляется к выходу, прихватив на ходу куртку и жестом приказав Мише идти следом.