707

Миша не мог избавиться от налипшего страха после голоса, прозвучавшего во тьме погасших фонарей, поэтому не спешил взять за руку появившегося из ниоткуда незнакомого человека. Но и уверенности в том, что тот голос принадлежал именно ему, не хватало, чтобы отказаться от помощи. Ледяная вода в ботинке сковала ступню убийственным холодом и неприятно хлюпала, перетягивая всё внимание на себя. Парень недовольно цокнул языком, сделал шаг навстречу мужчине, и оперся о его руку, чтобы тут же устремиться вверх по скользкой тропинке к спальному району. Незнакомец второй рукой сжал сигарету затянутыми в кожаные перчатки пальцами и стряхнул пепел на снег, снова глубоко затянулся и выпустил в небо облако белого дыма, продолжая болтать о том, что переехал совсем недавно из-за нового офиса, что ему совсем очень нравится идея ходить в темноте под постоянно мигающими фонарями, и ещё много чего. Миша почти не слушал рассказ новосёла, но от его голоса постепенно успокаивался. Эта вынужденная близость с незнакомым человеком ночью, в парке, где пропадают люди, больше не пугала Мишу, а пробудила в душе нежданную благодарность, затмевая предчувствие, что голос соседа – это не песня пламени, а песня того, что вызовет это пламя.

Стена снега стала ещё плотнее, видимость резко сократилась, и как не напрягал Миша глаза, не мог рассмотреть хоть что-то в радиусе пяти метров. Сырой холод впился в ступню, словно верхний слой кожи сорвали клейкой лентой и в открытые раны воткнули ледяные иглы. Школьник не мог произнести ни слова, чтобы не стучать зубами, поэтому молча кивал болтливому соседу, а тот, в свою очередь, как локомотив тащил парня вверх по тропинке, помогая выбраться из чёрной стужи. Стоило Мише шагнуть на траур, как снежная пелена поредела, из белой мглы показались неприветливые многоэтажки с приглушенным светом зашторенных окон. Парень облегченно выдохнул6 расплылся в улыбке и второй ногой шагнул в бушующий поток ледяной воды. Ливневая канализация не справлялась с такой нагрузкой, и все дороги утонули в вязких мерзлых осадках.

– Н-да, повезло тебе сегодня, – смотря на ноги стоящего в луже по щиколотку, мужчина обречённо вздохнул и за локоть потащил парня к переходу. – Ты в каком доме живёшь?

– В с-сед-дьмом, – Миша понял, что ноги его плохо слушаются, а пальцев вовсе не чувствует.

– Да ладно? – Мужчина весело улыбнулся, кусая фильтр сигареты. Кажется, он закурил уже вторую, но Мише было не до этого. – А подъезд?

– Т-третий.

Сосед снова улыбнулся и потащил Мишу через дорогу к ряду одинаковых домов. Во внутридворовых проездах снег уже собрался в сугробы, а ветви кустов покрылись толстым слоем льда, как и тротуары между домами. Школьник, едва держась на ногах, мысленно удивился, как его спаситель передвигается настолько уверенно? Мужчина прошел по льду к третьему подъезду, приложил к замку ключ-карту и открыл перед Мишей дверь.

– А к-как…

– Заходи, пока пальцы ещё можно спасти от обморожения.

Мысль, что ему ампутируют пальцы на ногах, дала парню новый заряд энергии. Миша влетел в тёмное, душное жерло подъезда, быстрым шагом прошел к лифту, поднёс руку к кнопке вызова и с отчаянием выдохнул: «Не работает».

– Не работает? – Мужчина пожал плечами. – Ну, ничего удивительного, здание ведь старое. Пойдём, заодно разогреемся. Ты на каком этаже живёшь?

– На седьмом, – Миша стащил с рук промокшие перчатки, запихнул их в карман и растёр руки. – А в-вы?

– Девятый, – сосед легким шагом устремился вверх, стряхивая с плеч снег.

– Последний эт-т-таж. Т-так вы в самом деле сосед?

– А ты думаешь, что кто-то захочет погулять в такую погоду? – Мужчина оглянулся через плечо и весело улыбнулся.

– Я прослушал, вы д-давно здесь… – Миша закрыл лицо руками и чихнул, пробуждая подъездное эхо.

– Недели две. Но первый раз возвращаюсь домой по темноте, обычно я раньше заканчиваю.

– Мне повезло, что вы сегодня задержались.

Следующие этажи они проходили в молчании. Миша тяжело дышал, а мужчина лишь немного сбавил шаг, но Мише показалось, он сделал это из жалости.

– Седьмой, – сосед обернулся к запыхавшемуся школьнику. – Рад был помочь.

– Ага, – Миша лишь кивнул, надавил на дверной звонок и прижался плечом к стене, а мужчина отправился дальше.

Глядя ему в спину, парень невольно возмутился – откуда у него столько выносливости? Ведь уже не молодой. Хотя и выглядит лет на тридцать пять? Миша не мог наверняка определить возраст и понять, много ли это лет для мужчины. Ему всего семнадцать, а двадцатипятилетние выпускники вузов кажутся ему законченными дедами, у которых жизнь идёт к закату. А этот явно старше.

В размышлениях прошло несколько секунд, пока оглушающая тишина не подсказала Мише, что дома его никто не ждёт. Опомнившись, парень вытащил из кармана телефон: от отца никаких сообщений, сестра тоже ничего не писала. Придётся звонить. Спустя несколько длинных гудков в динамике раздался подозрительно уставший голос отца.

– Алло?

– А ты где? – Тишина повисла ещё на несколько секунд.

– На работе.

Миша цокнул языком и сполз по стене вниз. Почему именно сегодня всё идёт не так?

– Ты же утром сказал, что дома будешь, а я ключи Лисе отдал.

– Так. А дубликат?

– А дубликат ты сегодня не забрал из мастерской, – школьник закрыл глаза и прислонился затылком к холодной стене.

– Да еб… – Миша услышал, как отец закатывает глаза и закрывает лицо рукой. И он понимает, что у отца очень важная работа, что он бывает так загружен, что забывает поесть и иногда неделями не появляется дома, но сейчас, промёрзший и промокший, уставший, голодный, он не мог посочувствовать или попытаться оправдать родителя. – На такси приедешь?

– Ну нет, – Миша представил, как будет в мокром пальто ехать через весь город, потом сидеть в приёмной в ожидании отца, так еще и обратно добираться, скорее всего, на такси. – Если сам не можешь приехать, отправь кого-нибудь с ключами. Я не поеду.

– Хорошо, скоро буду. И… прости, Миш.

Миша заблокировал экран телефона и посмотрел в сторону лестничной клетки, где заморгала, а потом и вовсе потухла лампа. Высокая фигура чёрного человека неподвижно, словно манекен, стояла а полной темноте и смотрела на Мишу. Свет фонарей из окна освещал лишь контур его фигуры. Сердце школьника на миг замерло и пропустило удар, а затем заглушило все звуки учащенными биением. Немой крик ужаса застыл на губах. От страха висок прострелило болью настолько сильной, что она растеклась по стенкам и заполнила собой череп, сразу заныли зубы. Миша зажмурился, пытаясь сделать вдох. Боль коснулась и крепко сжала его сердце. Парень распахнул глаза и с ужасом посмотрел на лестничную клетку, но того чёрного человека из парка там не оказалось. Сквозь шум крови в ушах раздались быстрые шаги и из темноты показался новый знакомый с последнего этажа. Миша видел, что мужчина что-то говорит, но слышал лишь стук сердца и свистящий хрип, исходящий из лёгких. Мужчина похлопал школьника по щекам, снял шарф, расстегнул пальто и верхние пуговицы рубашки. Теплые руки соседа, звук его голоса и запах крепких приторно-вишнёвых сигарет помогли успокоиться и сделать первый, вымученный вдох.

– Эй, что случилось? Ты слышишь меня? Всё будет хорошо, всё закончилось, – сосед присел напротив школьника, положил теплые ладони на его плечи и пристально следил за выражением лица. – Всё? Приступ прошел? С тобой часто такое случается?

Миша отрицательно покачал головой, восстанавливая дыхание. Сосед со вздохом поднялся и потянул школьника вверх, помогая подняться.

– Я не хотел подслушивать, но подъездное эхо и всё такое, – мужчина как-то странно улыбнулся, – так что пока твой отец не вернётся, погреешься у меня.

– Спасибо, – Миша поднялся на ноги и, вновь оперевшись на руку мужчины, пошел за ним по лестнице. Воспитание требовало отказаться, ведь Миша и так сильно побеспокоил незнакомого мужчину, имя которого так и не спросил. Но организм не просто нуждался, он требовал той помощи, которую предлагал мужчина. – Я так и не спросил, а как вас зовут?

– Рафаэль, – мужчина улыбнулся.

– Я – Михаил, – парень покосился на соседа. – Странное у вас имя.

– Моя мать была очень религиозной женщиной, отец – профессором культурологии, а я родился двадцать шестого января, как раз в православные именины Рафаэля, так что они сошлись на этом имени, – мужчина дотащил Мишу до девятого этажа и открыл дверь в квартиру под номером 707. Тёмное помещение вновь вызвало поднимающуюся волну паники в душе школьника. – Сразу снимай всю мокрую одежду и носки. Я бы настоял на том, чтобы ты принял горячий душ, чтобы не разболеться, но оставлю это на твоё усмотрение, – мужчина локтем включил свет в прихожей, повесил оба пальто на вешалку возле радиатора и, пока Миша снимал насквозь промокшие ботинки, принёс откуда-то из тёмной глубины квартиры стопку вещей.

– Н-не стоит, я и так пользуюсь вашим гостеприимством, – стоило парню оказаться в тепле и вне опасности для жизни, совесть всё же проснулась.

– Просто переоденься, а одежду твою повесим сушиться, – Рафаэль протянул Мише теплый костюм и подтолкнул к ванной. – Я приготовлю чай. Всё равно не согреешься, если будешь сидеть в мокрой одежде.

В ответ Миша громко чихнул. Сосед запихнул его в ванную и захлопнул дверь. Школьник окинул взглядом помещение. Всё говорило о том, что мужчина очень чистоплотный и живёт один: аккуратно сложенные вещи, упорядоченные бутылочки и флаконы на полках, чистая ванна. Совесть снова больно ущипнула, и Миша не позволил себе рассматривать содержимое шкафов в чужой квартире. Быстро сменив брюки и тонкую рубашку на оказавшийся очень большим спортивный костюм, парень развешал одежду на полотенцесушитель и посмотрел на своё отражение: не то при таком освещении, не то после холода и сырости лицо казалось каким-то серым, с нездоровым румянцем на щеках и непонятно откуда взявшимися синяками под чёрными глазами, а почти чёрные волосы неприятно слиплись. Увиденное в зеркале напомнило Мише брошенного в гаражах щенка.

«Понятно, почему Рафаэль помог мне. Представляю, как я выглядел возле парка…» – Миша вытер волосы полотенцем, которое ему вручил хозяин квартиры, и попытался хоть как-то приложить их, но пряди торчали в разные стороны, как у панка из дешевого фанатского фильма. Парень обречённо вздохнул и вышел из ванной. Ноги неприятно покалывало от холода.

При включенном освещении квартира Рафаэля казалась намного выше и просторнее, чем квартира семьи Миши. Здесь были голые штукатуреные стены с потрескавшейся светло-серой или темно-графитовой краской, высокий потолок с потёртыми бело-золотистыми молдингами, под старинной люстрой красовалась позолоченная ажурная розетка. Миша подумал, что она, наверное, из гипса. Потёртый деревянный паркет, старые коврики, небольшой диван на высоких ножках, дореволюционный комод – всё это выглядело старым, а от этого уютным и теплым. Заглянув в кухню школьник подумал, что сосед зажег свечи и растапливает камин дровами, но с удивлением увидел газовую плиту и стоящий на обеденном столе ноутбук.

«Нужно написать отцу, что я в 707 квартире», – он резко остановился на пороге, развернулся и пошел в прихожую, чтобы забрать из пальто телефон. Но телефона там не оказалось. Школьник замер, прокручивая в голове последний час своей жизни. Он ведь не мог бросить телефон в подъезде. Он точно убрал телефон в карман и потом уже посмотрел наверх. Ведь убрал же?

От воспоминаний о чёрной фигуре по коже пробежали мурашки.

– Уже переоделся? – Миша вздрогнул от голоса соседа над ухом и резко обернулся.

– Не видели мой телефон?

– Телефон? – Рафаэль вопрошающе посмотрел на парня, задумавшись на миг, и словно что-то вспомнив понимающе кивнул. – Пока ты был в ванной, тебе звонили. Я представился и сказал, где ты.

Миша облегченно вздохнул.

– А я подумал, что в подъезде оставил, – школьник устало потёр глаза.

– Я тебе приготовил горячую воду с горчицей, чтобы погреть ноги, – мужчина кивнул в сторону кухни. – И сделал кофе. Кроме зёрен и коньяка ничего не нашел, – он смущённо рассмеялся и прошел в кухню.

Оглянувшись, Миша, наконец, смог рассмотреть мужчину без пальто и с недовольством отметил, что выглядел он внушительно: высокий, с длинными ногами, широкими плечами и сильными руками. Оказаться противником человека с такими данными Мише не хотелось бы, зато в качестве союзника Рафаэль выглядел как надёжная защита. Школьник тряхнул головой и впился мрачным взглядом в затылок мужчины. С чего Миша вообще начал думать о конфронтациях?

– Кажется, вы говорили, что недавно переехали, но квартира выглядит обжитой.

– Сочту за комплимент, – Рафаэль снова рассмеялся, – я почти неделю потратил, чтобы расставить мебель и вещи разложить, но всё ещё не закончил.

Маленькая кухня показалась Мише самой современной: напротив панорамного окна на старом ковре выделялся грубый деревянный стол с разными стульями – кованные с мягкими подушками на сидениях и деревянные табуреты. Вдоль стены, выложенной белой плиткой, выставлен небольшой белый гарнитур с маленькими чёрными настенными шкафчиками и с чёрной техникой. Всё это выглядело одновременно странно, стильно и не очень уютно, но выходить из этой кухни не хотелось. Что-то в ней притягивало. Рафаэль указал Мише на стоящий у стула раскладной таз с парящей водой и жестом предложил располагаться, а сам прошел к гарнитуру и налил в чашки горячий кофе. Школьник подтянул штанины трико и сел на стул, осторожно опуская ноги в горячую воду.

– Слишком горячо? Ничего, сейчас привыкнешь, – мужчина поставил перед парнем чашку с кофе и отошел к окну, распахнул шторы. Панорамное окно оказалось выходом на маленький балкон. Надев тапочки, Рафаэль вышел на улицу и снова закурил. Миша с третьей попытки всё же опустил ноги в горячую воду и прикрыл глаза. По телу пробежала дрожь. Чтобы согреться, парень сделал глоток из своей чашки и закашлялся. Кофе оказался разбавлен коньяком.

На краю стола начал трезвонить его телефон – это отец написал сообщение, что постарается приехать в течение часа. Миша не успел ответить, как вернулся Рафаэль и закрыл дверь. С его возвращением кухню наполнил запах мороза, табака и сладкой вишни. Мише показалось, что мужчина насквозь пропитан вишней.

– Согрелся?

– Вы не сказали, что добавили в кофе алкоголь, – школьник поджал губы и мрачно посмотрел на мужчину.

– Это лучший способ согреться из всех, что я знаю, – Рафаэль пожал плечами, поставил перед Мишей большую стеклянную банку с овсяным печеньем и такую же банку с разноцветными конфетами, затем взял свою чашку и опустился на стул напротив школьника. – К тому же, алкоголя здесь не больше чайной ложки.

– Кстати, вы сказали, что этот парк под окнами вас настораживает, – Миша открыл банку с печеньем и взял одно. – Почему?

– А разве нет причин опасаться ночью тёмного леса без фонарей? – Рафаэль вскинул бровь, делая глоток кофе.

«Как будто такому здоровяку что-то угрожает» – мысленно фыркнул Миша.

– Да и слухи ходят, что Лесозаводский маньяк вернулся, – мужчина произнёс это будничным тоном, но Миша насторожился, распрямил спину и сжал в руках горячую чашку.

– Какой Лесозаводский маньяк? Кто это?

– Конечно, вряд ли он смог сбежать из тюрьмы, но вот у него ведь могли появиться последователи, – словно разговаривая сам с собой, Рафаэль покачивал в руке чашку, смотря на чёрную жидкость. – А ты разве не слышал про Сергея Попова?

– Нет, – Миша впился в лицо мужчины жадным, пристальным взглядом. – Расскажите, кто это?

В комнате воцарилась тишина. Мужчина склонил голову в бок, внимательно смотря в глаза сидящего напротив парня мятно-бирюзовыми глазами. Миша не разрывал эту зрительную дуэль, отстраненно думая, что для мужчины у Рафаэля очень длинные ресницы, а такой странный цвет глаз может быть из-за линз. Мужчина улыбнулся лишь уголками губ и пожал плечами, словно прочитал мысли школьника, скользнул рукой в карман брюк, достал пачку вишнёвых Лаки Страйк и багрово-алую зажигалку, зажал губами сигарету. Щелкнул зажигалкой. Выдохнул облако вишнёвого дыма. Щелчок заставил Мишу вздрогнуть и отшатнуться назад, вжаться в спинку стула.

Аромат вишни постепенно наполнил помещение.

– Ты на моих глазах пережил паническую атаку, – Рафаэль сел боком, небрежно бросил на стол зажигалку и оперся локтем о стол, – я не имею права рассказывать тебе что-то пугающее.

– Со мной всё в порядке, – Миша сделал глубокий вздох и спокойно взглянул на мужчину. – Я в выпускном классе и просто устал. Но я хочу… нет, мне нужно знать, о чём вы говорите.

Мужчина искоса посмотрел на школьника, выпуская в воздух струйку белого дыма.

– Ладно, всё равно найдёшь это в интернете, – Рафаэль выдохнул и отвел взгляд от лица Миши, смотря куда-то в чёрное окно. – Сергей Попов, он же «Лесозаводский маньяк» получил два пожизненных за семьдесят убийств, а недавно к имеющимся ему вынесли ещё один приговор на десять, кажется, лет, потому что обнаружили тела и других жертв. Итого на его счету семьдесят пять жизней. Это один из самых кровавых серийных убийц в истории нашей страны.

Миша затаил дыхание, смотря на чёткий профиль мужчины.

– Почему вы сказали, что он может вернуться?

– Потому что люди пропадают, – Рафаэль стряхнул пепел в пустую чашку и сделал глубокую затяжку, выигрывая этим себе несколько секунд на размышления. – Я снял эту трёхкомнатную квартиру за пятнадцать тысяч, хотя ей цена не меньше тридцатки. Но здесь никто не хочет жить, потому что этот район – самый опасный в городе, – Рафаэль запустил пальцы в волосы, нарушая идеальную даже после снегопада укладку, опустил взгляд, сделал нервную затяжку и мрачно продолжил, – если слухи окажутся правдой, то его побег будут тщательно скрывать, чтобы избежать паники среди населения. Но факт остаётся фактом: люди бесследно пропадают в этом парке.

Глава 3. Под ногами того, кто несёт фонарь, всегда темно

Несмотря на все усилия Рафаэля, Миша слёг с температурой. Парень предпочёл бы целую неделю сидеть в душных кабинетах или слушать раздражающую болтовню беспечных десятиклассников, которые вместо консультаций готовились к новогоднему бал-маскараду, чем провести три дня в постели без голоса и без сил. На четвёртый день температура опустилась до рекордных 35,1, и Миша сбежал из дома, не в силах оставаться в четырёх стенах.

«Чем больше проблем дома, тем сильнее манит улица», – подумал школьник, надевая теплый свитер и тяжелые утеплённые ботинки.

За порогом подъезда было уже привычно пасмурно и хмуро. К тонувшей в тумане линии горизонта сползало ярко-алое пятно закатного солнца, и, выглянув в щель между тяжёлыми тучами лишь на несколько минут, снова скрылось. Туман был настолько густой, что Миша мог не щурясь смотреть на солнечный диск, спускаясь к остановке. Парень оглянулся на седьмой дом и подумал, что с балкона его соседа должен открываться превосходный вид на закат. Миша никогда не любил встречать рассветы. Для него рассвет означал начало отсчёта нескончаемого списка дел и задач, которые не кончатся к закату. Закат же был финальным аккордом дня, тем мигом счастья, когда можно всё бросить и заняться собой. Благодаря нескончаемой работе отца, Миша и его сестра вели ночной образ жизни: когда часы показывали далеко за полночь, сестра заваривала какой-нибудь вкусный чай, они вдвоём садились у окна и смотрели на мерцающие огни города.

На остановке Мишу уже ждал Артём, кутаясь в ядовито-оранжевый пуховик и настойчиво игнорируя существование шапок.

– Обморозился меня ждать? – Миша заметил, что Артём снова надел свои любимые баскетбольные кроссовки, но комментировать несоответствие обуви погодным условиям не стал.

– Я тоже рад тебя видеть, зануда, – блондин толкнул друга в плечо и осторожно поковылял по скользкому тротуару. – Я уж думал, что ты отъехал на тот свет со своей ангиной. Сегодняшняя наикрутейшая ярмарка воскресила тебя из мёртвых? Слышал легенду, что в сумеречное время суток на ярмарках можно купить вообще все! И честь, и совесть, и удачу. А если повезёт, то сможешь выторговать себе чужие годы жизни, но нужно обмануть хитрого бога смерти.

Миша цокнул языком и вздохнул.

– Лиса говорила, что набрала там кучу разных сортов чая и мёда, – Миша решил проигнорировать очередные городские легенды фанатика ужасов.

– Почему твоя красавица сестра покупала там чай, как бабка, а не продавала сердца покорённых ею мужчин? – Миша с отчаянием простонал. – Между прочим, она и моё сердечко почти разбила!

– Оставь свои подкаты для Лисы, если не боишься, что она тебе разобьёт лицо.

По дороге до центральной площади школьники успели обсудить всё, что произошло в школе за три дня Мишиного отсутствия и перешли к главной теме, которая мучила Мишу все эти дни – странный сосед из 707 квартиры.

– Так и чё в итоге, этот старикан сказал, что пропажа людей может быть связаны с побегом какого-то маньяка? – Артём недоверчиво вскинул бровь, смотря на друга.

– Думаю, слово «исчезновение» больше подойдёт для людей. «Пропажа» как-то… больше для вещей.

– Да какая, нахрен, разница! – Блондин почти рявкнул и эмоционально всплеснул руками. – Тебе не кажется, что этот чел просто хотел над тобой поржать?

Миша опустил голову и задумался. Рафаэль не был похож на человека, который стал бы подшучивать над перепуганным школьником. И хотя волна жгучего стыда накрывала с головой, Миша не хотел лгать себе – в тот момент, когда мужчина появился за спиной, он был перепуган до смерти. Сосед выглядел скорее настораживающим. Рядом с ним было одновременно тревожно и спокойно – он умел успокоить тоном голоса, запахом сигарет, располагающей к доверию беседе. В парне это интуитивно вызывало больше паники. Миша иррационально опасался этого человека. Внезапно, Артём схватил друга за предплечье и дёрнул назад, грубо выдёргивая в реальность. Парень злобно посмотрел на слишком строгое лицо одноклассника, затем проследил за его взглядом и наткнулся на похоронную процессию. Караван чёрных автомобилей проплыл следом за катафалком, напоминая своим видом неуместную стаю ворон во время Масленицы. Миша и Артём проводили взглядом выделяющийся среди потока грязно-пёстрых машин стройный, ослепительно-чистый траурным ряд, пока он не исчез из вида.

– Плохая примета переходить дорогу перед похоронной процессией.

Миша поднял голову и посмотрел на нависшие тучи такого подходящего гранитно-чёрного цвета, готовые в любой момент разразиться снежной бурей.

– На улице уже смеркается. – Выпускник опустил голову и вновь посмотрел вслед растворившемуся чёрному пятну. – Как думаешь, на кладбище работают фонари?

– Радует только то, что этим людям есть кого хоронить, – голос Артёма прозвучал непривычно мрачно и холодно. По спине Миши пробежал холодок. – Не знаю, как ты, а я собираюсь купить не меньше трех яблок в карамели и тонну имбирных пряников в глазури.

Выражение лица блондина резко изменилось – он хитро хмыкнул и толкнул Мишу в бок локтем, а затем быстро перешёл дорогу и нырнул в толпу, направляясь к заветным лавкам. Парящие жаром блинчики, которые пекли прямо среди рядов на открытом огне, пузатые банки красной и чёрной икры или варенья из кедровых орешек, бесконечные карамельные петушки, ароматные сахарные булочки, громкие разговоры, взрывы хохота, случайные столкновения и непрерывные касания прохожих заполнили пространство вокруг Миши. И как бы он не оглядывался, не мог высмотреть крашеный белый затылок, хоть друг почти на полголовы выше среднестатистического горожанина. Сосредоточиться на мыслях в гуле толпы было сложно, поэтому Миша положился на интуицию и органы чувств. Аромат печёных яблок, залитых горячей карамелью сложно перепутать с другими сладостями, а Артём обожает яблоки, приправленные корицей. Такие готовят не все, поэтому круг поиска сузился до нескольких лавочек. Прислушиваясь к запахам, школьник начал пробираться через снующих в разных направлениях людей. Запах мяты и острых приправ для тайского плова помог отвлечься от сладостей, и Миша заметил мелькающий у дальнего прилавка оранжевый пуховик.

– Ещё раз бросишь меня и я повяжу тебе на шею поводок, – парень подошел к Артёму и вежливо отказался от предложенного продавщицей яблока.

Миша не привередничал, он скорее испытывал отвращение и почти первородный ужас перед едой, продаваемой на улице. Он ведь не мог быть уверен, что руки повара были чистыми во время приготовления, что посуда была чистая, да и вообще, что продукты свежие, а на улице еда не собрала на себя всю возможную пыль и заразу. Это проявлялось постепенно: сначала Миша перестал покупать еду в столовой, затем стал отказываться от готовой еды в магазинах, затем перестал есть в гостях, но упрямо игнорировал тревожные звоночки с такой же настойчивостью, с какой Артём отрицал шапки.

– Не дотянешься, – Артём издевательски хихикал, напоминая своим видом гиену. Миша смерил друга взглядом и потащил за ухо в противоположную от прилавков с едой сторону.