Период распада

– Я пишу с детства, сколько себя помню, – прервала её мысли Ия. – Чем-то другим заниматься бы не смогла. Да я ничего больше и не умею.

Юле это всё было понятно. У неё самой дома, под стопкой старых тетрадей лежали дневники со стихами, которые она писала с шести лет. Но говорить на эту тему уже перехотелось.

– Андрей, – обратилась она к Мише, – подай мне тот пакет.

И, кивнув на пакет, стоявший у стены, она вдруг поняла, что сказала. Было видно, что Миша растерялся, заулыбался.

– Ну ты даёшь, – Сашка осуждающе посмотрела на Юлю.

Ия смотрела на всех попеременно. Она не знала, кто такой Андрей, но примерно понимала, в чём тут дело. Миша шутливо махнул рукой: всё, мол, нормально.

– Я случайно, – сказала Юля Сашке.

– Это правильно, что вы шампанское взяли, – Сашка затараторила, желая чем-то поскорее забить неловкую ситуацию, но Миша, как будто не обиделся вовсе, – а то я как-то всего двумя бутылками запаслась, а нас тут четверо.

– Миша вообще скоро пойдёт, – сказала Юля.

– Как? Куда? Зачем ты его прогоняешь? Миша, оставайся, – начала умолять Сашка.

Выпили по бокалу, а потом всё-таки проводили Мишу, который и не упирался вовсе. Раз Юля сказала, что Миша уйдёт, значит ему и правда пора, разве нет?

– У вас уже было эт самое? – захлопнув за Мишей дверь, спросила Сашка.

– Не, – смутилась Юля, но сразу же постаралась напустить на себя более развязный вид, тронула волосы.

Сашка никогда раньше не спрашивала её про секс, всё и так было ясно: у Юли один Андрей и уже давно. Но и Юля Сашке вопросов не задавала. Ей тоже всё было понятно: парень со двора приходил к Сашке домой, а фотограф Василевс (неясно, настоящее ли это имя) бесплатно снабжал Сашку новыми аватарками. Бесплатно ли?

Зато между Ией и Сашкой всё, кажется, было иначе.

– А у тебя как с котом Базилио продвигается? – спросила Ия, и они с Сашкой так рассмеялись, словно были только вдвоём на этой кухне.

– Прекрати меня смешить, – отмахнулась Сашка и достала с навесной полки белую пачку сигарет. – Кто будет?

– А что это? – спросила Юля. То, что Сашка курит, для неё стало сюрпризом.

– Сигариллы. Я так, иногда.

Юля знала, почему Сашка говорит ей не всё: Юля, по её мнению, ничего не знает про взрослую жизнь, она живёт в семье, с родителями, в то время как сама Сашка, начиная с одиннадцатого класса, живёт одна.

Сашкины родители развелись, отец запил и съехал от них к своей матери. А мама после развода смоталась в Москву за лучшей жизнью и работой, но зато, в отличие от отца, присылала деньги.

После института Сашка планировала к ней переехать. Переводиться в Москву она не хотела. Говорила, что из-за дружбы: Юля была ей как сестра.

Наверное, как раз потому, что они были практически родственниками, Сашка и не рассказывала ей про анальный секс с Василевсом, про Пэла и Кэла, ночевавших у Сашки попеременно, а один раз даже вместе, и совсем новую историю с сорокашестилетним Евгением она тоже скрывала. Если бы не эти пьяные разговоры с Ией, Юля, наверное, никогда бы так хорошо не узнала свою подругу.

– Он разводится со своей сейчас, – сказала Сашка про этого Евгения.

Сашка положила в рот тонкую сигарету, стрельнула зажигалкой у самого кончика и, вскинув голову, выдула первый дым, затем, прищурив один глаз, посмотрела на Юлю.

– Клубничные? – спросила Ия и потянулась взять себе.

– Ты будешь? – спросила Сашка так, словно испытывала.

Она протянула Юле не пачку с сигариллами, а тот свой мир, который раньше так старательно скрывала. Мы с тобой одной крови? Юля не может, не должна была отказываться.

– Жена продолжает ему названивать? – спросила Ия.

– Ага, и всё по ночам. Я как бы понимаю… Она бухгалтер у него на фирме, он с ней во всём советуется. Но я-то вижу, что она просто поводы выдумывает. Про детей что-то задвигает ему. Они так могут часа по три говорить.

– Вот, сто процентов он её трахает, когда к детям ходит, – сказала Ия и откашлялась.

– Может, и трахает. Но мы ещё только месяц вместе. Я пока не могу ему вот так сказать, мол, не бери трубку. А вдруг это по работе?

Они рассмеялись. Юля потягивала шампанское и делала вид, что всё понимает и совсем не удивлена. В руках она крутила сигариллу, надеясь, что Сашка про неё не вспомнит и не подожжёт.

– Он уже у тебя оставался? – спросила, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Ну так, пару раз, – ответила Сашка. – Я собиралась тебе рассказать как раз, не обижайся. Я сама просто ни в чём не уверена ещё.

– Понимаю, – кивнула Юля.

– Я, кстати, на практику, наверное, к ним в компанию пойду. Если хочешь, могу и тебя пристроить.

В июне у них должна была начаться производственная практика. Три недели в реальной компании. Решай, где – или место тебе предоставит кафедра. И если в прошлые годы Юля с Сашкой только писали практические работы, то в этом нужно было ходить на практику, как на работу.

– Я уже договорилась с мамой, – ответила Юля.

– Ну как хочешь. У Женьки нам бы и ходить не пришлось. Он подпись поставит, что всё чики-пуки.

– У Саши будет постельная практика вместо производственной, – засмеялась Ия.

– Горловая, ага, – ответила Сашка и затушила сигариллу.

– Кстати, без шуток. Для горла это даже полезно, – важно закивала головой Ия.

– Спроси Юльку, она в этом мастер. С первым парнем только этим, считай, и занималась.

– Серьезно? – удивилась Ия, взглядом потребовала подробностей. – И сколько протянули?

– Со школы, – ответила Юля. Сашкина шутка ей не понравилась.

– Года три мурыжила парня. Представляешь? – продолжала Сашка. – И он не уходил, наоборот, как котёнок у её ног вился. Рестораны тебе, подарки. Он ей однажды медведя на полкомнаты припёр. В институт отвозил-встречал. Там такие отношения были…

Сашка закатила глаза. Теперь уже Ия смотрела на Юлю, как на телезвезду. У Юли внутри всё расширилось и потеплело: вспомнили про Андрея, и словно он тут, с ней рядом оказался.

– И ещё Андрей этот её очень красивый, – мечтательно глядя в потолок, добавила Сашка. – Ну правда, он мне всегда нравился. Но этот тоже хороший.

– А почему расстались? – спросила Ия так серьёзно, словно собиралась куда-то себе записать.

– Миша, – ответила Юля.

– Куртизанка, в общем, – пожала Сашка плечами, а потом предложила выпить за новые Юлины отношения.

Юля сделала глоток и пошла в туалет: выкинуть, наконец, эту мерзкую сигариллу в унитаз. Она так ни разу и не затянулась, надоело держать её между пальцев. И с шампанским она уже незаметно для себя перебрала: пока шла по коридору, её качало.

А в туалете начались вертолёты. Казалось, что где-то здесь, за спиной стоит Андрей. Она даже запах его ощутила, древесный и немного ягодный, его любимый одеколон.

– Я буду рядом, – говорил он. – Ты же моя… Моя… Он тебя совсем не знает, а мы как одно…

Юля шевелила побелевшими губами, что-то отвечала в пустоту.

– Через десять лет мы снова будем вместе, – Андрей тускнел, сквозь него уже проглядывали ниши в туалетной стене: туалетная бумага, бутылки с чистящими средствами.

Юля держалась за стенки и висела, опустив голову.

– Ты моя любовь… И всегда будешь… Первая и единственная…

Андрей исчез. Юля рухнула на унитаз, и её стошнило.

6

Ольге Метельской было двадцать четыре, когда она пришла устраиваться в «АгроПромБанк» младшим кассиром. Не верила, что возьмут. Это был крупнейший государственный банк, из десятки лучших, а у неё ни опыта, ни вышки, и за спиной только экономический колледж да декрет.

Но на собеседовании Ольга понравилась заведующей филиала, та сказала: «Эта девка землю грызть будет, и тяжелого труда не побоится. Берём, без но и если!».

И как в воду глядела: уже через год солдатского режима «работа-дом» Ольга доросла до старшего кассира (на счастье, Юлька так же, по-солдатски, ходила в сад и почти не болела). А спустя пять лет в Смоленской области открылись ещё четыре филиала, и Ольгу назначили заведующей одного из них. Потом, в две тысячи шестом – замом регдиректора. Прежняя ушла на повышение в Москву и на своё место порекомендовала Ольгу.

Ольга работала чётко, но без фанатизма: уходила в шесть и не минутой позже, по пятницам – в пять, отгулов не брала. Директриса ценила такую Ольгину умеренность: во всяком случае, такая замша её не подсидит.

Так, спустя два десятилетия не особо усердного, но регулярно-рутинного труда, Ольга стала директором всей филиальной сети области: к марту две тысячи одиннадцатого филиалы под её руководством исправно делали планы. Московское руководство выписывало благодарственные письма и, конечно, более крупные, чем раньше, премиальные.

Всё работало как часы, а Ольга – и радовалась, и грустила. Радовалась, потому что, наконец, догрызла ту самую землю. Из ободранной комнаты в общаге, куда они с тогдашним мужем Вадимом принесли из роддома Юльку, они переместилась в двушку в центре города с евроремонтом. И грустила, потому что больше «грызть» было как будто бы нечего, а за карьерой в Москву она ехать не собиралась. Оставалось следить, чтобы ничего из построенного не сломалось. Сломать же всё было непросто: растущая экономика тащила банковский сектор, как солёное море своих пловцов, а крупные банки, вроде «АгроПромБанка», и подавно не страдали.

Главный филиал банка находился на улице Коммунистической в историческом здании сорокового года постройки. Там у Ольги был типично-директорский кабинет: просторный, с рабочим столом, основательным, точно сделанным не из дерева, а из мрамора, и примыкающим к нему длинным столом для переговоров; с шкафом для хранения верхней одежды и кофемашиной «Delonghi» (двенадцат видов кофе). На столе – традиционный настольный набор для руководителя: подставка для визиток, канцелярский нож, лоток для бумаг, чёрная кожаная накладка на стол, золотистые перьевые ручки, которыми никогда не писали (для таких случаев в этом же лотке торчали обычные шариковые). На стене в золотистой раме висела карта с филиалами «АгроПромБанка», помеченными, как точки сражений, красными флажками.

Сотрудники Ольгу любили и немного побаивались. Или лучше: побаивались и немного любили. Рабочие костюмы у неё были как футляры, но каждый с капелькой искусства: с какой-нибудь брошкой из драгоценных камней и металлов, и всегда в виде чего-нибудь прекрасного: птицы, цветочка, жучка или стрекозки, ну или в непростые дни – логотипа банковского значка.

Кабинет был на втором этаже. Окна его выходили на новый жилой дом, отделанный под старину. На его первом этаже находилась любимая кофейня Ольги – «Кофейня Гримм». В обед она ходила туда морально выдохнуть.

Над кофейней, напротив Ольгиных окон, была жилая квартира. Мужу и жене на вид по сорок, но моложавые, и у них девочка семи лет. Когда Ольга впервые заметила её, прыгающую по их модерновой кухне, аккуратные косички летают вверх-вниз, то с тоской вспомнила, что Юлька такой не была, с этой всегда были проблемы, чтобы причесать, а сделать хвост – и подавно. После трёх лет с ней и сам чёрт бы сладить не смог. Не ребёнок, а наказание. Вредная, капризная. Чуть что не по её было, сразу нахохливалась.

Ольга следила за этой семьёй от скуки, но себе объясняла, что так тренирует зрение. Просто улица – слишком тихая и безлюдная, тренировать зрение там было не на чем. Только изредка к дому напротив набегали мамочки с детьми (там, через стенку от кофейни, работал центр детского творчества). Поэтому в ту пятницу двадцать второго апреля Ольга снова погрузилась в рутину семьи напротив.

В коротком шёлковым халате мамаша намазывала масло на кругляшки багета. Её муженёк потянулся облизнуть ей пальцы, жена убрала руку. Он ещё наклонился и почти потерял равновесие, но в итоге чмокнул её в щёку, женщина засмеялась.

Ольга сделала глоток кофе. Тепло и уютно было в тёмном кабинете. Ещё пара глотков и свет всё-таки придётся включить, загудят потолочные лампы, и дверь тоже придётся открыть, чтобы каждый мог не только зайти и доложить о делах, но и увидеть, что директор на месте, звонки делаются, встречи проводятся.

Зная, насколько священен этот первый час рабочего дня, секретарша Леночка к приходу Ольги – а Ольга никогда не опаздывала – ставила на директорский стол поднос с кофе и с хрустящими бискотти с миндалём и сушеной клюквой. Такие продавались только в одном магазине в городе, и Леночку всегда отпускали в рабочее время пополнять запасы.

За тем, чтобы директриса ни в чём не нуждалась, Леночка бдила по-военному ответственно. Она даже изобрела для начальницы особый рецепт кофе: капля эфирного апельсинового масла и щепотка корицы.

Ольга говорила, что Леночка – душа коллектива, хотя Леночка сидела не в основном зале, который был на первом этаже, а в приёмной, на втором, в общем-то в одиночестве, не считая ожидающих аудиенции сотрудников и клиентов. Ольга ценила энтузиазм и заботу секретарши и одаривала ту бОльшей порцией личного общения. В отличие от других подчиненных, с которыми Ольга держала необходимую для работы дистанцию, с Леночкой она разрешала себе обсудить и отпуск, и косметику, и десерты в кофейнях города. Всё потому, что по финансам, если вычесть траты Ольги на Игоря и дочку, они с Леночкой были практически ровней.

В банке Леночка получала двадцать две тысячи, ещё около пятнадцати она зарабатывала на своих «маленьких увлечениях». Год назад это были нумерология и энергопрактика, теперь вязание игрушек и рисование мандал, а также гадала по чужим мандалам, но такие заказы появлялись нечасто. Кроме того, у Леночки был джокер в рукаве: карта, привязанная к счёту мужа, держателя игровых автоматов.

Вот уже полгода как Леночка вязала игрушки из плюша и львиную долю выручки делала прямо на рабочем месте. Стоило какому-то сотруднику войти в приёмную и усесться на стул, как из тумбочки хитро улыбавшейся секретарши выскакивали собачки, кошечки, зайчики.

Дети банковских сотрудников из всех отделов: из обслуживания физических и юридических лиц, ипотечного, валютного, а также отпрыски кассиров, безопасников и даже инкассаторов – все играли в Леночкины игрушки. Одной только Ольге Леночка ещё не предлагала свой товар: то ли боялась порицания за партизанскую торговлю, то ли по поджатым губам начальницы понимала, что спроса не будет. Да, в этом они не сходились, но было у них другое: Леночка несла Ольге личные неурядицы, могла даже всплакнуть в чашку с кофе: то задержка у неё случится, то со свекровью снова скандал, то муж загулял, тоже снова.

Удивительным образом у Ольги находился совет на любой случай: она не осуждала, лишь журила с высоты личного опыта. И это Леночку успокаивало: ходила к Ольге в кабинет как на исповедь.

Опыт у Ольги был богатый. Ну хотя бы целых восемнадцать лет семейной жизни с Вадимом Метельским, «человеком неимоверно трудного характера, но с моторчиком»: когда-то он даже прославился на весь Смоленск благодаря тому, что в своём бистро «Мастер Шеф» стал предлагать посетителям первые в Смоленске бургеры и картошку фри, и лишь много позже после него в городе появились другие рестораны быстрого питания, сети, типа «Домино» и «Макдоналдс».

Будучи в хорошем настроении, Ольга говорила о бывшем муже с гордостью. Такие хвалебные речи оказывали хорошее влияние на мужа нынешнего, а именно, вселяли в Игоря страх, что Ольга ещё может вернуться к Метельскому, который вроде бы, с её слов, был очень даже за.

С Игорем Ольга познакомилась, когда ещё была замужем. Три года назад он пришёл к ней в банк собеседоваться на вакансию клиентского менеджера VIP-сегмента.

Ольга и её заместительница Дарья Киселёва изучили резюме. Молодой, тридцать два всего, но послужной список приличный. Начинал с младшего операциониста в «Россельхозе», дорос до главного операциониста, затем до руководителя группы. С менеджерским опытом, предприимчивый, трудолюбивый (другие долго в банках не живут). Смущал лишь один факт.

– А почему уходить решили? – спросила его Киселёва.

– Знаете, не вижу перспектив для развития. И финансовых перспектив тоже не вижу. Готов… чувствую, что готов, брать больше ответственности. И зарплату, конечно, хочется побольше.

– Понятно, – протянула Ольгина замша. – Ну что сказать? Мы развиваемся активно. И платим хорошо своим сотрудникам. Но абы кого мы не берём. Нам нужны профессионалы. Учить, как говорится, у нас на передовой некогда.

Ольга была благосклоннее: Игорь ей сразу понравился. В нём она увидела молодую себя: как и она, Игорь приехал из маленького городка, из Рославля (почти тот же посёлок, что и Ольгина Ельня). Игорь – шестой ребёнок в семье, а Ольга – единственная у мамы, но та тянула её без отца, так что на табло один-один. Он пробивался с низов – ни знакомств, ни удачи, только тяжёлый честный труд. Ольге всё про него было ясно.

Как опытный руководитель, она не могла не учесть его пол и возраст. Должность клиентского менеджера предполагала общение со средним и крупным бизнесом. Это всегда были по большей части грузные мужики, владельцы коммерческой недвижимости, сетей кафе, аптек и стоматологий, прилетающие с Мальдив и Швейцарий в родной город, чтобы перекредитоваться, или другая вариация той же модели – лысеющие деды, акционеры производственных предприятий. Такие всерьёз воспримут только мужчину, не слишком молодого и не слишком старого. Как раз такого, как Игорь.

Он и внешне был представительным. Гладко выбритые щёки блестели. Русые волосы с тёплым бежевым оттенком были уложены на ровный пробор. Парфюм неброский, но точно какой-то модный. На собеседование он пришёл как итальянский модник: всё выглажено, чуть ли не накрахмалено. Зажим же на галстуке, который Ольга с удивлением обнаружила у него к концу встречи, поставил жирную точку в вопросе: брать его или нет.

Всё сработало так, как и предполагала Ольга: клиенты принюхались и признали Игоря, и всё чаще мимо её кабинета шли прямиком к нему в кабинет. Планы он тоже делал споро. Жаль, только что проработал у них всего три года.

Жаль банку, а Ольге совсем не жаль, ведь со всей своей лощёностью и готовностью к подвигам Игорь перешёл в полное её ведение, на ставку любовника. С Вадимом на тот момент Ольга жила уже почти по-соседски. Секс, хоть и водился, но был редким и пресным. Она претерпевала интим с мужем как повинность, чтоб не бухтел. Вадим был старше её на два года, но у него уже появилась одышка (от курения нон-стоп и пьянства на рыбалках) и прочие проблемы со здоровьем, о которых Ольга стеснялась рассказать даже близкой подруге, директрисе из «АлюмБанка» Марине Вяземской.

Месяц они с Игорем поездили на съёмную квартиру, и она всё же объявила Вадиму, что уходит.

Через неделю она, утомлённая и непривычно вспотевшая от постельных дел, засыпала с Игорем уже в своей кровати. И теперь перед сном она гладила не рыхлый кожаный шар, а россыпь напряжённых волосатых кубиков.

Конечно, Ольге завидовали. И не только Вяземская и другие региональные начальницы и предпринимательницы из дальнего круга, но и сотрудницы её же банка. Первые надеялись, что Игорь познакомит их с какими-нибудь друзьями, а, может, и сам нет-нет, да обратит внимание (Ольга подозревала, поэтому бдила). Вторые верили: если усердно работать, то однажды и они станут директорами и сменят своих застиранных потолстевших мужей на таких же, сексуальных и галантных.

Завидовать было чему: Игорь ухаживал за Ольгой, как за королевой, благо времени у него теперь было много. С тех пор, как у них начался роман, Ольга попросила его уволиться. В банке не должно быть романов, да и родственникам нельзя работать вместе, конфликт интересов, за такое Ольга могла враз потерять своё место.

Поначалу Игорь хотел устроиться куда-то ещё, но Ольга отговорила. Работать у её знакомых, директоров других банков, всё-таки несолидно. «Ну ты подумай, будешь обслуживать бизнес, который ко мне ходит и меня знает? Игоряша, тебя ж засмеют!»

Ольга вспомнила те первые месяцы их совместной жизни и улыбнулась. Только глаза остались грустными. Секс, кофе в постель, походы в кино, театр и рестораны – всё это с каждым днём блекло и уменьшалось, точно кто-то потягивал через трубочку всё то внимание и трепетность, с которыми раньше относился к ней Игорь.

Если бы Ольга не закрывала глаза на то, как он мается, сидя дома, она бы поняла, в чём причина потухшего энтузиазма.

Спустя два года безуспешных поисков бизнес-идеи (у Ольги каждая вызывала скепсис, а так как она была единственным инвестором, то ничего не продвигалось), Игорь окунулся в спорт. Ездил в загородный отель почти каждый день. Шёл по одному маршруту: в тренажёрку, бассейн и потом в сауну. Когда встречал в тренажёрке нового друга, местного завсегдатая-качка, то задерживался и позволял себе не забрать Ольгу с работы. Ольга, впрочем, говорила, что только рада добираться домой самостоятельно: мол, пока она едет в трамвае (а ей нравилось именно в трамвае), мысли о работе успевают выветриться, и вообще она так отдыхает, но вечером всё равно говорила с Игорем через губу.

Засыпали уже не в обнимку. В десять Ольга выключала телевизор и откладывала мемуары какой-нибудь актрисы или детектив, а Игорь уходил на кухню и до ночи смотрел телевизор. Секс тоже обмелел. Сначала Ольга думала, что он завёл кого-то, но в телефоне всё было чисто, оттого не находила она себе места и старалась при случае радовать гражданского мужа то внезапными билетами в кино и театр, то всякими поездками.

В эту пятницу Игорь снова написал, что забрать не сможет: приятель купил себе мотик, после тренажёрки они доедут до его гаража – посмотреть. Ольга вспомнила, что и Юлька сегодня у Сашки тусуется, значит домой можно было не торопиться.

В шестом часу сотрудники расходились по домам. В пятницу – день сокращённый. Ольга решила воспользоваться тишиной и покоем, чтобы с толком подготовить Игорю сюрприз к дню рождения в июле: рассчитать отпуск на двоих.

Зашла на сайт туроператора: забила условия и выписала на листочек даты, посчитала в столбик траты. Задумавшись, нужен ли sea view или обойдутся, прижала нижнюю губу перьевой ручкой и, кинув взгляд на переговорный стол, вздрогнула. За ним каким-то чудом материализовалась Леночка и что-то беззвучно лепетала. Ольга с недоверием посмотрела на стоящий перед Леночкой чемодан и вздрогнула при мысли, что секретарша сейчас начнёт втюхивать ей свою вязаную игрушку.

– Ольга Егоровна, можно я тут вам кое-что покажу?

– Что это у тебя за ридикюль? – усмехнулась Ольга с той же снисходительностью, с какой взрослые реагируют на детские поделки.

– А вот! – Леночка засияла, потянула молнию, откинула крышку, и Ольга увидела много маленьких пузырьков с разноцветными этикетками.

– Масла эти, знаю такое, – закивала Ольга, уже раздумывая, как бы так мягко выпроводить Леночку.

– Очень качественные, рабочие. От мигрени помогают, от невралгии, от сердца, – Леночка перечислила то, что, на её взгляд, могло бы заинтересовать Ольгу, но начальница уже отвернулась от неё к экрану компьютера.

– Да-да, я знаю, в курсе. Это … как это… у меня родственница тоже торгует таким.

– Oilterra, – подсказала Леночка, смутившись от слова «торгует», она предпочитала «распространять». – У меня скидка есть, пятнадцать процентов.

– У меня новая туалетная вода. Только купила. Так что пока не надо.

– Ольга Егоровна, это же не совсем духи. Это для здоровья, для красоты, для энергетического баланса в организме, – голос Леночки становился всё более тихим и сбивчивым, прежний запал скудел.

Так и не взглянув на неё, Ольга что-то промычала, намекая, что разговор окончен. Леночка всё поняла, но, понадеявшись на карт-бланш, выданный их задушевными беседами, позволила себе сделать ещё одну попытку.

– Знаете… – заговорщически произнесла она. – Не знаю, прилично ли говорить…

Ольга отвлеклась от экрана и посмотрела на Леночку сурово, нахмурив брови.

– Тут есть такое масло… «Феерия страсти»… Я как намажусь – всегда, так сказать… интим происходит.

Тут уже Ольга развернулась к Леночке всем телом. Ничего не говоря, она, тем не менее, смотрела внимательно, как бы побуждая Леночку говорить дальше.

– Что там в составе у нас? – Леночка всё поняла и начала копошиться в боковом кармане чемодана в поисках буклета. – Жасмин, роза…

– Интересно, – задумалась Ольга. – А где мажешь? Или это выпить надо?

– Пить тоже можно, пару капель тогда в кофе или чай, или протеиновый коктейль, если вы пьёте такое. Ещё можно растереть в руках, чтобы разогреть, – Леночка капнула себе на ладонь, кабинет заполнился ядрёным цветочным ароматом.

Теперь Леночка водила тонкими пальцами с ярко-красными ногтями по своей белой тонкой шее. Ольга замерла, наблюдая за ней, точно впала в гипноз. Аромат был и возбуждающим, и расслабляющим, и что-то между всем этим. Внутри у Ольги словно чиркнули спичкой и развели огонь. Она попросила буклет и стала, морща лоб, вчитываться.