Ожри Гвижит

Хижина оказалась довольно небольшой. С маленьким окошком, заколоченным досками и занавешенное изнутри вощёнными тряпками. Она почти по самое окно скрывалась снегом. И дверь открыть удалось не сразу. Пришлось разгребать глубокий сугроб и расчищать дорожку у входа. Артист с Грязным Конем довольно долго возились около нее, махая большими лопатами. Нас с Вадзаих к этой работе привлечь не могли, и мы, с удовольствием потирая связанные руки, наблюдали за ними. Джо сидел рядом с нами прямо на снегу и молча жевал табак. Иногда мне казалось, что где-то среди деревьев в лесу мелькали какие-то силуэты. И поднимались фонтанчики снега. Но присмотревшись внимательней, никого не видел. Наверно мерещится, – подумал я. Нет там никого. И нет индейцев, которых я так ждал увидеть. Впрочем, кто знает. Они умеют прятаться так, что их невозможно заметить. Эта земля принадлежит им, и они в лесу не хуже диких зверей умеют скрадывать свою добычу.

– Эй, Грязный Конь! – крикнул Джо, словно прочитав мои мысли. – Надо бы от погони избавиться.

– Им ещё одну луну идти, – проворчал тот.

– Ты же не хочешь, чтобы завтра здесь оказалось с дюжину индейцев, – поднял бровь Джо.

– Нет, – скривил недовольную гримасу тот.

– Надо увести их отсюда, – в голосе Джо прозвучали жёсткие нотки приказа. – Возьми Артиста. Этих я сам посторожу.

– Дай хоть одежду просушить, – взмолился Артист. – Мы только пришли.

– Да суши, кто тебе не даёт, – бросил Джо.

– Грязный Конь сам справится, – индеец сунул лопату в натянутые под свесом крыши петли из пеньковой веревки. И принялся собирать сумку.

– Вдвоем-то сподручнее будет, – пожал плечами Джо.

– Говорит же, что справится! – обрадовался Артист. – Индейцы слов на ветер не бросают. Да, Грязный Конь? Ты же индеец?

– Одному лучше, – спокойно проворчал тот. – От вас, чужаков, толку мало. Вы в лесу ходить не умеете. Следов много оставляете. А Грязному Коню он мешать будет. Лучше сам сделаю.

– Да как хочешь, – буркнул Джо. – Только смотри, нормально сделай. Не хватало нам здесь стрельбу устраивать. А то старый дурак услышит, не дай Бог. У вас, индейцев, слух как у собак. А выстрелы на много километров слышны.

– Старому вождю не надо выстрелов слышать. Он и без них знает, где нас искать, – бросил Грязный Конь. – А охотников того племени Грязный Конь уведет. Не волнуйся.

Покидав в сумку все необходимое, он взвалил ее на себя и не торопясь, пошел обратно по протоптанной в снегу тропе. Последняя надежда на спасение уходила вместе с ним. Я молча, с ненавистью смотрел на удаляющуюся спину индейца, проклиная его и весь его род. Сейчас он протопчет новую дорогу и запетляет где ни будь в кустах, через которые мы иногда продирались. А там потом сам черт не разберет, где правильная. Да еще и на ложный след направит, разбросав что-нибудь. А потом уведет воинов нашего племени в какие-нибудь дебри. И будут они там по лесу бродить несколько дней. Да потом обратно идти еще сколько. За это время они и нас продадут, и сами уйдут. Ищи потом ветра в поле.

– Пойдёмте, мистер Леверт, – толкнул меня в плечо Джо.

– Милости просим, мадам и господа! – Артист толкнул дверь и раскланялся, широким жестом приглашая в освободившуюся от снега хижину. – Вы же так долго стремились попасть сюда, мистер Леверт. Ваша хижина ждёт вас.

– Моя? – удивился я.

– Конечно, мистер Леверт, – в голосе Артиста звучал сарказм. – Вы же купили ее у старика Джо. Если, конечно, индеец не врал. Ваши апартаменты готовы, сэр.

Часть 2. Глава 10. Прочь оковы

Индеец к ночи не вернулся. Я с тревогой ожидал, что вот-вот за дверью послышатся шаги. Но, к счастью, он, по всей видимости, решил заночевать в лесу. С двумя бандитами справиться сложно. Но упускать такой шанс было нельзя. И я боролся со сном, выжидая момент, когда они уснут. Вадзаих вертелась на деревянном лежаке, к которому ее привязали за руки длинной веревкой. Артист давно уже громко храпел, развалившись на первом ярусе сколоченной из отесанных и выровненных по верху жердей кровати. Второй ярус занимал Джо. Я же притулился у печки. Кроватей было всего три. И меня привязали ко вбитой в низ стены скобе из толстого прута. Обычно такие скобы служили для стяжки бревен венца, когда плотнику не хотелось плотно подгонять пазы. А старый Джо строил эту хижину, видимо, спешно и потому довольно грубо.

В очаге потрескивали дрова. И сквозь щели закрывавшей его заслонки, вырубленной из куска жести, в темноту хижины проникал красноватый свет. Он падал на небрежно подогнанные бревна стен. И рассеивался в темноте, играя приглушенными отблесками. В которых проглядывали не ясные очертания лежаков, устроенных подальше от двери. Полукруглые очертания жердей второго яруса, на которых ворочался Джо. Грубо сколоченный стол из таких же жердей, отесанных по верху. Маленькое окошечко на против меня, заледеневшее по краям. У изголовья лежака индианки. С него веяло холодом. На полу из жердей, накиданных прямо на землю, было холодно. Даже брошенное для тепла одеяло не спасало. И ощущалось, как холодные потоки воздуха скользят по спине и ногам.

Девушка во сне тихо стонала. Будто ей снился страшный сон. Она время от времени крутила головой, словно пытаясь откуда-то выбраться. А потом жадно глотала холодный воздух. И на время затихала. Я наблюдал за ней. Интересно, кто она? Мысли крутились в голове. Кем приходился ей тот вождь, голова которого валялась в сумке под лежаком Артиста. Наверное, она дочь какого ни будь шамана или брата того старика. А может быть, она вообще из другого племени. Потерялась в лесу, или еще что-то случилось. Нашли маленькой в дебрях Аляски. Вырастили, как своего ребенка. Выходили, выдали за муж. Я пытался как-то раз спросить ее. Но разобрать, что она говорит, было практически невозможно. Для меня это просто набор звуков, понять значение которых я был не в силах. Девушка засопела. И, кажется, поморщилась. В почти полной темноте было не разглядеть. Возможно, мне показалось. Но индианка махнула рукой и запрокинула голову назад. А потом тихо, жалобно заскулила.

Я прислушался. Артист храпел, как и прежде. Джо стих. Он больше не крутился и, может быть, заснул. Бревно, к которому была прибита скоба, подгнило. И мне удалось ее расшатать. Медленно. Целый день я пытался ее выдернуть. Тайком, стараясь не выдать себя, я, прижавшись спиной к стене, дергал и качал ее из стороны в сторону. Ковырял пальцами древесину, отламывая маленькие кусочки. А заодно стирая кожу и ломая ногти. И наверно, пальцы были в крови. И от того очень болели. Но другого шанса освободиться могло не представиться. Превозмогая боль, я прятался за гримасой безразличия и беззаботности, подавляя подкатывавшие к глазам слезы. А теперь, уже ночью, скоба внезапно поддалась. И я почувствовал, как она отгибается. Ещё маленько и можно будет выдернуть один конец. Потом выкрутить другой. И перекинуть руки из-за спины вперёд. Длинная острая скоба была бы не плохим оружием. Только бы не проснулись бандиты.

В хижине было тихо. Только потрескивали дрова в печи, да стонала Вадзаих. Я тихонечко потянул скобу к себе. И вот уже пальцы нащупал острее. Как Джо перевернулся на другой бок. Я затих, стараясь не издавать звуков. Нет, решил, надо подождать. У меня нет права на ошибку. И спешить нельзя. Замер в ожидании. Однажды Артист чуть не раскусил меня. Я слишком сильно дернулся, расшатывая скобу. А он заметил. Подозрительно посмотрел, и мне уже показалось, что бандит сейчас подойдет и мой замысел будет раскрыт. Но тогда удалось отвлечь его. Спасла неизвестно откуда появившаяся мышь. «Ненавижу мышей»! – бросил ему: «Прямо по руке пробежала»! Он поверил. Но во второй раз этого может не случиться. И я затих.

Прислушиваясь к звукам ночи, сидел, облокотившись на стену, и пытался прикрыть спину от сквозняка. Хижина Старого Джо была не уютной. И холодной. Но все же здесь, пожалуй, можно было бы перезимовать при желании. Он ее сооружал, явно рассчитывая на несколько лет работы. И судя по не ухоженности и необжитости жилища, так и не воспользовался плодами своих трудов. Что могло случиться? И почему он сам не занялся добычей золота? Эти мысли не давали мне покоя. Откуда бандиты, похитившие нас, знают Старого Джо? А этот индеец? Откуда он узнал мое имя? Я строил предположения, но одно казалось безумней другого. Что-то всегда ускользало. Что-то, чего я не знал. Может они тоже, как и я, подслушали старого дурака? Но при чем тут индеец? И кто, черт возьми, этот Француз. Я попытался вспомнить что ни будь из рассказов Старого Джо об Аляске. И неожиданно для себя открыл, что совершенно не знаю о том, чем он здесь занимался. Все его рассказы были очень туманными и лишь в общих чертах описывали его приключения. Единственное, о чем он рассказывал с упоением и во всех подробностях, было золото. Как случайно наткнулся на небольшой слиток. Потом принялся осматривать окрестности ручья, впадавшего в реку Юкон. И обнаружил ещё, а потом еще.

Теперь же у меня начинало закрадываться подозрение, что старик был не так прост. И, возможно, он имел с этими бандитами какие-то дела. А может, из-за них он и уехал? Может, бандиты требовали с него часть золота? Но что тогда им мешало самим начать добычу? Или здесь ничего нет? Поэтому старик Джо собрал все, что нашел и, не сумев вывезти, бросил где-то. Припрятал, чтобы забрать позже. Но зачем он тогда продал мне участок? Ведь уговор был об оплате с добычи. А если добычи нет, то и денег он не получит. Может быть, он хотел, чтобы я случайно нашел его клад? Но он ничего о нем не говорил. И как бы я мог его найти? Если только он не лежит в том месте, куда бы я точно полез? Я ломал себе голову, пытаясь понять. И не мог. Но одно я сегодня понял наверняка: золото есть. Оно точно здесь есть. Только что это за золото и где оно. В реке или в схроне. И этот индеец меня искал не из мести. По крайней мере, не только из-за нее. Я прислушался. Артист сладко похрапывал. Джо тоже уснул. Он иногда вторил Артисту, словно соревнуясь с ним. Потом на время замолкал и спустя минуту снова начинал храпеть.

Ну что ж, – решился я, – там, где золото, всегда проливается кровь. Надо для начала освободиться, а потом уже и с золотом разберемся, и с индейцем. Осторожно отогнул скобу и, покрепче ухватившись за нее рукой, принялся крутить. Поначалу она не поддавалась. Но вскоре чуть скрипнула, провернулась. Потом ещё и ещё. Минут через пятнадцать мне удалось расшатать ее так, что она уже болталась в бревне. Оставалось аккуратно выдернуть. И, продолжая крутить, потянул ее на себя. С трудом скоба поддалась. От близкого спасения сперло дыхание. Когда я почувствовал свободу, сердце забилось так, словно хотело вырваться, отдаваясь ударами крови, сжимавшими горло. Но наслаждаться сладостным чувством свободы было рано. И, сделав над собой усилие, попытался успокоиться. А когда почувствовал, как стук в висках унялся, вытянул руки вперёд, протащив их под собой и перекинув через ноги, встал. В хижине было тихо.

Осторожно сделал шаг. Жердь под ногой повернулась и, издав тихий стук, ударилась о лежавшую рядом с ней. Мне этот звук показался грохотом. Словно под моими ногами что-то взорвалось. Я замер. И напряженно вслушался в звуки хижины. Ничего не изменилось. Джо с Артистом продолжали храпеть. Медленно поднял ногу и, пытаясь нащупать плотно прижатую жердь на полу, сделал ещё один шаг. На этот раз получилось беззвучно. Мысленно перекрестился. Перенес вес тела вперёд и сделал ещё один шаг. Жердь под ногой, слегка прогнувшись, скрипнула. Снова замер. До спавших бандитов было всего несколько шагов. Но какие-же это тяжелые были шаги. Накиданные на землю и не закрепленные жерди крутились и ударялись друг о друга. Я ощущал себя канатоходцем, идущем по натянутой над пропастью верёвке. Каждое неосторожное движение могло разбудить здоровых и крепких мужчин. И у меня с одной рукой шансов против них не было. А на кону стояла жизнь.

Медленно я пробирался к двухъярусной кровати. После каждого шага останавливался и молил Бога, чтобы бандиты не проснулись. Стоял так по несколько минут и делал ещё один. Очень аккуратно, пытаясь нащупать ту жердь, которая не будет издавать звуков. Потом плавно переносил вес тела и снова молил Бога, чтобы эта жердь не сломалась, произведя громкий треск. Или не качнулась под ногой, соприкоснувшись с другими жердями и скрипнув в тишине. Каждый шаг давался неимоверно тяжело. Но, тем не менее, я упорно продвигался. Обошел стол. Тихонечко, просчитывая каждое движение. Поравнялся с вертикальной жердью, на которую опирался верхний лежак. И в очередной раз замер, ожидая услышать какой-то необычный звук. Но бандиты продолжали громко храпеть, не зная, что их смерть уже рядом.

Они спокойно спали. Видимо, абсолютно убежденные в своей безопасности похитители не думали, что я могу им чем-то угрожать. Что мог им сделать однорукий калека, да ещё и привязанный к скобе. Но они ошибались. Я был уже рядом. И длинная, изогнутая с одного конца и выпрямленная с другого в длинную острую пику скоба в моей руке твердо нацелилась на них. Даже неподвижная правая, которая висела, привязанная веревкой к левой, не могла мне помешать.

Первым, участь кого была предрешена, был Артист. Он лежал внизу и его убить было проще, чем лежавшего на уровне моих глаз Джо. А уж потом, как ни будь и с тем можно будет справиться. Хотя воткнуть в него пику сверху было сложно. Поэтому оставалось только через щели между жердями его лежака. А значит убить Джо одним ударом не получится. Только ранить. Но это уже было не важно. Надо было убить хотя бы одного. А уж со вторым, как ни будь потом я бы управился.

Артист лежал на спине, раскинув ноги. Его голова была запрокинута назад. И выражение лица изображало верх блаженства, которое только и может испытывать человек. Подойдя вплотную, я разглядел в очень тусклых отблесках огня печи, как он улыбается во сне. Стараясь не думать, размахнулся, и длинная пика вонзилась в грудь спящего бандита. От неожиданности он громко вскрикнул, видимо на мгновение проснувшись. И тут-же принялся елозить руками и ногами по деревянному лежаку. Удар был точен. Видимо я попал прямо в сердце. Удивленный взгляд упал на меня. И в это мгновение сверху навалился Джо. Он был крупным человеком. И невероятно тяжёлым. Мы повалились назад на жерди пола. Рука сжалась, пытаясь не упустить скобу, но все же не выдержала. И я почувствовал, как металл выскальзывает из ладони. На мгновение испугался. Но потом что-то дернулось. Веревка, которая была привязана к руке, больно врезалась в запястье. И вдруг ослабла. Железный прут тяжело стукнул по пальцам и глухо ударился о пол.

Стальная рука Джо сжалась на моем локте, чтобы я не ударил его пикой. Он оказался очень сильным. Почти как тот медведь. И всей тяжестью тела придавил меня к деревянному полу. Его другая рука обхватила шею, медленно сжимаясь и не давая мне вздохнуть. Я попытался перевернуться и скинуть его с себя, но получилось лишь слабо дернуться. Кажется, Джо даже осклабился. Жерди больно впились в спину. И в глазах начало все кружиться. Оскаленное лицо расплылось, словно размытое пятно. И вокруг него завертелись слабоосвещенные бревна потолка. Я почувствовал, как теряю сознание. Цепляясь за последние ниточки, удерживавшие меня от бездны небытия, резко дернулся снова. И получилось. Мы перевернулись на бок. Левая рука освободилась. Я тут же ухватился за его плечо. И извернувшись, схватил руку Джо на моем горле зубами. Он громко вскрикнул. Но не отпустил. Его пальцы лишь чуть ослабли, но продолжали сжимать шею. Мою грудь наполнил воздух. Тяжело, с сипением прорываясь внутрь, он как будто обжог меня изнутри холодом. И в голове прояснилось. Звериный оскал Джо стал чётче. Мир перестал кружиться.

Я, воспользовавшись моментом, притянул его к себе и забрался сверху. Но совладать с крепким и сильным мужиком не получалось. Он тут же вновь опрокинул меня на жерди, больно ударив спиной об мешавшийся нам стол. И вновь оказался на мне. Его пальцы опять сжались на моей шее. А рука, за которую я держался, вырвалась и крепко ухватилась за верёвку на запястьях. Он всем телом вдавил меня в пол. Мне показалось, что моя шея не выдержит и сломается, как сухая ветка. Толстый сучок жерди воткнулся в затылок. И перед глазами снова все помутнели. На этот раз мне было не вырваться. Он буквально лежал на моем горле и руке. Килограммов сто, не меньше. Я попытался освободиться, но почувствовал, что это невозможно. Я даже пошевелиться не мог. А его пальцы все сильнее вонзались в шею. И перед глазами все поплыло. Сначала медленно закружилось, потом все быстрее. Начало расплываться, превращаясь в размытые пятна. А после все куда-то полетело. Словно я проваливался в глубокую яму.

Внезапно пальцы на шее ослабли. И сквозь пелену мне почудилось, что к голове Джо прикрепилось что-то огромное. Вздохнув, я туманно разглядел Вадзаих. Она крепко обвила шею Джо длинной веревкой, которой была привязана к лежаку. И тот, отпустив меня, ухватился за нее руками. Огромный и невероятно сильный, он легко справился бы с индианкой. Осознание, что все может решиться в считанные мгновение, скользнуло где-то среди тумана перед глазами. Пальцы руки нащупали пику. Собравшись, я всем телом рванулся и воткнул ее в бок Джо. Я не целился и не знал, куда попал. Только почувствовал, как что-то горячее брызнуло на запястье. Дернулся снова, вгоняя стальной прут до конца. Джо громко охнул. И повалился на пол.

Все было кончено. Мы были свободны. Я глубоко вздохнул, наслаждаясь холодным воздухом. Настолько сладким, что с ним не сравнятся все самые изысканные десерты мира. И закрыл глаза. Не было ни радости, ни злости. Не было ничего. Лишь пустота внутри. Такая пустота, в которой нет даже мыслей. Где-то за дверью, вдалеке послышалось грозное рычание. А после этого треск ломаемых сучьев. Огромные северные волки загнали карибу.

Часть 2. Глава 11. Глава всему голова.

Миссис Кэнди расположилась на мягком диване возле двери. Напротив неё, закинув ноги на стол, сидел крупный мужчина. Она с самого утра искала его по всему Форту-Юкону. После ночного происшествия миссис Кенди никак не могла успокоиться. И ей все время казалось, что тот человек с голосом, больше проходившим на рычание дикого зверя, чем на человеческую речь, может причинить вред ей или ее дочери. Поэтому первой мыслью, которая пришла ей в голову, когда она проснулась, было найти Главу и все ему рассказать. Мисс Анет все ещё не вернулась из своей поездки. И это пугало миссис Кенди ещё больше. А что, если мистер Джефри говорил с тем человеком о ней? – Думала миссис Кенди. И сейчас, вот прямо в эту минуту, бандиты, подобно стае волков, рыщут по просторам Аляски в поисках ее дочери?

Она обошла, казалось, все поселение. И когда нашла его, то не смогла сдержать своей радости. Он прогуливался по широкой дороге рядом с крыльцом почты и всем своим видом излучал спокойствие и умиротворение. Однако, когда миссис Кенди торопливо подошла и принялась что-то ему объяснять, на его лице появилось разочарование. Он оглянулся по сторонам и поспешно пригласил ее пройти внутрь здания. А потом, выгнав почтмейстера из кабинета, заперся с неожиданно появившейся перед ним женщиной, настрого запретив их беспокоить.

Небольшой кабинет в бревенчатом одноэтажном здании, где располагалась почта и таможенное управление, казался ей мрачным. На фоне грубо обтёсанных бревен стен, висящий за спиной Главы флаг Соединённых Штатов выделялся своей пестрой расцветкой. От чего убранство помещения казалось ещё более тусклым и неуютным. В углу стоял большой шкаф, выполненный в викторианском стиле. Несколько обшарпанный, но пока-что вполне крепкий. А через закрытую дверь слышно было, как в вестибюле ходит помощник почтмейстера, раскладывая прибывшую и готовую для отправки почту по стопкам.

За окном разносились детские голоса из расположившегося поблизости палаточного лагеря индейцев. Они звенели подобно звонким колокольчикам и казались совершенно не естественными среди бесконечных снегов Форта-Юкон. Солнце почти полностью выглянуло из-за макушек деревьев. И его свет мягко ложился на белую гладь земли. Высокие вигвамы отбрасывали тени на стоящие позади них сосны. И, казалось, пытались слиться с густым лесом, окружавшим Форт-Юкон со всех сторон.

Детвора резвилась, катаясь на самых разных приспособлениях с небольшого оврага рядом с лагерем или играя в снежки. Жизнь небольшого поселения текла своим чередом. По узким тропинкам между невысокими строениями и широким, утоптанным в снегу дорогам проходили редкие прохожие, спешащие по своим делам. Иногда проезжали собачьи упряжки с задорно свистящими каюрами. И весело пыхтящими и выпускающими из пастей облачка пара собаками. Зима незаметно приближалась к рождеству. И в воздухе уже витало ощущение праздника и подарков, которые приготовил для детей Санта Клаус.

– Так значит, уважаемая миссис Кенди, – Глава пристально посмотрел на нее. – Вы считаете, что мистер Джефри как-то связан с этим Французом?

– Да, – качнула она головой. – Я в этом уверена.

– Мистер Джефри в нашем поселении очень уважаемый человек, – задумчиво произнес Глава. – Вы должны понимать, что ошибочные подозрения могут бросить тень на его честное имя. Да и вообще на весь Форт-Юкон.

– Но я говорю вам о том, что слышала своими ушами! – воскликнула миссис Кенди.

– Вы не могли бы повторить, что слышали. Тот разговор между мистером Джефри и его посетителем? – Глава принялся внимательно рассматривать свои большие руки. – Только как можно точнее, – попросил он. – Это очень важно.

Миссис Кенди начала рассказывать. Она в точности повторила услышанный ночью диалог. И описала все подробности, которые смогла заметить.

– Интересно, – пробубнил Глава. – Но, в сущности, это ничего не значит. Мало ли кто мог приходить к врачу. Тем более, что вы сами упоминаете о грубом голосе посетителя. Ведь это может быть голос простуженного человека. И тогда все становится на свои места. К мистеру Джефри пришел больной. Пришел, потому что не мог терпеть до утра. И мистер Джефри ему что-то дал. Наверное, это были лекарства. А по поводу неизвестной особы, которую необходимо доставить в Доусон. То тут может быть много разных объяснений. Возможно, они говорили вообще не о человеке, а о какой-то вещи? Мало ли какие дела могут быть у мистера Джефри. Заниматься бизнесом в нашей стране никто никому не запрещает.

– Нет! – вскричала миссис Кенди. – Я почти уверена, что мистер Джефри как-то связан с этими бандитами. Ведь он сам сказал, что «остальное должен отдать Француз».

– Ну, мало ли что там за Француз, – пожал плечами Глава. – Вы думаете, что на свете мало французов? Да и на Аляске сейчас кого только нет. Тут и шведы, и немцы, и русские, даже японцы за золотом подались.

– Нет, – миссис Кенди удивленно округлила глаза. – Вы хотите убедить меня в том, что я ошибаюсь. Но это не так. Вспомните, как удачно умер тот бандит. Савьер, кажется, так его звали. Он ведь толком ничего не рассказал. А теперь мистер Джефри говорит, что кто-то не должен попасть к индейцам. И это в то самое время, когда к ним отправляется мисс Анет. Может быть, те индейцы что-то знают, и он боится быть раскрытым?

– Да? – глава задумался. Его глаза скользнули по лицу миссис Кенди и упали на неровную бревенчатую стену. Некоторое время шарили по ней. Потом вновь вернулись на женщину. – Однако Савьер указывал на другого человека. На мистера Леверта.

– Леверт? – усмехнулась миссис Кенди. – Да какой из него бандит. Так, мальчишка.

– Ну, мальчишка не мальчишка, однако мне представляется, что вы можете смотреть на дело предвзято. Ведь он жених вашей дочери? – глаза Главы стали колючими.

– Вы подозреваете меня в намеренной лжи? – опешила миссис Кенди.

– Нет, что вы, – буркнул Глава. – Просто вы можете оценивать ситуацию не совсем верно. И приходить к ошибочным выводам. Миссис Кенди, я прошу вас успокоиться. Мистер Джефри уже много лет живет в Фроте-Юкон. Я его очень хорошо знаю. Он не может быть связан с бандитами. Вы, вернее всего, что-то неверно поняли и сами надумали того, чего нет.

– Я у вас помощи прошу! – чуть не крикнула она. – Там же моя дочь. А что, если с ней что-то случится? Вы…

– Ну что с ней может произойти, – перебил ее Глава. – Она с мистером Льюисом. Под надёжной защитой. Да и ехать-то здесь всего ничего. Я более чем уверен, что они скоро вернуться. Я уверяю вас, миссис Кенди, вы зря себя изводите. Вам не о чем беспокоиться.

– Она должна была вернуться еще вчера. Но ее до сих пор нет. Ваши бы дети пропали. Я бы посмотрела, как вы не будете волноваться, – вздохнула миссис Кенди.

– В том, что они не приехали вовремя, нет ничего необычного для этих мест, – голос Главы показался ей несколько слащавым и от того лживым. – Я уверяю вас, все с ними будет хорошо.

– А если не будет? – выкрикнула миссис Кенди. – Кто понесет ответственность? У моего мужа есть очень влиятельные друзья в Вашингтоне. И я уверяю вас, если с моей дочерью что-нибудь случится, то я засужу вас за бездействие. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы превратить вашу жизнь в ад.