Ожри Гвижит

Доусон опьянял своими двухэтажными постройками, витринами и весёлым нравом многочисленных салунов, кабаре и казино. Повсюду висели яркие вывески самых разных мастерских. Красовались красочные плакаты с броскими названиями. В витринах висели какие-то женские платья и мужские костюмы. Стояли сапоги, шубы и самый разнообразный товар, который не всегда можно было найти даже в более крупных городах штатов. Однако цены под всем этим великолепием ошеломляли не меньше, чем его наличие. И для человека, не имеющего в кармане ни гроша, казались запредельными.

По счастью, мне удалось устроиться к одному господину на скотный двор учетчиком. Помогла протекция мистера Смита, с которым мисс Анет познакомила меня в первый же день после освобождения. Работа была не сложная и меня вполне устраивала. Пересчитывать кур – несушек, яйца, надоенное молоко и корма было делом привычным. Знакомым мне с самого детства. Сегодня съели столько, продуктов выдали столько. Завтра надо будет дать столько и так далее. Правда, платил этот господин совсем не много. Жалования едва хватало на еду, и откладывать почти не получалось. Но зато он выделил мне маленькую комнатку в одной из хозяйственных построек. И разрешил брать немного яиц в качестве дополнительной платы за работу сторожем.

Дни сменялись другими днями. И я даже не заметил, как миновала уже неделя. Началась следующая. Медленно и неукоснительно приближалась середина полярной зимы. Через пару месяцев снег начнет таить. Дни станут длинными. А потом тронется река. И тогда пойдут пароходы через всю Аляску. Всего несколько месяцев меня отделяло от того дня, когда можно будет вернуться за Вадзаих. И я старался накопить к этому времени как можно большую сумму. Достаточную, чтобы купить лопаты и все необходимое для добычи золота на Ручье Волков. Другого выхода я не видел. И полагал, что продолжить начатое будет наиболее правильным решением. Ведь добыв достаточно жёлтого песка и самородков, можно было бы обосноваться в этих краях. Открыть небольшую лавку, где ни будь в Номе или Скагуэе. А то и в Доусоне. Или вовсе отправиться в Ситку. Забрать с собой индианку и Ожри. Поставить дом.

Иногда вечерами, сидя у мерцающей в темноте печки, я мечтал, как сложу большой двухэтажный дом. Где на первом этаже будет большая торговая лавка. А второй этаж можно было бы определить под гостиницу. Как Вадзаих будет заниматься хозяйством и детьми, а я делами торговли. Как вновь прибывшие старатели, сходя с огромных океанских кораблей, будут проходить мимо моей лавки и нет-нет, да кто ни будь заглянет. А может быть, поставлю небольшой магазин возле берега Юкона. Как раз в том месте, где пароходы пополняют запас дров.

Если по реке ходит около тридцати пароходов, – прикидывал я, – то сколько же это получится? Два или три рейса за сезон. Итого около сотни пароходов, доверху забитых людьми. И кто ни будь из них почти наверняка что ни будь забыл приобрести, отправившись за золотом. Пожалуй, нам должно хватить на жизнь. А зимой можно было бы охотиться. Добывать пушного зверя. И потом продавать шкурки. На Севере можно жить. Если умеешь приспособиться к нему. И мысленно я часто возвращался туда. К хижине старины Джо. К раскосым глазам индианки, с которой меня свела судьба в этой неприветливой стране. Да, здесь можно жить. И все будет хорошо. Я заберу ее из племени. Если понадобится, выкуплю. Она получит то, чего заслуживает.

Одно только меня пугало. Если старый вождь отдаст свои участки на Ручье Волков старателям. А их тут, в Доусоне, очень много. То, вернувшись туда, я найду толпу людей, готовых ради золота на все. Конечно, у меня получится добыть немного. Но этого хватит только на обратный билет в Техас. И ни на что больше. Тогда все мои мечты останутся пустыми фантазиями. И эта мысль не давала мне покоя. Всю неделю моей свободной жизни в Доусоне она обжигала мое сердце и лишала сна. Я хотел посетить вождя в тот же день, когда узнал, что во время перестрелки с Французом он был ранен. И сейчас находился в госпитале. Мне это рассказал мистер Смит. Я тогда даже порывался отправиться к нему. Несмотря на то, что уже был поздний вечер. И меня бы в госпиталь никто не пустил. Но пришлось отложить до утра. Мисс Анет, взывая к голосу разума, отговорила.

Впрочем, и утренний поход не дал ничего. Вождь был ранен очень серьезно. От чего находился без сознания. На грани жизни и смерти. И мысль о том, что он может умереть, повергала меня в крайнее уныние. Ведь тогда все участки пойдут обратно в офис. А оттуда – по рукам. И когда сегодня утром в длинный курятник, где я считал собранные одним из работников яйца, прибежал молодой мальчишка – посыльный от мистера Смита, с вестью, что вождь пришел в чувство. То от радости я чуть не уронил весь большой ящик с хрупкой куриной продукцией. К счастью, обошлось. Мальчишка помог удержать. Иначе мне с одной рукой было бы не справиться. А как только утренняя работа была закончена и стрелки часов приблизились к двум часам, я поспешил в госпиталь.

Холодный пронизывающий ветер, внезапно поднявшийся над городом, проникал сквозь одежду. Прохожие, толпившиеся на улице, зябко прятали лица в высокие воротники шуб. И спешили по своим делам, не обращая внимания на остановившихся возле ворот невысокого забора, ограждавшего большое здание, двух мужчин. Они, судя по заиндевевшим шапкам и нетерпеливому топтанию на месте, уже прилично замёрзли. Но заходить внутрь теплого помещения приемного покоя не спешили. Вместо этого, поглубже кутаясь в толстые шубы, бросали взгляды куда-то вдаль улицы, словно поджидая кого-то.

– Ну что ж, мистер Полль, – проговорил мистер Смит. – Где же наши дамы.

– Крепитесь, мой друг. Женщины имеют привычку опаздывать, – улыбнулся тот, проводив взглядом какого-то толстого господина, важно шагавшего мимо них.

– Так и замёрзнуть можно, – вздохнул мистер Смит. – И вообще у дам сейчас много дел. Мисс Анет не отходит от своего жениха.

– Да, я тоже заметил, – усмехнулся мистер Полль. – Только у меня складывается впечатление, что мистер Леверт совсем не расположен к своей невесте.

– Я слышал, что он неравнодушен к какой-то индианке. Кажется, родственнице этого индейца, – мистер Смит кивнул головой в сторону госпиталя.

– Вот этого? – усы мистера Полля вытянулись. – То-то он так желал с ним встретиться.

– Да, – скривился мистер Смит.

– Постойте, а мисс Анет? Значит, тоже… – поправил шляпу мистер Полль.

– Я полагаю так, – пожал плечами мистер Смит. – Мистеру Леверту теперь доверия нет. И мисс Анет ни за что не отпустила бы его одного.

– Вот так номер! – усы мистера Полля загнулись кверху.

– Как говорит священник Форта-Юкон, пути Господни неисповедимы, – мистер Смит тихо засмеялся.

– А вот и они! – воскликнул мистер Полль, заприметив приближавшихся к ним женщин.

Выйдя на длинную улицу, тянувшуюся вдоль берега, я свернул направо. И, пройдя с сотню шагов, разглядел стоявших возле госпиталя своих новых знакомых. Они учтиво приветствовали подошедших к ним мисс Анет и миссис Кенди. Неужели они тоже пришли к Негой Хаа ти? – изумился я. Ну, хорошо, мистер Смит и этот полицейский. Кажется, мистер Полль. Я его видел всего лишь один раз и плохо запомнил. У них, видимо, к вождю свои интересы. Полицейские. Но мисс Анет зачем?

Всю эту неделю она приходила на скотный двор. Признавалась в любви. Обнимала. Искала внимания. Поначалу я молчал. Мне было жаль ее. И чувство вины заставляло отворачиваться, пряча глаза. Но в конце концов прогнал. Что я мог ей дать? И чего она хотела от меня? Я не смогу жить в том мире, в котором жил раньше. А она не сможет жить здесь. И лучше отпустить. Но она не оставляла меня. Упорно и настойчиво тянула куда-то обратно. В Техас. В жизнь, которой уже не было. И отказывалась понимать, что все мертво. И та жизнь мертва. Да и я сам уже не тот, кого она любила. Вот и сейчас. Пришла, чтобы быть в курсе, чтобы все слышать, видеть и держать на привязи. Я тяжело вздохнул. Кажется, меня заметили. Пришлось ускорить шаг на встречу к стоявшим у ворот людям.

– Здравствуйте, господа, – поприветствовал я, приблизившись. – Мисс Анет, миссис Кенди, – приподнял шапку.

– Ну вот и явился, – буркнула миссис Кенди.

– Здравствуй, Леверт, – опустила глаза мисс Анет.

– Пойдемте, что ли? – умоляюще прохрипел мистер Смит. – Верите или нет, а мне скоро самому врачи понадобятся из-за этого ветра. Ох, и холодно сегодня.

– Да, да. Пойдемте, конечно, – усмехнулся мистер Полль. И, толкнув ворота, быстрым шагом направился по вытоптанной в снегу широкой тропинке к крыльцу здания, стоящего в глубине огороженного участка.

Все остальные последовали за ним. Я тоже прошел внутрь, прикрыв за собой створку. Пока мы шли, мисс Анет не произнесла ни одного звука. Кажется, она обиделась после нашей последней встречи. Или делала вид. Впрочем, меня устраивало такое положение вещей. И начинать разговор совсем не хотелось. Тем более, что, как я подозревал, он, вполне вероятно, окончится так же, как и предыдущий.

Внутри было тихо. Изредка доносился кашель из-за закрытых дверей, отделявших палаты от узкого светлого коридора. Медсестра, встретившая нас у порога, поинтересовалась целью визита. После чего удалилась, оставив нас ожидать у входа. Однако после недолгого совещания с врачом вернулась и указала, куда идти.

– Там, прямо по коридору, затем свернёте на право и первая дверь. Только не шумите. Сейчас время отдыха. Пациенты спят. И да, забыла предупредить. Индеец ещё очень слаб. Поэтому не долго. Ему надо больше отдыхать.

– Мы из полиции, – качнул головой мистер Полль. – Его надо допросить.

– Мертвых допрашивать бесполезно, – парировала она. – Врач сказал, не более получаса.

Палатой оказалась довольно просторная комната с шестью койками. На которых спали какие-то люди. Возле одной из них, той, что стояла в углу, рядом с большим окном, сидел незнакомый мне индеец со шрамом на лице. Он окинул нас взглядом и что-то сказал на своем языке лежавшему под одеялом вождю. Тот слабо улыбнулся и едва слышным голосом ответил. Индеец расплылся в улыбке и уже на чистом английском языке произнес:

– Мистер Смит, рад видеть вас в добром здравии.

– И я рад, – улыбнулся тот. – Как ваш друг? Говорит?

– Только проснулся, – индеец со шрамом бросил взгляд на лежавшего.

– Вот и замечательно, – вытянул усы мистер Полль. – у нас есть к нему несколько вопросов.

– Я же все вам рассказал! – удивился индеец.

– Это не касается вашей, так сказать, мести, – покачал головой мистер Полль. – Нам хотелось бы узнать о войне, которую развязал Француз с племенем этого человека.

Индеец перевел глаза на вождя, вцепившегося взглядом в меня, и что-то сказал на своем языке. Негой Хаа ти молча выслушал, потом скользнул глазами на мисс Анет. Снова посмотрел на меня и так же на индейском языке ответил.

– Он говорит, что тот господин, – индеец указал на меня, – все знает. Если хотите, можете допросить его.

Внимание вождя вновь обратилось к мисс Анет. Мне показалось, что он пытается изучить каждый изгиб на ее лице. И проникнуть в самую глубину ее больших красивых глаз. Когда индеец умолк, Негой Хаа ти снова что-то произнес. И пристально впился в нее, при этом не выпуская из виду и меня.

– Негой Хаа ти спрашивает у Белого Человека: «Зачем он пришел»? – перевел индеец.

– Я пришел за тем, что у вождя хочет отнять Француз, – взгляд вождя встретился с моим. – Если вождю не безразлична судьба дочери его сына, то он отдаст мне это.

– Вот это уже интересно! – усы мистера Полля задрались вверх. – А наш новый знакомый, мистер Леверт, оказывается, знает куда больше всех нас!

– Должен вам признаться, – повернулся к нему. – Я по случайности убил сына этого человека.

– Вы убили? – изумился мистер Полль.

– Она была его женой? – мисс Анет, кажется, сверкнула глазами.

– Да, Анет. Она его женщина.

– И в этом причина? – ее глаза стали такими же острыми, как глаза вождя.

– Так было сначала. Теперь нет, – вздохнул я. – Анет, пойми же, я уже не тот, кого ты любишь. Тот Леверт умер.

– Как интересно, – усмехнулся мистер Полль.

– Такой же, как папаша Тесол, – буркнула миссис Кенди. – Вся семейка одинаковая.

– Ты не смеешь вот так! – воскликнула мисс Анет. На ее глазах появились слезы. Она вытерла их платочком и отвернулась. Но успокоится уже не могла. – Ты мне клялся! В церкви! Перед священником! Я тебя с детства знаю! Ты не можешь поступить со мной так!

– Анет, давай не сейчас! – эта вспышка немного раздражала.

– Говорила я тебе с этими Тесолами не связываться, – проворчала миссис Кенди и обняла дочь. – От них вечно одни беды.

– Белый Человек просит у Негой Хаа ти много золота, – перевел индеец слова вождя, внимательно наблюдавшего за нами. – Но ведь вы, сэр, не можете разобраться даже со своими женщинами. Как же вы сумеете защитить Вадзаих и Ожри Гвижит?

– Негой Хаа ти слаб и стар. Он потерял свое племя. А я полон сил и молод. Я единственный, кто сможет позаботиться о них.

– Но захочет ли? – усмехнулся индеец.

– Да! – бросил я.

– Негодяй! – воскликнула мисс Анет.

– А вы, мистер Леверт, интересный человек, – пряча улыбку, проговорил мистер Смит.

– Да вы то не лезьте, – бросил ему. – Какое вам дело.

– Ваши амурные дела нас и вправду не касаются, – усы мистера Полля, кажется, начали закручиваться. – Но все же очень хотелось бы узнать о злодеяниях Француза и вашем участии во всем этом деле.

– Это очень долгая история, – взглянул ему в глаза. – Если у вас будет желание, то обязательно все вам расскажу. Но с вашего позволения, потом. Позже.

Вождь внимательно наблюдал. Его глаза поочередно впивались то в одного, то в другого. Особенно часто задерживались на мисс Анет и миссис Кенди. А потом пронзали меня. Трудно было сказать, что он думает, но, судя по всему, какие-то выводы он для себя делал. Индеец время от времени что-то говорил ему. Видимо, передавая суть сказанных слов. И тогда вождь едва заметно кивал в знак того, что понял. Впрочем, я тоже следил за ним, пытаясь предугадать его мысли. Но все же конечное решение оставалось для меня загадкой.– Да Бога ради, нам торопиться не куда, – замахал он руками.

– Негой Хаа ти, если ты передашь мне участки, то Земля Волков останется нетронутой. Но если ты умрёшь, не передав их, то толпы старателей ринутся к Ручью. Они перепашут там все. И все, что было, все те жертвы. Смерти множества твоих соплеменников станут бессмысленны. Кроме того, что будет с Вадзаих? На племя Холодной Реки тоже могут напасть. Не делай ошибки. Я твой единственный шанс прекратить все.

Вождь выслушал и что-то ответил.

– Француз в тюрьме. Его вздернут на веревке Белые Люди, – перевел индеец. – Племени Холодной Реки ничего не угрожает. И Вадзаих с Ожри Гвижит в безопасности. А Волчий Ручей… Какая разница между тобой и другими старателями? В твоих глазах до сих пор горит тот же блеск, что и в глазах молодого Хаа. Сможешь ли ты принести мир на Землю Волков?

– Я возьму совсем не много. Ровно столько, чтобы хватило обосноваться. И больше не трону это место.

– Молодой Хаа тоже говорил так. Но чем больше он брал, тем больше ему хотелось взять ещё. Золото порабощает людей. И они не способны ему противиться. Ты говоришь теми же словами, что и любой Белый Человек. И молодой Хаа говорил также.

– Нет, вождь, – скрипнул я зубами. – Нет. Ты ошибаешься. Я слышал духов этой земли. Я видел их. Мне не нужно все. Я возьму ровно столько, сколько необходимо для жизни.

– А слышишь ли ты их сейчас? – внимательно посмотрел мне в глаза индеец.

– Не знаю, – смутился я.

– Если не знаешь, значит, нет, – качнул головой индеец.

– Но ведь я слышал.

– Я тоже слышала! – воскликнула мисс Анет. – Ты вбил себе в голову какие-то глупости! Леверт, очнись уже. Все закончилось. Эти волки, и лес, и река, и все остальное остались там. Их больше нет. Зачем ты мучаешь и меня, и себя?

– Нет, Белый Человек, – перевел индеец слова Негой Хаа ти. – Ты не получишь эти земли. Вождь заберёт их в могилу. Но никому не отдаст. А теперь уходите. Больше он ничего не будет говорить.

Часть 3. Глава 16. Тяжелый разговор.

– Анет, Господи, что ты хочешь от меня?

– Ничего.

– Тогда оставь меня. Забудь. Эта Земля теперь мой дом. И нет, понимаешь, нет обратного пути. Я не могу стать тем прежним Левертом. Вернуться обратно и жить, как будто ничего не было. Может, кто-то и смог бы, но не я.

– Значит, все кончено? – она отвернулась.

– Да. Все кончено, Анет.

В печке потрескивали дрова, разливая по маленькой комнате приятное тепло. И, вернувшись от раненого вождя, было приятно сидеть возле нее, ощущая, как теплая волна обтекает замёрзшие ноги. В бревенчатом сарае громко прокричал свой воинственный клич петух. Его поддержали собаки. Их радостные голоса доносились с дальнего конца скотного двора. Оттуда, где стояли занесённые снегом будки и торчали высокие столбы с веревками, к которым они были привязаны. Истосковавшиеся по нартам и бескрайним просторам псины, радостно повизгивая, лаяли, разгоняя тишину.

– Теперь я свободна?

– Да, Анет. Я освобождаю тебя от данной мне клятвы. И прошу, освободи и ты меня.

– И я больше никогда тебя не увижу?

– Нет, больше никогда, – смотреть на нее было невыносимо, и я отвернулся. Сквозь щели из печки прорывался красноватый свет. В наступавших сумерках он уютно ложился на бревенчатую неотесанную стену, играя на ней переливами. Интересно, – пришло мне в голову, – а у огня есть мелодия? Если переложить изменение яркости света на ноты? Возможно, получится какая-то музыка или слова. Вроде телеграммы, зашифрованной азбукой Морзе и мчащейся по проводам.

– Я приехала сюда, Леверт, вслед за тобой. Как и полагается верной жене. Я искала тебя, как и должна была искать верная жена. И теперь ты говоришь, что освобождаешь меня?

Она не ответила. Лишь прикрыла глаза и присела на краешек кровати.– Да, Анет. Так будет правильно.

– Все кончено, Анет. Тебе не следовало приходить сюда. Миссис Кенди наверняка волнуется в гостинице.

– Скажи, Леверт, – ее голос дрожал. – Чем она лучше меня?

– Она… Я не могу этого объяснить, Анет. Просто то, что было, связало нас. И эта земля. Понимаешь, она… Может быть, я схожу с ума. Но… – я замолчал и задумался. Анет ждала. Было слышно, как она тихо шмыгает носом и как будто всхлипывает. – Эта земля словно толкает меня к ней. Мне кажется, что я знал ее раньше. В какой-то другой жизни. Знал всегда. Я не могу этого объяснить. Анет, мы не созданы друг для друга. Просто не созданы и все. Уезжай. У тебя будет счастливая жизнь и все будет хорошо. А про меня забудь. Просто забудь.

– Барабаны. Ты все время говоришь про барабаны.

– Да, Анет. Эти барабаны связали меня с Вадзаих. Они убили ее мужа. Они порождение этой земли. Чего-то древнего. Чего-то, что не поддается разуму.

– И там были индейцы? И копья. И жёлтый камень?

– Да, мне это приснилось в ту ночь, когда Вадзаих с Молодым Хаа пришли к моему лагерю. Тогда я лишился руки, а она – мужа. Но постой, я не рассказывал тебе ничего этого. Почему ты меня спрашиваешь?

– Просто, – безразлично бросила мисс Анет. – Я догадалась.

– Индейцы… Она индианка… – я глянул на мерцающий свет в щели печной задвижки. – Они уже не используют копья. Теперь есть ружья. Да и живут больше, как европейцы. Но все же они ближе нас к тому началу, которое когда-то было.

– Ближе нас, – все так же безразлично повторила она.

– Я почувствовал ту жизнь. Настоящую. Без шума цивилизации. И не хочу обратно.

– Не хочу, – задумчиво проговорила Анет и вздрогнула.

– Что с тобой? – ее безразличие встревожило меня.

– Ничего, – она тихо всхлипнула.

– Да в конце концов, это просто невозможно. Анет, я не вернусь обратно. Больше не о чем говорить. Уходи. Хватит.

– Помнишь, тот вечер. Когда я прибежала к нашим деревьям. Ночью. Там была огромная собака. Она рычала, и у нее были такие белые клыки. Из ее оскаленной пасти капала слюна или пена. Красная. Как будто смешанная с кровью. Помнишь?

– Да, Анет. Бешеная псина. Ее потом отец выследил и пристрелил.

– Ты тогда запоздал. И появился в тот момент, когда она кинулась на меня.

– Помню, Анет. Конечно, помню. Я тогда услышал рычание и до жути испугался. Не знаю, как успел. Мне показалось, что я так медленно бежал. И потом…

– Ты бросился на нее с голыми руками. У тебя даже палки не было. И она испугалась. Лишь толкнула меня передними лапами и, заметив, как ты выскочил из травы, отпрянула. А потом глухо так рявкнула и убежала.

– Да, Анет. Убежала.

– Мне кажется, что я встретила ее снова. Здесь, на Аляске. Когда мы с мистером Льюисом ездили в деревню индейцев, нас преследовала стая волков. Они шли за нами следом. Мелькали среди деревьев. Но не нападали. И только один раз огромный волк вышел на пробитую нами тропу. Его глаза… Он смотрел на меня точь-в-точь как та собака. Исподлобья. Словно готовясь бросится. Но на этот раз он ушел сам.

– Господи, Анет. Зачем ты мне это рассказываешь? Прости! Я виноват перед тобой! И я не хотел, чтобы ты… – я запнулся. – Мне очень жаль, Анет.

– Ты не дослушал. На этот раз зверь не бросился на меня. Потом тот индеец, Хитрая Куница, сказал, что волки не нападают, если не хотят этого. И эта земля принадлежит им.

– Волкам?

– Да, – она посмотрела на меня. Ее лицо опухло и покраснело от слез, а глаза были влажными. – Да, Леверт. Мне кажется, я знаю, почему он не бросился. На этот раз я не могла умереть.

– Из-за меня? – вздохнул я.

– Да. Из-за тебя.

– Ты тоже слышала эти барабаны. Ты говоришь, что тоже их слышала. Анет, что ты имела в виду?

– Разве это что-то изменит?

– Не знаю, Анет. Наверное, нет. Все решено за нас. Такова судьба. Ты никогда не сможешь жить здесь, а я никогда не смогу жить там, в Техасе.

– А ты хочешь, чтобы я осталась? – в ее глазах горел тусклый огонек. Видеть его было больнее, чем схватить руками раскаленные угли и прижать к сердцу.

– Анет, зачем ты?

– Так ты хотел бы, чтоб я осталась с тобой. Здесь, на Аляске?

– Анет, ты не сможешь здесь. Господи, ты сама-то подумай, осталась бы ты или нет?

– Мистер Леверт! Мистер Леверт! – голос мальчишки на улице ворвался в комнату. – Мистер Леверт, вы здесь?

Тихо хлопнула дверь, и заскрипели доски в сенях от осторожных шагов.

– Да. Чего тебе?

– Меня мистер Полль отправил к вам.

– Кто?

Где-то вдалеке завыли собаки. Их голоса наполнили воздух. Да черт бы их побрал, – мрачно подумал я, – что они не успокоятся никак. Бросил взгляд на Анет. Она сидела на кровати. Ее отрешенный взгляд уперся в стену. Казалось, что она ничего не замечает, погрузившись в свои мысли. Но о чем она думает. Неужели и вправду она готова остаться здесь? Но это глупости. И Вадзаих. Что мне делать с ней? Нет, все. Так продолжаться не может. Надо решать. Но что решать? Вадзаих! Я не могу ее оставить. И Анет. Господи, чего ты от меня хочешь? Подожди, Леверт. Ты мучаешься. Значит, Анет тебе все еще не безразлична. Но как же индианка? Она тоже не безразлична мне. И… Да нет. Я не представляю, как буду жить без нее. Нет. Это невозможно. Но Анет. Она мне как сестра. Как… Мы так давно знакомы. С самого детства. А Вадзаих? С ней все по-другому. Да черт бы побрал этих собак. Какого дьявола им надо?

– Мистер Леверт, – в дверь тихо постучали.

– Заходи, – вздохнул я.

– Мистер Леверт, – тихо скрипнули петли, и на пороге появился мальчишка. Тот же самый, что прибегал в прошлый раз. – Ой, здравствуйте, мэм, – он скинул шляпу, приветствуя мисс Анет.

– Чего тебе? – буркнул я.

– Меня мистер Полль послал.

– Ну говори же! – поторопил его.

– Мистер Полль просил передать вам, – он покосился на мисс Анет.

– Что передать?

– Там такое дело. Вроде как Француза, то есть мистера Уэса, выпустили. Вот.

– Кого? – мне показалось, что я ослышался. – Француза?

– Да, сэр, – мотнул мальчишка головой. – Мистер Полль так и сказал.

– Ты уверен?

– Да, сэр.

– Это все?

– Да, сэр, – он невинно хлопал глазами, но не уходил.

Порывшись в кармане моих новых штанов, я выудил монету и бросил ее ожидавшему посыльному.

– Спасибо, сэр. Я могу передать послание от вас.

– Не надо. Иди.

– Хорошо, сэр, – дверь захлопнулась, и быстрые шаги пролетели через пристрой, исчезнув на улице.

– Ничего не понимаю, – проворчал я. – Как это выпустили?

– Пожалуй, Леверт, я тоже пойду, – Анет встала и посмотрела на меня.

– Анет, я… Прости. Мне очень жаль, – наши глаза встретились.

– Нет, Леверт. Нет, – огонек в ее глазах потух. Она отвернулась и вышла.

Медленные, неуверенные шаги ее сапог еще некоторое время слышались в сенях. Потом скрипнула дверь. Хлопнула. И они исчезли. Я еще долго прислушивался к вою собак, наблюдая, как свет огня играет в щелях печи. И не заметил, когда на Доусон опустилась ночь. От этого разговора мутило, путались мысли. Словно я провалился в пустоту, которая поглотила меня. А наполнить душу было нечем.