Погоня за судьбой. Часть I. Становление и Пепел

Я пересекла площадку и, преодолев ещё добрую сотню метров сугробов, упёрлась в закрытые грузовые ворота. Выдающийся вперёд второй этаж терминала, лежащий своим весом на квадратных колоннах, нависал надо мной тенью, и мне показалось, что здесь не так уж много снега. Измотанная ветром, я уже слишком устала, чтобы двигаться. Сил почти не было, поэтому я забилась в самый уголок, села и обхватила колени руками. На щеках намерзали ледяные дорожки от слёз – от пронзительной мысли, что это конец…

Время застыло, я неумолимо погружалась в сон, и холодно уже не было. На самой границе сновидения что-то произошло – я внезапно почувствовала прикосновение. Подняв голову, с трудом разлепила глаза и узрела тёмный размытый силуэт. Раздался скрежещущий голос, будто острый бумажный лист резал кожу:

– Не смей мне тут засыпать! Вставай, быстро! А ну, подъём! Ох, совсем уже расслабилась, я смотрю. Ну-ка…

Невидимая сила подняла меня вверх. Я не сопротивлялась – всё происходящее казалось страшным сном. Дом, школа, автобус, знакомые лица – этого всего на самом деле не было, всё это мне приснилось, и сейчас сон закончится. Мой последний сон.

Я плыла в белом снежном пространстве, а тело легонько покалывали триллионы крошечных иголок – одновременно и абсолютно везде. Неожиданно снег исчез, и почти сразу сквозь закрытые веки в глаза ударил обжигающий свет. Спустя какие-то мгновения я лежала на твёрдой поверхности. Сквозь покалывание в конечностях подступала боль. Сначала медленная и робкая, она постепенно и неумолимо усиливалась, иголки погружались в тело всё глубже и чаще.

Тем временем странно искажённый голос по-стариковски хлопотал:

– Ох, дорогая моя, как же я раньше-то тебя не заметил… Вот же древняя железяка… Послушай-ка сюда… Слышишь? Я тебе сделаю укольчик, и больно совсем не будет, но иного выхода нет – мне придётся удалить отмирающие ткани… Надюша, заводи стартовые, мы уходим отсюда!

Сразу отовсюду раздался женский механический голос:

– Есть зажигание. Включаю подъёмные двигатели… Температура за бортом: минус шестьдесят три градуса по Цельсию. Прогноз на дальнейшее снижение. Влажность воздуха: девяносто пять процентов.

Что-то хлопнуло, и помещение наполнилось нарастающим гулом. Вместе с болью в теле ко мне постепенно возвращалось сознание, и я открыла глаза. Тёмная нечеловеческая фигура возвышалась сверху, заслоняя свет, и я пробормотала:

– Отмирающие ткани… Какие ещё ткани?

– Как тебя зовут, девочка? – скрежетнул голос.

– Лиза… Где я? Что происходит? Кто вы?

– Я – дядя Ваня, а это наш с тобой корабль. И сейчас мы покидаем эту несчастную планету. – Из модулятора словно бы раздался тяжёлый вздох. – Боюсь тебя огорчить, дочка, но тебе придётся попрощаться с ладошками и ступнями. У меня тут нет возможности их спасти, а к тому времени, как мы доберёмся до ближайшей больницы, ты погибнешь от некроза тканей. Но ты не переживай, мы обязательно что-нибудь придумаем!

Будто бы демонстрируя, что он может придумать, силуэт дяди Вани, словно паук, ощетинился полудюжиной манипуляторов. Жужжа приводами, они сгибались и разгибались многочисленными механическими суставами. Захваты, клещи, циркулярная пила, шприц, штыри, с треском выдавшие электрическую дугу…

Зрелище чудовищного механического паука добило меня окончательно, остатки сил улетучились с порывистым выдохом, и я провалилась во тьму…

Глава III. Зелёное море

… Память швырнула меня назад, в ледяную круговерть: конопатое лицо добряка Рупи, его шутка про «каникулы на Земле, где даже гравитация мягче». Я вновь почти чувствовала, как пальцы немеют от холода, разжимаются… и мой друг исчез в снежном аду у взлётной полосы. Быть может, он остался бы жив, если бы я держала до последнего?

– Помню взлётную полосу, последний корабль, а дальше – темнота, – бросила я, проглатывая пепел воспоминаний.

Про Ваню – ни звука. Инспектор Николс замер не мигая, будто я – экран, на котором внезапно пропал сигнал. Потом встрепенулся и сообщил:

– Мой дядя Фред, который там остался… Однажды, представляете, он вынес из пожара семерых человек! Раз за разом бесстрашно заходил в дом, и пока не спас всех, не успокоился. Пожарные опоздали на вызов, а он просто сел напротив, через дорогу, да так и сидел, глядя, как догорает и рассыпается дом… Я решил: если в мире есть такие люди в форме – значит, я тоже должен быть в форме. Вот и устроился в полицию…

– Вы всегда так допрашиваете, инспектор? – хмыкнула я. – Сначала семейная сага, потом космогония? Или мы тут на перекрёстной исповеди?

Он смутился и вспыхнул, словно спичка, щёки его зарделись.

– Простите, но я… Я впервые вижу живого свидетеля Исхода. Вам невероятно повезло, пусть вы и потеряли конечности! Ведь всё, что есть – спутниковые снимки. Весь Сектор до сих пор строит догадки о том, что это было. Огромный чёрный шар над полюсом, а атмосфера втягивается в него, будто планету выворачивают наизнанку… Поверхность охладилась до температуры открытого космоса… – Младший инспектор Николс, словно восторженный ребёнок, растекался мыслью по древу. – Потом-то яйцеголовые прилетели, конечно, а горы снега в вакууме уже спрессовались в лёд. Я видел фотографии – жуткое зрелище. Снежно-ледяной памятник цивилизации в натуральную величину… А к названию планеты добавили «Икс». Какая злая ирония – вот так на целом мире поставили жирный крест… Хороший первый контакт, ничего не скажешь…

– И вы думаете, что это пришельцы? – поинтересовалась я. – Может, это просто космос решил, что мы ему надоели?

Он отвернулся, гладя пальцами экран, будто мог стереть сам факт.

– У меня нет полномочий отпускать без въездного стикера, – прошептал он. – Но и задерживать… тоже нет. Просто… не каждый день разговариваешь с призраком.

Я спросила:

– Офицер, может, вы мне тогда анекдот расскажете, разрядите обстановку? Раз у нас здесь пошло общение на отвлечённые темы…

– Да-да, конечно, простите… В смысле, нет, я не это имел в виду. Нам нужен ваш въездной документ, который оформлялся при прибытии на станцию, это простая формальность. Но без неё я не могу вас отпустить, поэтому мне приходится тянуть время. Здесь сейчас очень нервозная атмосфера…

Он бросил на меня робкий взгляд и снова, на этот раз молча, уткнулся в планшет, а я вызвала на микроэкран тактической линзы часы – прошло уже почти сорок минут. Я знала, что у полиции на меня ничего не было, поскольку после каждой нашей операции мы тщательно зачищали из системы немногочисленные следы. Поэтому я просто ждала, когда копу надоест тратить своё и моё время, или же когда Марк вернётся из едальни, обнаружит запертый глайдер и моё отсутствие, после чего побежит меня искать.

– Судя по всему, вы постоянно путешествуете, – снова заговорил Николс. – Вы были в системах Глизе, Каптейна, Мю Льва, Пегаса… Что привело вас сюда, на Джангалу?

– То же, что и ваших налётчиков – главный экспонат музея, – честно призналась я. – Я проделала чертовски долгий путь, чтобы его увидеть, и надо же было такому случиться – увели прямо из-под носа… Повезло ещё, что саму не пришибли…

– А ваш интерес профессиональный или любительский?

– Это хобби, – солгала я. – С детства мечтала стать археологом, но, увы, как-то не сложилось. А тут такие новости – артефакт внеземной цивилизации…

«Где чёртов Марк? Идиотские расспросы уже достали. Ей богу, может, намекнуть ему о том, что пора бы уже предъявить обвинение?»

Николс поглядел на мои блестящие титаном мехапротезы и заметил:

– Не понимаю… Почему именно хром, а не синтетика? Руки выглядели бы, как настоящие.

– Хром – это игрушки для бедняков. Карбид биотитана, ограниченная серия – вот это настоящий инструмент… Хотите, фокус покажу? – С этими словами я взялась за ребро металлического стола и сжала пальцы.

Металл взвыл и поддался, оставляя в моих пальцах смятый, изуродованный край столешницы. Я закинула ногу на ногу и положила руки на колени, но тут же спохватилась – если сейчас копы начнут копать в сторону моих боевых мехапротезов, я рисковала влипнуть по самые уши. Мрачное происхождение их было скрыто легендой, которую умело состряпал Ваня, но любая легенда имела предел прочности.

Впрочем, я зря волновалась – глаза юного Николса были полны восхищения. Он, было, открыл рот, чтобы задать следующий дурацкий вопрос, но в этот момент позади него распахнулась дверь. На пороге стоял старший офицер, который жестом поманил белобрысого салагу наружу. Они вышли и через минуту возвратились уже втроём – в дверном проёме из-за плеча инспектора Николса виднелась довольная физиономия Марка. В зубах – зубочистка, в глазах – салют.

– Прошу прощения за потраченное время, мэм, – сказал офицер. – Нашёлся ваш друг, все документы в порядке. Вы можете идти.

Отсалютовав и смущённо краснея, младший инспектор освободил дорогу, а я покинула комнату для допросов и в сопровождении Марка направилась к выходу. Не сбавляя шаг, он наклонился ко мне и вполголоса произнёс:

– Лизонька, ты бы знала, какие у них тут морепродукты! Криль! Рагу просто петь надо, а не есть! Это то, ради чего стоило родиться на свет…

Я закипала. «Значит, ты, скотина, жрал рагу с крилем, пока меня мариновали в комнате для допросов? Может, ещё сырные биточки заказал, а на десерт взял пирожное с карамелью? Я ведь знаю – ты такое любишь».

Как только мы вышли в центральный зал, подальше от полиции, я вцепилась в его галстук и притянула к себе так, что встретилась с ним нос к носу. Былой лоск с него тут же сдуло как ветром, зубочистка отлетела куда-то в сторону – ироничные искры в его глазах, впрочем, никуда не делись, – и я прошипела:

– Марик, пока ты там пел дифирамбы своему рагу, наша добыча уже прошла пару десятков парсеков, а мне пришлось выслушивать рассказы про чужого дядю-полицейского. Ты что, думал, я сюда для задушевных бесед прилетела?.. Отныне либо ты переходишь на трёхразовое питание: завтрак, обед и ужин, либо в следующий раз тебя будут кормить через зонд. Ты меня понял?

Он улыбнулся. Той самой улыбкой, которой продают последний билет на спасательный шаттл. Затем достал из-за спины светлый бумажный пакет и с ухмылкой ткнул им в меня:

– Когда ты, Лизуня, попробуешь этого жареного палтуса, ты забудешь обо всём на свете и по-настоящему меня поймёшь. Это я тебе гарантирую.

Закатив глаза, я покачала головой, вырвала из рук Марка хрустящий пакет и направилась в сторону ангара. Марк же сыто и вальяжно зашагал следом…

* * *

Оказавшись в кресле пилота, Марк щёлкнул тумблером, и кокпит ожил: вспыхнули приборы, словно мы влезли в грудную клетку дракона. Несколькими командами он передал связь автоматике станции и запросил разрешение на вылет. Нас поставили в очередь, аэрокар воспарил над полом на высоте полуметра, а Марк тем временем повернулся в мою сторону:

– Пока ты просиживала штаны в участке, я просочился к кофе-машине и наткнулся на пару майоров. Они что-то шептали про «реликвию» и «флот, который уже в пути». Чувствуешь запах? Это уже не криль, а жжёный металл. Кому-то с этой реликвией очень сильно прищемили хвост, поэтому скоро сюда сгонят половину флота. И нам нужно найти игрока, который уже сделал свой ход, прежде чем за ним приедут с артиллерией.

– Военные? – хмыкнула я. – Те самые, что отключили электричество на целом полушарии, чтобы доказать: «мы быстрее света»?

– Теперь, – покачал головой Марк, – им нужен не рекорд, а голова того, кто украл их игрушку. Вместе с угнанным линкором.

– Погоди… Что? Угнанный?

Марк многозначительно кивнул.

– Угнать линкор у военных – вот это я понимаю, размах. – Я одобрительно хлопнула в ладоши. – А у нас – вот этот глайдер и полпакета палтуса… Здесь нам троим главное не надорваться, соревнуясь с флотом из двухсот кораблей.

– Бегают пусть другие, – беспечно отмахнулся Марк. – А у нас есть зацепка – место приземления шаттла наших друзей. Попробуем узнать, что к чему, и поработаем в поле, пока дед пытается расшифровать траекторию гипера. Вводи маршрут.

Я внесла в навигатор координаты, полученные от дяди Вани. Мимо проплывала громада ангара с суетящимися погрузчиками, тут и там мелькали белые полицейские каски. Хотелось есть, и я поблагодарила Марка – конечно же, мысленно, – за то, что он позаботился обо мне, прихватив закуску.

Выудив из пакета кусочек, я бросила его в рот. Нежность. Изумительный, дымчато-пряный аромат. Желудок сжимался от наслаждения, требуя ещё, и я, словно под гипнозом, отломила ещё полпальца… Потом ещё… Я вдруг поняла, что в жизни ничего вкуснее не ела, и с набитым ртом промямлила:

– Что ни говори, Марк, а ты знаешь толк в еде!

– Это не единственное, в чём я знаю толк, – сказал он и таинственно подмигнул.

Глайдер выплыл из ангара, и тут же по стеклу ударил ливень. Через мгновение нас уже окружала плотная стена облаков, которую челнок, набирая скорость, разреза͐л, словно нож – масло…

* * *

Планер вынырнул из тучи, и исторгающий воду грозовой фронт оказался прямо над головой. Внизу расстилалась зелень – не лес, а целый океан самых разнообразных оттенков – от юкки до лаймового, от оливок до ментола. Я прильнула к стеклу носом и наслаждалась красками. По зелёному колышущемуся морю тут и там, извиваясь змеями, ползли бурые речушки и ручейки.

– Смотри, – прошептала я. – Будто планета дышит.

Громогласно, заставив меня непроизвольно вздрогнуть, Марк с чувством продекламировал:

– Я удаляюсь от морей в гостеприимные дубровы, земля мне кажется верней, и жалок мне рыбак суровый – живёт на утлом он челне, игралище слепой пучины, а я в надёжной тишине внимаю шум ручья долины…

– Марк, цитирующий Пушкина? – прыснула я. – Ты что, под дверью туалета станции стихи подслушал? А может, я скоро увижу Марка, играющего на гитаре Вивальди вместо идиотских дворовых частушек?

– Это не я. – Он махнул рукой на зелёный ковёр, расстилавшийся внизу. – Это он. Лес. Готов поспорить, ты тоже никогда не видела ничего подобного. Ни единой прогалинки, полянки не видно. Деревья-то какие вымахали!

Даже с такой высоты зелёные исполины казались огромными. Они переплетались ветвями верхушек, будто многочисленными руками держась друг за друга, и создавали плотный ковёр, надёжно укрывавший от посторонних бурную лесную жизнь. Тьма, в которой, неровен час, и драконы водятся. С трудом оторвав взгляд от проплывающих под нами просторов, я заметила:

– Навигатор ругается. Дороги отсутствуют, ноль поселений, торжество природы как оно есть. Идеальное место, и людей нет – иначе бы уже продавали билеты на сафари плюс ланч.

– Да, после трущоб, заводов и пыли родного Пироса такое буйство красок способно выжечь глаза… Знаешь, этот лес похож на стриптизёршу. Смотреть – одно удовольствие, но лучше не трогать. А то подойдёт какой-нибудь чешуйчатый вышибала, ну и дальше – по сценарию… Ах ты ж!

Словно в подтверждение, глайдер накрыло тенью величиной с ангар. Машина вильнула, бросая меня на стекло, воздух в кабине будто дрогнул, и я увидела это.

Сквозь обтекатель прямо мне в душу пристально глядел чёрный, с булатным отливом глаз размером с ладонь. Мощный горбатый клюв, стальное многослойное оперение – и стремительное бордовое тело на четырёх многометровых размашистых крыльях широким виражом пронеслось, словно шторм, прямо перед нами. Через секунду птица нырнула вниз и исчезла из виду, а Марк постучал по приборной панели и с едва заметной дрожью в голосе затараторил:

– Повезло, что не напала, припугнула только, а ведь могла и глайдер перевернуть – вон какая махина крылатая… Акустический отпугиватель ей, что «фу» мокрому тигру… Сейчас бы шваркнула нас вниз, а потом искали бы наши обломки по веткам…

Я всматривалась в зелёное море, над которым, едва не касаясь ветвей, от нас отдалялся величественный силуэт хищного джангалийского паяро. Птица накренилась, уходя ещё ниже, к самым деревьям, и её мудрый чёрный взгляд на миг встретился с моим. Кажется, я поняла этот безмолвный урок: «Ты не хищник. Ты – гость. Не злоупотребляй гостеприимством».

– Мы их тоже убьём? – спросила я в пустоту.

– Что? – Марк непонимающе уставился на меня.

– Мы, люди. Мы и их истребим, да? Как скатов, зубров, тигров, белых медведей… Из этих гигантов будут делать чучела, перья пускать на карнавальные костюмы, а из клювов – вытачивать какие-нибудь пресс-папье… или другой бесполезный хлам.

– Тебя опять потянуло на гуманистическую философию? Не переживай, эта планета сумеет за себя постоять. Судя по тому, что сейчас на ней откапывают, ей уже приходилось делать это в прошлом. Кстати, пока не забыл… – Он перегнулся через сиденье назад, вытащил пару «ледянок» и протянул одну из них мне. – Вот, сразу бери её с собой. А то вдруг мне опять поесть захочется…

Встретив мой горящий взгляд, он засмеялся и замахал руками:

– Шучу-шучу, только не надо на меня так смотреть! Дырку проглядишь.

– Марк, ещё немного – и я сброшу тебя за борт…

Автопилот исправно работал, двигатели мерно гудели. Я машинально вертела в руках «ледянку» – респиратор, насыщающий дыхательную смесь кислородом, из-за чего она становилась холодной как лёд – дышать такой смесью с непривычки было тяжело, но возможно.

Под глайдером проплывало море джунглей, по обтекателю монотонно барабанил дождь, и меня от перепада высот потихоньку начало клонить в сон. Я откинула спинку сиденья, легла на бок, отвернувшись от Марка, и стала разглядывать низкие сизые тучи и причудливые дорожки на стекле, которые рисовали бегущие наискось капли дождя. Через некоторое время глаза закрылись сами собой…

* * *

… – Эй, соня, подъём! Приехали!

Марк трепал меня за плечо, и я открыла глаза. Как всегда, после короткого сна в неудобной позе, лицо горело, а голова была словно налита вязким застывающим чугуном. Отлепившись от кожаного подлокотника, я привстала и поморщилась:

– Ох… Сколько мы летели?

Над обтекателем темнели сплетённые кроны деревьев, обвитых вьюнами и лианами.

– Минут сорок… Я немножко покружился над этими дикими местами, и, оказывается, мы здесь не одни, что не может не радовать. Тут рядышком просека пробита. А у нас теперь есть возможность прогуляться и подышать свежим воздухом.

Я оглядела место посадки через стеклопластик. Два огромных дерева были выкорчеваны и лежали чуть в стороне, обнажив многочисленные корни. Сама полянка метров тридцати в диаметре, на которой стоял наш глайдер, почти полностью выгорела – земля почернела, а вместо кустов торчали корявые обугленные остовы.

Достав из-под сиденья кобуру с пистолетом, я защёлкнула её на бедре. Натянула «ледянку» вслед за Марком, подняла дверь и выпрыгнула наружу. Воздух был душным и жарким, недостаток кислорода в нём чувствовался даже кожей, и тело как будто сразу потяжелело раза в полтора. Моментально вокруг нас принялся водоворотом кружить какой-то разноцветный гнус размером с монету. Наверху, под кронами деревьев скрипели ветви, а в лесной чаще что-то клекотало, стрекотало и шипело.

Несмотря на духоту, по спине побежал холодный пот. Воображение рисовало оскаленные пасти, капающие слюной, на периферии зрения возникали хищные жёлтые глаза, вперившие мне в спину голодный взгляд. Я резко обернулась – ничего.

– Марк, в какой, говоришь, стороне просека? – спросила я, отчаянно отмахиваясь от насекомых.

– Давай за мной и держи ушки на макушке. – Напарник решил проявить инициативу и направился прямиком в лес.

Мысленно приободряя себя, я обогнула поваленное дерево и, аккуратно переступая через расстилавшиеся по земле вьюны, устремилась следом за Марком. Через несколько десятков шагов мы выбрались на просеку, пропаханную двумя бороздами гусеничных следов. Колея уходила в обе стороны, скрываясь в зарослях. Несколько секунд я постояла посреди дороги с закрытыми глазами, привыкая к какофонии лесных звуков. Когда кружившие вокруг мошки набрались смелости и принялись пристраиваться у меня на шее, я раскидала с себя всю эту братию, повернулась влево и зашагала вперёд по колее. Марк следовал позади меня, и я знала – случись что, он не подведёт. Ну… или его сожрут первым.

Бугристые стволы циклопических деревьев, обвитые лианами, вздымались ввысь, а понизу, в полумраке, цвели разнообразные кустарники от мала до велика с листьями самых разных форм – круглыми, плоскими, вытянутыми, зубчатыми, покрытыми иглами. В красках недостатка тоже не было. Тут и там желтели и краснели ягоды, обрамлённые лепестками, а в стороне от дороги между стволов бледнело голубоватое свечение. Отсюда было не разобрать, были это цветы, плоды, или какие-то неведомые светлячки.

Никто не выпрыгивал на нас из-за деревьев, в тёмных зарослях кустарника не блестели кровожадные глаза, а клёкот и стрёкот сопровождали нас по мере движения, не приближаясь. Ощущение угрозы, возникшее поначалу, ушло на задний план, и сейчас я старалась двигаться плавно и спокойно, не подпуская мошку слишком близко и одновременно экономя силы –влажная и жаркая атмосфера давила сверху, а респиратор облегчал существование лишь отчасти.

Тем временем лесные звуки поутихли, а впереди меж деревьев заблестели силуэты металлических сооружений. Мы сошли с колеи и принялись аккуратно пробираться вдоль неё сквозь кустарник, стараясь издавать как можно меньше шума. Ветви так и норовили зацепиться за одежду, а вокруг меня назойливо нарезал круги большой лиловый жук. Получив пару раз ладонью наотмашь, он обиженно скрылся в зарослях.

Мы незаметно подобрались к небольшой полянке, на которой стояли пара жилых модулей на полутораметровых сваях. Чуть в отдалении, слегка накренившись на ухабе, кабиной в сторону чащи был кое-как брошен огромный геологический вездеход с открытым двигательным отсеком, в котором, погрузившись по пояс, копошился человек в грязном ярко-оранжевом комбинезоне. Кроме него вокруг никого не было – даже насекомые куда-то испарились.

Выждав минуту, мы с Марком молча переглянулись и направились к человеку. Незнакомец глухо насвистывал сквозь респиратор какую-то мелодию и, похоже, даже не предполагал, что здесь может быть кто-то помимо него. Мы подошли вплотную, и Марк демонстративно прокашлялся.

– Едрить твою налево! – От неожиданности человек подпрыгнул и со звоном ударился головой о ржавую крышку.

Металлический лист сорвался с крепления и придавил мужчину, который принялся чертыхаться и вертеться, пытаясь выбраться из двигательного отсека. Марк приподнял и закрепил крышку, освобождая незадачливого механика. Вытаращенными глазами чумазый механик смотрел попеременно то на него, то на меня, то на торчащую из моей кобуры рукоятку пистолета.

– Вы чего так подкрадываетесь?! – воскликнул он, потирая ушибленную голову.

Я оглядывалась по сторонам на случай, если кто-то решит в свою очередь подкрасться к нам.

– Мы пришли с миром. – Марк миролюбиво поднял ладони. – И будем признательны, если вы ответите на пару вопросов. Я – старший следователь межпланетной полиции Сектора, Марк Сантино. – Марк достал из внутреннего кармана куртки фальшивое удостоверение. – С кем имею честь?

Механик несколько секунд всматривался в карточку, хмуря брови. Удостоверение было точной копией настоящего, но не выдержало бы и первой вдумчивой проверки по базам данных, поэтому проделывать такой трюк с кем попало не следовало.

– Свенсон, разнорабочий археологической бригады, – пробурчал механик. – Давайте по-быстрому, у меня много работы.

– Хорошо, – с важным видом кивнул Марк. – Детектив Стилл, будьте добры… – Выудив записную книжку, он протянул её мне. Я приготовилась делать записи, а Марк снова повернулся к механику: – У нас есть информация о том, что в окрестностях недавно приземлялся объявленный в розыск корабль.

– Было дело, садился тут один…

– Вы видели кого-нибудь из его экипажа? Они вступали с вами в контакт?

– Ну, с десяток их было. – Свенсон стянул промасленную рукавицу и утёр пот со лба. – Сели на своём челноке в полукилометре отсюда. Здоровенные такие бойцы в экзоскелетах, все увешаны оружием до макушки, и с ними главный – в бежевой форме.

– Что вы можете о них сказать? Кто это были, как выглядели, что спрашивали?

– Они нас загнали в бытовку, приставили охрану, взяли профессора Мэттлока и уехали вместе с ним на площадку. Часа через четыре вернулись, выпустили нас и улетели… С профессором поговорите, может он чего расскажет. С нами он об этом говорить не хочет, отмахивается, мол, ерунда, ничего страшного. Но человек пожилой уже, его, наверное, чуть до инфаркта не довели…

– А где сам профессор Мэттлок? – спросила я, с серьёзным видом рисуя нелепую рожицу в блокнотике.

– На площадке. Если хотите, можете подождать, они уже обратно едут.

– Мы никуда не спешим, – сказал Марк. – У вас тут есть что-нибудь горячительное? Чай, кофе?

– Пошли… – Свенсон направился в сторону ближайшего модуля, прихрамывая на одну ногу.

Поднявшись по металлической лесенке, он открыл дверь и сделал приглашающий жест. Мы миновали небольшой тамбур и тут же окунулись в особую атмосферу уюта, который нельзя было назвать походным – обитые деревом стены с развешанными на них пейзажами в деревянных же рамках; протянувшиеся вдоль стен два старинных потёртых дивана, между которыми расположился приземистый самодельный кофейный столик. Над столиком, под низким потолком висела изящная хрустальная люстра. В дальней стене ютилась неприметная дверка в соседнее помещение. Внутренности жилого модуля резко контрастировали с серым монотонным металлом наружных стен и выдавали наличие вкуса у человека, который занимался его обустройством.