Погоня за судьбой

Я пересекла площадку и, преодолев ещё добрую сотню метров сугробов, упёрлась в закрытые грузовые ворота. Выдающийся вперёд второй этаж терминала, поддерживаемый квадратными колоннами, нависал надо мной тенью, и мне показалось, что здесь не так уж много снега. Измотанная ветром, я уже слишком устала, чтобы двигаться. Сил почти не было, поэтому я села, забилась в самый уголок, и обхватила колени руками. На щеках намерзали ледяные дорожки от слёз – кажется, это конец…

Время застыло, я неумолимо погружалась в сон, и холодно уже не было. На самой границе сновидения что-то произошло – я внезапно почувствовала прикосновение. Подняв голову, с трудом разлепила глаза и узрела тёмный размытый силуэт. Раздался скрежещущий голос, будто острый бумажный лист резал кожу:

– Не смей мне тут засыпать! Вставай, быстро! А ну подъём! Ох, совсем уже расслабилась, я смотрю. Ну-ка…

Невидимая сила подняла меня вверх. Я не сопротивлялась – всё происходящее казалось мне страшным сном. Дом, школа, автобус, знакомые лица – этого всего на самом деле не было, всё это мне приснилось, и сейчас сон закончится. Мой последний сон.

Я плыла в белом снежном пространстве, а тело легонько покалывали триллионы крошечных иголок – одновременно и абсолютно везде. Неожиданно снег исчез, и почти сразу сквозь закрытые веки в глаза ударил обжигающий свет. Спустя какие-то мгновения я лежала на твёрдой поверхности. Сквозь покалывание в конечностях подступала боль. Сначала медленная и робкая, она постепенно и неумолимо усиливалась, иголки погружались в тело всё глубже и всё чаще.

Тем временем странно искажённый голос по-стариковски хлопотал:

– Ох, дорогая моя, как же я раньше-то тебя не заметил… Вот же древняя железяка… Послушай-ка сюда… Слышишь? Я тебе сделаю укольчик, и больно совсем не будет, но иного выхода нет – мне придётся удалить отмирающие ткани… Надюша, заводи стартовые, мы уходим отсюда!

Сразу отовсюду раздался женский механический голос:

– Есть зажигание. Включаю подъёмные двигатели. Температура за бортом: минус шестьдесят три градуса по Цельсию. Прогноз на дальнейшее снижение. Влажность воздуха: девяносто пять процентов.

Что-то хлопнуло, и помещение наполнилось нарастающим гулом. Вместе с болью в теле ко мне постепенно возвращалось сознание, и я открыла глаза. Тёмная нечеловеческая фигура возвышалась надо мной, заслоняя свет, и я пробормотала:

– Отмирающие ткани… Какие ещё ткани?

– Как тебя зовут, девочка? – скрежетнул голос.

– Лиза… Где я? Что происходит? Кто вы?

– Я – дядя Ваня, а это наш с тобой корабль. И сейчас мы покидаем эту несчастную планету. – Из модулятора словно бы раздался тяжёлый вздох. – Боюсь тебя огорчить, дочка, но тебе придётся попрощаться с ладошками и ступнями. У меня тут нет возможности их спасти, а к тому времени, как мы доберёмся до ближайшей больницы, ты погибнешь от некроза тканей. Но ты не переживай, мы обязательно что-нибудь придумаем!

Будто бы демонстрируя, что он может придумать, силуэт дяди Вани, словно паук, ощетинился полудюжиной манипуляторов. Жужжа приводами, они сгибались и разгибались многочисленными механическими суставами. Захваты, клещи, циркулярная пила, шприц, штыри, с треском выдавшие электрическую дугу…

Зрелище чудовищного механического паука добило меня окончательно, остатки сил улетучились с порывистым выдохом, и я провалилась во тьму…

Глава III. Зелёное море

… Нахлынувшие воспоминания выудили из тёмных глубин памяти конопатое лицо добряка Рупи, который так и не смог слетать к Земле на каникулы. Возможно, если бы я тогда не разжала ладонь, он остался бы жив…

– Помню взлётную полосу, последний корабль, а дальше – темнота, – подытожила я, расчётливо умолчав о своей первой встрече с Ваней.

Инспектор Николс некоторое время смотрел на меня не мигая, потом встрепенулся и сказал:

– Мой дядя Фред, который там остался… Однажды, представляете, он вынес из пожара семерых человек! Раз за разом он бесстрашно заходил в дом, и пока не спас всех, не успокоился. Пожарные опоздали на вызов, а он просто сел напротив дома, да так и сидел, глядя, как догорает и рассыпается дом… Знаете, он для меня всегда был примером. Если бы не дядя Фред, я бы, наверное, никогда не устроился в полицию…

– Я смотрю, вы любитель поговорить о личном, младший инспектор, – хмыкнула я. – Это входит в ваши прямые обязанности?

Он смутился, щёки его загорелись.

– Простите, но я впервые встречаю человека, которому посчастливилось выжить во время Исхода. Вам невероятно повезло, пусть вы и потеряли конечности! Весь Сектор до сих пор строит догадки о том, что это было. Гигантский чёрный шар, повисший над полюсом, будто пылесосом, вытянул атмосферу планеты, а поверхность охладилась до температуры открытого космоса… – Младший инспектор Николс, словно восторженный ребёнок, растекался мыслью по древу. – Потом-то яйцеголовые прилетели, огляделись, а горы снега в вакууме уже спрессовались в лёд. Я видел фотографии – жуткое зрелище. Снежно-ледяной памятник цивилизации в натуральную величину… А к названию планеты добавили «Икс». Какая злая ирония – вот так на целом мире был поставлен жирный крест… Хороший первый контакт, ничего не скажешь…

– Первый контакт? Считаете это происками пришельцев, которые решили стереть человека с лица галактики?

– А почему бы и нет? Вы же не станете после такого утверждать, что мы одиноки во Вселенной?

Не дождавшись ответа, младший инспектор опустил глаза и принялся сосредоточенно водить пальцем по экрану планшета. Я поинтересовалась:

– Офицер, может, вы мне тогда анекдот расскажете, разрядите обстановку? Раз у нас здесь пошло общение на отвлечённые темы…

– Да-да, конечно, простите… В смысле, нет, я не это имел в виду. Нам нужен ваш въездной документ, который оформлялся при прибытии на станцию, это простая формальность. Но без неё я не могу вас отпустить, поэтому мне приходится тянуть время. Здесь сейчас очень нервозная атмосфера…

Он бросил на меня робкий взгляд и снова, на этот раз молча, уткнулся в планшет, а я вызвала на микроэкран тактической линзы часы – прошло уже почти сорок минут. Я знала, что у полиции на меня ничего не было, поскольку после каждой нашей операции мы тщательно зачищали из системы немногочисленные следы. Поэтому я просто ждала, когда копу надоест тратить своё и моё время, или же когда Марк вернётся из едальни, обнаружит запертый глайдер и моё отсутствие, после чего побежит меня искать.

– Судя по всему, вы постоянно путешествуете, – снова заговорил Николс. – Вы были в системах Глизе, Каптейна, Мю Льва, Пегаса… Что привело вас сюда, на Джангалу?

– То же, что и ваших налётчиков – главный экспонат музея, – честно призналась я. – Я проделала чертовски долгий путь, чтобы его увидеть, и надо же было такому случиться – увели прямо из-под носа… Повезло ещё, что саму не пришибли…

– А ваш интерес профессиональный или любительский?

– Это хобби. С детства мечтала стать археологом, но, увы, как-то не сложилось. А тут такие новости – артефакт внеземной цивилизации…

Меня достали идиотские расспросы, и я с нетерпением ждала момента, когда смогу уйти, дабы не тратить тут своё драгоценное время. Николс поглядел на мои блестящие титаном мехапротезы и заметил:

– Не понимаю… Почему именно хром, а не синтетика? Руки выглядели бы, как настоящие.

– Хром – это игрушки для бедняков. Карбид биотитана, ограниченная серия – вот это настоящий инструмент… Хотите, фокус покажу? – С этими словами я взялась за ребро металлического стола и сжала пальцы.

Металл со скрежетом согнулся и лопнул, стол слегка перекосило. Я закинула ногу на ногу и положила руки на колени, но тут же спохватилась – если сейчас копы начнут копать в сторону моих боевых мехапротезов, я рисковала влипнуть по самые уши. Мрачное происхождение их было скрыто легендой, которую умело состряпал Ваня, но любая легенда имела предел прочности.

Впрочем, я зря волновалась – глаза юного Николса были полны восхищения. Он, было, открыл рот, чтобы задать следующий дурацкий вопрос, но в этот момент позади него распахнулась дверь. На пороге стоял старший офицер, который жестом поманил белобрысого салагу наружу. Они вышли и через минуту возвратились уже втроём – в дверном проёме из-за плеча инспектора Николса виднелась довольно ухмылявшаяся физиономия Марка.

– Прошу прощения за потраченное время, мэм, – сказал офицер. – Нашёлся ваш друг, все документы в порядке. Вы можете идти.

Отсалютовав и смущённо краснея, младший инспектор освободил дорогу, а я покинула комнату для допросов и в сопровождении Марка направилась к выходу. Не сбавляя шаг, он наклонился ко мне и вполголоса произнёс:

– Лизонька, ты бы знала, какие у них тут морепродукты! Рагу с крилем – это то, ради чего стоило родиться на свет…

Я медленно закипала – значит, ты, скотина, жрал рагу с крилем, пока меня мариновали в комнате для допросов? Может, ещё сырные биточки заказал, а на десерт взял пирожное с карамелью? Я ведь знаю – ты такое любишь.

Пройдя по узкому оживлённому коридору, полному полицейских, мы вышли в центральный зал. Я схватила Марка за галстук и рывком притянула его к себе. Былой лоск тут же куда-то испарился – ироничные искры в его глазах, впрочем, никуда не делись, – и я прошипела:

– Марик, пока ты набивал брюхо, наша добыча уже прошла пару десятков парсеков, а мне пришлось выслушивать рассказы про чужого дядю-полицейского. Я сюда не для этого летела! Отныне либо ты переходишь на трёхразовое питание: завтрак, обед и ужин, либо я зашью тебе рот. Ты меня понял?

Марк вложил всё своё актёрское мастерство в многозначительный кивок. Я отпустила галстук, а мой друг достал из-за спины светлый бумажный пакет и с ухмылкой протянул его мне:

– Когда ты, Лизуня, попробуешь этого жареного палтуса, ты забудешь обо всём на свете и по-настоящему меня поймёшь. Это я тебе гарантирую.

Закатив глаза, я покачала головой, вырвала из рук Марка хрустящий пакет и направилась в сторону ангара. Марк же сыто и вальяжно зашагал следом…

* * *

Оказавшись в кресле пилота, Марк включил управление глайдером, и приборная панель зажглась разноцветными огнями. Несколькими нажатиями на сенсорный дисплей он активировал связь с автоматикой станции и запросил разрешение на вылет. Нас поставили в очередь, аэрокар воспарил над полом на высоте полуметра, а Марк тем временем повернулся в мою сторону:

– Пока ты просиживала штаны в участке, я совершенно случайно подслушал пару разговоров и узнал, что к делу привлекают военных. Кому-то с этой реликвией очень сильно прищемили хвост, поэтому начинается большая гонка, в которой нам нужно добраться до финиша первыми.

– Военных? – хмыкнула я. – Тех самых, что своим гиперпрыжком отключили электричество на целом полушарии?

– Нет, – покачал головой Марк. – Тех, которые теперь будут искать угнанный линкор с похищенной ценностью.

– Угнать линкор у военных – вот это я понимаю, размах. – Я одобрительно кивнула. – Твоя гонка будет увлекательной. Здесь нам троим главное не надорваться, соревнуясь с флотом из двухсот кораблей.

– Бегают пусть другие, – беспечно отмахнулся Марк. – А у нас есть зацепка – место приземления шаттла наших друзей. Попробуем узнать, что к чему, и поработаем в поле, пока дед пытается расшифровать траекторию гипера. Вводи маршрут.

Я молча внесла в навигатор координаты, полученные от дяди Вани. Мимо проплывала громада ангара с суетящимися погрузчиками, тут и там мелькали белые полицейские каски. Хотелось есть, и я поблагодарила Марка – конечно же, мысленно, – за то, что он позаботился обо мне, прихватив закуску. Выудив из пакета кусочек, я бросила его в рот. Деликатес таял во рту, и я вдруг поняла, что в жизни ничего вкуснее не ела. Я закинула ещё несколько кусков и с набитым ртом промямлила:

– Что ни говори, Марк, а ты знаешь толк в еде!

– Это не единственное, в чём я знаю толк, – сказал он и таинственно подмигнул.

Глайдер выплыл из ангара, по стеклу тут же забарабанил ливень. Через мгновение нас уже окружала плотная стена облаков, которую челнок, набирая скорость, разреза͐л, словно нож – масло…

* * *

Планер вынырнул из тучи, и исторгающий воду грозовой фронт оказался прямо над головой. Внизу расстилался океан зелени самых разнообразных оттенков – от юкки до лаймового, от оливок до ментола. Я прильнула к стеклу и наслаждалась красками. По зелёному колышущемуся морю тут и там, извиваясь змеями, ползли бурые речушки и ручейки. Неожиданно и громогласно, заставив меня непроизвольно вздрогнуть, Марк с чувством продекламировал:

– Я удаляюсь от морей в гостеприимные дубровы, земля мне кажется верней, и жалок мне рыбак суровый – живёт на утлом он челне, игралище слепой пучины, а я в надёжной тишине внимаю шум ручья долины…

– Марк, цитирующий Пушкина? – усмехнулась я. – Это что-то новенькое. Скоро ли я увижу Марка, играющего на гитаре Вивальди вместо идиотских дворовых частушек?

– Готов поспорить, ты никогда не видела ничего подобного. И это я не про себя, а про лес. Ни единой прогалинки, полянки не видно. Деревья-то какие вымахали!

Даже с такой высоты зелёные исполины казались огромными. Они переплетались ветвями верхушек, будто многочисленными руками держась друг за друга, и создавали плотный ковёр, надёжно укрывавший от посторонних бурную лесную жизнь. С трудом оторвав взгляд от проплывающих под нами просторов, я заметила:

– Судя по навигатору, это дикая местность. Дорог нет, поселений – тоже. Сюда никто не рискует садиться, даже землекопы. Торжество природы – как оно есть. Приятно смотреть. А ещё приятнее то, что здесь нет людей.

– Да, после трущоб, заводов и пыли родного Пироса такое буйство красок способно выжечь глаза… Знаешь, этот лес похож на стриптизёршу. Смотреть – одно удовольствие, но лучше не трогать. А то подойдёт какой-нибудь чешуйчатый вышибала, ну и дальше – по сценарию… Ах ты ж!

Глайдер вильнул, кабину тёмным опахалом на мгновение накрыла огромная тень. Мощный горбатый клюв, пристально глядящий прямо мне в душу чёрный глаз – и стремительное бордовое тело на четырёх многометровых размашистых крыльях широким виражом пронеслось прямо перед нами. Через секунду птица нырнула вниз и исчезла из виду, а Марк постучал по приборной панели и с едва заметной дрожью в голосе заметил:

– Повезло, что не напала, припугнула только, а ведь могла и глайдер перевернуть – вон какая махина крылатая… Акустический отпугиватель работает, а этой хоть бы что… Земных-то птиц со всех оживлённых маршрутов разгоняют регулярно, а тут природа правит бал.

Я всматривалась в зелёное море, над которым, едва не касаясь ветвей, от нас отдалялся величественный силуэт хищного джангалийского паяро. Казалось, короткий безмолвный взгляд чёрного мудрого глаза несколько секунд назад донёс до меня мысль: «Я не буду воевать с вами, потому что мы – равные. Не охотник и добыча, но соседи».

– Мы их тоже убьём? – спросила я в пустоту.

– Что? – Марк непонимающе уставился на меня.

– Мы, люди. Мы и их истребим, да? Как скатов, зубров, тигров, белых медведей… Из этих гигантов будут делать чучела, перья пускать на карнавальные костюмы, а из клювов – вытачивать какие-нибудь пресс-папье или другой бесполезный хлам.

– Тебя опять потянуло на гуманистическую философию? Не переживай, эта планета сумеет за себя постоять. Судя по тому, что сейчас на ней откапывают, ей уже приходилось делать это в прошлом. Кстати, пока не забыл… – Он перегнулся через сиденье назад, вытащил пару «ледянок» и протянул одну из них мне. – Вот, сразу бери её с собой. А то вдруг мне опять поесть захочется…

Встретив мой горящий взгляд, он засмеялся и замахал руками:

– Шучу-шучу, только не надо на меня так смотреть! Дырку проглядишь.

– Марк, ещё немного – и я сброшу тебя за борт…

Автопилот исправно работал, двигатели мерно гудели. Я машинально вертела в руках «ледянку» – респиратор, насыщающий дыхательную смесь кислородом, из-за чего она становилась холодной как лёд – дышать такой смесью с непривычки было тяжело, но возможно.

Под глайдером проплывало море джунглей, по обтекателю монотонно барабанил дождь, и меня от перепада высот потихоньку начало клонить в сон. Я откинула спинку сиденья, легла на бок, отвернувшись от Марка, и стала разглядывать низкие сизые тучи и причудливые дорожки на стекле, которые рисовали бегущие наискось капли дождя. Через некоторое время глаза закрылись сами собой…

* * *

– Эй, соня, подъём! Приехали!

Марк трепал меня за плечо, и я открыла глаза. Как всегда, после короткого сна в неудобной позе, моё лицо горело, а голова была словно налита чугуном. Над обтекателем темнели сплетённые кроны деревьев, обвитых вьюнами и лианами. Я привстала и поморщилась:

– Ох… Сколько мы летели?

– Минут сорок… Я немножко покружился над этими дикими местами, и, оказывается, мы здесь не одни, что не может не радовать. Тут рядышком просека пробита. А у нас теперь есть возможность прогуляться и подышать свежим воздухом…

Я оглядела место посадки через стеклопластик. Два огромных дерева были выкорчеваны и лежали чуть в стороне, обнажив многочисленные корни. Сама полянка метров тридцати в диаметре, на которой стоял наш глайдер, почти полностью выгорела – земля почернела, а вместо кустов торчали корявые обугленные остовы.

Достав из-под сиденья кобуру с пистолетом, я защёлкнула её на бедре. Натянула «ледянку» вслед за Марком, подняла дверь и выпрыгнула наружу. Воздух был душным и жарким, недостаток кислорода в нём чувствовался даже кожей, и тело как будто сразу потяжелело раза в полтора. Моментально вокруг нас принялся водоворотом кружить какой-то разноцветный гнус размером с монету. Наверху, под кронами деревьев скрипели ветви, а в лесной чаще что-то клекотало, стрекотало и шипело. Мне стало как-то сразу не по себе. Воображение рисовало оскаленные пасти, капающие слюной, и хищные жёлтые глаза, вперившие мне в спину голодный взгляд.

– Марк, в какой, говоришь, стороне просека? – спросила я, отмахиваясь от насекомых.

– Давай за мной и держи ушки на макушке. – Напарник решил проявить инициативу и направился прямиком в лес.

Мысленно приободряя себя, я обогнула поваленное дерево и, аккуратно переступая через расстилавшиеся по земле вьюны, устремилась следом за Марком. Через несколько десятков шагов мы выбрались на просеку, пропаханную двумя бороздами гусеничных следов. Колея уходила в обе стороны, скрываясь в зарослях. Несколько секунд я постояла посреди дороги с закрытыми глазами, привыкая к какофонии лесных звуков. Когда кружившие вокруг мошки набрались смелости и принялись пристраиваться у меня на шее, я раскидала с себя всю эту братию, повернулась влево и зашагала вперёд по колее. Марк следовал позади меня, и я знала – случись что, он не подведёт.

Бугристые стволы циклопических деревьев, обвитые лианами, вздымались ввысь, а понизу, в полумраке, цвели разнообразные кустарники от мала до велика с листьями самых разных форм – круглыми, плоскими, вытянутыми, зубчатыми, покрытыми иглами. В красках недостатка тоже не было. Тут и там желтели и краснели ягоды, обрамлённые лепестками, а в стороне от дороги между стволов бледнело голубоватое свечение. Отсюда было не разобрать, были это цветы, плоды, или какие-то неведомые светлячки.

Никто не выпрыгивал на нас из-за деревьев, в тёмных зарослях кустарника не блестели кровожадные глаза, а клёкот и стрёкот сопровождали нас по мере движения, не приближаясь. Ощущение угрозы, возникшее поначалу, ушло на задний план, и сейчас я старалась двигаться плавно и спокойно, не подпуская мошку слишком близко и одновременно экономя силы –влажная и жаркая атмосфера давила сверху, а респиратор облегчал ощущения лишь отчасти.

Тем временем лесные звуки поутихли, а впереди меж деревьев заблестели силуэты металлических сооружений. Мы сошли с колеи и принялись аккуратно пробираться вдоль неё сквозь кустарник, стараясь издавать как можно меньше шума. Ветви так и норовили зацепиться за одежду, а вокруг меня назойливо нарезал круги большой лиловый жук. Получив пару раз ладонью наотмашь, он обиженно скрылся в зарослях.

Мы незаметно подобрались к небольшой полянке, на которой стояли пара жилых модулей на полутораметровых сваях. Чуть в отдалении, слегка накренившись на ухабе, кабиной в сторону чащи был кое-как брошен огромный геологический вездеход с открытым двигательным отсеком, в котором, погрузившись по пояс, копошился человек в грязном ярко-оранжевом комбинезоне. Кроме него вокруг никого не было – даже насекомые куда-то испарились.

Выждав минуту, мы с Марком молча переглянулись и направились к человеку. Незнакомец глухо насвистывал сквозь респиратор какую-то мелодию и, похоже, даже не предполагал, что здесь может быть кто-то помимо него. Мы подошли вплотную, и Марк демонстративно прокашлялся.

– Едрить твою налево! – От неожиданности человек подпрыгнул и со звоном ударился головой о ржавую крышку.

Металлический лист сорвался с крепления и придавил мужчину, который принялся чертыхаться и вертеться, пытаясь выбраться из двигательного отсека. Марк приподнял и закрепил крышку, освобождая незадачливого механика. Вытаращенными глазами чумазый механик смотрел попеременно то на него, то на меня, то на торчащую из моей кобуры рукоятку пистолета.

– Вы чего так подкрадываетесь?! – воскликнул он, потирая ушибленную голову.

Я оглядывалась по сторонам на случай, если кто-то решит в свою очередь подкрасться к нам.

– Мы пришли с миром. – Марк миролюбиво поднял ладони. – И будем признательны, если вы ответите на пару вопросов. Я – старший следователь межпланетной полиции Сектора, Марк Сантино. – Марк достал из внутреннего кармана куртки фальшивое удостоверение. – С кем имею честь?

Механик несколько секунд всматривался в карточку, хмуря брови. Удостоверение было точной копией настоящего, но не выдержало бы и первой вдумчивой проверки по базам данных, поэтому проделывать такой трюк с кем попало не следовало.

– Свенсон, разнорабочий археологической бригады, – пробурчал механик. – Давайте по-быстрому, у меня много работы.

– Хорошо, – с важным видом кивнул Марк. – Детектив Стилл, будьте добры… – Выудив записную книжку, он протянул её мне. Я приготовилась делать записи, а Марк снова повернулся к механику: – У нас есть информация о том, что в окрестностях недавно приземлялся объявленный в розыск корабль.

– Было дело, садился тут один…

– Вы видели кого-нибудь из его экипажа? Они вступали с вами в контакт?

– Ну, с десяток их было. – Свенсон стянул промасленную рукавицу и утёр пот со лба. – Сели на своём челноке в полукилометре отсюда. Здоровенные такие бойцы в экзоскелетах, все увешаны оружием до макушки, и с ними главный – в бежевой форме.

– Что вы можете о них сказать? Кто это были, как выглядели, что спрашивали?

– Они нас загнали в бытовку, приставили охрану, взяли профессора Мэттлока и уехали вместе с ним на площадку. Часа через четыре вернулись, выпустили нас и улетели… С профессором поговорите, может он чего расскажет. С нами он об этом говорить не хочет, отмахивается, мол, ерунда, ничего страшного. Но человек пожилой уже, его, наверное, чуть до инфаркта не довели…

– А где сам профессор Мэттлок? – спросила я, с серьёзным видом рисуя нелепую рожицу в блокнотике.

– На площадке. Если хотите, можете подождать, они уже обратно едут.

– Мы никуда не спешим, – сказал Марк. – У вас тут есть что-нибудь горячительное? Чай, кофе?

– Пошли… – Свенсон направился в сторону ближайшего модуля, прихрамывая на одну ногу.

Поднявшись по металлической лесенке, он открыл дверь и сделал приглашающий жест. Мы миновали небольшой тамбур и тут же окунулись в особую атмосферу уюта, который нельзя было назвать походным – обитые деревом стены с развешанными на них пейзажами в деревянных же рамках; протянувшиеся вдоль стен два старинных потёртых дивана, между которыми располагался приземистый самодельный кофейный столик. Над столиком, под низким потолком висела изящная хрустальная люстра. В дальней стене ютилась неприметная дверка в соседнее помещение. Внутренности жилого модуля резко контрастировали с серым монотонным металлом наружных стен и выдавали наличие вкуса у человека, который занимался его обустройством.

– Располагайтесь, – буркнул механик. – Чайник на тумбочке, печенье в ней же. Остальное сами найдёте, не ресторан. А мне работать надо. И так с вами со всеми уже целый день потерял…

Недовольно бормоча что-то себе под нос, он захлопнул за собой дверь и удалился в сторону сломанного вездехода. Тут же где-то сверху, обнаружив присутствие человека, засвистел нагнетатель кислорода и мерно загудел кондиционер. Я с облегчением сбросила с себя респиратор, подошла к тумбочке, выбрала пару кружек почище из стоявших на ней, кинула в них по таблетке растворимого кофе. Щёлкнула чайником, в котором моментально вскипела вода. Разлив горячую жидкость по кружкам, я присела с одной из них на скрипнувший диван.