Погоня за судьбой

Голова исчезла, дверь захлопнулась, а я осталась наедине с мыслями…

У ребят здесь была настоящая иерархия наподобие тюремной. Триста человек были разделены на две части – девочки и мальчики жили в разных бараках. В мужском бараке царила дедовщина – старшие и сильные, сбившись в небольшую стайку, «управляли» теми, кто был послабее, и всячески над ними издевались. Девочки же поделились на несколько групп по возрастам, которые хоть и не враждовали в открытую, но были не прочь напакостить друг другу исподтишка.

Мне предстояло отправиться в этот мир с его внутренними законами и порядками. Мало того, что я буду новенькой в этой среде, а отношение любого коллектива – особенно детского и подросткового – к новичкам вполне известно, ситуацию усугубляло мое уязвимое положение калеки. Что же будет… Радовало одно – я была не одинока здесь, у меня был верный друг – Отто. Мы почти не виделись с тех пор, как я встала на костыли, но иногда, вечером или утром, он забегал, чтобы узнать, как у меня дела и рассказать про свои…

В тот же день ближе к полудню ко мне в палату явились пара девочек лет пятнадцати в серых рабочих комбинезонах.

– Привет, Лиза, – сказала одна из них, с двумя русыми косичками. – Тебя переселяют к нам в корпус. Я Мария, а это – Дженни. Собирайся и пойдём, нам на обед ещё надо успеть. Манатки твои я возьму, а с остальным Дженни поможет.

Чернявая Дженни двинулась в мою сторону, чтобы помочь подняться, но я уже стояла на ногах. Вооружившись костылями, я заковыляла к выходу. Пока я спускалась по лестнице, девочки нетерпеливо перетаптывались внизу.

– Ну чего ты там копаешься? – раздражённо вопрошали они. – Давай поможем!

– Не надо, я сама дойду. – Я была непреклонна. – Ноги есть, ходить могу.

Снизу послышалось приглушённое:

– Ага, тебе только стометровку бежать на своих культях.

Девочки захихикали. Я сделала вид, что ничего не услышала…

Добравшись до барака, мы проследовали по длинному коридору, усеянному двумя рядами безликих дверей, за которыми по три-четыре человека согласно возрасту располагались девочки. Те, кто помладше, жили на первом этаже поближе к выходу, а самые старшие занимали дальнее крыло второго этажа.

Мое жильё было на первом этаже, почти в самом конце коридора. В комнате меня уже ждала застеленная кровать и колченогая тумбочка, на которой лежали мои скромные пожитки – пара комплектов одежды, включая тот, в котором меня нашли у ворот несколько месяцев назад, зубная щётка да полтюбика пасты. Две соседние кровати были пусты – судя по всему, их хозяйки сейчас обедали. Есть мне не хотелось, а тело ныло тупой тянущей болью после долгого путешествия через территорию интерната, поэтому я легла на кровать, свернулась калачиком и почти сразу заснула…

Глава V. Авантюра

… Я утопала в одеяле из стекловаты, падала в него всё глубже и глубже, оно триллионом микроскопических крючков цеплялось за кожу. Из поролоновой толщи раздался голос:

– Не переворачивайте её на спину, мистер Сантино, не хватало ещё, чтобы она язык проглотила!

Кажется, это профессор Мэттлок. Где он? И почему мне так жарко?

– Ещё раз увижу этого червяка… – откуда-то издалека доносился хриплый голос Марка. – В его интересах окуклиться, отрастить крылья и улететь, покуда я его не пришлёпнул! Лиз, ты мне только не вздумай снова отдавать концы!

– Вот, это должно помочь, – сказал Мэттлок, и носоглотку обжёг едкий нашатырь, а мир потихоньку стал возвращаться ко мне.

– Приступ вроде закончился… Да она просто пылает! Профессор, неси воды скорее!

Тело моё было горячим и ватным, по лбу струился пот, а глаза как будто засыпало колючим песком. С трудом приоткрыв веки, сквозь ослепительно яркий свет я увидела, как Марк мечется по крошечной, обитой деревом комнатке жилого модуля туда-обратно. Я лежала на одном из диванов – видимо, меня возложили на него, пока я была без сознания.

– Марик, хватит мельтешить… – Голос мой звучал словно снаружи, из-за двери, я даже не узнала его. – Что-то меня поднакрыло, но вроде уже легче… Нормально всё, просто устала… Кажется.

Марк со звоном зацепился головой за низко висящую люстру, мигом оказался рядом и принялся заглядывать мне в лицо.

– Блин, ну и напугала ты меня! Этот… Уродец до тебя своим усиком дотянулся – и тебя как будто током шарахнуло… Я уж подумал – всё, la muerta allegado, понеслась душа в рай…

Входная дверь с треском распахнулась, и в тесном помещении появился профессор Мэттлок с небольшой походной фляжкой цвета хаки.

– Вот, мисс Волкова, попейте. Это хорошая вещь, помогает прийти в себя. И, как недавно выяснил Свенсон, особенно хорошо – при похмелье.

Старый археолог явно испытывал облегчение – сегодня возиться с чьими-то останками уже не придётся. Припав к горлышку, я жадно глотала солоноватую прохладную жидкость, пока фляга не опустела.

– Что это было, профессор? – спросила я, наконец переведя дыхание.

– Очевидно, телепатический сеанс. – Мэттлок поправил очки на носу. – Мой первый контакт прошёл легко, и я не думал, что с вами может случиться что-то подобное. Очень надеюсь на то, что после налаживания канала столь серьёзных последствий контакта не будет…

– До ближайшей цивилизации несколько тысяч километров, – заметил Марк. – Не забывай об этом, Лиз, раз уж решила лапать всё подряд.

– Это моя вина, – сказал Рональд Мэттлок. – Простите, что так получилось. Мне следовало предупредить вас, но я просто не успел… И давайте держать это в тайне. Вам ведь без особой разницы, больше одной тайной или меньше? Я же, в свою очередь, сохраню в тайне тот факт, что вы вовсе не из полиции.

Мы с Марком переглянулись. Конечно, он ведь назвал мою настоящую фамилию, чему никто из нас значения не придал. Незаданный вопрос повис у меня на языке, а Мэттлок продолжал:

– Не нужно так удивляться. Я знаю, кто вы, уважаемые гости. Томас мне рассказал. – Профессор кивнул в сторону прикрытой двери своего кабинета. – И я знаю, зачем вы здесь, охотники за ценностями… Как рассказал, вы спрашиваете? Дело в том, что регулярное… Кхм… Общение с этим существом с какого-то момента избавляет от необходимости физического контакта. Я могу обмениваться с Томасом мыслями, а он, в свою очередь, помогает мне понять, что скрыто в чужих головах. И даже больше… Как это происходит – я сам до конца не понимаю. Он просто рисует в моём воображении картинки, образы.

– Вы не боитесь нам такое рассказывать? – спросила я наконец. – В мире миллионы людей, которые разберут вас и Томаса на запчасти, чтобы завладеть таким могуществом.

– Да, но на случай, если вы захотите оглушить меня и бросить в багажник, у меня заготовлены несколько сюрпризов, – пожал он плечами. – К тому же я успел изучить вас, ваши принципы, ценности, и даже то, что вы будете делать дальше.

– Чушь, – фыркнула я, окончательно приходя в себя. – Докажите.

– Легко, – кивнул профессор. – Сейчас, мисс Волкова, вы вспоминаете свой последний контракт перед «переходом» из одной преступной группы в другую. Тот самый, где ваша жертва была бесцеремонно брошена в багажник… Да, сто тридцать тысяч – это большие деньги… И да, к сожалению, это действительно была его дочь.

Вытаращенными глазами я наблюдала, как старик, словно книгу, читает мысли, галопом несущиеся у меня в голове.

– Простите за причинённую неловкость, мисс Волкова, но иных доказательств вы бы не приняли, – слегка виновато сказал профессор, а затем повернулся к Марку. – Подумать только, тридцать две женщины, богатый послужной список… Но не унывайте – уж Джуди точно оставила о вас приятное впечатление… Она в итоге стала монахиней – и вы ей в этом помогли…

– Профессор, – заговорил зардевшийся Марк. – Кто ваш информатор? Откуда такие подробности?

Мэттлок молча махнул в сторону дверки кабинета и пожал плечами.

– Я так полагаю, секретов у нас больше не осталось?

Археолог отрицательно помотал головой и иронично улыбнулся.

– В таком случае прямо прошу вас помочь нам найти и собрать эти «страницы», – сказал Марк. – Вам явно известно больше, чем мы можем себе представить. Присоединяйтесь к нам.

– Юноша, мне уже немало лет, и я многое повидал в этой жизни. – Рональд Мэттлок задумчиво взглянул сквозь окно своей бытовки на темнеющий лес. – Будучи рациональным человеком, я бы обратился в местную полицию и дал показания касательно событий прошедшего дня, но, принимая во внимание методы работы, уровень организации и технологической оснащённости моих вчерашних гостей, боюсь, у полиции мало шансов на успех. А ваша авантюра… Она мне нравится. Вы молоды, горячи и нацелены на результат. Кроме того, после столь дерзкого нападения на Музей я чувствую себя обязанным вернуть украденное. Особенно учитывая, что эти «странички» нашли именно мои ребята. Так что я согласен.

– Отлично! – Марк засиял, как масленый блин. – С чего начнём?

– Начнём с того, что вы должны пообещать мне одну вещь – вы не отдадите «Книгу» тем, кто попросил вас её раздобыть.

– Вы предлагаете нам кинуть заказчика? – с сомнением поинтересовалась я. – Нам обещали баснословные деньги за эту вещь. И мы с радостью возьмём вас в долю.

– Мне не нужны деньги. И, поверьте мне, вам они тоже станут без надобности. Об этом, впрочем, вы вскоре узнаете сами. – Мэттлок перевёл какой-то тревожный взгляд мудрых глаз на меня, затем стряхнул с себя секундную сумрачность и обратился к Марку, как ни в чём ни бывало: – У меня нет уверенности, что нам удастся выследить похитителей, и уж тем более – силой отобрать у них артефакт, поэтому начнём мы с Земли. Дело в том, что в тропосфере Джангалы были выставлены только пять страниц из двенадцати. Остальные отправились военным спецрейсом на Землю, в Новосибирский Исследовательский Институт Внеземных Проявлений. Информация об этом, конечно же, отсутствует в открытом доступе, но мне почему-то кажется, что похитители её уже знают. Или скоро узнают. Так что нам нужно их опередить.

– Значит, Сибирь… Одно из немногих мест, где зимой ещё можно увидеть снег. В таком случае, не будем медлить. – Марк поднялся с дивана и хлопнул в ладоши. – Лизонька, ты как?

– Жива, здорова и бодра. Профессор, что за эликсир вы мне дали?

– Дождевую воду, – улыбнулся Мэттлок. – Самую обыкновенную.

Мне всё больше нравился этот живой интеллигентный старичок, но в голове рождался целый рой вопросов. Я пыталась понять, как в столь пожилом человеке уживаются структурированный научный подход и склонность к авантюрам. Его даже не пришлось уговаривать, и более того – я была убеждена, что он всё знал заранее и просто ждал, когда мы прилетим в его лагерь. Так легко и просто вступив в группу, он тут же навязал нам свою игру – и я, признаться, уже готова была перейти на его сторону, кинуть заказчика и пуститься во все тяжкие.

– Молодые люди, прошу вас, – оживившись, скомандовал профессор, – возьмите в моём кабинете под столом большую сумку, клетку с Томасом, и отнесите в свой транспорт. Я дам ребятам напутствие и догоню вас… Да, и пожалуйста, не надо на меня так смотреть. Я знал, что вы прилетите, и подготовился.

С этими словами он вышел за дверь. Марк поцокал языком и задумчиво протянул:

– Мне одному кажется, что нас только что обвели вокруг пальца, словно маленьких детей? У этого прекрасного дедушки явно дальний прицел, и мы для него – лишь средство достижения цели.

Я поднялась, с хрустом потянулась и пожала плечами:

– Да по сравнению с ним мы и есть настоящие дети. Но я не чувствую угрозы, Марк. – Вновь обратившись к внутреннему звериному чутью, я опять не увидела подвоха – дед был обезоруживающе откровенен.

– Я ему верю, – заключила я.

– Это-то меня и настораживает больше всего…

– Хотя бы на данном этапе цели у нас с ним совпадают, так что давай поможем друг другу. Но на всякий случай будем держать ухо востро. Если дедушка окажется с двойным дном, в худшем случае мы можем просто выбросить его в открытый космос. – Последняя фраза отдалась внутри меня тянущим ощущением потревоженной совести – почему-то мне было стыдно даже думать о таком. – И Томаса понесёшь ты. Мне на сегодня хватило с ним общения.

– Трусиха! – Марк, ухмыльнувшись, легонько ткнул меня локтем в бок.

– Кто бы говорил. Я видела, как ты волосы на себе рвал, наматывая круги по комнате. Боялся меня потерять, правда?

– Да не пори ерунды. Я спокоен, как скала. Тем более за тебя, железная «мисс Волкова».

Лицо его приобрело комичную серьёзность, он решительно прошагал через помещение, распахнул дверь и скрылся в кабинете. Через секунду появился с сумкой в одной руке и клеткой в другой, уложил поклажу на пол, надел респиратор, взял одну лишь сумку и вышел. Чертыхнувшись про себя, я натянула «ледянку» и подняла за металлическую ручку забранную покрывалом клетку, которая оказалась на удивление лёгкой. Неприятные ощущения испарились без следа, и я чувствовала спокойствие и умиротворение, которые были редкими гостями в моей душе в последние годы.

На улице начинало темнеть, время близилось к вечеру. Заходящее где-то за завесой облаков солнце придавало окружающему воздуху лёгкий малахитовый оттенок, который ещё сильнее подчёркивал буйство зелени местных растений и исполинских деревьев. Позади вездехода натужно жужжала бензопила. На улице никого не было – археологи, по всей видимости, собрались в большом бараке, через окно которого я могла разглядеть ярко освещённую щуплую спину профессора Мэттлока, раздающего какие-то указания. Марк нетерпеливо переминался с ноги на ногу на краю поляны.

– Ты идёшь? Давай скорее, пока не стемнело, иначе потеряемся тут…

* * *

Вернувшись к глайдеру, Марк принялся запихивать в багажник сумку профессора, а я вышла на связь с кораблём.

– Итак, какие у вас новости? – почти моментально отозвался дядя Ваня.

– Мы летим на Землю. Ставь чайник, нас будет трое, – отчеканила я.

– Принято. Конец связи.

Закончив возиться с сумкой, Марк выглянул из-за крышки багажника и покосился на стоящую возле пассажирской двери клетку.

– Боюсь, мы вчетвером в салон не влезем, – протянул он. – Разве что ты его на коленочки возьмёшь, а, Лизунь?

– Не проблема, – я пожала плечами. – А Мэттлока к себе на колени посадишь ты. Познакомитесь поближе.

– Хм… Думаю, мы как-нибудь уместимся, сейчас только вспомню, как здесь всё устроено…

Марк скрылся в салоне и принялся крутить допотопные ручки регулировки сидений, шумно двигая их по полозьям и вполголоса матерясь. Было уже совсем темно, с почтительного расстояния лес бурлил странными, нереальными звуками, но вскоре в чаще замелькали лучи фонарей. Через полминуты на поляну вышли несколько археологов с профессором во главе.

– Итак, молодые люди, мы готовы отправиться в путь? Отлично. – Он обернулся к молчаливым коллегам, застывшим в ожидании. – Как только доработаете площадку – можете собираться домой, в заслуженный отпуск. Если что найдёте – сразу сдавайте в бюро на учёт. Полицию отправляйте ко мне на личную почту, адрес должен быть у Астрид. И да, Семёнов, поскольку ты за старшего, следи, чтобы Парсонс не напивался, а то провалится опять в какую-нибудь яму с помоями, как в прошлый раз…

– Хорошо, батя, – пробасил бугай Семёнов через респиратор. – Если что, мы его вместе с портянками в машинке постираем.

– Эй, это всего-то один раз было! – обиженно прокозлил из темноты Парсонс. – Вы всю жизнь мне тот случай будете вспоминать?!

– Легко смыть с себя грязь, Эдвард, но чтобы смыть шлейф собственных свершений, нужно изрядно постараться. – Мэттлок шумно вздохнул. – Ладно, ребята, бывайте, обниматься не будем. Копать и откопать!

– Найти и перепрятать! – нестройным хором продолжили забавный профессиональный «пароль-отзыв» хмурые лохматые археологи.

Развернувшись и сверкая лучами фонарей, приглушённо бубня и посмеиваясь над незадачливым Парсонсом, они скрылись среди деревьев. Сиденья глайдера уже были сложены Марком в широкий диван, на котором в тесноте, да не в обиде разместились все трое – я, Марк и профессор.

Умели же раньше делать технику, выжимая из внутреннего пространства максимум места и удобства! Просторный салон двухместной Шинзенги позволял двум людям устроиться внутри на ночлег, не испытывая при этом особых неудобств. Человеку небольшого роста можно было даже не поджимать ноги…

Клетку мы оставили на поляне, а своего странного питомца Мэттлок держал теперь на коленях. Гусеница свернулась рогаликом и, казалось, спала.

– Томас ушёл в себя, распереживался, видно, – тихонько сообщил профессор, прочитав, очевидно, мои мысли. – Такой стресс, такой стресс, как я его понимаю…

– Это будет для него неплохим уроком, – заметила я. – Прежде чем лезть в чужое сознание, стоило бы спросить разрешения…

* * *

Ночь вступила в свои права. Автопилот держал курс на «Виатор», висящий на верхней границе термосферы. Тихо и успокаивающе бормоча что-то, старик поглаживал Томаса, Марк дремал на водительском месте, а я смотрела в окно. Пара тусклых лампочек на приборной панели подсвечивали моё отражение на фоне чёрной непроглядной бездны леса под нами, а где-то вдалеке, почти у самого горизонта угадывались россыпи огней далёкого города…

Мы покидали планету, а я размышляла о том, как живут люди в этом городке. Насколько он велик, чем заняты его жители, и как местные условия сказываются на их быте. Бешеный спрос на лесорубов и трактористов, кислородный нагнетатель и бытовой огнемёт в каждом доме, а по муниципальному телевидению – шутейки про брюки, заправленные в носки, реклама противогазов, аэрозолей против гусеницы-переростка и семян гигантской капусты.

Воистину, посели людей в аду – они и там вытопчут себе поляну, обживутся и вскорости будут приглашать родственников погостить. Нет ничего, что могло бы остановить тягу человека к росту, а во имя каких идеалов – не так уж важно. В конце концов, главным препятствием на пути человечества всегда была лишь разобщённость. Но если на какой-то короткий период времени удавалось сплотить критически большое количество людей для созидания, верное направление в итоге находилось, как это случилось когда-то с термоядерной энергией и гиперпереходами…

Облачный покров ушёл куда-то вниз, и небо зарябило россыпью незнакомых звёзд. Здесь, на галактической плоскости почти у самого рукава Стрельца их было ощутимо много, и космос не был иссиня чёрным, как в более отдалённых от центра тихих системах, а, казалось, светился ровным едва уловимым золотистым светом. Крошечный сдвиг в глубь галактики – и разница в освещении уже бросалась в глаза. Вновь уловив мои мысли, профессор негромко произнёс:

– В самом центре Млечного Пути настолько ярко, что самые современные светофильтры вышли бы из строя. Когда-то, будучи юнцом, я смотрел на небо и мечтал вырваться за атмосферу, на волю, увидеть своими глазами новые миры. Я хотел почувствовать эти потоки энергии, я думал, что приобщусь к какой-то сакральной тайне. Но какой смысл в откровении, если не с кем его разделить?

– Неужели вы одиноки, профессор? – вполголоса спросила я. – Столько людей вокруг вас, тянутся к вам, пытаются стать ближе… Эти здоровенные мужики в засаленных комбинезонах – они глядят на вас снизу-вверх, как дети на отца.

– Да, это так. Но вот смотрю я сквозь стекло и думаю – такую бы красоту внукам показать, – негромко произнёс археолог. – Только вот внуков у меня нет и никогда не будет.

– Иногда приходится выбирать, как оставить о себе память в веках, – задумчиво заметила я. – О нас может напоминать рождённый нами человек. А могут – наши прошлые поступки. Воспоминания людей о нас, наконец…

– Вы имеете в виду, Лиза, как часто о вас вспоминают вообще, как часто при этом – с хорошей стороны, и в вашу ли пользу это соотношение?

– Вы человек учёный, вам положено формулы выводить и соотношения высчитывать, – сказала я, провожая взглядом растворявшиеся внизу редкие огни Джангалы. – И у вас это блестяще получается, я успела про вас почитать. Но я немного не о том. Вы выбрали карьеру учёного и посвятили ей жизнь, оставив память в веках. Это ничуть не хуже продолжения рода.

Он снисходительно усмехнулся.

– А вот здесь, позвольте заметить, мне выбора не предоставили. – Помолчав, он продолжил: – У меня была огромная семья. Четверо детей, трое внуков… Дочки и сыновья, ребятишки и моя супруга отправились в круизный тур вдоль засушливого африканского побережья. Помню, как она уговаривала меня, жаловалась, что ребятам будет скучно без дедушки. Да и я сам давно хотел куда-нибудь вырваться, только вот всё времени не было, работы было невпроворот… Они должны были приземлиться в Лиссабоне и сесть там на круизное судно, но при заходе на посадку лайнер разбился. Что-то с двигателями… Почти пятьсот человек, и моя семья среди них…

– Простите. – Мне стало неловко несмотря на то, что он сам начал этот разговор. – Без сомнений, тяжело об этом вспоминать…

– Я тогда на Марсе на ферме под куполом копался… – Мэттлок глядел куда-то в пустоту. – Мне на плечо легла тяжёлая рука, и бригадир сказал: «Вашей семьи больше нет». Вот, знаете ли, в тот момент я бросил лопату, а потом и из колонии уволился. Больше не смог закапывать, да и начал откапывать – в археологи пошёл. Всё ищу в земле что-то. Может быть, их и ищу… Не знаю, но с тех пор и нахожу покой только на работе, в постоянном поиске. На работе, которая спасла мне жизнь.

– Почему вы рассказываете мне это?

– Потому что я знаю вашу историю, мисс Волкова. История за историю – на мой взгляд, это честный обмен.

В глаза попали росинки, что-то внутри меня непроизвольно сжалось в комок. Я вспомнила папу, маму, брата и то, как моё подсознание постоянно выталкивает из поля своего зрения эти воспоминания. Куда-то за черту "до-после".

– Потерять одним махом всё, кроме собственной жизни – это чертовски нелегко, – сдавленно пробормотала я и оторвала взгляд от стекла. – Эта самая жизнь, которая осталась, повисает в воздухе без опоры…

Глава VI. Свеча

… Мои соседки по комнате оказались моими ровесницами. Они были нормальными девочками, и мы, если и не подружились, то очень хорошо ладили. Бойкая саркастичная Вера и тихая молчаливая Аня отлично дополняли друг друга, а меня они приняли в свою компанию с пониманием. Мы вместе работали на швейной мануфактуре, поэтому в нелёгком деле привыкания к постоянному присутствию среди людей они были мне мощным подспорьем. Мы часами могли обсуждать, какую причудливую причёску сплести завтра, кто переломал цветные карандаши Айрин – а карандаши тут ценились на вес золота, – и до каких пор Дженни будет позволять Дафне отбирать у себя половину обеда. Любимый цвет, воздыхающий мальчишка, мультфильм, который транслировали в главном корпусе накануне перед отбоем – с Верой и Аней я могла поговорить о чём угодно…

Застенчивая Аня частенько становилась жертвой издевательств и насмешек соседок по корпусу. Старшие девочки-задиры таскали её за волосы и отбирали у неё вещи, поэтому мы с Верой считали своим долгом присматривать за ней, а несколько раз в отсутствие Веры мне даже приходилось заступаться за подругу. Протезы были увесистые, билась я отчаянно и не помня себя, поэтому на моём счету за эти месяцы были три выбитых зуба и столько же разбитых носов.

Постепенно я научилась пользоваться протезами. Механические кисти позволяли работать даже с иголкой – главное сжимать её покрепче, фиксируя в машинке винтом иглодержателя, – а передвигалась я, используя обычный костыль под локоть. Часто свободное время мы проводили вместе с Отто, гуляя по территории и болтая о том о сём. Я привыкла к простому быту интерната, в котором двадцативосьмичасовые каптейнские сутки сменялись следующими, словно бы припаиваясь к монотонной череде дней, сливая их в одну монолитную массу, в непрерывное дыхание живого организма – днём вдох, ночью выдох…

Продукцию, которую производили дети, периодически вывозили за территорию на огромных грузовиках. Машины прибывали через ворота в сопровождении охраны и пару часов стояли на площадке за складом, где ребята-грузчики из старших наполняли их тюками и паллетами. Изредка мы с Отто, пробравшись через бурелом вдоль стены периметра, залегали в кустах на небольшом холмике и наблюдали за погрузкой, считая ящики и прикидывая, сколько и чего увезут на этот раз. Но перед этим, напротив, из грузовика выгружались коробки и относились на склад. Иногда из своего убежища мы могли видеть, как ребята в отсутствие охраны вскрывали одну из коробок и рассовывали по карманам какие-то бутылки и упаковки. Временами в этом процессе участвовала и охрана…

– Смотри-ка, сигареты привезли, – тихонько пробормотал Отто, вглядываясь в тень у складских ворот. – Вот сейчас Маккейн и его банда часть себе заберут, а потом будут обменивать младшим ребятам на «услуги».

– А что за услуги? – не отводя глаз от распахнутых дверей прицепа, спросила я.

– Разные. То в цеху подменить и работу за них сделать, то завтрак свой отдать или раздобыть что-нибудь. А то и «ушами» поработать, донося им обо всём. Например, этот крысёнок Бруно, мой бывший сосед по комнате. – Отто негодующе сплюнул. – Когда-то мы с ним вместе сюда попали, а теперь он вечно возле них трётся, заискивает… Настучал им, что у меня есть музыкальный плеер, а потом и вовсе украл его и отдал Маккейну за пачку. А он мне: «Ничего не знаю, я его купил»…