Погоня за судьбой

Ревели многочисленные двигатели, полные бойцов грузовики один за другим выкатывались из лагеря. Вся подготовка заняла не больше десяти минут – похоже, военные были замотивированы на результат не меньше моего…

* * *

Светило давно перевалило через полдень, и небо постепенно заволакивали набухающие влагой тучи. Позади огромного колёсного броневика, чадившего выхлопом, полз офицерский внедорожник, в котором нас было четверо – водитель и полковник спереди, и ещё один офицер вместе со мной на заднем сиденье. Сзади тащились три грузовика, полные солдат, а замыкал колонну ещё один броневик. Колонна нарочито медленно и неторопливо двигалась сквозь непролазные болота по извилистой бетонной дороге, и это путешествие казалось мне вечностью.

Я то проваливалась в полудрёму, то выныривала из неё, но через какое-то время мы наконец-то добрались до уже знакомого поворота. Один из броневиков военные развернули поперёк дороги, организовав блокпост. Вторая бронемашина поползла по колее, возглавив нашу колонну, черепашьим семейством тащившуюся следом. Где-то наверху уже стрекотал подоспевший вертолёт, то приближаясь, то отдаляясь, а из рации доносился разбавленный помехами гомон переговоров…

До ворот оставались считанные десятки метров, и между деревьев я уже могла разглядеть высокий бетонный забор. Угловая вышка была пуста, привычного часового и след простыл. Полковник сделал водителю знак остановиться и скомандовал в рацию:

– Первая группа, аккуратно заходим внутрь. Вторая – берите подступы и внешний периметр. «Буревестник», что у тебя?

Сквозь стрёкот и шум из динамика раздался голос:

– Внизу движения не видно! Людей нет, машин тоже, территория чистая, инфрасканер ничего не показывает! Приём!

– Хорошо. Не расслабляемся. Вперёд!

Джип дёрнулся и замер, а солдаты, спешившись из машин, сгрудились позади броневика с оружием наизготовку и прижались к его высокой корме, словно утята к маме-утке в холодный и промозглый день. Часть отряда расходилась цепью по волглой низине и по насыпи дороги. Ожидание изнуряло меня, лишало последних сил. Отсюда я видела распахнутые настежь ворота, за которыми раскинулся бетонный плац. Признаков движения не было, и я больше не могла сидеть здесь, в укрытии. Распахнув дверь, я спрыгнула на дорогу.

– Девочка, ты куда рванула?! – окрикнул меня полковник, но я уже стремительно шагала сквозь оседающую пыль, поднятую броневиком.

Вот бронемашина, поводя стволом, медленно вкатилась в створ ворот. Следом в широком проёме скрылись вооружённые бойцы. Никто не стрелял. Не было слышно криков – лишь отражался от бетонных стен мерный гул чадящего на холостом ходу бронетранспортёра.

Наконец, ворота прямо передо мной. Вот на этом месте стоял доктор Хадсон вместе с начальником охраны Симмонсом. Вход в охранную будку… Окно разбито, а прямо перед настежь открытой дверью в луже крови с грязью смешались осколки стекла. От вида крови у меня похолодело внутри, хотя буквально несколько часов назад я была залита ею с ног до головы.

Дальше, дальше, вперёд… Посреди плаца лежал одинокий серый кроссовок. Почти бегом бросилась я в сторону жилых корпусов. Кое-где мокрая трава была примята множеством ног, а через весь двор тянулись в сторону прачечной пара извилистых следов от массивных колёс.

Вот и корпус для мальчиков… Дверь распахнута, тёмный дверной проём встретил меня непривычной тишиной. Я поднялась по ступеням и пошла по длинному, скрытому в полумраке коридору. Некоторые двери были распахнуты настежь, но внутри никого не было, всё здание тоже как будто вымерло. Вот на полу валяется скомканная простыня, а в углу – какие-то серые тряпки. А здесь на тумбочке лежит пачка недоеденного печенья и чьи-то очки…

Почему никого нет? Нет, это всё не то! Они все не могли так просто взять и исчезнуть!

Ноги сами вынесли меня на улицу. Территорию настороженно обходили военные, заглядывая под каждый куст, а я тем временем побежала в сторону девичьего корпуса. Поворот дорожки, кусты, и вот оно – крыльцо и отделяющие меня от входа несколько ступенек. Преодолев подъём, я изо всех сил толкнула дверь…

Дыхание перехватило, в желудке зашевелился огромный чёрный червь ужаса. Мой разум отказывался верить в то, что увидели глаза, я вросла в пол, не в силах пошевелиться. Позади, простучав набойками по бетону и хрустнув мелким гравием под сапогами, остановился загорелый офицер Сантино и навис тенью рядом со мной.

– Санта Мария, – только и вымолвил он сипло.

Вдоль стен длинного коридора аккуратно, с какой-то маниакальной тщательностью были уложены тела, накрытые белоснежными простынями. Кое-где на белых простынях кляксами темнели багряные пятна. В воздухе стоял железистый запах крови, она потёками и волочащимися следами покрывала напольный кафель.

«Это всё происходит не со мной, с кем-то другим… С кем-то другим… На дверях висел замок, взаперти сидел щенок… Чёртов детский стишок, проваливай, сейчас не время! Всё это не со мной, не со мной, это не я… Их не убили, они не могут быть мертвы! Только не их!»

Ноги волочились сами собой, я медленно брела вперёд, как заколдованная.

«Мне нужно знать… Знать, здесь ли они…»

– Я с тобой. Я тут, рядом, – раздался из тяжёлого затхлого полумрака сдавленный голос Марка Сантино. Пиликнул коммуникатор. – Быстро медиков сюда. Двухэтажка справа, в глубине территории…

В голове безумным бесконечным волчком крутились строчки из детского стишка:

«На дверях висел замок, взаперти сидел щенок…»

И вновь, и вновь, по кругу…

Я неровно шагала по этому коридору смерти, опуская взгляд то влево, то вправо, и слышала, как Марк идёт следом. В звенящей тишине наши шаги отдавались громом в ушах. Морок наваливался, душил солёным ароматом молодой смерти… Присев у первого попавшегося тела, я приподняла простыню. Бруно с разбитой головой…

«На дверях висел замок…»

Следующее тело – бледная Эшли с неестественно вывернутой шеей…

«Взаперти сидел щенок…»

Лежащий на животе Кацман, подогнувший под себя ноги…

«Все ушли, и одного…»

Посиневшая лицом Эвелин с фиолетовыми следами пальцев на шее…

«В доме заперли его…»

Я стянула очередную простыню и рефлекторно зажала рот рукой. Аня в разодранной кофте с кровавой раной в животе… Рыжие волосы слиплись, пропитавшись багрянцем, а взгляд больших глаз был устремлён куда-то в потолок. Мёртвые глаза гипнотизировали, манили, в них я видела девятый вал эмоций и чувств, которые захлестнули последние мгновения перед тем, как её дыхание прервалось. Они навеки отбились слепком в голубой радужке – животный страх, дикая боль, чудовищное облегчение… Облегчение жизни, освобождённой смертью…

Кто-то взял меня за плечо и голос Марка тихо произнёс:

– Пойдём отсюда. Не нужно нам тут находиться.

Я с нечеловеческим усилием оторвала взгляд от Анны и повернулась в сторону обрамлённого телами коридора, который тянулся далеко-далеко, исчезал где-то в чёрной бесконечности, как голодная разинутая пасть ненасытного чудовища.

– Вера и доктор, – выдавила я из себя. – Я должна знать…

И я двинулась вперёд. Покатилось во все стороны эхо оглушительного грохота едва слышных шагов, и сильная ладонь вновь легла на моё плечо.

– Нет, ты не должна. Ты больше ничего им не должна, ты ничем не сможешь им помочь.

Я попыталась вырваться, не получилось – он крепко держал меня. Развернул к себе, взял за плечи и встряхнул.

– Смотри только на меня, не смотри на них, – приказал он, пронзая меня взглядом бездонных карих глаз.

Я послушно глядела на него снизу-вверх. Его лицо плыло, распадаясь на странные узоры, будто он был под водой – взор мой был затуманен влажной пеленой. Марк мягко, но крепко приобнял меня за плечи, прижал к себе и вывел из корпуса на улицу. С громогласным шелестом и постукиванием карабинов, пряжек, кармашков и креплений мимо нас проследовали и скрылись в дверном проёме солдаты с наплечными сумками.

Марк аккуратно усадил меня на ступени и присел рядом. Я отсутствующим взором смотрела в серо-зелёный ком пластилиновой пустоты – я не могла закрыть глаза, потому что если я это сделаю, коридор вернётся. На то, чтобы разрыдаться, не было сил. Их больше не осталось ни на что.

Набухавшая сверху сизая туча наконец прохудилась, и по зелёной траве зашелестели первые капли дождя, застучали по гравию, забарабанили по моим грязным волосам. Может быть, этот дождь будет оплакивать погибших друзей вместо меня?

– За что их всех? – пробормотала я. – Чем они провинились, что мир им так отомстил?

– Это не мир, Лиза, – сказал Марк. – Это сделали люди…

Обессиленно привалившись к плечу офицера Сантино, я закрыла глаза – усталость наконец взяла верх над страхом. Взаперти сидит щенок, на дверях висит замок…

Глава XI. Институт

… Снежная пелена закручивалась вихрями, создавая неповторимый белый хоровод. Крупные снежинки, сбиваясь в стаи, слепили и дезориентировали, гипнотизировали и пробуждали воспоминания. Глайдер стремительно спускался сквозь циклон, а из-под сиденья привычно поддувало. Воздушные трассы остались над нами, а где-то внизу на многие километры простирался занесённый пургой город, сдавшийся на милость победившей стихии.

Облачённая в матово-чёрный боевой комбинезон, я сидела на пассажирском сиденье и заряжала вторую обойму для дробовика. Осколочный, разрывной, осколочный, разрывной… Волосы были заплетены в хвост, устрашающая тактическая маска – поднята на лоб, а кобура с пистолетом – привычно пристёгнута к бедру. Меж моих коленей покоился оскаленный дробовик, с нетерпением ожидавший своего часа. Часа, когда он наконец сможет высказаться о наболевшем.

Неестественно напряжённый Марк крепко держал штурвал и вглядывался в белизну за обтекателем. Чувство необъяснимой тревоги одолевало и меня, примешиваясь к обыденно ноющему в затылке нейроинтерфейсу. Едва заметно зудел над ухом неуловимый комар сомнений, что-то казалось неправильным, и я подсознательно чувствовала, что теряю контроль над ситуацией. Впереди нас ждала неизвестность. Наскоро составленный план операции не выдерживал критики – не было ни прикрытия, не считая «Виатора» в десяти километрах над головой; ни обстоятельного плана на случай, если что-то пойдёт не так. Надеяться мы могли только на себя, и всё, чем мы располагали – это эффект неожиданности…

– В последнее время я часто вспоминаю Каптейн, – нарушила я висящее тягостное молчание. – Как думаешь, могло ли всё случиться по-другому? Без всех этих убийств и насилия. Мне иногда кажется, что эти болота высосали из меня душу.

Защёлкнув обойму в дробовик, я принялась накручивать длинный толстый пламегаситель на конец ствола.

– Не знаю, Лиз, – задумчиво отреагировал Марк, не отрывая взгляда от приборов. – Не мы начинаем войны. Мы в них лишь участвуем, как заложники, и все войны кончаются без нашего ведома. На любой войне есть неизбежные жертвы – даже если это война твоя личная. Можно ли было спустить тварям с рук такие зверства? Я бы не смог, моя война после такого не кончилась бы. Так что, вернувшись туда и отомстив, ты поступила правильно. Я в этом уверен.

– Люди – странные существа, – сказала я, разглядывая белую круговерть за стеклом. – Только подумаешь, что дальше уже некуда. Нет уже гадости, которой можно переплюнуть совершённое действо – как вдруг люди снова находят, чем удивить.

– Я предпочитаю не думать про Каптейн, – поморщился мой напарник. – Те времена нелегко мне дались. Я потерял много отличных боевых товарищей и веру в людей.

– Но было ведь там у тебя и что-то хорошее? – с надеждой в голосе спросила я. – Дружба, боевое братство, твоя карьера…

– Которую я послал к чёртовой матери.

– А ещё наша встреча. – Я взглянула на него.

– Да, наша встреча, – кивнул он, и едва заметная улыбка пробежала по его губам. – Если бы не воля случая, не знаю, что бы ты нашла, кроме собственной погибели на этих проклятых болотах… Я иногда прокручиваю в памяти тот момент – когда захожу следом за тобой в этот мёртвый затхлый корпус…

Он прервался и сглотнул. Я очень редко видела его таким – подавленным, будто мигом постаревшим на несколько лет. Я протянула обтянутый черной материей мехапротез и взяла его ладонь в свою.

– Вспомни лучше пляж на Маджи Хаи – тот, что так вовремя вышел из-под воды. – Я мечтательно закатила глаза, словно пытаясь передать ему вызванное в памяти видение. – Белый песок под ногами, разноцветные кораллы, голубую воду… Крабораков, которых мы ловили под камнями, а потом отпускали…

– Но это всё было после, – вновь улыбнулся он. – А помнишь, как мы с тобой поехали автостопом по Пиросу? Папа меня после этого чуть не убил. Волновался за нас, бегал по соседям. А я, дурень, просто забыл взять с собой телефон.

– Знаешь, Марк, я очень рада, что ты заменил мне старшего брата, – сказала я. – Не уверена, стоило ли оно твоей карьеры, но я очень это ценю. Далеко не каждый может принять в свою жизнь совершенно постороннего человека и взять за него ответственность…

– Ты была совсем девчонкой, к тому же в трудной ситуации. – Он пожал плечами. – Наверное, у меня изначально не было выбора, если учесть, что я на двенадцать лет старше тебя…

– И если учесть, что ты меня постоянно подкалываешь, злишь и бесишь. Тебе ведь это нравится, признайся.

– Конечно! – согласно кивнул он. – Именно для этого я и забрал тебя с собой на Пирос.

– Ну да, ну да, – покачала я головой, вспомнив обрывки его по-детски наивных сочинений. – И, наверное, поэтому ты писал мне в соседнюю комнату письма с признаниями в любви, а потом рвал их и выкидывал. Чтобы меня позлить.

Округлив глаза, он посмотрел на меня.

– Да, я всё знаю, – просто сказала я. – Тебе нужно было их сжигать, а не выбрасывать в мусорное ведро. Но я ни о чем не жалею, и тебе не советую. Мы же, в конце концов, повзрослели и притёрлись, нашли гармонию в виде деловых отношений, правда ведь?

Он не ответил. И я вдруг почувствовала то, что, наверное, постоянно чувствовал он – близость человека, с которым тебя связывают годы, проведённые вместе. Которого вожделеешь и любишь, но молчишь. Ни словом, ни делом стараешься не подавать виду, чтобы не разрушить что-то важное. Вы не вместе – только рядом, как брат и сестра. Ведь если перейти эту черту, вы уже не сможете работать друг с другом. Спокойную и профессиональную сосредоточенность вытеснят эмоции, переживания, а душу захлестнут волнение и страх за ставшего слишком близким человека. Нашим преимуществом было то, что мы не заплывали за эти буйки, но, похоже, этому постепенно приходил конец…

– Триста метров до входа в коллектор, – моментально переключившись, стальным голосом отчеканил Марк. – Готовься, на всё про всё у нас полчаса…

Казалось, эта часть города застыла без движения – за стеклом проплывали унылые стены многочисленных складов, корпусов и заборов, посеребрённые снежными заносами. Площадки и стоянки были покрыты сугробами, тут и там виднелись впавшие в зимнюю спячку грузовики, трактора и погрузчики. И никого, ни единой живой души – один лишь мечущийся ветер, пойманный в ловушку из кирпича и бетона.

Глайдер замедлился и стал снижаться. Через полминуты мы плавно приземлились возле забора из сетки-рабицы прямо над широким бетонным жёлобом ливнёвки, тут же впадающей в поросшую кустами, заваленную ржавым строительным мусором низину. Сточная канава скрывалась за поворотом и уползала куда-то в глубь промзоны, а внизу, в паре метров от нас зияла круглая зарешёченная труба водостока. Поднимая лёгкое облачко тёплого пара, она источала из себя зловонную воду цвета меди, скромным ручейком исчезавшую в замусоренном овраге.

– Лиз, принимай живую карту, – скомандовал Марк и заглушил двигатель.

– Пошла интеграция…

– Надеюсь, ты не боишься крыс? – ехидно спросил напарник. – У меня ощущение, что они здесь довольно крупные.

Я промолчала. Тактические линзы накладывали на сетчатку глаза схему коммуникаций, и передо мной предстала объёмная сетка подземных туннелей, ведущих под самое сердце Института. Я повела взглядом из стороны в сторону, оценивая масштаб скрытых сооружений – целый город под городом, уходящий на многоэтажную глубину, в котором можно было легко заблудиться. Хорошо, что нам не нужно было спускаться слишком глубоко…

– Ребятки, у меня хорошие новости, – неожиданно резко из коммуникатора затрещал голос дяди Вани. – В околоземном пространстве появились несколько неопознанных кораблей – скорее всего, это ваши старые приятели. Местная полиция поднята по тревоге и суетится, как разворошённый муравейник, а в эфире – интенсивные переговоры. Я больше не могу тут оставаться. Сдвигаюсь на юг, чтобы не попасть под раздачу. А вы не теряйте время зря, воспользуйтесь ситуацией!

– Принято, деда, – отрапортовала я. – Используем эффект неожиданности, пока вояки встречают гостей.

– Были полчаса, да сплыли, – скорбно пробормотал Марк.

Достав из бардачка крошечную капсулу с «Персистенсом» – боевым стимулятором, – я закатала штанину и опрокинула содержимое капсулы в резервуар в голени. Опустила на лицо маску, откинула дверь и с дробовиком наперевес спрыгнула вниз, тут же погрузившись в густой снег почти по колено. В несколько шагов оказавшись у решётки, выдернула её из пазов и с грохотом сбросила вниз, на бетон. Марк, уже стоявший рядом с карабином в руках и с походной сумкой на плече, пригнулся и скрылся в коллекторе. Включив инфракрасный визор, я последовала за ним…

Всё оказалось не так уж плохо – воды было всего по щиколотку, а маска позволяла без особых неудобств переносить гниловатый запах ржавой воды. Стены покрывали коричневые потёки и сгустки какой-то ослизлой массы. Местами из-под ног, отчаянно пища, разбегались потревоженные незваными гостями жирные крысы. Во тьме ответвлений что-то булькало и печально вздыхало, от этого места мне становилось не по себе, но оружие в руках придавало уверенности. Вскоре по петляющим коридорам вдоль стен с отверстиями, источавшими воду, мы добрались до ржавой лестницы, уходящей вверх по вертикальному отводу. Карта сообщала о том, что Институт находится прямо над нами.

– Давай, Лиза, я за тобой, – вполголоса скомандовал Марк.

Я стала подниматься по металлическим ступеням, предательски стонавшим под моим весом. Через пяток метров подъёма меня ждал квадратный люк – слава Вселенной, незапертый. Приложив некоторое усилие, я со скрипом откинула тяжёлый стальной лист и выбралась наружу. Тёмное техническое помещение встретило меня парой мерцающих лампочек под потолком и нестройным ансамблем гудящих генераторов, журчащих труб и щёлкающих реле в электрощитах. Оглядевшись, я протянула руку и помогла Марку выбраться следом за мной.

Итак, мы здесь. Нижний ярус, подвал, минус третий этаж. Согласно схеме, лабораторное хранилище располагалось на минус втором этаже под поверхностью. Единственная дверь, ведущая из технического помещения в коридор, была заперта, и чтобы не терять время, мысленным напряжением я активировала кинетический усилитель, наполнивший помещение едва различимым свистом ультразвука. Удар сжатым в кулак мехапротезом – и хилый замок лопнул, как пластиковый стаканчик на морозе, а дверь с грохотом распахнулась.

С оружием наизготовку Марк выдвинулся в тёмный коридор, я последовала за ним. Через несколько метров мы оказались возле узкой лестницы, ведущей наверх. Десяток шагов по ступеням, металлическая дверь с небольшим помутневшим окошком. Марк осторожно глянул сквозь него и негромко чертыхнулся:

– Гадство какое… Вижу пару курильщиков в коридоре. Бесшумно войти уже не получится, а ждать, пока уйдут, не с руки. Вероятно, там дальше будет больше людей.

Включив сигма-сканер, я повела взглядом вдоль стен и потолка. Впереди виднелись несколько сигнатур, но основное движение происходило наверху, на первом этаже. Похоже, штатной охране было придано усиление – я насчитала десяток человек.

– Они уже вовсю готовятся, – заметила я. – Нам особо выбирать не приходится, времени совсем мало.

– Ладно. Заходим, а там по обстоятельствам. Раз… Два…

Марк вышиб дверь ногой и поднял ствол автомата. С сочным раскатистым щелчком я передёрнула затвор дробовика. Курившие у стены лаборанты в белых халатах обернулись и изумлённо уставились на нас, словно увидели домового.

– Не дёргайтесь, и тогда все останутся целы! – рявкнул Марк и наставил оружие на толстяка в очках. – Нам нужна «Книга судьбы». Ты пойдёшь с нами и отведёшь нас в хранилище.

Из раскрытого рта учёного выпала сигарета и с фонтанчиком искр отскочила от пола.

– К-какая книга? – вопросил толстяк, задирая руки к потолку.

– Металлические пластинки, найденные на Джангале. Я знаю, что они где-то здесь, и ты отведёшь нас к ним прямо сейчас. Иначе мне придётся что-нибудь тебе сломать.

– Я п-понял, не надо н-насилия, – проблеял лаборант и засеменил по коридору. – Идёмте, нам туда…

Жестом указав второму курильщику следовать за коллегой, я замкнула шествие. Петляющий коридор был пуст и безлюден – похоже, бо͐льшая часть персонала уже отправилась на предпраздничный выходной, что было как нельзя кстати. Очередной поворот вывел нас прямо в просторный зал, посреди которого за ярко освещёнными столами троица учёных проводила какие-то изыскания. На многочисленных поверхностях были разложены исчерченные бумаги, расставлены электронные микроскопы, мерцали мониторы и объёмные голограммы с таблицами, графиками и странными формами – работа кипела полным ходом. В противоположной стене высилась массивная железная дверь с панелью кодового замка и лицевым сканером рядом. Я вышла в центр помещения под изумлённые и обескураженные взоры и скомандовала:

– Всем оставаться на своих местах! Ведите себя тихо и спокойно, и никто не пострадает! Кто знает код от хранилища?

– Я руководитель отдела. – Из-за стола поднялся седовласый профессор. – Только я могу открыть эту дверь. Что вам там нужно?

В его голосе не чувствовалось страха – скорее досада оттого, что кто-то посмел помешать его важным исследованиям.

– Мы заберём артефакт – «Книгу судьбы», – сказала я.

– Книга, говорите? – Он засмеялся. В тяжёлой тишине этот дребезжащий смех казался совершенно неуместным, и я на мгновение даже растерялась. – Ох уж эти журналистские штампы и броские заголовки… «Книга судьбы перепишет историю человечества…» «Находка тысячелетия изменит мир навсегда…» Зачем она вам, варвары двадцать второго века? Что вы собираетесь с ней делать? Гвозди ею заколачивать или бить друг друга по пустым головам?

Время поджимало, и я уже начинала закипать.

– Уважаемый, открывайте хранилище! Нам некогда вести светскую беседу, мы можем заняться этим позже, в более спокойной обстановке. А сейчас – вперёд!

– А что, если я откажусь? – В голосе учёного зазвучала надменность.

– Из этого не выйдет ничего хорошего. – Я покрепче перехватила оружие.

Тотчас же стоявший ближе всех к выходу лаборант сорвался с места и устремился к дверному проёму. Моментально среагировав, я щёлкнула предохранителем, вскинула дробовик и нажала на спуск. Раздался глухой хлопок, и горсть раскалённой дроби со свистом изрешетила голень беглеца. Тот громко обрушился на пол и истошно закричал. Ну зачем ты так, идиот? Я же предупреждала…

– Есть ещё кто-то, кто не понял всю серьёзность ситуации?! Профессор, открывайте хранилище, следующий патрон будет разрывным! – прикрикнула я и наставила ствол на лаборантку за соседним столом.

Трясясь от страха, девушка тихо зарыдала. Секундная борьба отразилась в глазах пожилого учёного, лицо его брезгливо скривилось.

– Будьте вы прокляты, головорезы! – прошипел старик и засеменил к железной двери.

Марк уже стоял рядом, поводя стволом из стороны в сторону. Обстановка была накалена до предела, звенящую струной тишину нарушал лишь раненый лаборант, который рыдал и корчился, размазывая по полу кровавые следы. Я стояла над ним, прямо напротив выхода, и переводила взгляд с одного заложника на другого. Набрав код на панели, учёный поднёс лицо к считывающему устройству, и в двери что-то щёлкнуло.

– После вас, профессор. – Марк легонько ткнул его стволом в бок.

Старик толкнул массивную дверь, и она бесшумно откатилась в сторону. Вместе с Марком они скрылись в дверном проёме, а я попыталась вызвать дядю Ваню. Связи не было. Сигма-сканер показывал движение – силуэты наверху, на первом этаже здания активно перемещались. Похоже, наше присутствие больше не было секретом.

Всё тот же десяток целей. Подкрепления не было видно – либо оно было только на подходе, либо защитники лаборатории были уверены в своих силах. Впрочем, я уже отчетливо представляла себе, как полиция окружает здание, снайперы занимают соседние постройки, а на углах прилегающих улиц организуются блокпосты…

– Где ещё одна?! – раздался приглушённый выкрик Марка из хранилища. – Должно быть семь!

– Её здесь нет, – невозмутимо продребезжал пожилой учёный.