Неохазарус

– Да есть, есть, успокойся. Предчувствую, что скоро мы на твоей свадьбе от души погуляем.

– Не говори так банально эээй, а то в фильмах после таких слов обычно убивают. Тьфу, тьфу, тьфу– наигранно возмутился Расул.

– Только ты смотри, без меня не женись, а то обида, слушай! – словно не слыша сомнений , шептал Марат.

Расул хмыкнул.

– Ээээ какой да заметано эээ, хотя знаешь, как пахан решит… ээээ – шу-тил он, в ответ.

В этот момент старлей Мохов, идущий вторым с начала колонны, повер-нулся и укоризненным но очень доходчивым жестом показал, что не время болтать, а еще через десять метров, так же, подняв руку, приказал остано-виться и следом, махнув той же почти волшебной рукой, приказал сгруппи-роваться.

У Расула в послужном списке, была далеко не первая зачистка но, как он надеялся, надеясь на дембель, последняя. У Марата же, хоть он и был без пя-ти минут старослужащий, это был первый выход, так как он только полтора месяца назад за хорошее поведение в кавычках естественно не по собствен-ной воле, простимулированной угрозами командира и недвусмысленными намеками на дизбат, попал в Чечню.

Опьяненный весенними ароматами, Марат тупо, без страха и упрека, ме-сил чернозем, предвкушая переполненную солнцем весну и в своей части небесной колбы заполненной по большей частью как ему представлялось, теплой душой. Повсюду зеленела трава, пели скворцы, деревья цвели и мно-гие отцветали. «Что еще им надо?» – думал Марат, глядя на местную благо-дать и затем, по привычке, взглянул на электронные китайские часы с бле-стящим в темноте люменисцентным табло. 5 часов 55 минут, 5 апреля.

– Снова числа. В школе и в институте, надоели. – недовольно заметил он, почему то вспомнив ненавистные ему действия с дробями…

– Что ты дергаешься? – спросил шепотом Расул.

– Да вот. – и Марат протянул руку с часами к Расулу.

Тот, взглянув, хитро улыбнулся и, покачав головой, вполголоса шутливо пропел:

– Люми… люмуми… центами… ред-чувст-вия-я-я… Блин, язык слома-ешь.

– Магомедов! – затрясся лицом старлей Мохов и скомандовал: – Пошли, пошли, все как учили, осторожно.

– Четко, быстро, внимательно, подвал, чердак, дворовые постройки, по стеночке, под прикрытием, под пули не подставляемся, вы не спецназ. -

И весь взвод постепенно исчез за железной входной дверью, кроме не-скольких прикрывающих ворота бойцов.

– Остальные дальше, вдоль по улице, двигаемся, двигаемся, бойцы, по-шли, пошли– негромко командовал капитан.

Войдя во двор двухэтажного дома, Марат понял, что совершенно почти как голенькое грудное дитя на осеннем ветру беззащитен перед замершими тьмой окнами дома и теми… уже не людьми, а он представлял их злыми при-видениями которые не хотят успокоится и уйти в царство Аида, какой ни-будь моджахед, кто же еще может за ними прятаться. Его охватило желание спрятаться, прижаться к стене, заштукатуриться, закопаться в землю, лишь бы не стоять безграмотно как дух какой то, как придорожный столб, являясь бесплатной мишенью. Марат сделал шаг в сторону стены. Шагнув, он сделал второй шаг и услышал одиночный хлопок выстрела. БА, ба- бах… И в сле-дующий миг неведомая сила прижгла левую часть груди и толкнула так, что он оказался на земле.

«Стреляли одиночным  из пристроя» – пролетело в нем. «Только не па-никовать, только не дергаться… о чем это я, а я врообще еще жив, а то ниче-го не чувствую, как слон толстокожий, нет вот кажется где то щипнуло» –.

Марат лежал на спине, рядом стреляли, кто-то оттащил его за плечи в безопасное место. Первые секунды Марат ничего не чувствовал, а только смотрел в высокое-высокое синее небо далеких пустынных таурегов, затем он увидел старлея Мохова.

Стрельба усилилась до каккого то пика и стихла. Речь старлея шумела водопадом в ушах Марата и неприятно булькала, словно в них попала вода. Затем кто-то воткнул Марату в руку шприц. Он подумал: «Вах словно дро-тик воткнули в дерево. А где же Расул? Неужели его тоже?» И в тот же мо-мент, как по волшебству, перед ним воспарило лицо друга.

– Держись, не засыпай, будь в сознании. Так лучше, потерпи.

– Хорошо, брат, как скаже… – прошептал Марат и закрыл глаза.

6

РАНЕНИЕ

Марат находился в забытьи, затем очнулся, не понимая, что его несут в гамаке плащ-палатки. От обезболивающего ему стало легче, глаза раскры-лись.

– Магомедов! – крикнул старлей Мохов.

– Я, – отозвался Расул.

– Давай, сопровождай Ахмедова в полевой госпиталь и чтобы никаких там закидонов, – приказал командир.

– Есть, тов.кап.

– Вперед, на БТР – и Мохов махнул рукой.

Марата аккуратно, как это было возможно бережно, поместили внутрь боевой машины.

– Как ты? – спросил Расул, увидев, что он открыл глаза.

– Терпимо… бля… ха…

– Хорошо, бродяга. А предчувствия, блин… – вспомнил Расул.

– Не ругайся. – еле слышно из-за шума машины прошептал Марат.

Расул обратился к механику водителю:

– Слышь, давай, спокойно, плавно, без тряски, как на «Мерседесе». Усек? Как будто свою беременную жену везешь…

– Сделаем, – пробурчал механик.

– Ну тогда трогай.

Приблизительно через полчаса БТР проехал бетонированное КПП поле-вого госпиталя.

– Что-то ты медленно ехал. – сделал замечание механу Расул.

– Ну, ты же сам просил без тряски.

– Без тряски, без тряски… Какой без тряски? Как дрова вез! – подначивал Расул.

– Кто там? – спросил ленивого вида санитар.

– Раненый, кто еще? Давай, хватай и не дай бог он застонет, – с угро-жающим видом произнес Расул в адрес санитара. – А что тогда!? – задрался санбрат. – Ладно, ладно я тебе потом расскажу что тогда. – торопил Расул. – А ты мне сейчас расскажи. – Расул встал и сжав кулаки через силу успокоил себя. – Да да…  знаем мы эти ваши… – не унимался санбрат. – Эй ты замолчи а, пока я тебя не успокоил. – прикрикнул на строптивца его же сослуживец. Тот замолчал.

Подошедший, на вид более расторопный, санбрат сразу взялся за дело. Марата занесли внутрь большой палатки. Расула не пустили.

– Держись, я вечером зайду или завтра утром, хорошо… – крикнул Ра-сул, не уверенный, что Марат его слышит.

Подождав с полчаса и узнав от медбрата, что ранение сложное и, скорее всего, будут оперировать, Расул погрустнел, сел на лавку возле КПП и, вы-тащив из нагрудного кармана сигареты «ява-золотая», закурил.

– Что, в заводском стреляли? – сочувственно спросил рослый сержант, дежурный по КПП.

– Нет, в частном секторе, недалеко отсюда, – ответил Расул.

Говорить ему не хотелось, но он все же спросил:

– А что, хирург волокет?

– А хрен его знает, вроде пока никто не жаловался.

– Не ругайся. – подражая Марату, поправил Расул.

– Не, я говорю, опытный хирург, только вот… – и сержант, хмыкнув, за-молчал.

– Что говоришь? – переспросил Расул.

– Да говорю, сейчас по сто пятьдесят накатят и вперед штопать, резать. Работа, сам понимаешь, нервная…

– Ну, ну, шутишь так, понял тебя. – улыбнулся Расул.

– Не, я серьезно. – подтвердил сержант.

– Что бухают? – удивился Расул.

– А то, только в путь, чтоб руки после вчерашнего не дрожали.

Расул замолчал, еще больше нахмурившись.

– Не может быть?

– Ты не переживай, я пошутил.

– Ты больше так не шути. – предупредил Расул.

– Ну, иногда бывает у них, но редко. Я слышал, одного полкана ранило, так его оперировать, а он видит: хирург никакой, руки с похмелья дрожат, так он в приказном порядке заставил того вмазать сто пятьдесят. Тот в отказ, а полкан ему и говорит: «Слышь, я, хоть и не врач, но не первый день на земле живу и знаю, что значит на сухача по утру, так что, давай, делай дело или я пишу рапорт». Ну, хирургу деваться некуда – принял полстакана, больше не мог: тошнило и вроде как полегчало, заштопал полковника.

– Да, говорил я народу, что пить плохо, скверно и вредно, другое дело травка: курнул и все миру мир. – рассуждал Расул.

– Да что говорить, водка дурной приход дает, а косячок другое дело: при-бивает, успокаивает, только одна беда: выросли мы на водочке, любим ее, родимую, средь снежной России, – с какой то грустью заметил сержант.

– Ничего, скоро мы, мусульмане, вас отучим.– шутливо заметил Расул.

– Не знаю, не знаю, скорее мы вас споим, и гораздо раньше, чем вы нас отучите. – отвечал сержант.

– В каждой шутке есть доля шутки, а что грех таить, вы нас и так уже почти споили, но с другой стороны никто же силком не заставляет и не на-ливает хочется вот и бухаем. – оговорился Расул и, бросив под ноги уже вто-рую подряд выкуренную сигарету, спросил: – Операция обычно сколько длиться – часа два, три?

– Бывает и 5, и 6. Смотря какое ранение и куда.

– В грудь, кажется, ближе к плечу, броник пробило…

– Надо же, броник – значит неглубоко, лишь бы сердце или легкие не за-дело, – рассуждал сержант.

– Слышь, а у вас никто в нашу сторону не едет?

– Нет.

– А ты что, уехать хочешь?

– Да вижу, долгая история. Чтобы время скоротать хотел туда-обратно смотаться, кое-что ему принести. – задумчиво отвечал Расул, понимая, что делает неправильно и по делу должен сидеть и ждать, пока все не закончит-ся.

– А есть что? – загадочно спросил сержант.

– Найдем. – оживился Расул, услышав знакомые интонации в голосе сер-жанта.

– Тогда другое дело. Ты подожди, я сейчас.

Через пятнадцать минут Расул уже ехал на медсанбатовском «УАЗике». Глядя на худого, но с горящим взглядом водителя, Расул предложил:

– Давай заедем сначала в одно местечко.

– Далеко я не могу – законючил водитель.

– Да не дрейфь ты, тут рядом. Не бойся: я за все в ответе. Сержант же не зря тебя со мной отпустил.

– Ну, смотри, как бы чего не стряслось, – предупредил водитель.

– Я что, похож на камикадзе?

– Нет, вроде, на солнечный ветер ты не похож.

– А грамотный ты, однако, – шутил Расул, скомандовав: – Останови здесь. Здесь, здесь, вот возле этого дома.

Расул выскочил из «УАЗика» и, без оглядки открыв дверь, зашел во двор, как к себе домой.

Водитель опасливо осмотрелся, заметив для себя: «Улица как улица, ни-чего особенного, а черт их знает: они же всегда из засады».

Навстречу Расулу вышел хозяин дома.

– Салам Алейкум, – поприветствовал Расул.

– Валейкум, асалам, – ответив рукопожатием хозяин дома.

– А что такой хмурый, Ханпаша?

– Откуда хмурый – нормальный.

– Насвай масвай, не делай. Да, а то мылыц будэт ругат, – шутил Расул.

– Да какой насвай, никогда не делал эту кашу. Она мне в горло попадает.

– Нэ зарэкайс, да. – продолжал Расул.

– А что с тобой: средь бела дня ты приехал?

– А ночью боюс, хулыган, боэвык зарэжэт.

– Вечно ты, слушай, шутишь. Я же тебе не перс, ты так со мной разгова-риваешь.

– А, да, понмаэшь, ты чеченски серезно парэнь или ингушскы, а что такэ-э? – не унимался Расул.

– Да есть кое-какие проблемы. Ты будешь нормально разговаривать? – словно обиделся хозяин.

– А у кого их нет, барат. – и с этими словами Расул вытащил из-за пазухи две лимонки и бросил хозяину.

Тот от неожиданности чуть не выронил.

– На все… – пояснил Расул.

– Понял, ясно… – удаляясь с гранатами в дом, отвечал хозяин.

– Яснее-то некуда, барат, – уже себе под нос произнес Расул, а сам поду-мал: «Вот я уже достал этого чеха: он уже убить меня готов». Взяв без слов пакет с травкой и немного денег, Расул запихнул его за пазуху, а купюры спрятал в карман.

– Ну что, Ханпаша, давай, не болей, возможно, больше не увидимся: дем-бельнусь я, АЛЛАХ даст.

– Что, уже? Можно поздравить тебя, давай, друг, а с травой не балуйся, мой тебе совет. Я сам безбаракатный и ты… А зачем тебе надо – дело-то мо-лодое, а она мозги сушит только в путь. – наставлял Ханпаша.

– А хорошо, барат. Я попрошу за тебя, где надо, все будет нормалек.

И распрощавшись, с хорошим настроением, словно и не было ранения Марата, будто неминуемое приближение дембеля и предстоящая встреча со своей любимой закружили ему голову, и ничто в этом мире уже не могло ис-портить ему настроение.

Сев с разбегу в «УАЗик», Расул скомандовал:

– Поехали, барат– и, хлопнув дверью машины, про себя напевал:

«Если сердце любовью согрето,

И меня ты с надеждою ждешь,

В небольшой фотографии этой,

Дорогие черты ты найдешь».

– Куда сейчас? – спросил водитель, выведя Расула из состояния эйфории.

– Не в обиду, друг, а сейчас заедем в роту и тут же обратно. Хорошо?

– Хорошо-то хорошо, а только могут хватиться машины…

– Ладно, сержант отмажет, а я тебе вот на несколько косячков сыпану, – предложил Расул.

– Да не надо.

– Не скромничай, для хорошего человека не жалко.

– Все равно не надо, – упорно отказывался водитель.

– Ты что, не куришь?

– Нет, и не начинал. – гордо отвечал водитель.

– Ну, ты герой, просто красавчик! – бурно поддержал его Расул. – И хо-рошо, что не куришь: нам больше достанется.

Приехав в расположение своего батальона, Расул попросил водителя по-дождать и, махнув в приветствии парням из караула, побежал до взводной палатки.

– Взвод не вернулся?

Опустошив нычку в деревянном полу и взяв все, что хотел, Расул поду-мал: «Надо сваливать, пока наши не вернулись с задания».

Резко добежав до КПП, Расул крикнул караульному:

– Меня здесь не было, понял.

Караульный кивнул в ответ. Расул, открыв резким движением дверь ма-шины, прыгнул на заднее сидение.

Водитель нажал газу, оставив позади облако пыли.

– Смотри, навстречу БТРы катят, не топи так, а то наши механы, ради прикола, с дороги в кювет лихо выжимают– предупредил Расул водителя, увидев два БТРа с пехотой на борту, ехавших навстречу.

«А где третий?» – подумал Расул.

– Пусть попробуют – прибавляя газу, духарился водитель.

– Смотри, мое дело предупредить.

Проезжая мимо и поравнявшись, Расул прилег на сиденье, прячась от пя-лившегося на «УАЗике» Кулибаба. «Тормознет, не тормознет медсанбатов-ский «УАЗ»? Тогда было бы невесело: мог бы и с дембелем мозги прокомпо-стировать»

С момента, когда они уехали из санбата, прошло около часа. Водитель, ощущая ответственность перед отпустившим его сержантом, ускорился так, что только пыль стояла.

Перед медсанбатом Расул увидел третий БМП.

– Ну что так долго? – спросил по приезду сержант.

– А что там мой друг, все нормалек? – поинтересовался Расул, не отвечая на вопрос сержанта.

– А ты привез то, что обещал?

– Да нет, не было. – как ни в чем не бывало, ответил Расул.

Сержант сразу как-то изменился в лице и стал угрюмым.

– Я тебя спрашиваю, сержант, как там мой друг, а ты все о дури, да о ду-ри.

– А я тебе что, справочное бюро? – недовольно отвечал сержант.

– У, а ты не хорош чалавек. – издевался Расул.

– Ладно, слушай, операцию делать не стали: сложность и риск высокие, поэтому решили его в Моздок везти, а там твой взводный что-то утрясает.

– Мой взводный, Мохов?

– А бог его знает, кто он, старлей.

– На – держи. – неожиданно произнес Расул и сунул сержанту пакетик с анашой.

– Да ты что в открытую-то? – отпрянул сержант.

– А что, у вас суки есть? – удивился Расул, оглядевшись вокруг и нико-го, кроме водителя «УАЗика» и дневального, не приметив. – Ладно, рас-слабься сержант, берешь – бери, а не берешь – я пошел, – безразлично за-метил Расул.

Сержант, понимая, что Расул не шутит, быстро взял пакетик и спрятал запазуху.

Расул молча развернулся и пошел по направлению к той палатке, в кото-рую Марата заносили на операцию.

– Слышь, – крикнул вдогонку сержант. – Он не там, он уже в той, край-ней палатке, и поторопись: скоро.

Расул прервал сержанта подколом:

– Знаю, знаю, Вась, а чаго это ты, не в первой-то Вась.

Тот только махнул рукой.

Расул быстрым шагом проследовал к указанной сержантом палатке. Встав у входа в палатку, он прислушался. Услышав, что кто-то выходит, сделал шаг в сторону.

Из палатки вышли три офицера в белых халатах с ними был старший лей-тенант Мохов. Он посмотрел на Расула. Расул отдал честь.

– Ты где шляешься?

– Да… – замялся Расул.

– Ну хорошо, раз уж ты здесь, иди по-быстрому повидайся с ним – пять минут не больше, – пожадничал Мохов.

– А если десять? – спросил Расул.

– Отставить шутки. Ахмедов в тяжелом состоянии: у него легкое задето.

– Как легкое? – опешил Расул. – У него же возле плеча через броник?

– Вот так, со смещенным центром, – грустно заметил взводный и доба-вил: – Иди, иди поторопись: он в сознании, пока…

Расул скрылся в палатке.

7

ПРОЩАНИЕ

Марат скорбно с лицом цвета наволочки лежал на кровати, стоящей от середины ряда ближе ко входу. Кроме него в палатке был еще один больной и медсестра. Вена его правой руки была соединена с капельницей.

– Салам, – услышал еле слышное  Расул.

– Салам, салам, братуха. Как ты дышишь? – потрогав его лежащую по-верх одеяла руку, спросил Расул.

– Все хорошо, жить, говорят, буду. – еле слышно шептал Марат.

– Вот того черта за тебя мы свинцанули, нафаршировали – теперь в нем полкило свинца точно есть, а в тебе то всего 9 граммов, – сумбурно объяснил Расул.

Марат еле-еле улыбнулся.

– Ты не говори, ты молчи, не трать силы: они тебе еще пригодятся, – про-шептал Расул.

Еле заметная улыбка Марата говорила, что он согласен. Расул оглянулся на копошившуюся в столе медсестру. Расул, подмигивая Марату и хитро улыбаясь, произнес:

– Девушка, а девушка…

Та на секунду замерла, показывая своим видом, что слушает, но говорить Расул должен очень быстро, потому что ей некогда.

– Девушка, вы сильно к моему брату не приставайте, а то он сейчас не в силах, если что, я за него готов помочь вам с пользой для здоровья и для себя провести время.

– Знаете, здесь таких, как вы, хватает…  помощников, – нисколько не сму-тившись, ответила она и снова склонилась над столом.

– А знаете, вы зря так подумали, что я такой, как все. Я не такой, как все. Я даже готов помочь вам безвозмездно поискать что-то в вашем столе, – предложил Расул.

– Хорошо, хорошо, не стоит, – увидев его решимость, заторопилась мед-сестра, резко присев и что-то записывая в журнал.

– Э-э, да, малчит… – подмигнул Расул, глядя на осунувшееся лицо друга. «Всего два месяца знакомы, а как будто всю жизнь… Редко бывает…» – по-думал Расул, пригнулся к Марату и прошептал:

– А тебе что скажу: тебя же в Моздок на вертолете повезут, а я кое-что собрал: свое барахло, деньги, фотки, кое-какие бумаги – все уместилось в сумочке, и Расул показал Марату небольшую брезентовую сумку, похожую на планшет, только меньших размеров. Я почему хочу с тобой отправить, братуха. – объяснял Расул, – там, на постах, говорят, шкурят, а я, ты же зна-ешь, смолчать не смогу. Если меня дербанить начнут, как бы чего не вышло.              Домой я хочу, поэтому отправлю с тобой, чтобы не дай бог… А если у тебя что, ну, пропадет, так ты не переживай – и ладно, а я через неделю-другую откинусь и к тебе в Моздок, в госпиталь. Ну, а если что у меня не срастется, то там адрес в сумке есть – как вылечишься, заезжай по любому обязательно, иначе я сам тебя найду и тогда, сам знаешь, от меня просто так не отдела-ешься, а будешь штрафной водка пить…

Марат сквозь наркотически-обезболенную дрему слушал Расула и строил, как в детстве, фигуры из стульев ножки которых в перевернутом виде были похожи на пальцы которые некоторое время служили ему незаменимой под-сказкой в арифметике. Стулья были для него и машиной, которой он управ-лял, и домом, и танцующей парой. Он брал их за спинку и по очереди накло-нял, переворачивал, раскачивал, затем поднимал, втискивал их меж собой на диван, чтобы освободить пол для убирающейся мамы, которая, включив маг-нитофон, ползала на корточках по квартире с песней «Мы поедем, мы пом-чимся на оленях утром ранним и нечаянно ворвемся прямо в снежную зарю, эх-гей. Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним…»

«Где она брала такие древние записи?» – удивлялся Марат, а мама непо-нятно, что делала  лучше: пела, танцевала или мыла пол. А ему было ясно что мыла она нестарательно: не боялась, что кто-то строгий, посмотрев на ее работу, скажет: «Нет, дочка, так не пойдет: ты плохо моешь, ты халтуришь, а вон там, в углу, ты не мыла и оставила пыль и грязь. Надо перемывать.»

А Марат слышал: «…и отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю-ю-ю-у-у…» Он передвигался по качающимся, расшатанным из-за времени и ссох-шегося клея стульям до которых никак не доходили Касимовские руки, а его скользя по сиденью из-за предусмотрительно завернутых в полиэтилен си-дений все же удерживали. Он прыгал со стула на стул и исследовал, благо-даря им, второй, седеющий пылью, этаж квартиры. Искусство, подвиг, и дос-тижение – залезть на шифоньер, не напоровшись на гвозди, торчавшие сзади вешалками для маминого халата, всевозможных кофточек и брюк отчима; не забыть заглянуть в кладовку, что под потолком; посидеть на высоком подо-коннике, рядом с большим кустом алоэ, по садистки разрезая непригодной для бритья бритвой «НЕВА» мякоть подушечек пальцев Алоэ, вглядываясь, как выступит прозрачная горькая зелень, на вкус совсем непохожая на бере-зовый или  яблочный сок.

Марат снова вяло улыбнулся и спросил:

– А куда ее положить?

– А вот под подушку. Дэвушка, а подушка вместе с ним полетит?

Девушка пояснила:

– Что вы переживаете? Оставьте сумку, а я ее отправлю вместе с ним.

– Успокоила, дорогая, нет слов…А если он уснет? Ай, если б у меня не было невесты, то женился бы на ней. Э-э-э-э, какие шутки? Точно тебе гово-рю – продолжал Расул, всеми силами стараясь развеселить Марата. Девушка смотрела на Расула, и в ее взгляде промелькнул интерес, но…

В палатку заглянул взводный.

– Ну все, хватит. На весь медсанбат тебя слышно, выходи. – заторопил он.

Расул встал.

– Давай, барат, увидимся, спокойного пути, держись крепко. – и вышел из палатки.

«Яблоки цветут в садах, юность гибнет в сапогах…» – прикалывался де-журный сержант, когда Расул с Моховым проходили мимо.

– Машина есть? – спросил у сержанта взводный.

– Откуда, товарищ старший лейтенант? – удивленно переспросил сер-жант.

– Послушай, сержант, ваш капитан Голенко разрешил.

– Я не знаю: он мне ничего не говорил. И зачем вы свой БМП отпустили?

– Так поэтому и отпустил, что он обещал. Ну что, мне теперь идти его искать? Пошли кого-нибудь, сержант.

– У меня, товарищ старший лейтенант, свободных людей нет. Сами пой-мите – боевое дежурство.

Расул же, не встревая, молчал, слушая перепалку старлея и сержанта. Не то что раньше… Туго бы пришлось сержанту… А сейчас он знал только од-но: скоро конец этому долбизму и, как гласит пословица: «Миру – мир, сол-дату – дембель». В ее правильности Расул не сомневался.

8

ВРЕМЯ

В этот же день Марата отправили вертолетом в Моздок. Он плохо пом-нил, как летел, как его везли, как в спешке готовили к операции, и все время  не мог отделаться от ощущения, что его время замедляет свой темп и почти останавливается перед барьером скорости света, а затем убыстряется так, что в глазах темно от того что все небо перетекло в его часть колбы, а самый любимый человек, от чего то становится палачом и настойчивым голосом заставляет играть на пианино… «Никакой связи – сплошная франшиза… Черт, а что это… И раз, и два… Третьим пальцем, третьим… Ты играй по очереди, и ты… Теперь левая рука. Играй красиво. Раз и, два и… Можешь такое говорить… Вот и правильно все». Затем пауза и все снова: «Марат, где у тебя линия, вторая линия? Найди…» Затем взрыв маминого нетерпения:

– Ты что, снова? Ты хочешь меня сегодня вывести, да? Нажимай сюда, смотри. – и она показывала, потом кричала что-то про чудо в перьях, и что он над ней издевается, и упорно снова и снова…