Полная версия
Сохраняется благодаря не изменению Ветхого Завета, а изменению его:
– Добавлением к нему Полей, – Второй Скрижали Завета.
Следовательно, нежелающий изменяться – уже изменился – но признать это отказывается, как, например, Лев Толстой. Мир уже другой, но он отказывает войту в уже отрытую дверь, потому что боится:
– Исчезнет за ней навсегда, как и не бывший никогда.
И только удивляется Тургеневу и Фету, и другим, как они не боятся.
И вопрос:
– Было здесь, в Ромео и Джульетте, применено открытие Нового Завета, или герои его погибли при переходе границы?
Ибо, может такое быть, или никогда – никто же ж точно не знает.
Пока что пятьдесят на пятьдесят:
– Должны были уйти, как по написанному, но что-то пошло не совсем там.
С другой стороны, это не совсем понятный вариант, ибо и так ясно, что не все бойцы Моисея смогли дойти до границы Полей, куда тянули связь с Богом.
То, что в задуманную игру вмешивается реальная смерть – это такая норма, как почти классика Голливуда. Но всё-таки, думаю, не в этом дело.
Подобные трагедии даже не рассматриваются в нормальных фильмах Голливуда, как именно обладающее более слабой логикой. А то, что здесь говорят наоборот:
– Это Голливуд всё упростил вплоть до полного приближения к глупости зрителей – ерунда – ибо не представляется против:
– Вообще никакой логики – даже алгебры.
Потому что утверждение позиции противоположной к позиции фильмов Голливуда – это мир именно одномерный, что, да, Петр потом стал Апостолом, но почему:
– Мы знать не можем, – так как испугался во дворе первосвященника точно.
Следовательно, предал Иисуса Христа, но всё равно стал апостолом, а почему?
Только потому:
– Что, – всё объяснение.
Но такое объяснение значит только одно:
– Понимание Нового Завета – человеку недоступно, – что и рассказал своими словами Лев Толстой советским партии и ее правительству.
Тогда и какой смысл было сообщать в фундаментальном произведении – Новом Завете – что Петр испугался. Тогда как, очевидно, что это уже работа Иисуса Христа, такое же Его чудо, как превратить воду в вино.
Оставить Петра навсегда испугавшимся – значит по факту отрицать это превращение, что и значит:
– Ничего такого особливого – знаете – и не было на самом деле, – ибо и действительно:
– И где их есть у вас?
В прошлое не сходить уже, как раньше, а в настоящем:
– Не-ету-у!
Вот вам и весь Новый Завет – только слова, слова, слова, – где дела, если мы их априори:
– Не признаем!
Они, очевидно, есть.
И вот это ЕСТЬ – и есть суть пьес Вильяма Шекспира.
Как и произведений Александра Пушкина. Поверить – это значит увидеть всей душой, всем сердцем и всем разумением своим, что князь Верейский – это и есть:
– Владимир Дубровский.
Сложность в том, что эти слова пишутся – как говорил Пушкин в Гришке Отрепьеве – Борисе Годунове:
– Не всякое слово в ту же строку пишется.
Что значит, часть информации находится в Тексте, а другая часть на его Полях.
Потому и нельзя смешивать князя Верейского и Владимира Дубровского, как героев одного романа – точнее, роман один, но люди в нем:
– Разные-е.
В этом всё дело, что перед нами не просто детская мистификация. Дубровский приходит в роман князем Верейским с:
– Полей Романа, – со Второй скрижали Завета на Первую! – вот какую помощь оказывает Дубровский Марье Кириловне.
Просто так – Ветхий Завет не переиграть, ибо он тоже:
– Закон.
Так вот, что произошло здесь:
– Сбой плана, убийством Меркуцио и Тибальта – или одного из них – или это запланировано?
Но и в Дубровском произошел сбой плана, он не успел спасти Марью Кириловну до венчания. Но всё-таки:
– Вмешивается смерть в игру, или это – так сказать – только кажется?
В Дубровском ясно – нельзя спасти в Ветхом Завете – в Новом:
– Пожалуйста.
Здесь должно быть тоже самое. Ибо, какую еще большую конкретизацию мог вставить Шекспир? Что люди – бывает – гибнут в этой битве Ветхого и Нового Заветов? Не совсем логично, ибо к этому времени – когда появился Новый Завет – Ветхого уже нет, он:
– Часть Нового.
Тем не менее, эта же проблема была в Короле Лире, который не понимал, но понял, наконец, Новый Завет, но во время этого его недопонимания погибла его дочь Корделия ужасной смертью и многие другие люди.
Здесь я пока не вижу, кто занимается этим делом:
– Недопонимания.
Тем более, гибель Меркуцио и Тибальта непонятно, как можно рассматривать имеющие отношение к делу столкновения двух мировоззрений. Только один смысл, меняющий замысел:
– Хотели сыграть комедию со смертями, а вышло насовсем.
Это только и значит, что детский утренник переходит в вечерний спектакль с:
– Гибелью всерьез. – Испуг Петра – делает из него Апостола. Из-за присутствия Иисуса Христа на этом же дворе.
Каким образом здесь можно превратить смерть в жизнь – неясно.
Не вижу ни одного текста, связующего вместе Моцарта и Сальери, Джонсона и Макферсона, Царя и Пушкина.
Точнее, один был – текст Джульетты, ругающей с пугающей быстротой Ромео, что он убил Тибальта. Это уже был Я:
– Читатель!
Зрители здесь – следовательно – засекли переход Правды через границу у реки.
Как, однако, возможность:
– Войти в одну и ту же реку – ДВАЖДЫ.
Ибо мир, который мы видим, заведомо Подлинником не является, так как мы видит только:
– Перевод. – Именно это хотели сказать древние греки заодно с римлянами своими Апориями, что:
– Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху.
Как и про реку, что в нее нельзя войти дважды, – но и имели в виду, что на Сцене только! А при посылке, что:
– Весь мир театр – значит и Зрительный Зал тоже участвует в создании этого мира – всё будет:
– Наоборот.
В Ветхом Завете – нет, а ну а мне – спел Владимир Высоцкий:
– Пожалуйста.
Невидимый невооруженным глазом спектакль решает всё.
Почему никто не догадался включить Дубровского, как действующее лицо в роли князя Верейского? Потому что это будет выглядеть уже вообще, как детская сказка. А то, что он вмешивается в это дело с Полей Текста, – не бывает.
И знаете почему? Не по мистической причине, что Мерлин – значит, – а что – мама мия! – этот хрен собачий:
– Читатель! – и знаете ли – выходит – и есть главный Герой Романа.
Ибо только он и может видеть это.
Запретили по методике Канта:
– Приперся сюда, как субъективный идеалист.
К Королю Лиру?
– Как объективный, – разумеется. Со всеми томами Гегеля подмышкой.
Пример очевидный, что Марьи Кириловна в Дубровском Пушкина:
– Вошла в одну и ту же реку дважды.
Один раз, потеряв всё стала женой Другого – второй раз:
– Того же самого, но уже:
– Мы только о нем и мечтали.
Как и другая Марья Искусница из Метели Повестей Белкина мечтала выйти замуж за того, с кем в детстве переписывалась письмами из Новой Элоизы Жан-Жака Руссо – но:
– Только промахнувшись с первого захода в эту необычную реку жизни – нашла:
– Его же.
Следовательно, не только нельзя войти в одну и ту же реку дважды, но:
– Только так можно войти и один раз.
Где здесь второй заход в реку? Сейчас посмотрим, но так если, то это и есть смерть одного потом другого. Это банально, но, скорее всего, так же банально, как банально не замечается, что Дубровский приходит на помощь Марье Кириловне из другого времени.
Не из мистического времени – повторю, чтобы не испугались лишний раз, – а из реального времени существования Читателя, или – что тоже самое – Зрительного Зала, как части одного и того же ТЕАТРА.
Любой критик может встать, как в греческом парламенте со своим правом:
– Вето, – но для недоступного для него Читателя это будет по барабану, ибо он имеет право по купленному билету поднять его вверх, как:
– Зачет: было дело.
И зачет этот идет во второй пьесе, по невидимой. Как невидна и Вторая Скрижаль Завета, – не видна, несмотря на то, что находится прямо перед нами. Ибо:
– Есть-то – есть, но кто докажет существование Перехода между Текстом и его Полями, кроме Ферма, Переход которого так и не признала до сих пор Французская Академия Наук, – как:
– Существующий.
Бог для этого доказательства придумал способ:
– Пусть он скажет, кто это? – поставив перед ним корову.
И Хомик ответил:
– Вижу, Господи!
– Что, мил херц?
– Они поженились!
Так-то логично, что поженились Ветхий Завет с Новым.
Ибо вхождение в одну и ту же реку второй раз – не отменило требования Ветхого Завета, что этого нельзя сделать, – а можно только при появлении Человека, который и протянул руки в стороны:
– Одну Ветхому Завету – другую Новому, – одну Тексту – другую Полям, сам встал, как эта Связь, тявкнув это заветное слово:
– Корова! – ибо так-то – только в тексте, или только на полях – это была лишь:
– Смесь бульдога с носорогом.
Почему Пушкин и написал и Воображаемый Разговор, и Джонсона с Макферсоном – только они вместо могут сложить это аз-буки-веди, животворящее слово:
– Корова.
Почему во всех повестях Белкина Новый Мир ищет свою Персефону:
– Без старого мира, без Ветхого Завета ему в этой Жизни не пробиться.
Как и успокоился в конце повести Станционный Смотритель рассказчик, что не жаль и ему семи истраченных рублей ибо:
– Новый мир опять наладил связь в Аидом, где правит его – Станционного Смотрителя – Зевса на пенсии – дочка, навещая его с детками и личным Цербером, таким добрым, – как:
– Моська.
И Автор не пожалел семи рублей, как воин-победитель, потраченных на эту поездку, поездку, однако:
– Творения, – что и Аид:
– Участвует деле мира на Земле.
(Ж. цв. означает, что написано в Не Хлебом Единым, а сюда перенесено. Хотя какой смысл? Думаю, так легче не запутаться, где было, а где есть – в духе юмора этой пьесы.)
– — – — – — – — – — – — – —
29.01.19
Из вчера и, возможно, позавчера из Не Хлебом Единым:
Текст пьесы, Кормилица говорит:
– В мужчинах нет ни в ком
Ни совести, ни чести.
Всё притворство,
Пустое обольщенье и обман.
Далее:
СЦЕНА 111
Келья БРАТА ЛОРЕНЦО – долго задержалась, идет уже юмор пьесы.
Брат Лоренцо говорит Ромео:
– С тобою в дружбе беды все. – Ромео до этого сказал:
– Какое зло
Еще желает со мной знакомства?
О невидимом говорится, как о реальном.
Брат Лоренцо:
– Ты выслан из Вероны. Потерпи.
Всё впереди, не клином свет сошелся.
Ромео:
– Вне стен Вероны жизни нет нигде,
Но только ад, чистилище и пытки.
Из жизни выслать, смерти ли облечь —
Я никакой тут разницы не вижу.
Лоренцо говорит, что это милость, потому что именно:
– Не смерть!
Пример невидимой разницы. Но Ромео возражает, что небо есть только над Джульеттой. Они оказались под разными небесными сводами.
Брат Лоренцо предлагает Ромео взять с собой в изгнанье:
– Философию, – спутницу гонимых.
Что и значит, есть канал связи между этими двумя небами, где он, Ромео в изгнании, и где Джульетта.
Ромео:
– Философия – не помощь.
Брат Лоренцо:
– Ну, значит у безумцев нет ушей.
Ромео:
– Безумцы глухи, а провидцы слепы.
Говорит так, что еще не знает, пришла весть о Новом Завете, что, да, не было, но:
– Стало.
Какой реальный вариант объединенья двух небес здесь интересно приведен?
Кормилица:
– Мы все умрем и смерти не минуем, – с Ах-ом впереди в ответ на Ах Ромео.
Что значит уже предложение, пока что умереть. Но еще прямо невысказанное.
Вот как тут оценивать степень реальности смерти?
Ромео говорит о своем сожалении, что убил Тибальта и тем нанес рану детским воспоминаниями Джульетты о ее брате Тибальте. Что еще не значит, что он точно убил Тибальта, и здесь нет его притворства для зрителей, или правда, но он не знает, что не убил.
Лоренцо говорит Ромео, что для защиты у него есть три богатства:
– Природа, любовь и ум. – И он должен ими воспользоваться, чтобы спасти и себя, и свою семью, и Джульетту.
И вот именно любовь и ум должны помочь Ромео понять Природу Мира, как возможность оценки правды самым справедливым судом:
– Зрительным Залом.
И Кормилица отвечает на эти слова Брата Лоренцо:
– О боже, боже! Ночь до утра стоять да слушать. Вот она ученость!
Должен быть применен прием, который сделал Пушкин в Барышне-крестьянке. Ибо зачем Лиза переоделась Акулиной? Для игры, но для игры именно на:
– Сцене!
Кто такой Алексей? Это приезжий, он – следовательно – отделен от всех остальных местных деревенских именно Сценой:
– Он один вышел на подмостки, – но в надежде: есть такая здесь точно одна, которая сможет взять эту Брумель-эвскую высоту!
Есть такая Персефона, которая знает эту тайну, как можно выбраться из колхозной стаи, как подняться вверх из мира Подземного, что для этого надо найти:
– РОЛЬ.
Акулины.
Есть ли здесь этот вариант в виде того, что один выходит на Сцену в роли другого персонажа, а не как Лиза из Барышни-крестьянки – выдуманного ей? Однозначно, что есть, но, скорее всего, не как, например, Тибальт в роли живого Бенволио – или наоборот – а именно, как было в Двух Веронцах:
– Выходит тот же, но со словами ОТ Другого.
Как Протей вышел в виде Письма от Валентина. Смысл такой мистификации в том, что разгадать ее может только человек:
– Верующий в Новый Завет.
Иначе он просто не сможет понять, что и ответ, сделанный в виде ругани в его адрес – есть не что иное, как:
– Нет, не я звал тебя и рад, что вижу, – но в принципе именно это.
Здесь – в пьесе Ромео и Джульетта – про Это говорится уже не раз. И вот как сейчас сказал Ромео Брат Лоренцо:
– Буквально, – у тебя есть всё не только для спасения – есть даже для счастья.
Не верю, что это его предвидение не сбудется. Не верю, что трагедия такова, что всё летит в та-ра-ры. Ибо, как было заповедано А. С. Пушкиным в Станционном Смотрителе:
– Кто может быть против нас, если и А-Д к нам в гости бывает да еще прямо с дитями любимыми и таким же любимым Церберишкою:
– Ну, прямо чистая Моська по правилам ухода.
Ибо и Там у нас – мил херц – есть:
– Родственники, – как-то: дочь родная, хотя и бежавшая с конкурентом.
Тем не менее, есть волнение, смогу ли увидеть.
СЦЕНА IV. Комната в доме
КАПУЛЕТТИ
Говорят о сватовстве Джульетты за графа Париса, как и не знают ничего о ее венчании с Ромео.
Парис:
– Сегодня понедельник. – Пришел узнать о возможности сватовства, а до Воскресения из мертвых времени осталось на так-то много.
Венчание в четверг. Что это может значить?
Парис, видимо, не зря говорит, что:
– Жаль, что четверг не завтра, не сейчас.
Так поздно, что уж скоро будет рано, – Капулетти папа.
СЦЕНА V
Комната ДЖУЛЬЕТТЫ.
РОМЕО и ДЖУЛЬЕТТА
Ромео:
– Мне надо удалиться, чтобы жить,
Или остаться и проститься с жизнью.
Ромео:
– Румяней день и всё черней прощанье.
Чернение – как в Воображаемом Разговоре с Александром 1 – может быть именно:
– Местом перехода Царя в Пушкина и наоборот, который – переход может заметить только Читатель, или Зритель в театре.
Не по отметкам в тексте реального говорят герои, а по логике идущих одновременно:
– Двух спектаклей.
Как это наглядно сделано Пушкиным в Дубровском:
– Марья Кириловна понимает, что Дубровский сдержал своё слово, спас ее и себя, – как Протей спас счастье своего друга Валентина и Сильвии, – но!
Знать это могут только люди посвященные. Посвященные, однако:
– В магию Сиэтэ. – Что не только сцена, но и партер и кресла, и даже галерка:
– Всё кипит в этом котле уже далеко не первородного греха.
Джульетта говорит, что Ромео ее клад.
Она сообщает Ромео, что он показался ей опущенным на гробовое дно.
– Ты тоже бледна, – не остается он в остатке.
Джульетта:
– Судьба, будь непостоянной!
И вдалеке не век его держи.
Леди Капулетти:
– Слез твоих утраченный не видит. – Можно думать – так как речь идет о брате Джульетты Тибальте, он не видит именно потому, что жив.
Джульетта:
– Я за Тибальта отомщу сама. – Что это может значить?
***
Напоминание, что текст этого Эссе писался прямо в тексте романа Не Хлебом Единым
Бригадир веселый, даже радостный, остановил свою темно- вишневую тачку – здесь, на Черкизоне, все работали на Газелях, сел рядом и сказал:
– У тебя сегодня хорошо получилось!
Вывод был ясен уже тогда, когда он бежал почти вприпрыжку от своей машины к моей сегодня, – но:
– Жалко, ибо так придется отдавать каждый день рублей по двести-триста.
А то:
– Что это как раз и значит, что меня по-настоящему приняли в бригаду, что-то запрещало, авось не только когда-то бывшие советский фильмы.
Можно сказать, что на бывшей работе в ресторанах от бармена до директора только тем и занимался, что:
– Всегда понимал, что надо обязательно предлагать бабло за любые услуги.
Точнее, тогда это еще назывались деньги. Но там это было естественно – наверное – поэтому здесь не согласился:
– Там у меня было – а у них ничего, – как в кино, правда, весьма ошибочное с Гаркалиным в главной роли, где он не смог выиграть без очков.
Вот и я сейчас, видимо, их потерял. Уменьшил оставшуюся у меня сумму на пятьсот или на тысячу рублей. Он ничего сам не попросил, хотя, чтобы намекнуть мне на необходимость благодарности даже ходил со мной специально к начальнику, чтобы рассказать ему при мне, как я хорошо работаю и даже сам иногда ремонтирую этот – так сказать:
– Немцовоз. – Ибо зачем так делать: всё в притирку, что дать еще газу нельзя – уже пёрнет, как осел, полным отказом.
Так-то ясно, кончено, что всё, что можно и даже не совсем льзя, уже взяли на заводе Кой Кого, где Волга и девочки, сами предлагающие вихляющей походкой до такой степени отмены своего правосознания, что сколько ей:
– Пятнадцать или двадцать четыре – честно – не могу отличить.
Лучше написать:
– Честно не могу отличить, – ибо и здесь надо было:
– Специально соврать, что, да:
– Их есть у меня! – ибо он – как человек честный, абсолютно не привыкший брать деньги ни за что, несмотря на то, что сам этот бардак на маршруте и поощрявший, ибо он и дает возможность ему своей маленькой ручкой:
– Водить.
Я пришел сюда, как человек скромный – что значит, да, давайте соревноваться, но только – мама мия:
– По-честному!
Учили, учили меня врать, даже теорию придумал, что это:
– Правильно, – и вот на те:
– Не умею.
Просто-таки из головы вылетело, как это только и бывает в жизни. Наверное, потому, что там не было такого страху от неизвестности, как там не хватило ужаса, чтобы перестать надеяться, что:
– Моя Теория Относительности – сработает-т!
В том непреложном смысле, что кто-то ее, наконец, поймет.
Здесь стало ясно, что я вообще ничего не понимаю. Они все думают также, как я – только:
– Наоборот.
И до этого он меня пропускал:
– Бери всех дальше ты, – сейчас, наоборот, появлялся сзади, едва я успевал встать под загрузку на конечной у метро.
Но этого мало – вообще права и паспорт украли, хотя много раз предупреждали:
– Никогда не оставлять их в машине!
Но была такая жара, что один-два раза оставил, ибо стоял тут же рядом с машиной.
Всё – пока ездил оформлять документы мою личную – не как у всех машину забрали. Тем не менее, можно не считать такую работу каторгой, если убрать такие провалы. Но они были всегда. Хотя в разных вариантах. Было ли также у Кука в его путешествиях по миру, или у Хемингуэя, или удавалось иногда побеждать, – или:
– Только, как у меня: пару раз.
Апостолам хорошо, они должны были ужаснуться только один раз, но именно, не как Иосиф Бродский:
– Начав разговаривать со студентами сразу на английском языке, зная его только чуть-чуть письменно – устно, похоже, даже не знал, что так и на-те вам:
– Тоже бывает.
Здесь гора-аздо более наоборот:
– Всё придумано только для того, чтобы, наконец, удалось понять, что никто не собирается меня понимать и враз, и:
– Завсегда.
Вот такая вера: надо дать людям бить себя настолько часто и всегда, чтобы они, наконец, задумались:
– Авось надо наоборот?
Тоже в одиночку выйти в степь Донецкую, – и уже без знака вопроса, как согласился Апостол Павел:
– Объяснять вообще бессмысленно, хоть в цепях, хоть на лестнице – никто ничему не поверит априори.
***
Итак, в живых Ромео и Джульеттту оставить может только личное мнение читателя. Решай, как это было, подул ли в вас ветер, которого не было в замкнутом пространстве зрительного зала. Что больше:
– Смерть, или печаль изгнания из города, которую решил не испытывать Сократ, – промямлив:
– Я умру, хрен с вами.
Или:
– И в воздухе блеснули два ножа.
Пираты затаили все дыханье,
Все знали атамана, как вождя,
А Гарри мастера по делу фехтованья.
Кто здесь этот мастер по делу фехтования?
Сюжетом, однако.
Странно, что нет до сих пор ни слова о Бенволио, как и не было его никогда.
Леди Капулетти:
– Составь мне смесь, в я гонца достану. – Какую
смесь может говорить Джульетта Ромео?
АКТ IV. СЦЕНА I
Келья БРАТА ЛОРЕНЦО.
Входят БРАТ ЛОРЕНЦО и ПАРИС.
В конце первой сцены Брат Лоренцо предложил Джульетте средство, кровь будет остановлена в ее жилах на 42 часа. Так бывает? Вполне возможно такие необъяснимые тайны существуют. Или все-таки:
– Этого не может быть?!
Тогда, выходит, те, кто будет осматривать Джульетту – в сговоре с Лоренцо.
С первого взгляда можно думать, что сам отец Капулетти:
– Точно не умеет врать! – но:
– Тогда как он работает в театре?
Врут все на сцене, но во многих спектаклях это видно априори, чтобы знали зрители, а разыгрываемый актер – нет. Здесь как раз наоборот, зритель не всё должен видеть буквально, ибо цель зрителя:
– Увидеть именно невидимое.
СЦЕНА II
Зал в доме КАПУЛЕТТИ.
Входят КАПУЛЕТТИ, ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ, КОРМИЛИЦА и два СЛЖИТЕЛЯ.
Постоянно идут противоположности, именно потому, что рассматриваются разные миры. Сейчас Капулеттти говорит вошедшей Джульетте:
– Ну что, упрямица? Где пропадала?
Джульетта:
– Спросите лучше, где себя нашла!
И дальше интересно, имеет ли скрытый смысл, что и Капулетти – отец Джульетты тоже на ее стороне? Ибо она говорит:
– Я горько каюсь, что была упряма.
Лоренцо настрого мне приказал
Пасть в ноги к вам и попросить прощенья.
Пожалуйста, простите. Никогда
Я более перечить вам не буду.
Это может быть и обман, но и – наоборот – знание, что отец реально на ее стороне, а своими грозными речами только дурачит нового жениха Париса. Ибо думать, что только одна сторона:
– Играет, – а другая только злится – неверно априори.
Капулетти сообщает, что хочет поженить графа Париса и Джульетту на день раньше.
Интересно идет, какие слова правдивые определить невозможно. Всё-таки главный герой здесь Зритель, на него направлены все сумраки ночи с невидимым биноклем на оси.
Все-таки:
– Зачем свадьба на день раньше?
Вряд ли только для того, чтобы зрители понервничали.
СЦЕНА V
Кормилица находит Джульетту мертвой.
Трудно сказать, что лучше: разыгранная смерть оказывается настоящей, или наоборот:
– Именно таким образом ее удалось обмануть?
Тут надо знать, что в посылке, что это за старинная вражда, и как в ней замешаны герцоги и графы – кроме самих семей.
Могло так быть, что Новый Завет прикинулся Ветхим, чтобы помириться с ним, а на самом деле такое примирение означает, что Ветхий становится частью Нового Завета. В Короле Лире именно эти Моди-Фикации сражаются. Поэтому ясно, кто что говорит, какую имея при этом Посылку.
Здесь по-другому задумано, но смысл должен быть тот же самый. Там – в Короле Лире – даже поименно группировки определены – здесь еще точно неизвестно что Капулетти на самом деле на стороне графа Париса, а не Ромео. Ибо почему ему не быль в заговоре с Братом Лоренцо? Вполне может.
