Когда происходят чудеса

– Кристя, – ответила та и вдруг густо покраснела.

– Будем знакомы, – он также порывисто протянул ей руку, от неожиданности девушка отшатнулась, затем, спохватившись, робко

протянула свою довольно широкую, но мягкую ладонь. – Теперь можно и еще что-нибудь вместе спеть, если Бог так хорошо наши голоса подобрал, – продолжил Анастас, невольно задержав мягкую, как ласковый шелк, ладонь.

Немного странно было видеть у высокой хрупкой девушки такие руки. Они были большими и мягкими, хотя видно было, что трудовые, несмотря на ее юность. Руки людей, как и их судьбы, неповторимы и могут немало рассказать о своих владельцах внимательному наблюдателю.

– Действительно, так удивительно, – отозвалась Кристя, снова густо покраснев, словно стеснялась собственного голоса, вынимая свою руку из руки Анастаса. – Сопрано, альт и бас. У нас в церкви я так пела одна или с другими, но в один голос, потому что альта не было, а тут вдруг раз – и собрались все… Удивительно!

За разговором молодые люди не заметили, что оказались в центре повышенного внимания, но через несколько минут кто-то из окружающих попросил:

– Спойте еще что-нибудь, у вас так красиво получается! Как будто всю жизнь вместе пели.

– Нет, мы всю жизнь врозь пели, дальше будем вместе петь, – пошутил Стас.

– Давайте споем «Мой дом на небе», – предложила Оля, – знаете на память?

– Ну,почти, – немного неуверенно ответил парень, – если начнем, может, и вспомню.

Они спели еще одну песню, затем другую. И вдруг к ним подошел еще один парень, сел рядом, задумавшись. Он явно хотел познакомиться, быть ближе к этой группе, но что-то сдерживало его от открытого разговора. Во время пения он даже тихо подпевал,чтобы ни кто не слышал. Стас заметил это и после песни заговорил с подошедшим:

– Ты тоже знаешь эту песню?

– Немного, – смущенно оглядываясь, ответил тот.

– Значит, ты тоже на собрания ходил? – не обращая внимания на его смущение, продолжал Стас.

Этот рослый и крепкий добряк, несмотря на кажущуюся на первый взгляд грубоватость и неуклюжесть, сразу располагал к себе.

– Да, меня соседка приглашала к штундистам несколько раз, а потом тетка моя стала постоянно туда ходить. Родня возмущалась, что нерусская это вера, пусть… – он осекся и продолжил, – украинцы сами ходят в свою «штунду».

– Да, ладно, знаю, что не так это звучало, – улыбнулся Стас. —

Я и сам вас «москалями» раньше звал, пока не покаялся, а вы нас «хохлами» кличете…

– Ну, какая разница… – парень смутился еще больше. – Ты по-русски говоришь чисто…

– Если Бог дает любовь, тогда дает и понимание, что важно, а что не очень… – улыбнулся Стас.

Действительно, любовь, которую дает Бог, стирает все границы и дает силы сносить немощи тех, кто слабее.

– Зовут-то тебя как?

– Валера. Будем знакомы… Хороший ты парень! Я рад, что мы встретились. И песни у вас красивые. Только я никак веры вашей не пойму.

– А по мне так веру не понимать, а принимать надо. Тогда все и поймешь – вновь улыбнулся Стас.

– Так как я приму, если не понимаю?

– Что ж тут понимать? Бог тебя любит, Он даже умер ради тебя.

Говори «благодарствую» и проси прощения, что жизнь неправильную вел, за которую был смерти достоин. А все остальное Бог уже Сам сделает: и верить научит, и любить, и понимание даст…

– Тебя послушаешь, так все просто. А посмотришь на жизнь – все сложно становится, – Валера грустно покачал головой.

– А ты не усложняй, вот и не будет сложным, – вновь улыбнулся Стас.

– Разные мы с тобой, но ты мне нравишься, – невольно в ответ улыбнулся Валера.

– Ты тоже, вот и жалко тебя, что погибнуть можешь ни за грош… Кто знает, что ждет там, в Германии. Без Бога совсем трудно будет!

Анастас говорил громко, иначе он не умел, и многие прислушивались к его речи. Возможно, в другое время нашелся бы кто-нибудь, кто начал бы возмущаться и запрещать «пропаганду», но не здесь и не сейчас. Каждый понимал, что этот парень прав. Можно было не задумываться о Боге дома, «под крылышком»у родителей,но сейчас, когда поезд мчал их в страшную неизвестность, невольно каждый из них искал опору. В их жизни менялось все, все висело на волоске, и так важно было, чтобы хотя бы что-то осталось нерушимым, на что можно было бы опереться в минуты слабости и отчаяния. И весть о непоколебимой Божьей любви нужна была сейчас, как воздух. Все, кто мог услышать Анастаса, ловили каждое слово его незамысловатой проповеди.

Оля сидела и тихо молилась за тех, кто сейчас слышал слова Стаса, за Валеру. Ему так трудно принять весть спасения, которую он воспринимал не сердцем, а головой. И вдруг в разговоре она уловила название деревни, из которой привезли Валеру на станцию. Девушка напряглась:

– Как ты сказал, называется ваше село?

– Долгое.

– А как твоя фамилия?

– Иванов… А что?

– Да так, ничего…

Ком поступил к горлу Ольги. «Это был сын убийцы ее деда! По рассказам мамы и родственников, Ивановы в станице одни. Не может быть ошибки!Но почему же она не видела этого парня, когда гостила у бабушки? Наверное, это тот самый Иванов, который после окончания школы уехал подальше от позора… Как странно переплетаются жизни людей! Почему здесь она должна была встретиться с сыном того, кто заставил ее мать страдать так много лет? Неужели и Валеру нужно любить?! Нет, это выше человеческих сил!»

Стас и Валера продолжили беседу, а девушка тяжело задумалась. В этот момент отступила даже тревога за будущее. За окном тянулись поля и перелески, а Ольга сидела и смотрела в пустоту. Только через время она смогла мысленно помолиться: «Господи, Ты же знаешь, как много боли принес его отец маме и папе… Неужели Ты Валеру простишь,также как простил нас всех?Но… – обрадованно добавила она после паузы, – он же не просил прощения, а значит и не прощен! – и вдруг девушка испугалась собственных мыслей. – Так значит, я радуюсь тому, что этот молодой парень погибнет навеки за вину отца! Какая же я христианка после этого… Какой позор!». Девушка опустила голову, боясь увидеть глаза Валеры, но, на счастье, он не смотрел на нее, увлекшись беседой со Стасом. Кристя также внимательно слушала их, не замечая, что происходит с сидящей рядом Ольгой.

Девушка вновь мысленно обратилась к Богу: «Господи, прости меня! Помоги мне простить! Помоги не только разумом понять, но и сердцем принять, что Валера не должен отвечать за грехи отца, ведь каждый за себя даст отчет Тебе. * Помоги Валере найти Тебя и получить прощение и мир душе!»

Помолившись, Оля немного успокоилась и прислушалась к разговору. Теперь говорил в основном Валера. И беседа была тихой, да и никто из окружающих уже не прислушивался. Каждый думал о том, что услышал и о своей судьбе. Несмотря на внешнюю бесшабашность, Стас чувствовал, когда нужно прекратить говорить и начать слушать.

– Такое впечатление, что за все пакости отца я теперь должен платить. Он, дрянь, сбежал из деревни, а на нас все волком смотрят, как на чумных! Я даже рад, что меня в трудовую армию забрали, может быть, в Германии смогу заново начать все, без этого проклятия.

Я готов вкалывать сколько угодно, только бы никто не плевал в мою сторону!

Ольга опять напряглась. Валера будто слышал ее мысли, и они тяжким грузом легли на его плечи. Как приятно получать благословение, приобретенное твоими родителями, и как страшно нести проклятие, заслуженное ими. Она вдруг поняла, как сильно этот парень нуждается сейчас в ее прощении и в ее молитве!

«Ты никогда не узнаешь, что и моя судьба связана с делами твоего отца!» – мысленно пообещала девушка Валере. – И с этого момента я буду молиться о тебе, пока ты не найдешь мира с Богом».

Никто и не подозревал о духовной битве, происходящей рядом. Но Бог, одержавший победу, послал тихую радость и твердую уверенность в будущем. И через несколько минут Оля уже участвовала в беседе, раздавая полученные надежду и удивительный покой. Ведь каждый человек может дать только то, что имеет. Поэтому, не сознавая сама, Оля прятала глаза в момент гнева, предоставив Богу усмирять бурю и смятение души.

Поздно ночью, когда большинство в вагоне уже забылись тяжелым сном, трое христиан опустились на колени, благодаря за встречу и прося милости и защиты на будущее. Валера, подумав немного, тихо склонился рядом, слушая негромкие молитвы своих новых знакомых.

Теперь путь не казался таким тяжелым: Стас,Оля и Кристя не редко пели по просьбе окружающих,а иногда вполголоса,просто для себя, делились мыслями и переживаниями. Оля не ожидала,что Бог так быстро ответит на ее молитву, и была удивлена, когда на второй день вечером Валера покаялся и доверил Ему свою жизнь. После чего трое друзей поздравляли своего нового брата по вере, радостно глядевшего на них блестящими от слез глазами.

– Никогда не был так счастлив в жизни! Грехи моего отца всегда лежали грузом на душе, отравляя жизнь. Но теперь, когда все мы,возможно, даже умрем, я счастлив, как ребенок! И мне все равно, что делал или не делал отец, главное, что сделал для меня Бог, а Он простил все: и мое, и отцовское! Мне так хорошо!

Новые друзья плакали от радости вместе с Валерой и благодарили Бога за чудо, совершенное в этом тесном и душном вагоне, несущем своих пассажиров в неизвестность. Кто может понять это мир, который «превыше всякого ума»?* Мир, который не покидает душу и в горниле испытания. Кто может понять этот прекрасный мир, дающий силу и радость даже там, где внешние обстоятельства тяжелы и непредсказуемы? Только тот, кто знает Бога.

Глава 13

По дороге молодые люди познакомились еще со многими невольными попутчиками. Оле очень понравился молчаливый парень Кирилл, который часто и с большим вниманием слушал беседы о Боге, но ни разу не выразил свое отношение к сказанному. Девушка заметила, что и он смотрит на нее с особым вниманием. Несмотря на недавнее знакомство, им казалось, что они уже давно знают друг друга.

Наконец поезд подошел к одной из станций Германии. Часть молодых людей выгрузили из вагона, остальных повезли дальше. Наши новые друзья старались держаться вместе, чтобы попасть в одну команду, но они не могли высказывать своих желаний, ведь это было бы почти полной гарантией обратного результата, поэтому все они молчали и молились, прося у Бога еще одной милости.

Несмотря на резкость в обращении солдат, к молодым людям относились сравнительно хорошо. Провизии, взятой из дома, хватило на дорогу, многие даже делились с теми, кто взял слишком мало пищи,горе часто делает сердца людей мягче,особенно сердца молодых, еще не успевших ожесточить себя.

Когда из поезда стали выгружать живой груз, Кирилл подсел к Оле:

– Могла бы ты помолиться обо мне, чтобы я вернулся домой? У меня нехорошее предчувствие… – он помолчал, – стыдно признаться, но я боюсь того, что будет.

– А разве в этом стыдно признаться? Я тоже боюсь, поэтому и молюсь, прошу у Бога помощи и защиты, – Оля посмотрела в глаза парню, в глубине которых затаилась слабая надежда на чудо.

– Помолись, пожалуйста, и за меня.

– Обязательно, но и ты молись сам.

– Не умею я, – молодой человек тяжело вздохнул.

– Ты же слышал, как мы молились. Разве это сложно?

– Вы Бога не боитесь! Послушаешь вас, так Бог, как друг… Но это же невозможно, – в голосе Кирилла звучал упрек, он был смущен и даже немного испуган. – Он же Бог!

– Не мы так решили, Иисус Сам назвал друзьями тех, кто доверил свою жизнь Богу.

Кирилл задумался, в душе молодого человека шла борьба, затем он вздохнул:

– Я слышал все, что вы говорили… и я так хотел бы оказаться на вашем месте. Это же здорово – без страха приходить к Богу и говорить с Ним, как с другом! Меня дома учили бояться Бога, а не любить.

Оля вздохнув, процитировала:

– «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение;боящийся несовершенен в любви».

– Откуда эти слова?! – глаза Кирилла округлились.

– Из Библии. Это точная фраза, я не придумала. Она записана в Первом послании Иоанна восемнадцатый стих четвертой главы.

– Так значит, Бог и не хочет, чтобы Его боялись?

– Нет, Бог не хочет, чтобы мы имели человеческий страх перед Ним. Он хочет,чтобы мы имели страх Господень… – уточнила Ольга.

– Так хочет или нет? Ты меня запутала!

– Ты просто не дослушал, – улыбнулась девушка, – страх Господень – это ненависть ко злу и избегание его во всех проявлениях. Это мало похоже на обычный человеческий страх… Он чаще мешает жить и заставляет нас делать глупости. Нередко боязнь наказания толкает людей на ложь или другие грехи.

– Ты можешь это доказать? – Кирилл явно хотел поверить, но не решался, требуя доказательств.

– Если Библия для тебя авторитет, тогда могу.

– Непререкаемый! У меня родители православные, и в нашем доме она всегда была почитаема!

– Ты можешь прочитать об этом в Притчах восемь – тринадцать и в четырнадцать – двадцать семь. А в шестнадцатой главе шестом стихе говорится, что милосердием и правдой очищается грех…

Кирилл «глотал» каждое слово, затем вздохнул:

– Ты Библию хорошо знаешь. Наверное, часто читала?

– Да, в нашем доме это была любимая книга.

– Ты так легко говоришь об этом… Завидую я тебе!

– Не завидовать нужно, а помолиться, попросить у Бога, чтобы Он простил тебе грех и принял как Своего сына, тогда ты сможешь иметь все то, что имею я, – улыбнулась Оля.

– Я должен подумать об этом, обязательно! Молись обо мне! Мне кажется, что Бог слышит тебя.

– И тебя Он слышит, нужно только поверить в это.

– Хорошо, я тоже попробую молиться… тогда и смогу понять, слышит Он меня или нет?

Кирилл замолчал и до конца пути больше не говорил о Боге ни слова.

После нескольких станций вагон опустел. Друзья старались держаться вместе, чтобы попасть в одну команду, молясь еще об одной

милости. И оказались в одном городке, но в разных местах. Многим

хозяйствам нужны были работники,но самых сильных парней направили на завод, расположенный в нескольких километрах от города.

Туда повезли Кирилла и Стаса, Кристю и Олю забрали в богатые семьи домработницами, а Валеру – на ферму.

У девушек и у Валеры иногда было свободное время, и они могли перемещаться по городу,но за пределы города необходим был специальный пропуск. В домах работники обычно были сыты. Если даже хозяева кормили плохо, то они могли заработать себе на пропитание, когда появлялось свободное время. Тогда как те, кто работал на заводах и жил в бараках, имели только ту скудную пищу, что выдавали в походной кухне, и нередко голодали.

Изнурительный труд и плохое питание дали знать о себе, и рабочие вскоре ослабели. Многие жители жалели их и нередко приносили пищу и бросали ее в толпу людей, идущих на смену или со смены. Оля тоже при каждой возможности приходила к Кириллу и Стасу. Поговорить почти не удавалось: они могли лишь несколькими фразами перекинуться через забор из колючей проволоки. Оля перебрасывала продукты, которые могла принести. Хозяйка расположилась к трудолюбивой девушке и нередко давала ей хлеба и масла для ребят с завода.

Для Стаса и Кирилла было очень важно, что есть кто-то в этом чужом городе, кто помнит о них и заботится. После работы, когда они, обессилевшие, падали на деревянный настил в бараке, не раз заходил разговор о доме, родных и о Боге. Но Кириллу трудно было поверить, что такой великий подарок, как жизнь вечная, можно получить даром.

Кристя и Валера также посещали своих новых друзей при каждой возможности, и двум ребятам жилось лучше,чем многим с их барака, так как они чаще получали дополнительную пищу из города. Но, получив что-либо, они всегда делились с теми, у кого не было знакомых в городе. Были ребята, которые ничего не получали, кроме баланды, что давали в бараке, поэтому пища с воли казалась для таковых верхом блаженства.

Стараясь высмотреть ребят в толпе грязных и измученных рабочих, Оля все чаще отмечала для себя, что в первую очередь ищет Кирилла. И когда видит его, нередко после смены измазанное мазутом лицо, сердце ее начинает биться чаще. Что это: сочувствие, жалость или любовь? Но Стаса ей было жалко не меньше… Почему же так важно увидеть осунувшееся лицо и устало согнутые плечи Кирилла?

Было странно сознавать, что в этих трудных обстоятельствах в сердце загорелась любовь. А может быть, и не странно? Ведь если вокруг все чужое и чуждое, если нет ни одного родного лица, желание любить становится во много раз больше. Девушке хотелось радости и счастья, хотелось любить и быть любимой, несмотря на все беды и несчастья, поэтому не только сострадание влекло ее к воротам завода.

Встречаясь с Кристей иногда в городе, они делились пережитым, и она первая узнала сердечную тайну Оли. Всплеснув руками,девушка ахнула:

– Надо же! Как интересно Бог нас свел!.. А я Стаса полюбила!

Я давно уже поняла это. И, знаешь, он мне признался в любви тоже!

– Как это? Вы с ним разговаривали?

– Нет, однажды я бросила ему булку хлеба, он в ответ бросил камень. Сначала я даже не поняла, он чуть не попал в меня. Так испугалась! Подумала, что от этой работы и голода он с ума сошел, камнями кидается за хлеб… А потом смотрю, а он, оказывается, в тряпочку завернут, а в ней записка! Но мне стыдно было говорить тебе об этом… Тут война, голод, а я со своей любовью!

– А почему нет? Если все вокруг ненавидят друг друга, это же не значит, что мы не должны любить?

– Может быть, ты и права. Мне действительно важно, что здесь, в чужой стране, я кому-то нужна!

– Я рада за тебя… – немного грустно сказала Оля, вдруг подумав, что вряд ли может рассчитывать на взаимность Кирилла.

Да, конечно, он искал ее глазами в толпе женщин, стоящих у забора, и радовался встрече, но ведь она приносила ему пищу. Он ей записок не посылал, да и ничем другим не выражал своего отношения. Кристя заметила мимолетную грусть в глазах подруги и живо отозвалась:

– Ты не переживай, я уверена, Кирилл любит тебя. Он всегда спрашивает о тебе, когда есть возможность крикнуть пару слов, интересуется, не видела ли я тебя в городе.

– Правда? – невольно обрадовалась Оля. – Или ты меня просто подбадриваешь?

– Я же передавала тебе привет от него и не раз.

– Ну, это просто вежливость…

– Нет, я тоже не слепая, вижу кое-что…

– Ты влюблена, вот и кажется тебе, что все должны быть тоже влюблены, – рассмеялась Ольга. – Посмотри на себя, ты вся сияешь, как начищенный чайник!

– Ну,что-ты… – покраснела Кристя. – Ты же не замечала, пока я не сказала тебе!

– Замечала, только не знала, в кого. Думала, может, в кого-то из местных немцев?

– Ну, скажешь тоже, – надула губки Кристина. – Ну теперь ты все знаешь, побежала я, а то хозяйка хватится, отпускать перестанет к заводу.

Девушка убежала, а Оля, задумавшись, пошла по улице, у нее был еще час свободного времени; но к заводу она не могла идти, так как сегодня ей не дали пропуск за город, и теперь было время поразмыслить.

«Что будет дальше, победят ли наши? Или все останется как сейчас? Но долго так не может продолжаться. Немцы должны сократить рабочие смены и дать больше пищи, или ребята погибнут. Говорят, что немецкая армия победоносно продвигается вперед… Но почему Ленинград они так и не могут взять? Спаслись ли мои из блокады, или они там, среди голода, холода и смертей?».

Вспомнив о родных, Оля забыла о всех романтических мыслях и чувствах, тревога заполнила душу, и она начала молиться о своей семье. После молитвы стало легче. Как прекрасно,когда есть Тот, Кому мы можем вручить своих близких, и Он в силах сохранить их!

«А как же Кирилл? Молится ли он? Нашел ли мир с Богом или все также держится на почтительном расстоянии?». Пройдя коротким путем, Оля вернулась в дом, где хозяйка уже ждала ее, несмотря на то, что до конца свободного времени, которое она сама дала, оставалось еще полчаса. Войдя в дом, Оля сразу принялась за работу. Хозяйка молча улыбнулась, ей была приятна эта честная и трудолюбивая девушка. И женщина всегда отпускала ее к заводу, догадываясь о том, что не только сочувствие влечет Олю к высокому забору. Разрешая ей уйти, хозяйка, улыбаясь, вздыхала:

– Jugend, Jugend…

В один из вечеров после тяжелой смены по пути в барак Стас шутя толкнул товарища:

– К вам пришли.

– Не к вам, а к нам, – разулыбался Кирилл, увидев в группке женщин Ольгу.

– Да уж,ладно, если бы не ты, мы видели бы ее намного реже.

– Не болтай ерунду… – огрызнулся Кирилл.

– Да уж, признайся, что неспроста ты вдруг расцвел, а то шел, как в воду опущенный… – не унимался Анастас.

– Не «нози», сам-то своей Кристе уже и послания пишешь.

– Я-то признался, а ты все молчишь, томишь красавицу.

– Больно ей нужны мои признания, с такой внешностью давно уже завела себе какого-нибудь «немчика»?

– Да раскрой ты глаза! Как она на тебя смотрит!

– Иди ты, сам влюблен, и меня туда же. Говорю тебе, она просто жалеет нас. Это не любовь.

– Может, и жалеет. Так что в этом плохого? А если бы только жалела, так не наряжалась бы. Она ведь раньше намного проще одевалась.

– Может, хозяйка платье подарила, вот и переоделась… – не сдавался Кирилл.

– Не могу понять, за что она тебя такого упрямого и чумазого любит? – снова толкнул его Стас.

– Да не любит она меня… – опустил голову Кирилл.

В этот момент сияющая Оля, увидев его удрученный вид, словно погасла. Улыбка слетела с губ, на глаза уже готовы были навернуться слезы. Как мало надо влюбленному человеку, чтобы шагнуть от радости к печали – только взгляд любимого.

– Ну что ты делаешь? Посмотри, сникла дивчина совсем, – расстроенно протянул Стас. – Не мучь ее, подними голову и улыбнись. Мы уже скоро пройдем мимо…

Оля встрепенулась, колонна была уже близко, и только сейчас был шанс добросить хлеб с куском домашнего сыра,которые хозяйка дала ей для ребят. От всех своих мыслей и переживаний она чуть не пропустила нужный момент! Кирилл шел рядом с забором, времени на размышления не осталось. Оля размахнулась и бросила хлеб.

– Кирилл, держи! – хлеб полетел через забор, следом – кусок сыра – праздничное лакомство даже для тех, кто работал в хозяйских домах, и фантастика для заключенных. К ним потянулось много рук, поймав чужое, обычно отдавали владельцу… Но не сейчас, не сыр! Кусок сыра не упал на дорогу, но и не попал к законному владельцу, его разломили сразу на маленькие кусочки, и Стасу с Кириллом досталось лишь попробовать. Но ребята не были в обиде, они знали – так сильно хочется кушать не только им. Ведь все здесь молоды,и многие из них еще растут, а растущий организм требует больше пищи, чем взрослый, устоявшийся. Стас и Кирилл были из старших.

Конвоиры были не слишком строги в такие моменты, они также понимали, что рабочие голодны. Ведь это были не военнопленные, а почти дети из трудовой армии. Главное – не подпускать их слишком близко к забору, чтобы не провоцировать побега. Хотя, куда бежать? Они находились на немецкой территории. Войдя в барак, Стас вновь начал:

– Ну за что она тебя любит такого упрямого? Ты даже в ее любовь не веришь только из упрямства!

– Ты действительно уверен, что она не просто приходит сюда? – видно было, что Кирилл очень хочет верить в то, что Оля неравнодушна к нему, но боится.

– Более чем уверен! Ты бы видел, как она с лица спала,когда ты перестал ей улыбаться и голову опустил. Тут и дураку стало бы понятно!

– Правда, за что же меня любить?.. – озадаченно и грустно протянул Кирилл.

– Какой ты трудный! – воскликнул Стас. – Вместо того, чтобы радоваться, что дивчина любит его, он сидит и причину ищет! Ну, а ты ее за что любишь?

– Ну, это совсем другое! Она… она совсем не такая, как все… Такая… такая… Даже не знаю, как сказать! Добрая, красивая … хорошая… Она, наверное, всех людей может любить!

– Ну, теперь мне все понятно, – усмехнулся Стас. – Такая… Она просто та, которую ты любишь и все! О моей Кристе я бы тоже многое мог сказать.

Он задумался, затем, устало растянувшись на жестком настиле, протянул:

– Ты подумай, Бог тоже просто любит и все… Ведь Он Сам есть Любовь. Он не может иначе относиться к тебе, как только любить. Господь даже когда наказывает – все равно любит. Оля вряд ли способна всегда ко всем с любовью относиться, хотя я и согласен с тобой, что она хорошая. А Бог может любить всех людей и тебя, упрямого,тоже!

– Может быть,ты и прав… но принять это так сложно, – вздохнул Кирилл.

Стаса вдруг осенило. Он хлопнул себя рукой по лбу.

– Мне кажется, я понял! Ты боишься поверить, что тебя любят только потому,что ты считаешь, что сразу станешь обязанным делать что-то особенное!

– А разве не так? – Кирилл недоуменно поднял брови.

– Но что может быть более особенным, чем твоя ответная любовь?! Просто улыбка, которую сегодня ты у Оли забрал и в землю спрятал. Просто взгляд, который скажет, что ты ее любишь. Или записка… А что мы можем больше?