Полная версия
Что скрывает правда
ПБ: Уверен, мы найдем эти сведения, если потребуется.
ГК: Так вы ездили на этой машине вчера вечером?
ХК: Как я сказал…
ГК: Да, я знаю, что вы сказали.
ЭА: Соседка Эммы Смит вчера вечером, примерно в девять часов, видела темный седан, припаркованный у ее дома. Раньше эту машину она не замечала.
ХК: Ну, то точно не моя.
ГК: То есть вы не ездили к мисс Смит? Может, вы думали, что вам удастся убедить ее передумать? И в конечном итоге передать вам ребенка?
ХК: а) Я не стал бы унижаться и ходить с протянутой рукой к какой-то фифе из местного совета, которая все равно ответила бы «нет», и б) даже если б я захотел пойти к ней, я все равно не знал ее чертов адрес. Врубаетесь?
ЭА: Вы запросто могли бы проследить за ней от работы до дома. Вас видели на Иффли-роуд…
ХК: Когда я вино покупал…
ГК: Кажется, вы говорили, что ничего не купили?
ХК: Я понимаю, к чему вы ведете…
ГК: Так в какое время вы вышли из дома на вашу пробежку?
ХК: Примерно в восемь тридцать. Плюс-минус.
ЭА: Во что вы были одеты?
ХК: А во что, по-вашему, я мог быть одет? В футболку, шорты, кроссовки.
ЭА: В то, что мы изъяли у вас дома? Белую футболку, черные шорты и кроссовки «Найк»?
ХК: Я уже все вам сказал.
ГК: Как долго вы бегали?
ХК: Не знаю. Минут двадцать, может.
ГК: Уж больно далеко вы ехали ради такой короткой пробежки – полчаса туда, полчаса обратно…
ХК: Вас так волнует, сколько топлива я потратил?
ГК: Значит, по расчетам, вы вернулись домой примерно в десять.
ХК: Что-то вроде того.
ГК: Ваша жена подтвердит это, да?
ХК: А куда ей деваться.
ЭА: Вы видели кого-нибудь во время пробежки, разговаривали с кем-нибудь?
ХК: Я бегал, а не тусовался в клубе для встреч, черт побери.
Допрос прерывает появление детектива-сержанта Дэвида Кинга и детектива-констебля Саймона Фэрроу.
ДК: Остановите запись, допрос приостановлен.
ГК: В чем дело?
ДК: Мистер Клиланд возвращается в КПЗ, где он будет находиться, пока идет расследование, и ожидать результатов судебно-медицинской экспертизы.
ХК: Что, всю ночь? В камере? Как вы можете…
ДК: Мы можем, и вы скоро об этом узнаете.
ГК: Кто-нибудь объяснит мне, что происходит, черт побери?
ДК (улыбается): Боюсь, вам это не по рангу, детектив-констебль Куинн.
* * *Отправлено:Вторник 10/07/2018, 19:05
Важность: Высокая
От кого: DIAdamFawley@ThamesValley.police.uk
Кому: CID@ThamesValley.police.uk, AlanChallowCSI@
ThamesValley.police.uk, Colin.Boddie@ouh.nhs.uk
Копия: DIRuthGallagher@ThamesValley.police.uk
Тема: Дело № 75983/02 Смит Э.
Настоящим письмом уведомляю вас о том, что это дело в срочном порядке передается команде детектива-инспектора Галлахер.
До моего сведения было доведено, что мисс Смит являлась подругой моей жены, в связи с чем я не вправе руководить расследованием.
Для справки: я знал мисс Смит только как Эмму. Я виделся с ней очень редко, обычно у себя дома и один раз в ее квартире. Детектив-инспектор Галлахер в полной мере осведомлена об обстоятельствах.
Уверен, вы окажете команде детектива-инспектора Галлахер всемерную поддержку.
А. Дж. Ф.
Адам Фаули
Детектив-инспектор, отдел уголовных расследований, полиция долины Темзы
Отдел полиции Сент-Олдейт, Оксфорд, OX1 1SZ
* * *Адам Фаули
10 июля 2018 года
20:49
На часах почти девять, когда я добираюсь до дома. Чувствую себя дерьмово, но будет еще хуже. Алекс открывает дверь и встречает меня до того, как я успеваю выключить двигатель. Даже в теплом свете фонаря над дверью видно, как она бледна.
– Слава богу, ты дома, – выдыхает она, когда я обнимаю ее за плечи.
– Как ты? Что-то случилось? Ты опять видела тот минивэн?
– Нет. Не сегодня.
Она знает, что именно это я и хочу услышать; что не означает, что это правда.
Алекс пытается отшутиться:
– Ты же сам сказал, что на нем электронная метка. Я просто все выдумываю. Излишне бурно реагирую. Вини во всем гормоны.
– Ты бы мне рассказала, ведь так? Если бы что-то увидела? Если бы кто-то болтался поблизости?
Она хмурится, гадая, с чего бы это.
– Конечно.
Я иду вслед за ней на кухню и тяжело сажусь за стол. Алекс суетится; это не в ее характере.
– Между прочим, – говорит она, заглядывая в холодильник, – я хотела обсудить с тобой… – Она выпрямляется и видит мое лицо. – В чем дело?
Она знает… конечно, знает. Ведь мы давно женаты.
Я глубоко вздыхаю:
– Ты сегодня видела местные новости?
Она с грустным смешком качает головой.
– Я никогда их не смотрю. Каждый раз, когда я вижу что-то ужасное, я начинаю думать, что ты в гуще всего этого.
Я притягиваю ее к себе:
– На этот раз, боюсь, все именно так.
Чувствую, как она напрягается.
– В каком смысле?
– Вчера вечером на железнодорожных путях было обнаружено тело. Под мостом Уолтон-Уэлл. Я только что выяснил, кто это.
– В каком смысле тело… ты о чем?
– Сожалею, Алекс. Это была Эмма.
Она не отрываясь смотрит на меня, потом покачивается, и я обхватываю ее, чтобы она не упала.
– Сядь, пожалуйста. Ты побелела как полотно.
Алекс опирается на спинку стула и начинает садиться. Движения у нее такие, будто ее мучает сильная боль.
– Эмма? – тихо произносит она. – Нет, нет, не может быть… я только что говорила с ней…
Я видел такое множество раз. «Но я виделся с ними на прошлой неделе». Или в прошлом месяце, или вчера. Утверждают, что цикл скорби начинается с отрицания, но по моему опыту – с растерянности и недоверия.
– Сожалею. Приходили ее родители. Это точно она.
Она хмурится:
– Ты, кажется, сказал, что на железнодорожных путях? Какого черта она там делала?..
– Алекс…
– Это несчастный случай?
Затянувшееся молчание говорит за меня.
– Нет. Это не было несчастным случаем.
– О господи, ты хочешь сказать, что она покончила с собой? – Она охает, но явно не от шока, и прижимает руку к боку.
– Алекс, что там?
Я вскакиваю, но она отталкивает меня, отпихивает мою руку.
– Это просто ложные схватки. Они у меня весь день.
– Что ты хотела со мной обсудить?
Она качает головой, пытается улыбнуться, но дыхание у нее поверхностное и учащенное, а верхняя губа вся в бисеринках пота.
– Алекс… ты же на тридцать пятой неделе… – Она снова прижимает руку к боку, и я беру ключи от машины. – Я везу тебя в Рэдклифф[48].
– Нет-нет. – Она вцепляется мне в руку. – Пожалуйста, Адам… ты же знаешь, как сильно я ненавижу это место. И уже все проходит, честное слово.
Она медленно втягивает в себя воздух и выдыхает. Проходит минута, и ее хватка постепенно ослабевает, а на губах появляется робкая улыбка.
– Видишь? Я же говорила.
Я откладываю ключи:
– Ладно, но тогда тебе нужно лечь…
– Конечно… что насчет Эммы…
Я качаю головой. Ей придется узнать правду – Рут Галлахер обязательно заедет, и я хочу подготовить Алекс. Но не сейчас. Не сегодня.
– Поговорим об этом утром. Сейчас тебе надо отдохнуть. Такое у меня условие, если ты не хочешь ехать в Рэдклифф.
Алекс опускает голову. У нее дрожат губы.
– Господи, – шепчет она, – бедная Эмма… бедная, бедная Эм, – поднимает взгляд, смотрит на меня, в ее глазах стоит слезы. – Девяносто второй… Это когда мы познакомились. В девяносто втором. Черт побери, двадцать шесть лет. Как это случилось? Ну, я знаю, что в последнее время она была сильно расстроена, но…
Я могу кое-что рассказать. Например, что я точно знаю, чем именно была расстроена Эмма. Например, что я был у нее и пытался помочь…
Однако я ничего не рассказываю. Может, и зря. Может, вы на моем месте рассказали бы. Но вы не на моем месте, а я не рассказываю. Мне следовало раньше рассказать ей, что я был у Эммы. Вчера, когда вернулся домой. Даже несмотря на то, что она была уставшей и собиралась ложиться спать. Или сегодня утром, перед уходом на работу. Я же пытался защитить ее, прятал ее в кокон, оберегал ее и нашего малыша. Теперь уже поздно. Если я расскажу ей сейчас, она решит, что мне есть что скрывать. И вы не стали бы винить ее за это, правда? Потому что вы сами так думаете. Вы гадаете, почему узнали об этом только сейчас… почему я не рассказывал об этом раньше.
Так что позвольте мне внести полную ясность: пусть вы не знали, пусть я вам не рассказал… но там, в квартире, вчера, с Эммой… у нас ничего не было.
Слышите меня?
Ничего, черт побери, не было.
* * *На этот раз Куинн не единственный, кто приходит рано. Без пяти восемь, когда он толкает дверь в кабинет, и в помещении уже слышен гул голосов.
– Пришло электронное сообщение, – сухо говорит Эверетт.
Куинн что-то ворчит себе под нос и идет к своему столу. Но Эв не сдается. Она идет за ним.
– Свалилось как снег на голову… ты обсудил это с Галлахер? Фаули тебе что-нибудь говорил? Ну, до того?
Куинн качает головой. Ему хватает и того, что Кинг выставил его полным идиотом перед Клиландом. А сейчас он сильно зол на Фаули.
– Это уже превращается в привычку, – говорит Бакстер из другого конца комнаты. Он сидит, откинувшись на спинку стула, и вертит в руках стакан с фраппучино.
Эв хмурится:
– Что превращается?
– То, что Галлахер подчищает за Фаули.
Сомер непонимающе смотрит на него:
– Что ты этим хочешь сказать?
Бакстер пожимает плечами:
– Ну, так было с делом Эпплфорд, разве нет?..
Эв качает головой:
– Ну не надо, тогда все было по-другому…
– Нет, – резко говорит Сомер. – Давай все же выслушаем его точку зрения.
Бакстер поднимает вверх руки:
– Все в порядке. Я просто сказал.
Сомер собирается ответить, но Эв останавливает ее взглядом. А взгляд говорит: «Оставь».
Куинн принимается разгружать свою объемную сумку. Он купил ее в «Джекилле и Хайде»[49]. Это самое близкое, что он смог найти, к той сумке, что носит Асанти. Такое, чтобы не выглядело, будто он копирует коллегу. Хотя на самом деле копирует.
– Если хотите знать мое мнение, – говорит он, – все эти рассказы про то, что Фаули не знал, кто такая Смит, полная чепуха.
Эв поворачивается к нему:
– Почему ты так говоришь?
Куинн достает из сумки планшет и кладет его на стол.
– Ну, для начала то, что он не знал ее фамилии, – это чушь собачья.
Сомер хмурится:
– Почему? Готова поспорить, что ты не знаешь фамилию своей девушки.
– Здесь совсем другое, и ты знаешь это. Я встречаюсь с ней всего несколько недель, а Фаули знал эту женщину много лет.
Сомер отворачивается, ее лицо мрачно.
– Ты злишься, потому у тебя отобрали крупное дело.
Куинн непрошибаем:
– Ничего я не злюсь. Потому что дело не в этом. Совсем не в этом. От всей этой истории очень дурно пахнет.
– Да? – Это Эв. – А ты не хочешь пояснить свою мысль?
Куинн поворачивается к ней:
– Именно я принял телефонный звонок, когда заявили о пропаже Смит.
– И?..
– И я помню, как несколько раз повторил адрес.
Однако Сомер не отступает:
– И что из этого?
– А то, что Фаули слышал его. В тот момент он был здесь, в этой комнате.
Он смотрит на Бакстера, и тот кивает:
– Он прав. Фаули был здесь.
Куинн вздергивает подбородок – его правота доказана.
– Как ты объяснишь это, даже если опустить историю с фамилией?
– Между прочим, я тоже здесь была, – говорит Сомер. – Насколько я помню, Фаули просматривал аккаунт Джозефа Эндрюза в «Твиттере», когда поступил звонок. – Она переводит взгляд на Бакстера. – Верно?
Тот колеблется, потом кивает. Ситуация принимает неприятный оборот.
– Так что вполне возможно, – продолжает Сомер, – что Фаули не слышал, что говорил Куинн. Вот ты помнишь, как он называл адрес?
Бакстер таращится на нее:
– Я?
– Да, ты. Помнишь, как Куинн называл этот адрес?
– Не уверен…
Она машет на него рукой:
– Вот видите.
– Справедливости ради, – быстро говорит Асанти, – адрес скорее заметил бы тот, кто его знает. Как когда кто-нибудь произносит чье-то имя. Человек сразу вычленяет его.
– Верно, – соглашается Куинн. – А он точно знал этот адрес, потому что был там… он сам так сказал…
– Но в рассылке не говорится когда, ведь так? – говорит Сомер. – Может, он был там несколько недель назад или даже месяцев…
Куинн вскидывает руки и отворачивается.
– Пусть так. К черту все это. Если ты считаешь нужным принять его сторону, вперед. Но попомни мои слова: все это попахивает гнилью.
Он принимается перебирать бумаги на своем столе, бормоча «критические дни». Сомер слишком далеко от него, чтобы услышать, однако когда он поднимает голову, то натыкается на гневный взгляд Эв.
Бакстер прячется за своим монитором; Асанти уже жалеет, что ввязался.
В комнате повисает тишина, но это тишина раскола. Через пятнадцать минут, когда дверь открывается и заходит Рут Галлахер, напряжение не спадает. Рут знает эту команду – она работала с ней всего несколько месяцев назад – и сразу понимает, что есть проблема. Щеки Сомер в красных пятнах, Куинн весь ощетинился, она уже видела этот взгляд, говорящий: «Не надо на меня наезжать». Только обычно он появляется у ее пятнадцатилетнего сына.
– Всем доброе утро, – говорит она, оглядываясь. – Уверена, вы видели письмо детектива-инспектора Фаули и знаете, что дело по убийству Смит переходит в отдел тяжких преступлений.
Никакого ответа. Все молча смотрят на нее.
Она предпринимает новую попытку:
– Моя команда организует помещение под штаб в соседнем кабинете. При условии, конечно, что нам удастся запустить информационные технологии.
Глупая шутка, но обычно такие шутки помогают сломать лед. Только не в этот раз. Часть этих людей уже вернулась к своим компьютерам.
Дверь снова открывается, Галлахер оборачивает и испытывает облегчение.
– А вот и ты… Это детектив-констебль Фэрроу, и, если вы передадите ему все, что у вас есть по Хью Клиланду, будет здорово.
Куинн поднимает вверх стопку бумаг, вынуждая Фэрроу идти за ними через всю комнату. Что касается манипулирования и стремления поставить противника в неловкое положение, то сделано это прямолинейно, однако Галлахер не собирается заострять на этом внимания.
Асанти поднимает голову:
– Я уже все вам отправил.
– Спасибо, детектив-констебль Асанти. Что еще?
Поднимает голову Бакстер:
– Я как раз собираюсь проследить «Хонду» жены Клиланда по системе распознавания номерных знаков. Когда у меня будет номер, я вам его отправлю.
Фэрроу ждет посреди комнаты, но, кажется, больше никто ничего ему не передаст. Эв видит, как он на мгновение подходит к столу Сомер, но, поскольку та не замечает его, вынужден двигаться дальше.
* * *…Когда Нина Мукерджи возвращается от кулера, ее ждет электронное письмо из лаборатории. С результатами экспертизы по делу Смит. Быстро, думает она, ставя стакан на стол и садясь. Распечатывает приложение – когда дело касается технических вопросов, она предпочитает бумажный вариант – и принимается читать.
Десять минут спустя Нина все еще сидит за своим столом. Ее брови сведены на переносице, а к стакану с водой она так и не притронулась.
Нина медленно встает и идет в кабинет Алана Чэллоу. Он уже десять лет занимает это помещение, но его стол выглядит так, будто рабочее место за ним не закреплено. На нем нет ни фотографий, ни канцелярских мелочей, ни даже уставшей монстеры. Алан стучит по клавиатуре, его взгляд устремлен в экран.
Он поднимает голову, но всего на мгновение, потом указывает на свободный стул.
– Я получила результаты по квартире Смит.
– Да? – Он все еще сосредоточен на экране.
Нина кладет перед ним лист бумаги. Чэллоу берет его, читает, смотрит на нее, потом снова читает. Затем выпрямляется и откидывает на спинку.
– Черт…
– И что нам теперь делать?
Он отшвыривает листок:
– Только одно.
* * *Адам Фаули
11 июля 2018 года
9:42
Я должен был уехать на работу еще час назад. Но сначала я дал поспать Алекс, а потом позвонила патронажная сестра и сказала, что опаздывает. В итоге она приехала гораздо позже, чем я рассчитывал. Я сидел и выслушивал стандартные советы, читал стандартные листовки, отвечал на стандартные вопросы… Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не смотреть на часы. Было бы гораздо проще сказать ей, что мы все это знаем, что проходили через все это раньше, однако сделать это не так-то легко. Для нас. Да, у нас был ребенок, а теперь его нет. Потому что наш ребенок отобрал у себя свою жизнь, и патронажная сестра знает об этом. Поэтому я сижу и слушаю, нахожу правильные слова – я же не могу допустить, чтобы она подумала, что у меня есть более интересные, более срочные, более неотложные дела.
Наконец сестра собирает свои записи, свой раздаточный материал, складывает все это в сумку с эмблемой маркетплейса «Этси», и я провожаю ее до двери. У двери она поворачивается ко мне:
– Мистер Фаули, есть ли нечто, чего ваша жена мне не рассказала?
Я не ожидал от нее такой прямолинейности. Или такой проницательности.
Она слегка прищуривается:
– Я ведь права, да?
Я колеблюсь, потом киваю:
– Да, правы. Но это никак не связано с ребенком.
Она внимательно смотрит на меня:
– Сейчас, мистер Фаули, при такой истории болезни, с ребенком связано все.
– Хорошо, я понял. Просто Алекс только что узнала печальную новость. Погибла ее подруга. Она очень расстроена.
– О боже, какой ужас… Это был несчастный случай?
Я качаю головой:
– Нет. Сначала мы думали, что это самоубийство, но потом нам пришлось приступить к расследованию убийства.
Сестра обращает внимание на мое «нам».
– Ах да, вспомнила. Вы же офицер полиции.
– Сегодня с Алекс будут беседовать мои коллеги. Понимаю, ничего хорошего в этом нет, но избежать этого невозможно. Алекс одна из последних общалась с ней.
Сестра медленно кивает:
– Ясно.
– Вот поэтому Алекс расстроена – мы как раз говорили об этом перед вашим приходом. Я рассказал ей новость вчера вечером, и у нее появился этот страх…
Еще один кивок.
– Понимаю. Для нее, наверное, это огромное огорчение. Но спасибо вам – вы помогли мне составить более полную картину. – Она дотрагивается до моей руки. – Если я могу чем-то помочь, позвоните мне, – с этими словами выходит за дверь и спускается с крыльца.
Я смотрю ей вслед, затем, почти автоматически, оглядываю улицу. Машины, люди; люди в машинах; люди сами по себе. Я возвращаюсь в дом и беру ключи от машины.
Это правда – все то, что я сказал патронажной сестре. Алекс знает, как погибла Эмма.
Но я так и не рассказал, что побывал у нее в квартире.
* * *Саймон Фэрроу колеблется, прежде чем постучать в дверь кабинета Дэйва Кинга. Он всегда колеблется, прежде чем стучать в кабинет Кинга. Кинг – хороший детектив-сержант, тут нет сомнений, – жесткий, бескомпромиссный, с отличными результатами, даже несмотря на то, что ему приходится из кожи вон лезть, чтобы добиться их. Одно точно: никто не мог бы обвинить его в том, что он всеобщий любимчик. Кинг умеет управлять людьми, поэтому его команда вынуждена трудиться изо всех сил, что делает жизнь временами взрывоопасной и еще более изнурительной. Фэрроу слышит, как по другую сторону двери говорят по телефону. Он не слышит, что говорит Кинг, но о чем бы ни был разговор, голос у того напряженный.
Фэрроу набирает в грудь побольше воздуха, стучит и открывает дверь.
Кинг стоит и убирает телефон в карман.
– Простите, что беспокою, босс, но вы просили меня проверить по системе контроля номерных знаков машину Клиландов. Она подпадает под описание, данное соседкой Смит, так что это вполне может быть та машина, что она видела…
Однако Кинг взмахом руки заставляет его замолчать:
– Не забивай себе голову этой чепухой. Мне только что звонили из экспертизы. Я еду к Галлахер. Это бомба.
* * *Адам Фаули
11 июля 2018 года
9:59
Когда трель дверного звонка разносится по дому во второй раз, я решаю, что это почтальон. Но это не почтальон.
– Кажется, ты говорила, что сначала позвонишь мне?
Рут Галлахер нерешительно топчется на крыльце:
– Я…
Я выхожу и закрываю за собой дверь.
– Послушай, это может подождать? У меня пока не было возможности поговорить с Алекс. Вчера она сильно разнервничалась…
– Сожалею. Как она?
– В порядке. Надеюсь, ты понимаешь, почему я не хотел расстраивать ее еще сильнее. Так что можешь поговорить с ней позже? В конце концов, тебе от нее нужна только общая информация.
Она колеблется:
– Так уж получается…
Я понимаю, что она не одна. Мужчина с темно-русыми волосами и бородкой уже запер свою машину и идет по дорожке к нам. Если б я не был знаком с ним, то все равно догадался бы, что он из отдела уголовных расследований: мы те самые идиоты, которые носят куртки в жару.
Я хмурюсь:
– Ты привезла с собой Кинга? Неужели для разговора нужно два человека?
Галлахер краснеет – чуть-чуть.
– Прости. У нас иные цели. Мне действительно нужно поговорить с твоей женой, но я здесь не для этого.
Кинг присоединяется к нам на крыльце и надменно кивает. Он мне всегда не нравился, и это чувство явно взаимно. Когда-то, много лет назад, он был одним из моих детективов-констеблей. Но именно когда-то. Скажем так: мне не пришлись по душе его методы. И когда в моей команде освободилось место детектива-сержанта, я отдал его Джиллу Мерфи. Думаю, Кинг до сих пор мне этого не простил.
Я обращаюсь к Галлахер:
– Не понимаю…
– Адам, мы здесь не из-за Алекс. Мы здесь из-за тебя.
Она начинает меня раздражать. Я резко распахиваю дверь и делаю шаг к порогу.
– Ты хочешь еще раз помучить меня? Ладно. Проходи. И давайте закончим с этим поскорее.
Она качает головой:
– Прости. Здесь мы этого сделать не сможем
– Вы забираете меня? Серьезно? Господи, Рут…
Я слышу, как сверху меня окликает Алекс, спрашивает, кто пришел.
Я подхожу к подножию лестницы:
– Это почтальон, можешь не спускаться.
Возвращаюсь к Галлахер и понижаю голос:
– Послушай, я же сказал, что вчера вечером Алекс перенервничала. Я уже думал, что придется везти ее в Рэдклифф. Дай мне успокоить ее, и я сам приеду. Максимум через полчаса, разницы это не сделает…
Я вижу, как Кинг хочет возразить, но Галлахер опережает его:
– Адам Фаули, вы арестованы по подозрению в изнасиловании и убийстве Эммы Смит.
У меня отвисает челюсть. Я изумленно таращусь на нее.
– Нет… это безумие. Неужели ты думаешь…
Галлахер вперивает в меня ледяной взгляд:
– То, что я думаю, отношения к делу не имеет. Мне известно только одно: имеющиеся у нас на руках улики не оставляют нам выбора. Я вынуждена арестовать вас.
У меня по спине течет пот, я пытаюсь выудить из всего этого какой-то смысл… выявить хоть какие-то свои преимущества… но мозг пребывает в ступоре. А голос Галлахер все звучит и звучит:
– Вы не обязаны ничего говорить, но нанесете вред своей защите, если не упомянете на допросе то, на что позже будете ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано в качестве доказательства.
Слова застревают у меня в горле.
– Я должен предупредить жену.
* * *
* * *
Адам Фаули
11 июля 2018 года
10:04
– Алекс.
Она лежит на нашей кровати, окно открыто, шторы практически не шевелятся.
Наверное, что-то прозвучало в моем голосе, потому что Алекс открывает глаза и садится.
– В чем дело? С тобой все в порядке?
Я делаю шаг вперед:
– Послушай, это может показаться безумием – это и есть безумие, – но внизу меня ждет Рут Галлахер.
Алекс хмурится:
– Рут? Но зачем…
– Они арестовали меня.
– В каком смыслеарестовали? За что?
– За убийство.
У нее расширяются глаза.
– Они думают, ты кого-то убил? Но…
– Не кого-то. Эмму. Они думают, что я убил Эмму.
– Не верю.
