Запах теней

Дима твёрдо верил, что находится в её руках и только. В свои тридцать три он уже не мало добился: у него красавица жена, хорошая квартира, высокооплачиваемая работа. Но всё это лишь малая часть его истории, миг во времени. В один прекрасный момент вся его жизнь может рассыпаться как карточный домик. Любой день, час, секунда и… это может произойти. И по-видимому, переломный момент его жизни уже наступает – как бы он не хотел, но судьба направляет его жизнь по другому направлению.

Знаков стоял у двери в квартиру и думал, что ему делать дальше. Он больше не желал обращать внимание на голоса, которые опять атаковали его голову и велели идти. Сейчас он должен решить, как быть дальше и… что сказать Мирре? Как он объяснит ей всё, что происходит? Да, он рассказал ей вчера о случившемся, но вот про голоса упомянуть не решился, посчитал, что это будет уже слишком. Ни к чему освещать и без того немыслимые подробности.

«Заткнитесь! Замолчите! Я должен всё решить!» – закричал он в собственной голове. Как ни странно, но это сработало, и шум утих, правда, не исчез совсем – где-то вдалеке замер, изредка напоминая о себе тихими прерывистыми звуками.

Недоумевая, почему они так долго не заходят домой, Нора сидела и преданными глазками изучала хозяина. Дмитрий открыл дверь, и они вошли. Раздевшись, он прошёл в спальню и прилёг рядом с Миррой. Она всё ещё спала.

«Что мне делать?»

Печальный ответ уже давно находился в голове, он появился ещё вчера вечером, когда Дима всё рассказал супруге. Знаков всячески старался не думать об этом, хотел отбросить неизбежное подальше. Но, увы, начавшийся в его жизни путь должен закончиться. Дмитрий обязан завершить его.

Мирра лежала на боку лицом к нему. Её красота завораживала его – каждый раз он был не в силах оторвать от неё взгляд. Несколько прилипших к щеке светлых прядей её волос, слегка курносый нос и пухлые губы, которые почему-то во время сна всегда приобретали объём и становились большими.

Дима обнял жену, прислонился к её щеке и прошептал:

– Я люблю тебя!

Мирра не проснулась. Дмитрий прижал её к себе сильнее и тихонько сказал:

– Мне нужно уйти, Мирра! – он вздохнул, – я не знаю когда вернусь, любимая. Может…

Не открывая глаз, она пошевелилась, промычала и что-то неразборчиво пробубнила:

– М-м-м… шас… а-а-а..

– Я не знаю… – замешкал Дима, – …мне нужно, понимаешь? Я люблю тебя!

Печаль и пустота. Он поцеловал её, а она, по-прежнему не открывая глаза и слегка повернув голову, тыльной стороной ладони потёрла рот и снова замерла.

Медлить было нельзя – сейчас или никогда. Дима встал с кровати, ещё раз посмотрел на Мирру и направился к выходу. Положил мобильник на трюмо – он не нужен ему, будет только мешать. Мирра всё поймёт. Сегодня он должен решить, как быть дальше.

***

Вновь радиоголоса включились в работу – они беспрестанно нашёптывали слова, которые как ни старался Знаков, но в этот раз разобрать не мог. Звуков было множество, они бурлили в протяжённом хаосе невнятных или резко обрывающихся слов, а иногда даже включалась музыка.

Дима шёл вдоль улицы, по которой совсем недавно бежал от преследователей. Правда, это, кажется, было во сне. Город уже давно проснулся, о чём свидетельствовали ожившие улицы: словно в муравейнике, мельтешили люди и передвигались автомобили. Знаков двигался навстречу судьбе, во всяком случае, он так думал. И эта мысль растворилась в нестерпимом ожидании, которое с каждым шагом, с каждым вздохом перерождалось в некую подлую манию. Чувство приближения наступающего на пятки чего-то нехорошего с головы до ног охватило Знакова. Пугливыми глазами выискивая тех, кто эти дни не даёт ему покоя, он крался по улицам и постоянно озирался по сторонам

Ещё чуть-чуть и в любом человеке может появиться демон. В каждом человеке ему виделось серое оно. По секундам нарастающую тревогу подкреплял ещё и несмолкаемый белый шум.

Дмитрий проходил мимо небольшого музыкального магазинчика, когда в словах громкой песни, доносившейся из огромных динамиков, вдруг, врезался несуразный текст: «… я думаю надо сорок третий …» Этот незаконченный обрывок фразы никоим образом не относился к звучащей из магазина песне, но каким-то образом попал туда. Смысл не понятен никому из прохожих, да и вероятность, что эти слова кроме Димы ещё кто-то услышал, полностью отсутствовала. Он уверен в этом.

Интуиция Дмитрия раскрыла прячущуюся в глубине загадку. А может, он знал? Или сам того не подозревая, с помощью новых способностей прочитал некий код? А, может быть, никаких слов в песне и не было, и всё происходит в его голове, которая последние два дня слишком много на себя приняла? Что, если основная причина, по которой он услышал скрытое послание, это отсутствие послания? Что, если он просто сходит с ума? А что, если…?

«Я схожу с ума»

Но тут же с лёгкостью отбросив все сомнения, он направился на автовокзал, находившийся от него в километре. И, чтобы навсегда уничтожить упрямые сомнения, на стекле витрины немыслимым образом появилось адресованное Знакову послание со стрелкой, указывающей в сторону вокзала: «Дима, иди туда»! Что до странностей, то сегодня они снова входят в закономерность.

***

Автобус двигался не спеша. Водитель относился к числу тех ответственных людей, кто исправно соблюдает правила дорожного движения и не превышает скорость там, где это возможно и больше всего хочется – на трассе за городом. Поэтому небольшой пазик, следуя указанному маршруту, двигался со скоростью семьдесят-восемьдесят километров в час.

Дима сам ещё не понимал, куда держит путь, но внутреннее чутьё подсказывало: «направление верное». А там будет следующий знак и решение придёт само собой. Сколько времени займёт его дорога, сказать трудно, а точнее невозможно. Поскольку, это ему не известно. Где необходимо будет выйти? И вообще – зачем? Об этом он уже не думал, слепо доверяя лишь своей интуиции и внутреннему голосу.

Когда Дима сел в кресло автобуса, радиошум тут же перестал его донимать – это немного радовало. Изнеможённая от беспорядочных шумов голова погрузилась в заслуженный отдых – теперь её заполнила приятная пустота. Расшатанные нервы давали о себе знать. Несколько раз Знаков попытался даже вздремнуть, но, сомкнув веки, он уже через минуту открывал глаза и пугливо озирался по сторонам. В конце концов, ему было страшно. А, вдруг, они появятся?

В очередной раз, когда мозг не позволил ему заснуть, Дмитрий открыл глаза и увидел на полу между сидений бумажник. В поисках владельца потерянной вещи он посмотрел по сторонам: в салоне находилось очень мало пассажиров – кроме него всего пять человек, и все впереди, не считая молодого парня, который спал на соседнем ряду сбоку. Дима поднял чёрный кожаный кошелёк. Содержимое не вызвало никаких подозрений: шестьсот сорок рублей и мелочь, синенькие бумажки, вероятно талоны на питание, и какой-то пропуск. Поначалу ламинированный документ не привлёк особого внимания к себе, но потом, прочитав название учреждения «Психиатрическая больница», Знаков неожиданно вспомнил: понаслышке в простонародье её ещё называют «Таор». Догадка вновь поразила его: автобус направлялся до небольшого посёлка, прославленного своей знаменитой больницей для людей с психиатрическими расстройствами.

На пропуске улыбался молодой человек, примерно Диминого возраста. Электромонтёр четвёртого разряда был направлен на работу именно туда – в Таор. Весьма странным было ещё то, что датой выдачи пропуска обозначили сегодняшнее число – восемнадцатое апреля две тысячи двенадцатого года. Дмитрий представил, как молодой человек, получив документ и отправившись на работу, попросту выронил кошелёк, и в безутешном поиске такового, посчитав, что потерял или забыл бумажник в другом месте, вышел из автобуса.

Знаков покрутил в руках пропуск и, положив его обратно в кошель, опрокинул голову назад и закрыл глаза. Теперь он узнал, что нужно сделать. До посёлка оставалось примерно часа два езды, поэтому Знаков вновь постарался вздремнуть, и на этот раз у него получилось – сон с радостью принял.

На зачуханной (от времени и отношения) проходной сидел совершенно нешуточного облика охранник. В общем-то, никого другого Дима и не ожидал увидеть – зачем тогда нужен пропуск, если некому его предъявить. Весьма внушительных размеров мужик читал книгу. Наверняка, очень интересную, поскольку, захлопнувшаяся с грохотом дверь за спиной, никакой реакции у него не вызвала: страж продолжал пялиться в книгу, выполняя основную из неофициальных обязанностей любого сторожа. Как известно, на рабочем месте охранники ничем другим не занимаются.

Знаков подошёл к окошку и достал пропуск. Он не чувствовал волнение или страх – к любым препятствиям в сердце поселилось равнодушие.

– Здравствуйте, я к вам.

Мужик поднял голову, быстро взял пропуск и также бегло взглянул на Диму. Он даже не удосужился посмотреть на фото, а только что-то спешно записал в журнал и, не глядя на Знакова, бросил:

– Вам надо пройти по территории к синей одноэтажке – там все ваши, – махнув рукой в сторону, он вновь уткнулся в чтение.

– Спасибо!

– Ага, – пробурчал охранник, перелистывая страницу всепоглощающей истории.

Знаков вышел во двор: на достаточно большой площадке располагались несколько машин, за которыми чуть дальше виднелись несколько крупных зданий в ряд. Синий дом выглядывал позади них – из-за возвышающихся перед ним зданий его почти не было видно.

«И что дальше? Куда идти? Туда ли?»

Выбора нет: либо идти хоть куда-нибудь, так сказать навстречу судьбе, либо возвращаться. Только второй вариант он отбросил ещё утром и уже не рассматривал его. Не раздумывая более, Дима пошёл вперёд по заснеженной дорожке к синему объекту.

Пред ним предстала старая с пожухлой краской постройка – наверняка возраст здания перевалил за полвека. Знаков потянул такую же древнюю массивную, будто в замке, дверь и вошёл. Поднялся по ступенькам выше на второй этаж: электрический свет отсутствовал, двое мужчин нервно копались в щитке, мимо к выходу пробежала медсестра, в остальном ничего особенного – тишина и больше никого. Возможно, здесь находилась лаборатория, поскольку за многочисленными закрытыми дверями явно ощущалось отсутствие людей, не считая, конечно, двух электриков, сохраняющих качество обстановки абсолютным безмолвием.

«Что дальше»?

Дима направился по коридору, миновал десяток кабинетов и остановился у окна.

Откуда не возьмись, тоска, вдруг, вонзилась в душу, заполняя нутро чувством неотвратимой беспомощности. Ужасно захотелось развернуться, убежать, и будь что будет! Не желал Дмитрий встречаться с судьбой, не хотелось ему более считать, что она вправе распоряжаться им. Почему он должен подчиняться? Почему?

Потому, что он, как и всё человечество – её неотъемлемая часть.

«Зачем она насылает испытания и в чём смысл?»

Знаков смотрел в окно: перед ним простирался сосновый лес, снег ещё полностью не растаял, но, по сравнению с городским, не отравлял взор – был почти чистым. За окном пели птицы, а душу переполняла ядовитая грусть. Он вспомнил Мирру.

«Должно быть, сейчас она проснулась и попыталась позвонить ему… Может быть, всё-таки нужно было взять телефон?»

Что ждёт его впереди? Что велит ему идти?

– Судьба! – послышался голос сзади.

Дмитрий повернулся: на него смотрел убеленный сединами старик, одной рукой он опирался на клюку, а в другой держал затёртый временем платок. Одет достаточно просто, по-домашнему, что свидетельствовало о принадлежности к числу пациентов лечащего учреждения. Глубокий взгляд, от которого, всего на миг, замерло сердце, с неприкрытым любопытством просканировал лицо Знакова, и старик сказал:

– Судьба, молодой человек… – он разбавил жёсткие черты лёгкой улыбкой, – …судьба – такая чёрствая штука. Эта гадина, порой, творит с нами всё что… – старик закашлял. С трудом вдыхая воздух и с видимым усилием выбрасывая его назад, он сильно напрягся, но уже через секунду продолжил. Его голос напомнил звук слегка зажёванной в магнитофоне плёнки – некоторые звуки точно запаздывали, а на гласных слова немного растягивались, – …всё, что хочет. – И после некоторой паузы он вопросительно заключил: – Ведь так, молодой человек?

– Может быть, – с максимальной уверенностью постарался ответить Дима.

– Я думаю, вы пришли сюда не для того чтобы проведать больную бабушку или ещё кого. Я прав, молодой человек?

Дмитрий уставился на старика, стремясь понять, что же тот имеет в виду:

– Может быть, – глупо повторил он и тут же добавил, – А вы собственно…?

– Ах, да! Простите! – засуетился старик, – меня зовут Анатолий Сергеевич, и я пока что здесь живу, – демонстрируя окружающую вокруг обстановку, он развёл руками. – В общем, я здесь, как бы лечусь от всякой ерунды.

Он помахал ладошкой, равнодушно соглашаясь с собственным умозаключениям, что мол мало понимает, от какого такого недуга врачи стараются его вылечить. Только бездонные глаза старика ни на миг не отрывались от лица Димы: словно опытный психолог, он, казалось, норовил прочесть Знакова.

– Дмитрий, – откликнулся Дима, и они пожали руки.

Крепко ухватив Дмитрия за руку, Анатолий продолжил пристально вглядываться. Затем что-то промелькнуло в его глазах, может, какая-то утвердительная искорка, как бывает у человека, убеждающего себя в чём-нибудь и отбрасывая все сомнения, и он отстранил взгляд и сказал:

– Знаешь, Дима… не буду тянуть время, его итак мало, очень мало. Скажу прямо: я ждал тебя.

Невольная улыбка растянулась на лице Знакова, но, осознав, что собеседник говорит вполне адекватно и ничуть не шутит, она тут же испарилась.

– В смысле? – спросил молодой человек, тут же поймав себя на мысли, что сейчас больной начнёт нести всякую ахинею, и ему придётся выслушать и в очередной раз усомниться в правильности его действий.

Анатолий поднял глаза и ещё раз внимательно всмотрелся на Диму. Их взгляды сошлись в испытании – воцарилась неловкая пауза.

«Вероятно, это психогипноз? …Сейчас начнёт молоть ерунду».

– Нет, Дима. Я вполне здоров, и ерунду говорить не в моих правилах и, как это принято говорить, в жизненных принципах, – спокойно произнёс старик.

Весьма неожиданный поворот событий – старец будто прочитал мысли, но, в конце концов, сумасшедшими здесь наверняка считают всех больных, и говорить про них так – вполне естественное и привычное явление. Именно поэтому Анатолий мог ответить так, а не иначе.

– Я ждал тебя, – повторился он, – а ты шёл ко мне. Ведь так, молодой человек?

Последняя фраза больше носила утвердительный характер, нежели содержала вопрос. Такие откровенные заключения встряхнули Знакова. После всех происшествий он был немного не в себе, и сейчас, вдруг, осознал, что до конца придти в себя ему до сих пор не удалось, и, может быть, состояние «не в себе», наоборот, ещё сильнее обострилось. Что до странностей, то сегодня они снова входят в закономерность.

– Не знаю… я не знаю.

– Я знаю, Дима, – старик улыбнулся, и эта улыбка показалась Знакову настолько искренней и правдивой, что тут же окончательно расположила к дальнейшему разговору, к бесповоротности которого сомнений уже не возникло, – пойдём, прогуляемся. Мне нужно о многом тебе рассказать.

Дима даже не посмел возразить – было в этом старике что-то такое, что заставляло покориться и выслушать. Они прошли до выхода, старик снял висевшую на вешалке у дверей куртку, тяжело натянул на высохшие годами плечи и накинул на голову кепку.

– Ох, молодой человек, эти лекарства до добра не доведут. Процедуры ещё куда ни шло, но вот лекарства! Этот чёртов яд, убивает тебя медленно, постепенно забирает силу и жизненные соки. Но… увы, без них никак не обойтись… особенно мне.

Они вышли во двор и направились по дороге. Старик вытащил сигареты и тяжело закурил. Сначала их разговор ни чем не отличался от обыденного: напоминал диалог встретившихся случайно приятелей. О погоде, о самочувствии, о больнице и ни слова о главном. Когда все формальности были соблюдены, после минутной паузы, старик, наконец, начал:

– В этом прекрасном мире, Дима, всё не так как мы привыкли воспринимать, – на этот раз слова растягивались сильнее, словно ему трудно было говорить об этом. – Всё совсем не так. Ужасно подумать, что на самом деле твориться!

Он вздохнул. Знаков убедил себя, что не к чему медлить и пора перейти к откровенным вопросам. Зачем тянуть кота за хвост, когда можно в раз и навсегда расставить все точки.

– Кто они, эти «серые», и что они хотят?

– О-па! Это я как-то упустил из виду, – удивился Анатолий. – Ты решил вот так сразу всё узнать? – старик бросил на него тревожный взгляд, – не торопи события, Дима. Всему своё время. К тому же, есть вопросы, и они наверняка созрели в твоей голове, ответы на которые я не смогу тебе дать.

– Но что им от меня нужно? – не унимался Дима.

– Я думаю, им как раз от тебя ничего не нужно, а вот тебе … – он немного замешкался, по-видимому, подбирая нужные слова, – …тебе нужно.

– Мне?– поразился Знаков. Чем больше ответов получал, тем больше вопросов возникало, – Вы думаете или знаете? Эти… демоны, они преследуют меня.

– Демоны, – повторил Анатолий, выпуская сигаретный дым, причмокивая, будто пробовал на вкус слово и крутил его на языке, – демоны, демоны. Вполне подходящий термин, молодой человек. И что самое интересное, их всегда так и называли. Не многие люди верят в них, но те, кто хоть раз увидел их собственными глазами, навсегда погружаются в религию и воспевают бога. Так было всегда и так будет… – и уже шёпотом, – …или не будет.

Он замолчал, достал платок и вытер лицо. Они уже дошли до забора и развернулись, двигаясь в обратном направлении, когда Анатолий, вдруг, с особой безмятежностью спросил:

– Ты веришь в бога?

– Не знаю, – замешался Дмитрий, – наверное, да. Больше «да», чем «нет».

Вопрос немного встревожил Знакова – нередко он задавал этот вопрос себе. И чем старше становился, тем чаще возникал вопрос в голове, который мучает большинство. К сожалению, к тридцати, с хвостиком, годам он до конца так и не решил, верит ли в существование бога или нет.

– Пойдём, я покажу тебе мою палату, – поспешил старик и продолжил. – Бога. М-м-м-да, бога. – Он будто снова пробовал слово на вкус.

– Почему я вижу их? – спросил Дима.

– В тебе есть некая энергия. Это трудно разъяснить, как и невозможно предположить, откуда она, вдруг, взялась. – На лице промелькнуло искреннее удивление и растерянность. – А эти … – он запнулся, слова давались с трудом, – …демоны существовали всегда, просто их не каждый видит.

– Как и убийства, я тоже никогда не видел, – возмутился Знаков, – почему, вдруг, я натыкаюсь на них? Кому это нужно? Кому, вдруг, я понадобился?

– Это твой первый вопрос, Дима, на который у меня ответа попросту нет. Я лишь знаю, что они существуют. И… знаю кто они.

Дима посмотрел на старика – «он не договаривает» – и с нетерпеливой ноткой удивления спросил:

– То есть? Они – дитя тьмы, слуги сатаны или как там ещё их назвать? Так?

– Не совсем так, Дима. До конца я не знаю ответ, но знаю, что люди немного искажают их происхождение, также как не знают их цели… в конце концов, не знают, кто они.

– Тогда, кто они?

– Это второй вопрос, на который ответ также отсутствует. Вернее сказать, ты сам знаешь ответ. Ты назвал их «демонами», значит так и есть. В том смысле, что мы привыкли понимать.

«Старик юлит»

– Ну, хорошо, – не сдавался Дима, – почему всё же я их вижу? Для чего? С какой тогда целью?

– Знаешь, когда-то давным-давно я считал, что существуют только они и больше никого, а люди – всего лишь искра во времени, которая появившись на миг, тут же гаснет и после себя ничего не оставляет. Но моя долгая жизнь поспешила напомнить мне о существовании другой силы, которой подвластно всё живое. Если хочешь, назовём её «бог». В религиях многих народов по-разному описывалась эта сила: у кого божества, у кого идолы, а у кого только один бог. Но суть остаётся той же, что существует некая сила, способная к созданию и уничтожению всего живого. Эта сила одна, и ей подвластно всё. Существует множество фактов в жизни человека, указывающих на принадлежность его к продукту, созданию некой мысли и силы, которые человечество пока что не может осознать, в силу различных причин. Она – и есть всё. А … эти демоны… Они также как и люди – лишь вспышка в безграничной космической массе, песчинка времени.

Старик замолчал, он собирался с мыслями. Протерев лицо платком, он тяжело вздохнул и продолжил:

– Я думаю, что как раз эта сила очень желает, чтобы ты видел их.

– Но зачем?

– Не знаю, но думаю… – он заговорил тише, – …как говорится, во всех сказках и легендах есть герой, и ты должен стать им. Вот так просто! – он на миг замолчал и через секунду продолжил. – И как бы глупо это не звучало, нужно избавиться от них раз и навсегда…, – его голос стал громче и смелее, – … чтобы они не отравляли землю своей варварской жестокостью, не уничтожали всё ценное и дорогое, что есть у людей. Я говорю о душе. – Он вновь притих и уже с некой печалью в голосе, продолжил, – у них она тоже когда-то была. Поверь, так и было, но они уничтожили её в себе, раздавили собственным высокомерием.

– Это полная тупость! –не в силах воспринимать больше неестественную информацию возмутился Дима, – ничего абсурднее я в жизни не слыхал! Да, что вообще происходит?

– Да? Неужели? Может быть, у тебя есть другие более реальные объяснения происходящего? – громко и властно воскликнул Анатолий.

Они остановились возле входа в белое здание, и сейчас глаза старика вспыхнули пламенем, прожигая лицо Дмитрия.

– А знаешь ли ты, молодой человек, что они уже ищут тебя? – его зрачки округлились и увеличились так, что радужная серая оболочка совсем исчезла, белки налились кровью. Голос стал чёрствым, точно безжизненным. – Один раз им почти удалось схватить тебя, или ты уже не помнишь этого?

Сейчас Анатолий напоминал злобного старца, устами извергающего истину, не принимающую глупцами. Казалось, он набросится на Знакова и начнёт душить. Неожиданно заныла рука, да так сильно, что Дима машинально схватился за неё. В какой-то момент Знаков даже не понял, что постигнул нечто. Конечность заболела именно там, где во сне укусила его собака. Он отдёрнул рукав куртки и обомлел: на руке чётко виднелись свежие глубокие раны, оставленные зубами животного. Но как такое возможно? Ведь утром, он ходил в ванную, и рука была в порядке. Как такое возможно?

«Это был сон»

– Нет, – спокойно промолвил старик, его взгляд смягчился, и голос принял прежнюю форму, – это был не сон, Дима.

Голова пошла кругом, ноги будто отсекли, в горле застрял ком стекловаты, и дыхание остановилось. Дима не мог поверить в услышанное – этого просто не может быть. Но откуда старик мог знать про сон? И если это вовсе не сон, то… тогда что?

– Пройдём, Дмитрий. Я покажу тебе мою палату, там всё и обсудим. Ко мне пускают посетителей – я не буйный, – он улыбнулся, – правда, ко мне никто не приходит, точнее к нам никто не приходит. Мы одни такие, у кого никого нет и не было.

Внезапно, он как-то резко остановился, повернулся к Диме и протянул ему руку, в которой держал зажигалку:

– Держи.

– Я не курю, – возмутился Знаков, – и не хочу.

– Держи, я сказал, – настаивал Анатолий, – пригодится, поверь.

Дмитрий согласился и взял – спорить со стариком, который лежит в психушке и бог знает что у него на уме, особого желания возникнуть не могло, ко всему прочему, шокирующее известие окончательно притупило волю, разрешая манипулировать сознанием и действиями молодого человека.

Они прошли в палату: в центре комнаты на стуле сидела женщина, возраст которой похоже совпадал с возрастом Анатолия. Женщина была явно не в себе – с отсутствующим взглядом она смотрела в одну точку на стене, в «никуда».

– Познакомься, Дима, это моя супруга Мария Георгиевна, – он быстро метнулся к Знакову и на ухо тихонько прошептал, – правда, она не разговаривает, и думаю, ещё и ни черта не слышит, и уже громче, – в общем, немного… болеет.

Он повернулся к жене, взял её за руку и сказал:

– Познакомься, Маша, это Дмитрий, – обернулся к Знакову и показал, – присаживайся, туда на кровать.

Анатолий сел напротив и продолжил:

– Вот так мы здесь и живём уже десять или больше лет, точно не помню. Это, так сказать, наш дом родной.

– Это был не сон? – ожившим, но всё же еле слышным неуверенным голосом спросил Дима. Старик с грустью заглянул в его глаза:

– Нет, Дима. Не сон.

– Тогда что? И почему моя собака жива, почему я остался жив? – опустил голову Знаков и вновь убедился, что ноющие раны действительно существуют.

– Потому что этот день, в котором всё произошло, и есть сегодня.

– Как… – начал было Дима, но старик, не обращая на него внимания, перебил: