Хроники Нордланда. Цветы зла

– Так, ваше высочество. – Вздохнул Моисей.

– Ты знал, кто он?

– Не знал, ваше высочество. Но он нуждался в помощи, а я лекарь.

– Но ты не мог не понимать, что он бежал от кого-то, и этот кто-то будет недоволен твоим вмешательством?

Моисей глубже сунул руки в рукава и вздохнул. Принц выдержал паузу.

– Это был мой сын, Мойше. – Изменившимся голосом произнёс он, и Тильда ахнула. – Мой бедный пропавший мальчик, Гэбриэл Персиваль, которого я искал больше двадцати лет, а мой враг всё это время скрывал и истязал. Ты спас моего сына, Мойше, не побоявшись последствий и гнева моего врага, и я навеки твой должник. Чего ты хочешь? Одного не проси: чтобы я тебя не благодарил.

– Мне довольно знать, что я вернул отцу сына, ваше высочество. Я не думал о награде, просто не смог пройти мимо: очень уж он был плох…

– Плох?!! – Не выдержала Тильда. – Да он умирал, бедный мальчик, благослови его, Господь! Когда Мойше привёз его на Вельзевуле – это наш ослик, – у животного вся спина была в крови, мы его еле отмыли! А Гэбриэл, бедняжка, как он мучился! У него загноилось бедро, он три недели бредил, и метался в жару, и кричал от боли порой… Я уже не верила, каюсь, что он очнётся, но он очнулся, и такой был слабый, что не мог слова произнести… Не пил, не ел, мы сами ему в рот бульоны и сыворотку лили, через воронку. Но он стоил всего этого, ваше высочество, он такой хороший мальчик, такой благодарный, такой смелый, и такой искренний… И я так рада, что с ним всё хорошо! – Она прослезилась, и Алиса, которая тоже не могла сдержать слёз, быстро нагнула голову, пытаясь спрятать своё смятение. Но руки её так дрожали, что она не могла больше перебирать струны.

– Я благодарен вам за доброту к моему сыну. – Повторил принц, глаза которого тоже увлажнились. – Вы можете жить здесь, в моём замке, или выбрать дом в Гранствилле. Назад вам не стоит возвращаться, потому, что скоро там будет не безопасно. Я собираюсь наказать моего врага, и так, чтобы больше никто на этом Острове даже помыслить не мог посягнуть на кого-то из Хлорингов! Вдобавок, рано или поздно он узнает, что моего сына спас именно ты, и отомстит… Останься здесь.

– Но у нас вещи там остались, ваше высочество, – вмешалась Тильда, – и ослик, и наш слуга, Ганс!

– Я пошлю за ними. – Склонил голову принц. Спросил у Тиберия:

– Где мои сыновья?

– Только что вернулись из Гранствилла, ваше высочество. Там было небольшое недоразумение…

Герцог остановил его движением руки:

– Скажи моему младшему сыну, что здесь его друзья. Он наверняка захочет их увидеть. Проводите Мойше и госпожу Краус в гостевые покои за Рыцарской башней, проследите, чтобы они ни в чём не нуждались. Вопрос о вашем вознаграждении мы отложим до завтра.

– Благодарю вас, ваше высочество. – Поклонился Моисей.

Гэбриэл, ещё во дворе узнав, что здесь, в замке, Моисей и Тильда, бросился в гостевые покои приветствовать их. Он был так счастлив, и так искренен в своём счастье, что Моисей и Тильда не смогли сдержать слёз, тронутые до глубины души. Особенно сильно прослезилась Тильда, рассматривая его, обнимая и снова рассматривая, и причитая над ним: какой он стал красивый, знатный, богатый!

– Мы всегда это чувствовали, дорогой мальчик, я говорю о твоём благородстве – оно сразу видно в тебе, его не спрячешь! – Степенно говорила она, утирая слёзы. – Я не была удивлена нисколько, узнав о твоём высоком происхождении. И я так рада за тебя! Мы оба рады. Мойше, старый пень, просто расчувствовался, вот и молчит…

– Я имею на это право, Тильда. – Вытер рукой глаза Моисей. – Я так счастлив!

– А как я счастлив! – Гэбриэл не знал, что с ними ещё сделать, как осчастливить, чем угостить… Приказав слугам обставить гостевые покои ещё роскошнее и уделять его гостям особое внимание, он без конца спрашивал, чего они хотят, что им принести… Между делом, выяснив, что Моисей хотел бы жить уединённо, как и в старой своей башне, Гэбриэл обрадовался:

– Здесь есть такая башня, на той стороне реки! Раньше в ней стояла стража, а теперь стражников перевели в новую башню, на нашей стороне, а ту я приказал ремонтировать, и работы ведутся, крыша уже кроется новая. Там огромная тополёвая роща, и река рядом, и никого вокруг. Вам понравится. – Он улыбнулся счастливой мальчишеской улыбкой. – И я смогу навещать вас! Пообедайте, хорошо? Чего вы хотите?.. Я помню, ты, Моисей, вспоминал про апельсины… У нас есть апельсины, я велю принести!

– Благодарю, – Моисей сжал его руки в своих, – благодарю, от всего сердца благодарю! Но пока что я хотел бы полежать – я очень устал. Такое путешествие в мои годы…

– Гэбриэл… милорд! – на пороге возник Иво. – Его светлость спрашивает, можешь ли ты зайти к нему прямо сейчас.

– Ступай. – Кивнул Моисей. – Я отдохну, а потом с удовольствием отведаю апельсинов.

– Поскорее бы послать за Гансом и нашими вещами. – Напомнила Тильда. – Я очень переживаю за мальчика. Такая делегация в наши края могла быть замечена, как бы барон Драйвер не обнаружил нашу башню и не приказал разорить её. Он очень мстительный человек!

– Я прямо сейчас распоряжусь. – Гэбриэл напоследок вновь пожал обе руки Моисею и поцеловал в щёку зарумянившуюся Тильду. – Как я счастлив видеть вас, вы не представляете!!!

Глава пятая Блистающий Лисс

На обед у Доктора был кролик, тушёный с молодыми овощами в красном вине; аромат у блюда был – закачаешься! Потянув носом, он прикрыл глаза, предвкушая отменное удовольствие, и вдруг совершенно неожиданно – Доктор не слышал ни единого шороха! – его схватили за волосы на затылке и с силой макнули в блюдо, раз, другой, причиняя нешуточную боль и грозя раздробить зубы о край тарелки. В последний раз его впечатали в кролика с такой силой, что он начал захлёбываться, отчаянно трепыхаясь и маша костлявыми руками в тщетной попытке достать неведомого врага. Кто-то склонился к его уху и произнёс мягким, приятным, холодным голосом с незнакомым акцентом:

– Вкусно?

– Что за… – Воскликнул Доктор, и вновь ткнулся лицом в тарелку. А потом его стали бить. Били жестоко и умело, с первых же ударов лишив его возможности к сопротивлению. Били подло: под дых, по яйцам, по почкам, по всем болевым и парализующим точкам. Его вырвало; он обмочился. Всё ещё невидимый противник связал ему руки и щиколотки, и бросил прямо в лужу мочи и блевотины. Сказал:

– Никогда ещё не получал такого удовольствия от своей работы! Я сам убийца и страшный грешник, но то, что я увидел здесь, превосходит даже моё понимание, даже меня превращает в праведника. У меня к тебе несколько вопросов, тварь. Говори, и больно почти не будет.

Доктор был трусом, из трусливых трусливейшим, и больше всего боялся боли, поэтому отвечал на всё, поспешно выдавая все имена и клички, какие знал, и вообще всё, что знал. Он рассказал про подземный ход в дом Барр, про способы туда попасть, про выход из этого хода в бухту, про ловушки и пароли… Он рассказывал, рассказывал взахлёб, отвечал на все вопросы, обо всех, кого знал, – когда бывают в Садах Мечты, кого берут, что предпочитают, сколько времени развлекаются… Даже – что пьют и едят. Узнав у Доктора всё, что тот в состоянии был ему рассказать, незнакомец так и бросил его связанным в луже собственных рвоты и мочи, уйдя и оставив дверь открытой.

Доктора нашёл Арес, и то только на следующее утро, когда пришёл в Девичник и не застал его на обычном месте. Охранников тоже не было. Арес прошёл в коридор, к покоям Доктора, и увидел, что дверь открыта, а беременные девушки – и среди них Марта, которая забеременела одновременно с Марией, – сидят и что-то едят. При его появлении они поспешно встали на колени и опустили головы; Арес не стал шуметь по поводу их непростительного поведения, а просто спросил у Паскуды:

– Клизма там? – И та еле заметно кивнула. Арес прошёл внутрь, и увидел связанного Доктора, лежавшего в луже, источавшей невыносимый смрад. Присел напротив на корточки, присматриваясь – жив, нет?.. Касаться его не хотелось.

– Чего смотришь, паскуда? – Прохрипел Доктор. – Помоги!..

Арес взял со стола нож и разрезал верёвку, стараясь не коснуться Доктора и промокших пут руками. Покачал головой на требование помочь подняться:

– Сам поднимайся. Прости, но это, воняешь ты погано. Кто это тебя?

– Не знаю… Охрана где?

– Нету. Никого нету. Глухо.

– Паскуды писежопые… Ни одна не вошла и не помогла! Твари…

– Скажи спасибо, что это, не добили! – Хохотнул Арес. – Как ты их затрахал, так и не удивительно! Я бы на их месте добил, и никто бы их не заподозрил! Всего-то было делов, что сунуть твою башку в таз с водой и чуток это, подержать! – Арес отошёл, предоставив Доктору подниматься, кряхтя, постанывая и матерясь. А в это время в Сады Мечты никто не мог попасть. Дверь потайного хода не открывалась, и пятеро стражников помчались в дом Барр, чтобы пробраться оттуда. Произошло это уже после полудня, и в сторожке они обнаружили забрызганные кровью стены и тела пятерых своих коллег. Драйвер ворвался внутрь, как тайфун, и бросился в будуары. Гость по имени Красс был насажен на мясницкий крюк и, судя по всему, умер не быстро и в страшных муках. Двое гостей в будуаре были зарезаны, и убита была девочка, которую они мучили – у неё была сломана шея, она умерла мгновенно. Драйвер просто осатанел. Все трое были значительными персонами, особенно Красс, и теперь ему предстояло как-то объяснить их смерть… А главное – это были гости, которые ещё платили, и платили хорошо! Сейчас, когда каждый золотой был на счету, потеря полутора сотен дукатов была для него смерти подобна! Гестен же, как только узнал про Красса, пришёл в ярость именно из-за него.

– Ты понимаешь, – они с Драйвером давно были на «ты», не смотря на то, что Драйвер был господином, а Гестен – слугой, – чем это пахнет?! Если другие узнают, тут будет скандал почище, чем после побега этого поганца! Нам такие люди свою жизнь, честь и безопасность доверяют! Если только у них возникнет тень подозрения, что доверять нам с тобой нельзя, они нас порвут в тот же день на части!!!

– И что делать теперь?! – Вызверился на него Драйвер.

– Отмазываться, быстро, сейчас же, не ждать нашу ведьму, а самим действовать! Я знаю, в каком трактире свита Красса остановилась; подбросим трупы туда и подожжём всё и всех к чертям. Получится, что сами сгорели спьяну, или спалил кто, но мы – не при чём!!!

– Да… – Драйвер перевёл дух, почувствовав такое облегчение! – Займись этим… Конечно же, так будет лучше всего! Но мы должны выяснить, кто это был!!!

– А этим пусть наша дорогая Госпожа займётся, когда вернётся. – Зло сплюнул Гестен, ненавидевший Барр. – У неё хорошо это получается!

Самым родовитым и значительным эрлом Междуречья был Лайнел Еннер, старый друг принца Гарольда Элодисского, чья бабка по отцовской линии была Хлоринг, а дед по материнской – Эльдебринк; сама мать в девичестве носила фамилию Бергквист, – короче, он состоял в родстве с самыми знатными и влиятельными фамилиями Острова и являлся эрлом не только родового Фьёсангервена, города кузнецов и моряков, но и очень большого количества малых городов и деревень вплоть до Анвила и берегов Каяны и Зеркального. Эрлу Андерсу Бергстрему, собравшему эрлов и баронов Междуречья, его поддержка была необходима, как воздух, или – хотя бы нейтралитет. На этом собрании Бергстрем и его друзья вновь завели старую песню: что Междуречье кормит весь остальной Элодис, что Хлоринги жиреют за их счёт, но сами не дают Междуречью ровным счётом ничего, и что пришла пора решиться и одним махом забрать себе автономию, создав из Междуречья самостоятельное герцогство, расширив его территорию за счёт эльфийского побережья. По замыслу Бергстрема и его друзей, Фон Берга, Смайли и Венгерта, графа Дракенфельда, главные города Междуречья: Анвил, Лавбург, Кальтенштайн, Лионес и Дракенфельд, – должны получить статус вольных городов, а их эрлы – неограниченную власть. Старшим над ними, номинальным герцогом Междуреченским, Бергстрем довольно лицемерно, ожидая, что тот откажется, предложил считать именно Еннера. И именно ему предложил обратиться от лица междуреченского рыцарства к Хлорингам с предложением решить дело полюбовно. Еннер ожидаемо отказался, но всё равно ничего не получилось. Бергстрем сам не ожидал, что авторитет принца Элодисского так высок! Один за другим эрлы и бароны заявляли: «Я против Элодисца не пойду!» – И покидали зал, где расположилось собрание. Тщетно Смайли ревел раненым зубром, что, дескать, принц Элодисский после болезни вообще – фикция, и всем там заправляют эльфы и подстрекаемый ими герцог-полукровка, да и братец его, бандит и содомит. Еннер, авторитет которого так же был пока непоколебим, авторитетно заявил, что с возвращением сына его высочество пошёл на поправку и уже появлялся на людях, а сплетни о содомии второго близнеца – какая-то клевета и провокация. В общем, собрание это закончилось тем, чем обычно и заканчивались все сборища междуреченцев: руганью и ссорами.

– Чёртов Элодисец! – Злился Бергстрем, накачиваясь можжевеловой водкой и свирепея от неё. – Прям хоть сам поезжай и прикончи его!

– Зачем сам? – Смайли тоже пил, но он мог пить вёдрами, не пьянея, а Бергстрема стремительно «развозило». – Можно как-то иначе всё обставить…

– А что касается бучи, – подоспел Фон Берг, в котором Мария сразу же опознала бы Катулла, одного из самых изощрённых своих мучителей, – что ж, не получилось добром, попробуем иначе. Не получилось рыцарей поднять, раздраконим быдло.

– В смсле? – Андерс поглядел в пространство мимо него. От водки крупное, красивое лицо его покраснело и слегка отекло, глаза налились кровью.

– Объедини вагину и религию, и что получится?

– Папесса Иоанна? – Фыркнул Смайли.

– Получится у нас брат Корнелий, чокнутый придурочный поп, помешанный на вагинах и прочих бабьих причиндалах. Науськаем его на полукровок, потому, что полукровки у нас кто?.. Правильно, братцы-Хлоринги, порождения «скверного чрева».

– И нх’я он нам? – Мыкнул Бергстрем.

– Спустим попика с поводка, он нам поднимет народ на полукровок. – Объяснил ему Фон Берг терпеливо, как маленькому. – Начнётся резня, на которую Хлорингам придётся реагировать. Они поедут сюда, разбираться. А уж здесь устроить так, чтобы быдло их растерзало, как два пальца обоссать.

– Эльфы, – наговаривал с другой стороны Венгерт, темноволосый, худощавый, похожий на католического пастора, сладкоголосый и невозмутимый, – захотят отомстить за свою кровь, сунутся сюда, а здесь уж мы по ним и ударим! А?! У нас же готово всё, всё! Бойцы, орудия, схемы, планы… Ударим разом по всем их силам, они и вякнуть не успеют! А города у них богатые-е-е… Кто был, говорят, они с серебра жрут, и камней драгоценных у них, как грязи… Каждый день по три свеженьких эльфиечки драть будем, а?! А?!

– Еннер за Хлрнгов застптся. – Бергстрем стукнул кулаком по столу, мотая головой, как бык. – И крлва. И датчне.

– Так виновато-то быдло. Что с него взять?! Мы сами его примерно и накажем. Сожжём пару деревень, которые не жалко, казним зачинщиков, и первого – попика, достал он меня… И поскорее – в Хефлинуэлл. Женим тебя на их девке, пока Сулстады или инквизиторы не перехватили.

– А сестрха тв-я?

– Сеструха… – Фон Берг поморщился. – Задрала она меня жалобами своими и нытьём. В монастырь её запрем на Севере, пусть отдыхает. Девка у Хлорингов, между прочим, красотка – Венгерт её видал… а, Венгерт?..

– Красотка. – Согласился тот. – Вылитая королева, такая же, сучка, синеглазая и выежопистая. Она сейчас – как золотой ключик…

– А если её похитить? – Предположил Кенка.

– В Пойме, под носом у эльфов Элодис? – Хмыкнул герцог Далвеганский. – Не реально. Если только… – Он побарабанил пальцами. – Есть у меня одна мысль… Должна сработать.

– Какая мысль?

– Эй, слуга! Вызови-ка мне Орвальда! И надо сделать так, – он снова обратился к брату, – чтобы Хлоринги и Эльдебринки даже чудом расчудесным не смогли бы пережениться и сломать нам игру. Пусть-ка твой пацан доброму делу послужит!

– Я бы не трогал Вэла! – Нахмурился Кенка, и герцог презрительно скривился:

– Ничего противнее влюблённого педика я в жизни не видал! Сподобил же Господь братом… Ничего твоему Вэлу не сделается! Скажешь ему…

– Ты представляешь?! – Бушевал герцог Анвалонский. – Нет, каков подонок, а?! Смеётся, оказывается, над нами… Над Софи! Над Софи!!! И это сын Гарольда, и это – Хлоринг?! Эльфийская тварь!!!

– Господи, только бы девочка не узнала! – Прикрыла лицо руками герцогиня. – Она ведь до сих пор о нём думает… А от кого Вэл узнал, почему он так уверен?

– Он случайно услышал, как Кенка об этом рассказывает. – Герцог прошёлся, пылая праведным гневом. – Вот ведь… дерьмо! Мы его, как человека, встретили… Сидел с нами, за одним столом, тварёныш, пил, жрал, и смеялся над нами за спиной!!! – Герцог стиснул кулак, потрясая им. – Вот бы встретиться с ним лицом к лицу, да и… вмазать, по роже его смазливой!!! Позвал сына старого друга, на свою голову!!! Помочь хотел!!! Поддержать!!! Хрен ему, а не поддержка!!! Пусть его Сулстады и междуреченцы на куски рвут!!! Пальцем не пошевелю!!!

– Аскольд…

– Эльфячья кровь!!! Нелюдь поганая!!!

– Аскольд…

– А я ещё хотел нашу Звезду его жеребцом покрыть…

– Аскольд!!! – Рявкнула его жена так, что герцог замер. Глянул на неё.

– Аскольд, Софи ничего не должна знать. – Твёрдо произнесла герцогиня. Она и так страдает. Она ведь ему писала!

– Что?! – Опешил герцог Анвалонский. – Писала – ему?! С ума сошла?!

– А он ни словечка в ответ! – Всхлипнула герцогиня, всплеснула руками. – Она до сих пор, как гонца с письмами увидит, так обмирает вся… У меня сердце разрывается! Я и Вэлу написала: ни слова Софи о герцоге Элодисском! Ничего!

Герцог Анвалонский гневно засопел. Он был из тех сильных, умных, но очень простых мужчин, которые считают женщин существами иной, нежели мужчины, природы. В его понимании, женщины делились всего на две категории: ангелов, существ деликатных, хрупких, целиком и полностью положительных, требующих заботы и покровительства, и демонов, ведьм, в которых сосредоточены все пороки и недостатки мира. София была ангел, и её следовало беречь и защищать. От физической угрозы он спасал её легко, но как сберечь её сердце от иной боли? Ничего лучше подарков он придумать был не в состоянии и решил выписать для девочки из Европы что-нибудь эдакое. А ещё…

– Замуж ей пора. – Произнёс решительно. – Вот вся дурь и все эльфы из головы-то и выветрятся.

Алиса вернулась в Девичью башню, всё ещё витая в облаках. Счастливая, она вообще не замечала ничего вокруг, но сразу же получила гневную отповедь Габи. Та ревновала её к дяде, которого искренне любила, и её сильно раздражало, что Алиса всё больше времени проводит у принца.

– Вы моя придворная дама, Манфред, – надменно произнесла Габи, – и будьте добры, выполняйте свои обязанности. Вы не так незаменимы, как вам, возможно, кажется. И запросто можете очутиться в своих Трёхозёрках, не успеете и глазом моргнуть! А если думаете, что принц вас защитит, то вы заблуждаетесь. Вы – его забавная игрушка, а я – его родная племянница. Если я потребую, чтобы вы убирались вон, он мне не станет противоречить! Вам всё понятно?!

Алиса склонила голову, промолчав. Ей было обидно, но она не испугалась. Она была отважная и гордая девочка, не смотря на свою хрупкость, и попытки запугать и унизить её вызывали в ней отпор. Она промолчала, но не извинилась и не испугалась, и это очень не понравилось Габи. Настроение её тут же испортилось, она начала придираться к Алисе, и всё мгновенно почувствовали, что наметилась новая жертва, от которой надо держаться подальше… Возле Алисы тут же опять образовалась зона отчуждения. Даже те дамы, которые были приветливы с нею, не решались посмотреть в её сторону – все, кроме Авроры, которая постаралась утешить Алису, вполголоса наговаривая ей ободряющие слова. Глядя на это, Габи разозлилась по-настоящему, и над Алисой, да и Авророй тоже, сгущались тучи.

– Не обращай внимания. – Говорила между тем Аврора, присев у окна и помогая Алисе разобраться с нитками для кружева. – Баронесса просто капризная и глупая курица. Я не думаю, что принц прогонит тебя без серьёзного проступка с твоей стороны… Меня же он не прогнал – а знаешь, как она старалась от меня избавиться? О-о-о! То, что с тобой происходит – поверь, это цветочки!

– Правда? – Алиса с надеждой посмотрела на неё, и Аврора ободряюще улыбнулась:

– Ну, конечно! Ты так переживаешь, даже забавно! – Она понизила голос:

– Кого тебе стоит бояться, Лисочка, так это вон той гадюки, Беатрис. Да-да, ты правильно меня поняла! Эта тварь на всё способна. Ты не смотри на её сахарные улыбочки, это самая подлая гадюка Мирмидонская, какая только рождалась на свет в женском облике! Всё, что ты ей сказала, уже поверь, она переврала и перевернула так, что ты сама себя не узнаешь. Но поймать её на вранье и сплетне сложно, она скользкая, как слизняк. Будь осторожна, Лисочка, она и подставить может, и оболгать.

– Но что я ей сделала?! – Искренне удивилась Алиса.

– Она нацелилась на Гэбриэла Хлоринга, понимаешь? На полном серьёзе решила его охмурить. Так что смотри, будь осторожна!

Алиса напряглась, сплетая пальчики и опуская глаза, в которых замерцали золотые искры. Грудь её медленно начала подниматься всё выше и выше, губы сжались. Беатрис, милейшим образом улыбаясь, разговаривала с Габи, и не подозревала, какая буря разгорается в ревнивом сердечке Алисы! Охмурить её Гэбриэла?! Её Гэбриэла?!!!

Беатрис рассмеялась в ответ на какую-то милостивую остроту Габи, досадливо отмахнулась, потом снова, шарахнулась, вскрикнула – и завизжала: на неё набросились откуда ни возьмись взявшиеся осы. Поднялась настоящая паника, Габи бросилась прочь, Беатрис вопила, пытаясь прикрыть лицо, дамы дружно визжали и разбегались от неё, пажи тоже не решались приблизиться, давая советы со стороны:

– Не маши руками!!!.. Не паникуй!!!.. Они в волосах твоих запутываются!!!..

Только один кавалер, Кевин Кайрон, не потерял головы, окатив Беатрис водой и набросив на неё покрывало. Рыдающую и стенающую Беатрис, быстро опухающую в местах укусов, увели. И никто не обратил внимания на Алису, которая одна сохраняла полное спокойствие, безмятежно разбирая нитки и пряча золотое пламя под густыми ресницами.

На ужин все ждали братьев, и дамы просто сгорали от нетерпения. Все принарядились тщательнее обычного, хоть и утверждали, что им совершенно плевать на Хлорингов, причём на обоих, и никто даже не подумает затевать что-то специально для них. Сэр Юджин не оставил своих планов насчёт Алисы, и, подозревая в Хлоринге соперника, старался упрочить свои позиции. Опала со стороны Габи показалась ему отличным шансом: Алиса сейчас расстроена, чувствует себя неуверенно, ей нужен кто-то, кто не отвергает её… Улучив удобный момент, когда Аврора Лемель оставила Алису, он подошёл к ней и начал разговор, пытаясь взять её за руку.

– Не трогайте меня, сэр. – Отстранилась Алиса.

– Зря вы так, дама Алиса. – Как мог, ласково, сказал сэр Юджин. – У меня самые серьёзные намерения. Я восхищён и вашей красотой, и вашими добродетелями, и хочу…

– Замолчите! – Алиса покраснела, отшатнулась от него. – Я не хочу слушать дальше. Я не знаю, права ли я, но мне не хочется слышать продолжение. Я не могу ответить вам взаимностью ни в каком случае!

– Слушай, – рассердился сэр Юджин, – что ты строишь из себя?! За счастье бы посчитала, нищебродка! Пигалица безродная…

Вскочив, Алиса залепила ему звонкую пощёчину, и все тут же повернулись к ним, замолкнув. В гробовой тишине сэр Юджин грязно выругался и отпихнул её от себя.

– Что это такое, Манфред?! – Гневно воскликнула Габи. – Тебе что, мало?! Ты кто такая, чтобы оскорблять рыцарей, которые занимают здесь такое положение?!

– Это он оскорбил меня! – Возмущённо воскликнула Алиса.

– Немедленно извинись! – Заявила Габи.

– Ни за что. – Сверкнула глазами Алиса. Перебивая новую реплику Габи, вошёл герольд и объявил приход братьев, после чего все дамы, пажи и рыцари встали и поклонились вошедшим.

Гэбриэл мгновенно увидел Алису, увидел её пылающее лицо, слёзы в глазах, и, забыв об этикете и прочей ерунде, направился к ней. Гарет тоже увидел происходящее, понял, что Гэбриэла унять просто невозможно, и попытался сам опередить его:

– Что здесь у вас происходит?

– Дама Манфред ударила сэра Юджина! – Возмущенно произнесла Габи.

– И насколько я знаю сэра Юджина, за дело. – Хладнокровно произнёс Гарет. Гэбриэл уже был возле Алисы, при этих словах гневно взглянул на Юджина и даже подался к нему, но Алиса поймала его за руку и сжала её изо всех сил.

– Кто она такая, – Габи никогда не отличалась особой сообразительностью, и тона Гарета, понятного почти всем, в том числе и самому сэру Юджину, не поняла, – чтобы так оскорблять благородного кавалера?! Нищенка, которую сюда взяли из милости…