Черный человек

– Опыт. Большой опыт. В конце концов я десять лет боролась с тьмой. Мне не привыкать.

– Ну и отлично, – Клаус театрально потянулся, а затем, посмотрев на часы, встал. – Что же, пора выдвигаться.

– Опять кого-то мучать и убивать? – воскликнула язвительно.

– Дорогая, ты меня балуешь, – он покачал пальцем, а затем закончился воздух.

Я захрипела скорее от неожиданности, чем от серьёзной нехватки воздуха. Комната поплыла перед глазами, в ушах появился тонкий гул, а затем всё прекратилось. Это длилось несколько мгновений, но возникший кашель и сладковатый привкус во рту вызвали тошноту.

– Понравилось? – участливо поинтересовался Клаус. – Если не будешь вести себя смирно, я буду делать тебе больно снова и снова. И это тело не умрёт до тех пор, пока я не захочу, так что страдания так просто не закончатся. Поняла?

– Да, – прохрипела в ответ, с ненавистью глядя на него.

***

Меньше всего ожидала, что мы окажемся в Институте. Острый приступ зимы уже спал, дорожка на подъёме, ведущая от входных ворот до высокого здания с четырёхметровыми колоннами, очистилась от многодневного наслоения льда и снега, обнажив истёртый рваный асфальт. На улице всё ещё холодно, ветрено, но сам цвет окружающего мира изменился, стал теплее и светлее.

На проходной, Клаус, насвистывая незнакомый мотив, лишь кивнул тяжеловесному охраннику и спокойно прошёл внутрь. Это навело меня на мысль, что он частенько здесь бывает. С неприятным чувством осознала, что действительно прошёл уже месяц с тех пор, как он завладел моим телом. Что он успел натворить? Я никогда не задумывалась о собственной ценности, но оглядываясь по сторонам, видя, как его здесь приветствуют, как он то и дело останавливается, чтобы перекинуться парой слов с местными, осознала, что всё это время он пользовался мной на всю катушку.

И всё из-за маленького зеркальца и моей самонадеянности. Моей дурости. Не зря Клаус постоянно так меня называет. Я и правда дура, раз решила, что могу кому-то помогать. Я приношу несчастья.

– Виктор Сергеевич! Как же хорошо вы выглядите! Посвежели, глаза блестят. Вот что с людьми делает любовь, – насмехался Клаус над руководителем Института, сидящего напротив него в кресле.

Нашей конечной остановкой оказался кабинет директора. Как же меня поразили изменения, произошедшие с этим видным мужчиной всего за какой-то месяц! Он сутулился, одряхлел, волосы, ранее только едва-едва покрытые сединой, полностью выцвели, потеряли блеск и опали, тогда как раньше вились, как и у его сына. Он состарился да так быстро, что даже просто смотреть на него было тяжело. Виктор Сергеевич держал руки перед собой и по тому, как они мелко дрожали, поняла – он знает, кто перед ним.

– Прекрати, – тихо сказал директор, не поднимая взгляда. – Зачем пришёл?

– Видишь ли, мне тут мешает один человек. Он прям-таки вьётся вокруг интересной мне особы, как муха надоедливая, мешается. С этим надо что-то делать.

– Вы о моём сыне? – Виктор Сергеевич поднял взгляд и нерешительно посмотрел на Клауса.

– Разумеется, о нём. Второй ухажёр моей ненаглядной уже месяц как свалил и правильно сделал, а вот Андрей оказался весьма настойчивым.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – непонимающие спросил он.

– Кардинальный метод тебе не придётся по душе, так что просто сошли его куда-нибудь. Он мне мешает! – Клаус скрестил пальцы и выжидательно уставился на директора.

– Мой сын давно хотел попасть на стажировку в Ватикан. Если так нужно, я его туда отправлю, – подумав несколько минут, сказал Виктор Сергеевич.

– Замечательно! Так и поступим! – воодушевился Чёрный человек, а затем подмигнув мне, сказал:

– Кстати, одна своенравная особа передаёт вам привет, – лукаво проговорил он.

– Лидия? – воскликнул мужчина, отчего Клаус недовольно поморщился.

– Да нет. Твоя ненаглядная таким не страдает. У неё другие развлечения, – досадливо заявил он.

– Я не понимаю…

– Эта особа сейчас с нами. У неё такое страдание на лице. Она думает, что я использую вас, шантажирую. Глупая, не правда ли? У нас честная сделка и вы первым ко мне обратились.

По тому, как отвёл взгляд Виктор Сергеевич, поняла, что это правда.

– Здесь Элли, да? – тихо спросил он.

– Бинго! – Клаус несколько раз хлопнул в ладони, ядовито улыбаясь. – Она передаёт вам привет!

– Иди к чёрту! – огрызнулась в ответ на разыгранную мелодраму.

Клаус не обратил внимания на мою выходку, видимо предпочитая разговаривать со мной только один на один.

– Хорошо, с формальностями покончили, переходим ко второму вопросу. Вы подготовили документы?

– По…

– Не уточняй. Я хочу сохранить всё в тайне. Люблю устраивать сюрпризы, – он скривился в улыбке, неотрывно глядя на меня.

Виктор Сергеевич закашлялся, а затем выпил стакан воды. Знание, что я присутствую в комнате изрядно нервировало его, однако раскаяния не видела в его глазах. Он и правда добровольно сотрудничал с Клаусом, хоть это сотрудничество и не нравилось ему.

– Почти всё готово. Ещё пара недель и все документы будут собраны, как вы и просили.

– Несколько недель… Не затягивай, дружок. А то я могу решить, что ты не желаешь сотрудничать.

Клаус покачал головой, а затем поднялся и, широко фальшиво улыбнувшись, протянул руку для прощания.

– Виктор Сергеевич, пока с вами приятно иметь дело!

Тот в ответ уставился на протянутую руку как на ядовитую змею, но всё равно пожал её, а Клаус в ответ с силой притянул его к себе на уровень глаза в глаза.

– И помните, пока вы выполняете мои просьбы, ваша жена остаётся в нашей команде. Когда всё закончится – вы снова будете счастливой семьёй.

– Я могу её увидеть?

– Она этого не хочет, – отрицательно ответил Клаус. – Вы не готовы к встрече, помните, что было в прошлый раз?

– Да, – устало ответил мужчина, опускаясь обратно в кресло.

– Вот и чудненько. Тогда до скорых встреч!

***

Стоя у плиты, Клаус насвистывал очередной незнакомый мотивчик, перемешивая на сковороде сардельки и картошку. Попробовав немного, цокнул языком, а затем сыпанул соли и перца. Призрак пребывал в хорошем расположении духа в отличии от меня.

– Что ты задумал? – не выдержав, спросила его.

Он лукаво посмотрел на меня, а затем, выключив конфорку, переложил ужин на тарелку, достал из холодильника запотевшую бутылку с пивом и покупные маринованные огурцы.

– Я планирую получить очередное удовольствие от жизни, – он блаженно откинулся на спинку стула, после большого глотка светлого пива. – Вы, живые, даже не представляете себе, насколько классно всё, что вас окружает.

– Вообще-то, те, кто понимает, переходят, а те, кто нет – становятся такими, как ты, – притворно-мягко поправила его.

– Обижаешь, Элли. Ты имеешь ввиду серых призраков, такие быстро дохнут на Изнанке. А такие как я, очень даже хорошо понимают, чего лишились. Знаешь, что самое поганое на Изнанке? Думаешь, её вода? Океаны бесконечного ничего, которое и составляет её основу? Нет. Это как выдох, раз и тебя нет. А вот пребывание на Изнанке – вот, что составляет ад. До того, как умереть, даже дальше, до войны, я имел честь состоять в одном небольшом мужском клубе. Хорошее бренди, заграничные сигары, музыка, кожаная мебель, изысканная компания, впрочем, не отягощённая премудрыми речами. Я наслаждался их обществом, как и обществом милых молоденьких девушек, уже подверженных свежему влиянию Запада на свои манеры и поведение. Чудесное время… На Изнанке я воссоздал то место, наполнил его от и до всем тем, что мне нравилось. И ничего не почувствовал. Я пил бренди, курил сигары, поедал бараньи рёбрышки и слушал ту же музыку, что и при жизни, и ничего не чувствовал. Представляешь? Ты часто бывала на Изнанке, так что знаешь это чувство. Чувство, когда не понимаешь, что не так. Нет ни вкуса, ни запаха, прикосновение бархатистой кожи не приносит удовольствия. Сколько бы ты ни пил, нет ни опьянения, ни наполнения мочевого пузыря. Вот в чём корень проблем Изнанки. Она способна исполнить любой каприз, подарить любую фантазию, но на самом деле она ничего не даёт. Ты быстро понимаешь, что всё вокруг – ненастоящее. Это сводит с ума, и ты начинаешь тонуть. А потом исчезаешь.

– Ты классно всё объяснил, – согласно кивнула. – Однако, что ты от меня хочешь? Думаешь, я пожалею тебя? Зачем мне это делать после всего, что ты совершил?

– Отрицаешь очевидное? Элли, я знаю, о чём ты думаешь. Чтец, твой дорогой и любимый наставник, вовремя внёс в твои мысли коррективы, так что ты с лёгкостью приняла его сторону, отбросив угрызения совести. Кстати, ты знала, что я с самого начала подходил под его принципы? Я жил полной жизнью и моя смерть, на поле боя, явное подтверждение этим догмам. Яркая, насыщенная красками, жизнь! И после смерти очень быстро осознал, что умер, единственное, чего не хватало, так это причины, по которой не могу перейти. Мне подсказали, что нужно найти медиума, который поможет перейти. И я нашёл. Во время войны медиумов появляется больше, чем в мирное время. Знаешь, что было дальше?

– Все медиумы отказали тебе, потому что ты фашистская свинья, – я сладко улыбнулась. – А что ты хотел? Шла война, медиумы тоже воевали. А такие как ты, пришли в наш дом и убивали наших близких. С какой стати нашим помогать тебе?

Я удивилась. Он проигнорировал мой выпад. Отставив пустую тарелку в сторону, он достал сигареты и закурил, неотрывно глядя на меня.

– И посмотри, к чему это привело. В те годы я не знал, как вернуться домой. Я застрял в Ленинграде, будучи вынужденный продолжать воевать на Изнанке до тех пор, пока до нас всех не дошло, что война заканчивается вместе с жизнью. Именно не желание медиумов помогать таким, как я, и привело к тому, что я сейчас делаю.

– Это вендетта против медиумов?

– О, ты почти угадала, – он улыбнулся. – Кстати, а ты знаешь, что Чтец умер?

– Что?..

– Мы были с ним в его последнюю минуту. Он так трогательно прохрипел твоё имя. На похоронах мы с тобой плакали и утешали милую блондинку, Алёну. Она нам очень помогала в этот месяц.

– Ты убил его, – внутри всё похолодело. – Ты просто взял и убил его.

– Я отомстил ему. Видишь ли, в шестидесятых твой дорогой Чтец считался очень сильным медиумом. Мне посоветовали к нему обратиться, мол он поможет мне перейти. Знаешь, что он сказал? Он сказал, что знает, как помочь, видит, что нужно сделать. Но не станет. Я фашистская свинья и заслуживаю небытия. А потом он, используя свои связи среди экзорцистов, попытался провести точно такую же операцию, что провела ты над Белым человеком. Только я оказался хитрее и он остался с носом. Приятно, когда, спустя столько лет, можешь вернуть должок.

– Но он ведь перешёл, получается. Медиумы не попадают на Изнанку, мы идём по зелёному коридору, – уверенно сказала я. – Да, ты убил его, но он и так был старым, рано или поздно, но смерть всё равно пришла бы за ним…

– Ты меня недооцениваешь, Элли. И недооцениваешь силу любви и ненависти. Твой драгоценный Чтец умер с мыслью о том, что ты оказалась у меня в руках, это заставит его по-новому взглянуть на послесмертие. Так что Руслан Валерьевич закончил своё бытие на прекрасной ноте.

Я хотела заорать. Я хотела убить его. Взорвать на мелкие кусочки. Хотела растоптать его, стереть в порошок, избить, изрезать, изрешетить. Моя ненависть проснулась, щедро опалив нутро, огненными волнами поднимаясь от сердца к мозгу, застилая всё на своём пути. И вся посуда полетела со стола. А следом опрокинулся и сам стол. Я закричала.

Глава 16

Марго

Чёрный февраль подходил к концу. Дни становились длиннее, солнце ярче, цвета острее. В воздухе просыпался знакомый запах приближающейся весны. Наступало моё самое нелюбимое время года. Время, когда снег под ногами окрашивался во все оттенки серости и грязи, а когда он таял, разбегаясь тонкими ручьями, то проявлялись последствия небрежного обращения с природой. Сплошная гадость вместе с ледяными ветрами, слякотью на фоне ослепительно синего неба. Этот резкий контраст, а также пение возвращающихся птиц, доводил до нервной дрожи. Я отчаянно куталась в куртку, зная, что под шубой будет слишком жарко да так, что и простыть в такие-то отчаянные дни уходящей зимы, будет проще простого.

Прошёл месяц с тех пор, как мы пережили афтершок. Уже месяц, как не видела Беса, получая от него пустые открытки с красивыми видами, которые он высылал на адрес клуба. По номеру телефона недоступен, поэтому оставалось только гадать, какая дорога ведёт его из одного места в другое. Он побывал в Тибете, потом Китай, Вьетнам, Камбоджа, затем перебрался через океан и оказался в Мексике, после в Бразилии, Перу и Сальвадоре. Эти открытки приходили пачками, или же одна за другой, так что сложно сказать, где он в настоящий момент или в какой очерёдности посещал эти страны. И всё за месяц. Я перебирала их каждый день и временами чувствовала укол зависти от того, с какой лёгкостью он путешествует по этим местам. Иногда даже жалела, что не решилась отправиться с ним.

В отличие от него, за этот месяц мне мало чем удалось похвастаться. Разве только тем, что вернулась за парту и теперь изучаю призраков с точки зрения экзорциста. Это было обязательное условие отца Андрея. Он сказал, что не допустит меня к работе, пока действительно не пойму, с чем на самом деле имею дело. Однажды Андрей отвёл меня в маленький конференц-зал, где на проекторе показал множество коротких фильмов. Что могу сказать – во время просмотра выбежала из комнаты и меня стошнило в туалете.

Я просто не была готова увидеть последствия одержимости призраками. Не была готова столкнуться с враждебностью полтергейстов, которые буквально потрошили людей, наслаждаясь происходящим. Мне стали сниться кошмары, ведь, чёрт, даже представить себе не могла насколько медиумы и экзорцисты отличаются друг от друга! Как будто они живут в разных мирах и это нечто по-настоящему дикое.

Потом Андрей объяснил: всё, что происходило на видео, лишь крайние случаи, которые редко случаются. Но я должна быть готова ко всему. Такая мощь и агрессия может произойти на самом рядовом происшествии. Это может случиться в любой момент, и я должна чётко понимать, действительно ли хочу стать частью этого.

Пока продолжается обучение, задаюсь этим вопросом каждый день. Единственное, что даёт силы – знание своих возможностей. Я не бесполезна, не беззащитна. Но попробуй скажи это своему подсознанию, которое вопит от страха по ночам!

Помимо этого, случилось то, что давным-давно должно было случиться – мои родители объявили в розыск Максима. Они приехали из-за моего звонка спустя несколько дней после афтершока. Полностью взяв ситуацию под контроль, отец почти не разговаривал со мной. Можно сказать, мы общались через полицейских. Допросы, допросы, допросы. Мои ответы были слабыми и недостоверными. Туманными, совсем беспомощными. Это было видно, но предъявить мне нечего.

Не знаю, где он. Не видела с ноября. Да, он говорил, что хочет уехать. Нет, не говорил куда. Нет, я не знаю его друзей. Мы мало общались. Я ничего не знаю о его жизни. Нет, не знаю. Не знаю. Не знаю…

Ответы бесили отца, на меня накричала мать. Они с лёгкостью обвинили меня в том, что брат попал в секту. Это был единственный вывод, который сделали полицейские, изучив оставшиеся после брата вещи. Благоразумно, перед их приездом, забрала дневники брата. Некоторых вещей лучше не знать. Того, что осталось, хватило, чтобы угомонить полицейских, дело отправилось в дальний ящик к явному неудовольствию отца. Меня поразило отсутствие в этом деле деда. Я боялась его приезда, боялась его допросов и вопросов. Я просто боялась его и, как оказалось, напрасно.

Несколько дней назад родители отправились обратно в Питер. Об этом узнала на стойке регистрации в отеле, где они остановились. По телефону ясно дали понять, что не желают меня видеть и слышать.

Мне было больно от их слов. Больно понимать, насколько они изменились, насколько безразличной стала для них. Виновата ли я в том, что произошло? Нет, конечно нет, но они уехали и поступили точно также, как и всегда. Забавно, но стало легче. Всё прошло лучше, чем думала, а слёзы – это всего лишь слёзы, они облегают душу, но не причиняют вред.

Оставшись сама по себе, почувствовала себя живой. Теперь, когда семья действительно отвернулась от меня, это чувство всех возможностей мира, окрыляло. Как и убивало осознание того, какой ценой получила эту свободу.

За три месяца испытала столько, сколько не испытывала и за всю свою жизнь. Я через многое прошла, стала взрослее и сильнее. Теперь лучше понимаю события, чётче вижу реальность. Начинаю осознавать, как поступать в дальнейшем. Вижу себя отчётливее и яснее, чем когда-либо. Опыт – самый лучший учитель, только плата за учение слишком велика.

***

– Марго, что-то ты совсем неважно выглядишь. С тобой всё в порядке? – спросил Андрей.

В библиотеке кроме нас двоих никого не было. Довольно серое место. Пронумерованные стеллажи. Компьютеры и парты. Тусклый свет, освещающий небольшое, камерное помещение, паркетный, истёртый пол, несколько плакатов, сохранившихся ещё с советских времён с классическими фразами: «Соблюдайте тишину!» «Не мусорите!» и так далее. Здесь тихо, очень тихо и спокойно. Скучно, но разве научная библиотека может быть интересной?

– Я устала. Только и делаю, что читаю исторические книги, просматриваю видеозаписи и зазубриваю порядок действий. Отсутствие практики угнетает. Как будто вернулась в школу. Да и всё остальное, – махнув рукой, откинулась на спинку стула и медленно выдохнула. – Не знаю, как объяснить. Последний месяц такой муторный получился. Да и ещё эти похороны… Неожиданная смерть Руслана Валерьевича, похороны погибших в афтершоке медиумов, приезд родителей. Какая-то бесконечная череда грусти. Я устала от всего этого. А ещё больше устала от ожидания. Что задумал Чёрный человек? Почему он так долго не проявляется? Что будет дальше? Мне не хватает определённости! – говорю нервно, с трудом удерживая пальцы от усталой дрожи.

Каждый раз, когда задумываюсь о происходящем, начинает болеть голова.

– Стабильности скорее всего, – внимательно посмотрев на меня, заметил он. – Ты не чувствуешь твёрдой почвы под ногами и тебе кажется, что весь мир вот-вот взорвётся, а ты не готова.

– В самую точку, – вяло улыбнулась. – Не знаю, что с этим делать.

– Тебе нужно развеяться. Расслабиться чуть-чуть, – сказал он задумчиво.

– Ты сегодня тоже какой-то не такой. Что случилось?

– Мой отец ведёт себя странно.

Андрей побарабанил пальцами по столу, а затем скрестил их в замок. По его лицу видно, что он обдумывает происходящее, пытаясь выловить логику. В такие моменты он выглядит старше, мудрее. Между нами не такая уж большая разница в возрасте, но по сравнению с ним, кажусь девчонкой. Это даёт чувство уверенности. Рядом с ним кажется, что я под защитой. Что могу переложить на его плечи свои проблемы и всё разрешится наилучшим способом. Странное чувство.

– Ты знаешь, после отъезда брата, он очень серьёзно отнёсся к моему воспитанию. Он всегда контролировал меня. Следил, чтобы я не отказывался от своего предназначения. Буквально нависал надо мной, отчего казалось, что кроме него в мире ничего нет. Это всегда тяготило меня. Я хотел уехать. Не бросить свою работу, просто переехать подальше от отца. Несколько лет назад узнал о программе Ватикана по изучению одержимости. Она длится около года, потом практика, а потом есть шанс остаться работать под патронажем католической церкви. Действительно интересная возможность, я даже начал изучать итальянский и готовить документы для поступления, но мой отец сказал нет. Он был резко против моей затеи и сказал, что не выделит на это денег из бюджета и не выдаст сопроводительного письма. Обидно то, что деньги, в принципе, не нужны. У меня остались сбережения из тех, что получил после смерти матери. А вот без письма попасть в эту программу невозможно. Сам факт существования такой кафедры отрицается церковью, поэтому если нет подтверждения того, что ты являешься частью нашего института, то нет и программы. Даже если я каким-то образом попаду в Ватикан и вступлю в программу, мой отец одним звонком способен отправить меня обратно домой. Мне пришлось отказаться от этой идеи, а вот теперь… – Андрей замолчал.

– Он дал добро? Почему?

– Он сказал, что мне пора самому решать, что я хочу от жизни. Что было бы неплохо заиметь более крепкую связь с Ватиканом в свете сложившихся обстоятельств. Он готов отправить меня туда прямо сейчас. У них как раз скоро начинается набор и он решил, что я готов к этому.

– Как всё удачно складывается, – задумчиво протянула. – Зачем он хочет выслать тебя из Москвы?

– В самую точку. Именно это его цель и мне это не нравится.

– Ты откажешься?

Андрей улыбнулся.

– Ну как я могу тебя бросить, учитывая, что происходит? Другие сотрудники института не будут с тобой заниматься так, как это делаю я. Сама знаешь, за прошедший месяц напряжённость между нашими и вашими оголилась. Мы слишком разные.

– Это точно.

Мы помолчали, каждый думая о своём.

Этот месяц был непростым для всех нас, не только для медиумов, но и для экзорцистов. Открытых действий от Чёрного человека не было, но общее число происшествий возросло. Медиумы всё также пропадали, хотя после введения новых мер безопасности, количество пропавших снизилось. Участились случаи появления полтергейстов. Известные временные петли расширили свои границы и были зафиксированы появления новых. Это что-то вроде афтершока, только маленькие, размером с небольшую гостиницу или жилой дом и не несущие заряд эмоций. Просто особое событие, о котором вспоминают старожилы. Как в старинных замках, превращённых в музеи с обязательной призрачной историей об убийстве, самоубийстве и о том, что призрак покойной всё ещё бродит по коридорам замка.

Из всех происшествий, самым худшим была одержимость. Это когда призраки вселяются в тела людей. Во все времена самой сложной задачей было отличить одержимость от психической болезни. Придумывали различные уловки, методы, диагностики и всё равно иногда экзорцисты ошибались.

Я много читала об этом. Существует четыре разновидности одержимых. Первая, самая распространённая – одержимость полтергейстом. Это как волна, быстрая, опаляющая, часто заканчивающаяся ничем. Дух требует исполнения своей воли и когда цель достигнута покидает тело. Редкий случай, когда в реальности призрак переходит без медиума. Второй вид одержимости – насильственная. Когда призрак силой влезает в тело человека. Именно такую одержимость чаще всего описывают в книгах и именно с ней борются экзорцисты. К сожалению, но статистика неутешительна – более девяносто процентов одержимостей заканчивается смертью. Почти невозможно отделить призрака от тела человека. Изгнание срабатывает только тогда, когда сам призрак захочет уйти. Что бывает редко. Третий вид – это симбиоз. Когда человек добровольно впускает в себя призрака, отдавая своё тело и душу. Такие почти никогда не встречаются ни медиумам, ни экзорцистам. Дело в том, что во втором случае одержимости, тело человека борется с захватчиком наравне с душой, отчего быстро приходит в негодность и погибает. А во время симбиоза происходит такое единение, которое почти невозможно выявить и разрушить. Скорее здесь возникает обратная проблема – призрак не может покинуть тело, не уничтожив его. Существует и четвёртый вид одержимости, но в силу своей невероятной редкости, о нём практически не говорят. Это одержимость призраком вроде Попрыгунчика. Они прыгают из тела в тело, без последствий и не дожидаясь приглашения. Лёгкие и беззаботные. После люди даже не помнят, что с ними случилось.

– О чём задумалась?

– Об одержимости. Мне интересно, призрак может вселиться в медиума?

– Неожиданно, – удивился Андрей. – Нет, не может. Вы единственные, в кого они не могут вселиться. Даже Ловец на такое не способен.

– А если пригласить?

– Не знаю, – Андрей пожал плечами. – Думаю, что всё равно нет. Медиумы сами по себе особенные, мне кажется ваши способности как-то препятствуют одержимости. Но не ручаюсь. По крайне мере я о таком не слышал. А почему ты интересуешься?

– Просто стало любопытно. Я иногда думаю, откуда всё это. Довольно интересно получается, получив ответ на самый важный вопрос, сразу возникает новый. Мне интересно, как появились первые медиумы. Что было вначале – Изнанка или призраки? Что там за «дверью»? Откуда берутся новые души? Есть ли Бог? Столько новых вопросов. И, разумеется, самый главный – существует ли судьба или же всё происходящее лишь случайность?

– Так всегда происходит. Познание мира невозможно остановить. Думаю, что и после смерти, после перехода на ту сторону, получая ответы на вопросы, мы сразу задаём новые. В тот момент, когда мы перестанем спрашивать – мы окончательно умрём.