Цунами. История двух волн

– Пошли, я налью тебе чаю, и правда такой холод на улице! – я увела ее на кухню. Рита прислонилась к холодильнику и изобразила бровями удивленного зайчика.

– Нина, это девять, может быть даже десять!

– По сколькибалльной системе?

– По десятибалльной! Почему ты сразу не сказала, что твой парень выглядит как фотомодель!

Я ополоснула заварочный чайник.

– Потому, что тебе было неинтересно.

Она извиняющимся движением взяла меня за локоть.

– Прости, пожалуйста. Я была так зла на тебя из-за перевода, из-за того, что ты почти не проводишь со мной времени, из-за того, что я больше не нужна тебе, так как раньше.

Она говорила правду, но я ничего не могла с этим поделать. Я выросла. Хиро был катализатором моего взросления, но рано или поздно оно все равно бы произошло. Рита выглянула из-за холодильника в коридор.

– Это нечто, Нина, я начинаю вновь обретать потерянную веру в сказки!

– На всякий случай я тебя предупреждаю, если ты еще раз что-нибудь скажешь вот так, – я накрутила локон на палец и приоткрыла рот, – я тебя прибью, да я неадекватна и признаю это, – Рита замахала на меня.

– Все, все! Вот мои руки, я сдаюсь.

Мы еще немного посидели все вместе, потом поехали гулять, вместе с Ритой прошлись по центральной площади и спустились к подводной лодке-музею. Затем Рита уехала, а мы вернулись в гостиницу, где до самого ужина валялись в кровати, обнявшись, за просмотром бессмысленных кинофильмов. Тратить время на достопримечательности никому из нас не хотелось. После плотного завтрака или точнее обеда голод настиг нас не скоро, и мы спустились в ресторан гостиницы. Я чувствовала себя немного неловко в джинсах и футболке среди женщин при полном параде, но чувство смущения в моей голове надолго не задерживалось.

Глава 14

Закончив ужин, мы вышли пройтись.

Был уже поздний час. Мы бродили по холодным улицам, сворачивали без всякой логики, покупали шипучий лимонад в киосках, смотрели на холодное неприветливое море, перегнувшись через ограждение набережной. Вероятнее всего из-за эйфории вызванной его приездом я потеряла ощущение реальности. Реальности, в которой не стоит гулять по темным улицам, даже если ты бескрайне счастлив.

Из задумчивости меня вывел оклик.

– Э, куда пошли, стой, говорю!

В десятке метров от нас стояла машина, двери были распахнуты и улицу наполнял назойливый ритм громкой музыки. На капоте машины стояли несколько бутылок, пара девушек и четыре парня стояли вокруг, один из них направлялся к нам наперерез. Движения его были слегка раскоординированы, голос звучал возбужденно.

– Стопэ, глухие что ли? Давай сюда к нам!

Парень подошел ближе, при ходьбе он слегка подпрыгивал, словно не мог спокойно шагать. Сзади к нему подходил второй, похлопывающий ребром ладони о ладонь. Я физически ощущала исходящий от них запах адреналина и опасности.

– Чо встали, пошли с нами выпьем! Хорошие люди приглашают, давайте сюда.

– Спасибо, но мы и так опаздываем, в другой раз. – я развернулась, но подпрыгивающий заслонил мне путь.

– Что им нужно? – спокойно спросил Хиро, но я почувствовала, как он подтянул меня за локоть ближе к себе.

– Ничего, просто нужно найти кого-то, для драки.

– Чо, нерусский что ли? А нахрена наших девок трогаешь? Скажи ребят, совсем охерели, узкоглазые! – голос парня становился все более агрессивным, последняя моя надежда на избежание конфликта испарилась.

– Чо уставился, чморина? Не понимаешь, что я говорю? – он перевел на меня взгляд, – а ты что встала, подстилка китайская, он схватил меня за рукав и рванул к себе, но Хиро оказался быстрее и одним движением передвинул меня к себе за спину. тогда подпрыгивающий размахнулся и с огромным удовлетворением во взгляде ударил его кулаком в лицо. Я услышала свой вскрик и мгновения замедлились. Голова Хиро слегка дергается назад, кровь выступает на разбитой губе, он защищаясь поднимает локоть и с силой толкает меня назад свободной рукой. Я приземляюсь на асфальт в паре метров от них.

Происходившее дальше я помню словно частично отредактированным. Ни одного вскрика, звука удара или звука чьего-либо голоса, только бесшумные движения и бесконечный бит из их машины.

Толкая меня, Хиро пропустил еще один удар, но уже в следующий момент нападающий отлетел назад, получив удар в челюсть его тяжелым ботинком. Прощелкивая эти жуткие кадры я снова и снова вижу, как размахивается второй нападающий и как он отлетает на асфальт, пропустив сразу два удара в лицо сначала левой, а потом правой рукой. До того, как он успел встать, подошва ботинка впечаталась уже в его лицо. В этот момент первый слегка покачиваясь встал и рванулся к Хиро снова и тот, перехватив его руку в воздухе рванул вниз, и в момент, когда ладонь коснулась земли ударил по предплечью ногой. Главное отличие его ударов, было в том, что он бил наверняка. Не просто стремясь подраться, или сделать больно противнику, он бил так, чтобы нанести максимальный урон. Это смотрелось жутко, словно он был способен убить нападавшего.

Тишина кончилась, и я услышала вой парня.

– Сууука, ты мне руку сломал, рука, рука, аааа я тебя урою, – он упал на землю, баюкая неестественно вывернутую руку. К нам уже подбегали остальные парни, стоявшие у машины. Я бросила взгляд на лицо Хиро и по моей спине пробежала дрожь. Его глаза горели возбуждением, я не видела страха, наоборот, он, явно получал удовольствие от происходящего.

Подбежавшие парни, однако, не торопились прийти на помощь нападавшим, один из них схватил того, что пониже за плечи и удержал, когда он снова полез в драку.

– Э, э, Денис, остынь! Че пристал к ребятам, видишь, торопятся.

– Он мне руку сломал, я тебя убью, тварь!

Парень потрезвее остальных встал между нами и скулящим подпрыгивающим.

– Совсем больные? Давно испытательный кончился? Убить кого-то хочешь, иди, искупайся, может, полегчает, – он обернулся к нам, – валите, давайте, быстро, мы тут сами.

Меня не нужно было дважды просить, дрожащими руками я вцепилась в рукав Хиро и потащила его прочь. Он не сразу двинулся с места.

– Пошли, нужно скорее уйти!

Он пошел, но на его лице я заметила, сожаление? Только когда мы удалились на пару кварталов, поднимаясь по вделанным в сопки каменным лесенкам, я почувствовала, как ослабевают мои ноги.

Я села на ступеньку, с трудом силясь отдышаться. Кадры драки, словно бесконечный кинофильм вспыхивали у меня перед глазами. Он сел рядом и обнял меня двумя руками, прижимая к груди.

– Ты, чего? Все хорошо, Нина, все хорошо.

– Прости меня, это я виновата, это я должна была подумать, что ночью все что угодно может случиться, зачем я потащила тебя сюда! – слезы страха, наконец, покатились по моим щекам. Вид у Хиро был крайне удивленный.

– Ты чего? Весело же было…

– Весело?! Тебе было весело? – я не верила своим ушам. Он почесал нос, и я заметила сбитые костяшки его пальцев.

– Ну не то чтобы весело, но это внесло приятное разнообразие в нашу прогулку!

Я ошеломленно потрясла головой, чтобы немного прийти в себя. Он не шутил, произошедшее действительно казалось ему забавным. Мне хотелось взять ружье, вернуться и перестрелять всех тех, кто испортил мой чудесный вечер и их, стоявших в стороне друзей. Как это можно было считать увлекательным в моей голове не укладывалось.

– Где ты научился так драться? – он пожал плечами и сделал загадочное лицо.

– Я был трудным подростком.

– Что, настолько трудным?!

– Хорошие навыки грех забрасывать! – он поднялся и поднял меня, – ты простудишься, если будешь сидеть здесь на холоде. Поехали в гостиницу.

Сидя в такси, я периодически, скосив глаза, поглядывала на его лицо. Сегодняшний Хиро был совершенно новым человеком. Я впервые видела эту часть его личности, и она напугала меня.

Он попросил меня принести льда, но льда у них не оказалось, и я купила в ближайшем магазинчике пакет замороженного гороха.

Когда я вернулась, он уже принял душ и стоял без рубашки возле зеркала осторожно промакивая платком разбитую губу.

Я молча положила пакет перед ним и устроилась в кресле у окна, наблюдая за его отражением в темном оконном стекле.

Он заметил мой отсутствующий взгляд.

– Нина, ты в порядке? – я пожала плечами, все еще глядя на него в стекло, – я тебя напугал?

– Тебе нравится бить людей? – Хиро присел перед моим креслом и взял мои руки в свои.

– Мне не нравится бить людей. Но если кому-то очень хочется подраться, я не вижу ничего плохого, чтобы получать немного удовольствия от процесса.

Я испытующе взглянула в его глаза. Зрачки у него были расширены.

– Ты когда-нибудь бил девушек? – он отпрянул и сильно побледнел.

– Ты же не думаешь… как тебе такое только в голову могло прийти! Разве я когда-либо дал тебе повод так думать?

– Ты не ответил.

– Нет! – он вскочил, – Даже когда я по своим личным меркам вел себя мерзейшим образом я не трогал женщин. И не планирую начинать.

Он сел на кровать спиной ко мне. Как только я увидела его опущенные плечи, сожаление об этих резких словах накрыло меня с головой.

Я забралась к нему и обняла сзади за шею.

– Это было впечатляюще. Я ничего не смыслю в драках, но ты явно на уровень выше, чем эти ребята. Ты сломал ему руку?

– Нет, просто выбил из сустава. Это больно, но поправимо. Ты ударилась?

– Нет, со мной все хорошо.

Я обнимала его сзади, обвив ноги вокруг его талии и охватывая плечи руками и чувствовала, как по его телу до сих пор пробегает дрожь возбуждения.

Хиро улетал утром. Мы договорились, что я не буду провожать его в аэропорт, чтобы не проделывать путь назад, поэтому расстаться нам предстояло у такси.

Этой ночью он был другим. Адреналин от нашего вечернего приключения в его крови не оставил от моего бережного и предупредительного мальчика и следа. Я никогда чувствовала его таким властным, страстным и настойчивым. И это мне нравилось, это было то, что нужно, в тот момент я не думала ни о чем, ни о завтрашнем рейсе, ни о предстоящих месяцах одиночества. И ковролин на полу оказался действительно мягким.

Когда утром мы проснулись, я с изумлением зацепилась взглядом за синяки на своих запястьях. Ссадина на колене довершила картину, я присвистнула. Как только он заметил следы прошлой ночи, взгляд Хиро стал подавленным.

– Прости, – тусклым голосом произнес он. Мне вспомнились его слова, "ломаю все, к чему прикасаюсь", произнесенные в старом трамвайчике.

– Прости? – я разозлилась, так, что мне было трудно контролировать голос. Я насильно развернула его лицо за подбородок. – Тебе, правда, жаль? Жаль, что ты меня любишь? Что не сдерживал себя?

Я провела пальцем вдоль синяка на запястье и закусила губу.

– Если бы я могла, я бы сохранила их навечно. Я бы вставила их в рамку, сделала бы татуировку, чтобы навсегда запомнить их границы, потому что это все что мне останется, когда ты улетишь. Я бы хотела, чтобы моя кожа навсегда запомнила твои прикосновения, чтобы я могла в любой момент времени видеть, что я твоя.

Я крепче стиснула его подбородок, явно причиняя боль разбитой губе, и мы какое-то время просто молчали. Потом он притянул меня к себе и спрятал, накрыв одеялом с головой.

– Я же говорил, ты сумасшедшая.

Я молчала. У нас оставалась всего пара часов.

Я расчесала волосы и убрала их в хвост. Из кресла у окна я могла бросать взгляды поверх телефона, запечатлевая его неспешные сборы.

– Ты так и не сказал, как тебе Россия? – Хиро не ответил, словно не услышал моего вопроса. Я окликнула громче, свитер выпал из его рук и разметался по кровати беспомощной синей птицей.

– Поехали со мной.

– Что ты сказал?

Его глаза были серьезными.

– Сейчас. Полетели со мной, сейчас. Улетим, поженимся, будем вместе. К черту все, я устал тебя отпускать.

Я видела, что ему действительно этого хочется. Полгода, да даже два месяца назад я бы согласилась, я бы захлебнулась радостью и завизжала – дааа! Потому, что улететь с ним было и остается моим самым горячим желанием. Но я не была прежней Ниной, я стала другой. Я оказалась сильнее, чем рассчитывала. Поэтому медленно, так медленно, словно моя шея окаменела, я покачала головой.

– Знаешь, есть такая скандинавская загадка: "Когда ты идёшь к нему, он идёт от тебя. Когда ты идёшь от него, он идёт к тебе" у нее два ответа.

– Тень? – спросила я.

– Да, тень. И любимый человек, – он вздохнул, – Не убегай от меня, Нина, просто держись за меня и у нас все получится.

Хиро поцеловал меня, долго-долго не отрываясь, словно стараясь удержать меня с собой одним прикосновением своих губ.

Прося меня поехать с ним, он видимо, заранее знал, что я отвечу. Но все-таки спросил. Позвал меня с собой, хотя знал, что я откажусь. Эта нежность грела меня изнутри, когда я наблюдала, как его такси скрылось за поворотом. Я плотнее закуталась в шарф и вернулась в свою жизнь. Потому, что мне нужна была моя жизнь.

"В Нарита в декабре"

"Это вопрос?"

"Я покупаю тебе билет, если до завтрашнего дня ты не назовешь удобную дату, я выберу ее сам"

Мы сошлись на рейсе двадцать восьмого. Хиро пытался сторговаться на рождество двадцать пятого, но я боялась, что не успею подтянуть все предновогодние учебные хвосты.

В этот раз расставание я перенесла легче. Я становлюсь настоящим экспертом по расставаниям! Я надела теплые чулки, позвала Агату и Риту и купила две банки мороженого. Я не спрашивала, чем заняться, предложила три романтические комедии на выбор, и мы смотрели кино и поедали мороженое. Это было гораздо приятнее, чем плакать в темноте, поэтому я решила, что нужно ввести еженедельные киносеансы.

Мне нужен был план, поэтому следующим утром я положила перед собой ручку и лист бумаги. Переезд в Японию вдруг стал казаться не таким далеким, как я думала раньше.

Хиро настаивал, что мне нужны знакомые в Японии, к которым я могу обратиться в случае экстренных обстоятельств. Знакомые значит знакомые, я заведу их. Интроверт внутри меня попытался воспротивиться, но я убила его.

Я открыла русскоязычный форум, где общались живущие в Японии соотечественники, и принялась методично изучать профили. Особенно меня интересовали девушки, вышедшие замуж за японцев. Через некоторое время я выписала пару имен и разослала девушкам письма примерно одинакового содержания – приезжаю в Японию в декабре, у нас есть общие интересы, пара слов о себе, вот мой скайп, буду рада общению.

Уже к вечеру почти все ответили и добавили меня.

Становилось все холоднее. Я нашла потрясающее зимнее пальто, темно-вишневое, без лишней фурнитуры, расширяющееся колокольчиком вниз. С каждой новой вещью, и с каждой выброшенной мой гардероб все больше мне нравился. Краска на волосах побледнела, и теперь они были нежно-розового оттенка, я собиралась обновить ее в ближайшем времени.

Чем я занималась в ноябре?

Я обламывала скорлупу с новой себя.

В Японии фонарные столбы покрыты антивандальными пупырышками. Они мешают клеить объявления, и поверхность остается чистой. У нас не используют подобного покрытия, поэтому в оклеенном разноцветными бумажками столбе нет ничего удивительного. Что заставило меня остановиться?

Розовое, как мои волосы, объявление от школы танцев. Не то чтобы я горела желанием ходить в школу танцев, но бегать стало холодно и мне хотелось найти какой-то новый вид активности, который можно осуществлять в помещении. Танцы должны были подойти. Я изучила список.

Бальные танцы, нет, благодарю. Разнообразные латинос – сальса, бачата. Визуально такие танцы мне нравились, но они требовали партнера. А мне не хотелось танцевать с партнером, точнее мне хотелось танцевать с определенным партнером, но к данной ситуации это отношения не имело. Танец живота? Экзотично, но не уверена, что это подходит в качестве активного времяпровождения. Я представила себя с оголенным пупком, извивающейся под ритмы восточной музыки, и не смогла сдержать улыбки.

Стрип-дэнс. Танцы на шесте. Чем дольше я смотрела на эту надпись, тем более оформленным становилось желание познакомиться с этим поближе. Холодный ветер трепал мой шарф. Год назад я бы записала номер. Вечером обсудила бы это с Ритой. Мы бы посмеялись и построили бы кучу предположений на тему того, как проходят занятия и что конкретно там изучают. Сейчас я просто вытащила телефон и набрала номер.

С девочкой-менеджером мы договорились, что в четверг я зайду на пробное занятие. Попросили взять с собой удобную не сковывающую движений одежду. Не бикини и на том спасибо.

Зима чувствовалась в воздухе задолго до ее календарного начала. Ветер собирал свинцовые волны в мелкую рябь, масляные пятна на воде у набережной расплывались сюрреалистичными разводами, словно торопясь привнести немного яркости в этот серый и недружелюбный мир.

По пути домой я зашла в книжный магазин. В последнее время мне остро стало недоставать ежедневника. Можно было конечно воспользоваться соответствующим приложением для телефона, но я испытывала почти ребяческое удовольствие, перелистывая настоящие страницы и делая пометки разноцветными маркерами и приклеивая стикеры поэтому бумага победила.

Когда я внесла в ежедневник мое расписание, то была несколько озадачена его плотностью. Впихнуть уроки танцев было некуда совершенно. Придется чем-то жертвовать, но чем?

Я поднялась на технический балкон шестнадцатиэтажки и села, высунув ноги между прутьями. Грязный шершавый цемент подо мной. Из угла скалилась запыленная неваляшка. Я откинулась и легла на спину, под моими ногами струился воздух высотой в шестнадцать этажей.

– Ты мог бы говорить со мной по-японски? Может быть не каждый день, а через день, например. Я подумала, что ты вряд ли сможешь давать мне уроки, ведь ты не учитель, но мы могли бы просто разговаривать. Мы ведь и так разговариваем каждый день, – во время вечернего разговора по скайпу я озвучила Хиро свои проблемы с тайм-менеджментом.

Мы действительно разговаривали каждый день. Иногда мы просто созванивались по скайпу и затем занимались своими делами. Я могла читать, делать задание, чинить одежду, набирать что-то за компьютером. Хиро отвечал на звонки, читал и редактировал какие-то документы, готовил ужин. Это создавало неплохой эффект присутствия и помогало времени идти чуть быстрее.

– Танцы это отлично. Конечно, я помогу тебе с японским, что за вопросы! – я задумчиво почесала нос.

– Я не знала, стоит ли тебе говорить, какими именно танцами я буду заниматься. Не то чтобы я думала, что ты можешь негативно к этому отнестись или будешь мне запрещать, просто мне было как то неловко. Это танцы с пилоном, ты ведь ничего не имеешь против? Это не значит, что я собираюсь в стрип-бар работать, просто говорят, что там хорошая нагрузка и растяжка…

– Нина, ты, правда, не стала бы заниматься, если бы я тебе запретил? Я действительно могу тебе что-то запретить? – его лицо стало напряженным, и между бровей появилась тревожная складка. Мне хотелось прикоснуться к ней пальцем, но я не могла.

– Я не знаю. Ну, я не стала бы делать что-то, что тебе категорически не нравится.

– Ты должна заниматься тем, что тебе нравится! Если я буду диктовать тебе, как себя вести, беги от меня как можно быстрее.

– Мне кажется ты не совсем прав. Все равно есть, какая то зона красных флажков, которую лучше не пересекать.

– Зона красных флажков?

– Ну да, – я развела руками, – поведение, которое ты не можешь принять от своего партнера. У каждого человека разные границы, я должна уважать твои, чтобы ты мог уважать мои.

– Для меня это очевидные вещи.

– Например? Чего мне не стоило бы делать в твоих очевидных вещах?

– Физическая неверность, – он задумался, – оскорбления.

– Обман, – продолжила я.

– Именно. Виды танца и посиделки с подругами это твои личные границы.

Мы сговорились, что будем заниматься японским три раза в неделю. Хиро воодушевился и пообещал купить маркерную доску, чтобы писать для меня слова.

Наши занятия меня очень смешили. Он подошел к делу творчески и выискивал для меня в новостях самые интересные и забавные истории, которые мы потом обсуждали с серьезным видом. Если я уж чересчур веселилась, Хиро стучал карандашом по столу и требовал, чтобы я обращалась к нему сэнсэй, что доводило меня до смехоистерики.

Танцы у шеста начались с физподготовки, причем настолько суровой, будто нас готовили в спецназ. Девочка-преподаватель каждое занятие выжимала из нас все силы до последней капли, так, что домой я просто ползла. Самому шесту уделялось преступно мало времени, в основном первые месяцы предполагалось развивать силу и гибкость. Помимо этого нам постоянно рассказывали про "общий эротизм", "продуманность любой позы, даже статичной", "вызов в глазах" и так далее. К моему удивлению кроме меня на занятия пришла только одна девушка-студентка, остальным было около тридцати. Большинство были замужем, одна девушка, краснея, призналась, что хочет разучить танец-сюрприз ко дню рождения мужа.

С каждым занятием я держала спину ровнее и чувствовала себя немного увереннее. Даже предложение выйти в центр в начале занятия и исполнить собственный танец-импровизацию уже не приводило меня в ужас. Кажется, мы с моим телом наконец-то нашли общий язык.

К моей радости примешивалось беспокойство за Агату. Моя нежная, беззаботная подружка увядала день за днем. Я была уверена, что дело в ее тоске по Яну, но на расспросы она не отвечала, а давить сильнее мне было неловко.

– Его словно подменили.

Мы убирали кафе после закрытия. За окнами белыми, крупными хлопьями падал неторопливо-важный, волшебный первый снег. Агата оперлась на швабру и смотрела на свое отражение в блестящем боку кофе-машины. Я подошла ближе, ожидая, что она продолжит, но она молчала, снова удалившись мыслями в неведомые дали.

– Подменили? – я ласково забрала швабру у нее из рук.

– Совсем другой человек. Не понимаю его, не чувствую. Говорит и делает странные вещи, мы же росли вместе, понимаешь? Я знаю его до изнанки, до последней веснушки. Я знаю его мнение по всем важным вопросам, знаю, над какими шутками он будет смеяться, знаю, какие сны ему снятся, – она запнулась, – знала.

– Думаешь это из-за армии?

– Может быть, – она устало махнула рукой. – А может я просто взглянула на него со стороны? Может быть, мы изначально слишком сильно влияли друг на друга? Вдруг я сама сделала из него удобного мне мальчика, а настоящий Ян очнулся только сейчас?

– Ты не преувеличиваешь? Людям свойственно отвыкать друг от друга. Он вернется, втянется в обычную жизнь, у вас снова будет одинаковое окружение и интересы синхронизируются.

– Ничего не знаю. Хочу только, чтобы все это скорее кончилось. Хоть как-нибудь, только бы не цепляться за его пустые, холодные фразы. Как могильщик копаю его в поисках моего Яна, нас прежних и не нахожу. И он тоже все это знает, ему тоже мерзко от этого, но он молчит. Теперь молчит.

Агата бессильно сжала кулаки, но не заплакала.

Хотя обычно я не курила, но тут в знак солидарности взяла у нее сигарету, и мы молча закурили, словно отмечая этот грустный снежный день.

Чтобы развеселить Агату я предложила Рите выбраться втроем в клуб. Поначалу мне было немного скучно – мужское внимание меня не интересовало, пить не хотелось. Но потом мы выбрались в центр танцпола и энергия толпы сделала свое дело. Мы начали танцевать, и поневоле привлекали много внимания: блондинка, брюнетка и девушка с клубничными волосами. Вскоре Рите принесли бокал "от парня за стойкой", она благодарно улыбнулась, но пить не стала. В два Агата, извинившись, поехала домой, а мы с Ритой уже довольно нетрезвые разговаривали, перекрикивая музыку, на одном из диванчиков.

– Я просто хочу тебе сказать, что ты зря ему доверяешь, – она нравоучительно покачала указательным пальцем у меня перед носом.

– В каком смысле?

– В том, что он красивый мальчик с собственной хатой и совсем один в большом городе. В городе полном японских школьниц!

Я закатила глаза.

– Вооот! Ты даже меня не слушаешь!

– Я слушаю, просто ты не понимаешь, о чем говоришь. Он не такой, я ему доверяю.

– Я тебя умоляю! Доверяет она, пфф! – Рита указала на себя. – Ты что, забыла, с кем разговариваешь?

– С Маргаритой Кузнецовой?

– С любовницей, то есть я хотела сказать с бывшей любовницей женатого перца.

– Ты теперь специалист по всем мужикам что ли?

Она театрально заломила руки.

– Я просто знаю! Я знаю, на что они способны! Как они умеют врать, прямо смотря в глаза, – Рита оттянула себе веки, – с самым невинным видом.

– Хиро.

– Не такой! Да-да, если бы жену Миши спросили, она бы то же самое сказала. Он ведь даже на Новый Год с ними в Египет не смог полететь, остался разгребать завалы на работе, бедняжка! Но звонил, да, звонил постоянно. Бывает, лежим в постели, вдруг вскочил и рысью в ванную. Я думала – приспичило, нет! Жене звонит! Как ты там котик на курорте, соскучился, да, люблю, целую. А через минуту уже меня целует.