Цунами. История двух волн

– Ты же обещал найти себе приличную японку! Или филиппинку, хватит уже плагиата, Хиро заявил, что право на русских девушек он оставляет за собой.

Такеши откинулся в кресле и обреченно взмахнул пером графического планшета.

– Этот хитрюга вечно выбирает себе самое лучшее, а мне приходится довольствоваться всякой ерундой. Разве так поступают с друзьями? Ты не спрашиваешь, почему я звоню?

– Я то надеялась ты просто соскучился.

– И это тоже, но главное, я закончил с вашими фотографиями. Я отправил тебе ссылку на онлайн-хранилище, бери и пользуйся. С благодарными слезами подожди до возвращения, я знаю, что я гениален.

Я укоризненно покачала головой, Такеши послал мне воздушный поцелуй и отключился.

Пройдя по ссылке, я обнаружила папку с теми самыми фотографиями из затерянного в полях отеля. С первого же взгляда я решила, что по поводу своей гениальности Такеши не шутил. Фотографии действительно были потрясающими, мы с Хиро словно сошли со страниц книги, или с афиши исторического фильма. Магические переходы света и тени, неведомые фильтры, умелые акценты – Такеши был не просто фотографом, он был настоящим художником. При виде кимоно мои щеки вспыхнули. Я зачарованно перелистывала фотографии, любуясь парнем и девушкой на них. Любуясь нами. Черное и алое, восток и запад, двое влюбленных в пустынном саду. Внезапно я наткнулась на фото, от которого у меня захватило дух. Тот самый момент, когда губы Хиро касаются моей шеи. Белая петля нижнего воротника очерчивает границу единственного открытого участка кожи. Мои глаза закрыты, я зажмурилась от неожиданности, а рот приоткрыт, словно мне нечем дышать. Несколько минут, я просто смотрела на фото, вернувшись в тот жаркий летний день. Это все, что у меня осталось теперь? Воспоминания и фото?

Я отправила Хиро ссылку на это фото.

"Ночи становятся длиннее и холоднее"

Он перезвонил почти сразу.

– Эй, выше нос! Прошло всего пару дней, а ты уже раскисла. Это марафон, Нина, побереги силы.

Я могла занимать дни. Я могла занимать их с рассвета до заката, чтобы у меня ни оставалось, ни одной свободной секунды. Но когда я ложилась в кровать, в моей груди постепенно распускался костистый, шипастый клубок. Занимал столько места, что мои внутренности ранились о него с каждым вдохом. Невыносимая пустота моей кровати убивала меня. Я глотала свои слезы одна, иногда у меня возникал порыв позвонить Хиро, но я гасила его, потому что он ничего не смог бы изменить, и нам было бы только больнее. Пережить ночь – стало моей основной целью на ближайшие несколько месяцев.

Я не напрасно переживала о Ритиной реакции. Я ожидала чего угодно, негодования по поводу моего желания сохранить это в секрете, непонимания из-за столь быстрой помолвки, ехидных замечаний о моей одержимости, но только не такой чистой незамутненной ксенофобии.

– Ты же шутишь, правда? Как ты можешь выйти замуж за азиата? Что значит, больше не будем учиться вместе? Тебя там, что наркотой накачали?

Я сделала глубокий вдох. Это не проблема, Нина, это просто небольшое недоразумение.

– Не за абстрактного азиата. За потрясающе красивого, умного и доброго парня, от которого я без ума.

– Какая разница! Он же не русский! Не европеец, в общем, не ариец!

Я посмотрела на смуглую темноволосую Риту и озадаченно покачала головой.

– При чем здесь арийцы вообще, ты издеваешься что ли?

– Я не понимаю, как можно влюбиться в японца. Они же дикари, они едят собак, у тебя же дети будут азиатами, ты об этом подумала?

Я не думала о детях. Этот момент я совершенно упустила. Я представила себе мальчишку с темными миндалевидными глазами Хиро, и у меня захватило дух.

– Да, у нас будут потрясающие дети, – мечтательно протянула я. Рита прижала ладонь к лицу.

– Бред, это какой-то бред! Погоди, ты из-за этого продинамила Егора? – я кивнула, – Ты послала потрясающего парня из-за гребанного япошки?! Да что с тобой такое?

– Что с тобой такое? Я пытаюсь объяснить, что провела самое волшебное лето в своей жизни, а ты беспокоишься о Егоре, – мы обе раздраженно замолчали. Рита надулась и отвернулась в угол.

– Перевелась и бросила меня одну. Из-за мужика. Который сегодня есть, а завтра уже с другой.

Я закрыла глаза, легла на кровать и тихо сказала.

– Рита я вытянула лотерейный билет с выигрышем на миллион. Просто попробуй понять меня. Мне жаль, что так происходит и жаль, что мы больше не учимся в одной группе, но вряд ли ты будешь обнимать меня по ночам в ближайшие лет пятьдесят.

Она засмеялась и наконец, повернулась ко мне.

– Он хотя бы богатый? – я покачала головой.

– Не богатый, и не бедный. Но мне показалось, что у него довольно состоятельные родители. Правда, в нашей ситуации это скорее плохо.

Беседа перетекла в более дружелюбное русло. Мне пришлось обсудить с Ритой целый ворох антияпонских стереотипов. Нет, не маленький. Нет, мы не ели дельфинов. Нет, никакого женского белья я не видела. Нет, гейши это не проститутки. Да, кимоно вполне носят и в современности. Какие тентакли, ты о чем вообще?!

Больше всего меня удивляло, что она даже не пыталась попросить фотографию, видимо изначально заклеймив наш случай, как безнадежный. Позже она расспрашивала меня об учебе, одногруппниках и шоппинге, игнорируя наши отношения и помолвку. Эта детская реакция насмешила меня. Мы все так стараемся повзрослеть, что не успеваем научиться мыслить как взрослые. Мы выросли в толпу одиноких детей, из последних сил старающихся казаться взрослыми. Я устала от этого. Я устала казаться, мне хочется просто быть.

Вскоре прилетел папа. Он сказал, что Хиро встретился с ним в аэропорту и передал для меня сверток. Когда я развернула его, мне показалось, что меня ударили в живот, я согнулась пополам и опустилась на пол. В нем оказалась мужская пижама, пахнущая деревом и солнцем и пара новеньких шерстяных чулок. "Чтобы не забывала, что я существую" гласила записка в кармане пижамы. "Чтобы не забывала, что ты существуешь" нашла я в чулке. В эту ночь я впервые спала спокойно.

Я вошла в новую учебную группу, как завоеватель на заранее покоренную землю. Последние полгода жонглирования языками, учебными и рабочими коллективами сделали меня невероятно гибкой в общении. Более того, мне было абсолютно плевать, как ко мне относятся люди, у меня было слишком много других забот. Энергия, наполнявшая меня, желания, сжиравшие мою плоть изнутри, постоянно толкали меня вперед. Часть этой энергии выплескивалась через край и задевала окружающих случайными морскими брызгами. Я не ходила, а бегала, перескакивала через ступеньки, вихрем вносилась в дверные проемы, роняла стулья и учебники. Неизменно много смеялась, рассказывала истории о Японии, рассказывала истории о работе, рассказывала истории о людях, которых я встречала ежедневно.

Я начала посещать курсы японского языка, клуб любителей английского пришлось покинуть, но курсы английского дважды в неделю я оставила. С началом учебного года я вернулась на работу в кафе по вечерам, на пять дней в неделю. Я продолжала бегать, мое тело настойчиво требовало движения. Сказать точнее, мое тело много чего требовало, бег помогал мне хотя бы немного сохранить равновесие. Я постоянно забывала поесть и не придавала этому значения, пока однажды Хиро не возмутился во время разговора по скайпу.

– Ты похудела. Этот топ на тебе болтается, а совсем недавно сидел как влитой. Выглядишь так, словно сейчас упадешь в обморок. Что с тобой происходит?

Чего со мной не происходит, мрачно подумала я, со мной не происходит тебя. Неохотно ответила, что забываю поесть из-за плотного расписания.

– Думаю я смогу тебе с этим помочь.

С тех пор он ежедневно напоминал мне о необходимости пообедать. Более того, требовал фото моей еды как вещественное доказательство. Я ехидно благодарила, что не требует подтверждать сам факт того, что я это съела.

Неуемная энергия и постоянная смена настроения, как ни странно не отталкивали от меня людей, а наоборот притягивали. Ко мне все чаще подсаживались во время обеда и подходили со словами вроде "давно хотел с тобой познакомиться". С трудом могу предположить, по какой причине им хотелось со мной познакомиться. Сама я больше не ощущала себя пустой. Я была переполнена. Я с радостью делилась этой полнотой с другими. Неспешно, но уверенно менялся мой стиль. Я вернулась из Японии с твердым пониманием того, как я хочу выглядеть и постепенно адаптировала свой гардероб к российской действительности. Мои руки требовали разных фактур ткани. Я пробовала шелк, атлас, хлопок, шерсть, тафту. При этом детали моей одежды приобретали все более строгий крой и чистоту линий. Лаконичность кроя я компенсировала безумными сочетаниями фактур, хлопковые белые рубашки я носила с безумными шифоновыми юбками и высокими кожаными ботинками со шнуровкой, льняные брюки сочетала с кашемировыми свитерами. Бархат, твид, пайетки, вельвет, джерси. Я позволила своим пальцам самим выбирать, что именно должно прикасаться к моей коже сегодня. Харадзюку проникла в мою кровь, в каждый наряд я старалась внести нотку безумия. Иногда у меня получалось не слишком хорошо, но мне было плевать. Единственный человек, мнение которого имело для меня вес, заявлял, что единственное, с чем он не согласен, как жених – это костюм Евы, остальное оставалось на мое усмотрение.

Помимо прочего у меня появилось мнение. Правильнее сказать появилось Мнение. Уже к концу сентября я осознала, что муки выбора, которые раньше были моей ежедневной реальностью, больше не преследуют меня. То ли повседневные заботы вдруг оказались такими бессмысленными мелочами, на которые не стоило тратить время. То ли я переняла привычку Хиро раскладывать все на алгоритмы и принимать решение кратчайшим путем. То ли я наконец поняла кто я и что этой мне нужно. Итог был один, я принимала решения мгновенно и больше не возвращалась к ним. У меня было мнение по любому вопросу дискуссии, а если фактов для собственных выводов было недостаточно, я шла и добывала их. Я приучила себя рассматривать проблему с разных углов. Диалоги с Хиро и планы нашего будущего служили мне отличной дискуссионной площадкой.

Начало октября оглушило меня моим днем рождения. За двадцать лет я должна была привыкнуть, что каждый год он наступает в один и тот же день, но этот год спутал мои мысли, и я не была уверена, что девочка, родившаяся в тот день по прежнему я. Хиро позвонил мне среди ночи.

– Потому что хотел поздравить тебя первым.

Я спряталась с трубкой под одеяло.

– Разве японцы не забывают про дни рождения?

– Ты даже спросонья находишь силы для сарказма! Ты же не японка, значит, тебя нужно поздравлять.

– Тогда спой мне. В честь дня рождения. Пожалуйста, я больше не попрошу.

– Я не думал, что у тебя такой извращенный музыкальный вкус, – и нежно добавил, – закрывай глаза, я буду петь тебе, пока ты не заснешь.

И я заснула.

Утром отец с мамой презентовали мне новенький ноутбук.

– Ты проводишь за компьютером много времени. Пусть это, по крайней мере, будет хороший компьютер.

– С хорошей камерой, – многозначительно добавил папа.

А еще он передал мне подарок от Хиро. Больше месяца он держал его в секрете, это впечатлило и меня и маму, которая также была не посвящена.

На моей ладони лежала серебряная подвеска в виде самолета. Сдержанная и совершенная, как он сам.

Самолет стал связующим звеном и символом для нас двоих. Трудно было переоценить, как я любила и ненавидела самолеты приносящие меня к нему, уносящие меня от него. Самолет был обещанием, единственным обещанием на которое я могла рассчитывать.

Улыбайся, Нина, улыбайся. Смейся, откидывая голову назад. Хлопай в ладоши как сумасшедшая. Нежно целуй подруг, наливай кофе благодарным посетителям, подбрасывай вверх охапки рыжих рваных листьев. Беги, Нина, беги не жалея подошв. Не сойди с ума, пожалуйста.

Самый главный подарок я намеревалась сделать себе сама. Идею я вынашивала уже пару недель, и с каждым днем она нравилась мне все больше. После второй пары я отправилась в парикмахерскую.

Когда я вошла в кафе, помещение было пустым, но я готова была поклясться, что слышала хлопок двери. Я настороженно толкнула рукой дверь в комнату для персонала и попала прямо в облако конфетти.

– С Днем Рождения Тебя! – заорали девчонки.

– Ее волосы, силы небесные, что ты с собой сделала! – Агата нервно расхохоталась, остальные просто застыли с приоткрытыми в изумлении ртами.

– Я их покрасила, – я задумчиво посмотрела в зеркало. Из него на меня смотрела девочка с волосами цвета сахарной ваты.

– Они малиновые! У тебя розовые волосы!

– Я в курсе. Вы собирались меня поздравить или где?

Восторг по поводу моей прически немного поулегся, и мы принялись резать торт.

Почему именно розовые. Сложно было облачить мои мыслеощущения в конкретные слова. Мне хотелось вытащить Нечто из моей головы. Чтобы люди перестали смотреть мне в глаза, чтобы было что-то привлекающее их внимание извне. Мне не хотелось видеть в зеркале пряди, которых он касался руками. Мне хотелось отметить как вехой – я стала другой, я больше не прежняя Нина. Мне хотелось надеть маску. Розовый – цвет счастья, цвет летнего заката, цвет детских платьиц, цвет мечты. Розовый помогал мне сфокусироваться на себе самой. Иногда тоска раскатывала меня, словно лист песочного теста. Тогда я смотрела в зеркало, на свою барби-голову и мне становилось легче.

В такие моменты, моменты, которые вполне можно было считать провокацией, реакция Хиро неизменно удивляла меня. Он принимал внешние перемены с непоколебимым спокойствием, словно я была маленьким ребенком, играющим с родительскими вещами.

Он шутил надо мной, он восхищался мной, он любил меня во всех моих воплощениях.

Рита сказала, что я сошла с ума. Она хохотала как ненормальная, почти до икоты.

Егор, забежавший попить кофе, от удивления чуть не прищемил себе подбородок замком куртки. Он старался быть сдержаннее в выражениях, но я видела, что вся идея кажется ему очень сомнительной. Возможно тогда он порадовался, что я ему отказала?

Такеши визжал от восторга и кричал, что он немедленно должен меня сфотографировать.

– Ты выглядишь как кукла! Попробуй более драматичный макияж, может быть смоки-айз? Нет, не на день, конечно, на вечер. Что значит, никуда не ходишь, почему никуда не ходишь! Поднимай задницу и иди танцевать, у тебя не должно быть скучных вечеров с такими волосами.

Преподавательский состав был несколько удивлен, но в целом мою прическу они оставили без комментариев. За что им конечно честь и хвала. Возможно, дело было в том, что я училась, как робот? Я не разговаривала и не вертелась, мои записи можно было сдавать в палату мер и весов, на вопросы отвечала четко и по делу. Учеба волновала меня настолько мало, что я делала все, чтобы эта часть жизни занимала минимум моего времени и внимания. Механизму, регулярно проходящему техосмотр нет причин ломаться, ведь так?

Через пару дней после моего дня рождения Хиро с друзьями устроили вечеринку у него дома. Они позвонили мне около полуночи, растрепанные, немного захмелевшие, вырывая камеру друг у друга поздравили меня и с хохотом комментировали мою прическу.

– Теперь Хиро будет меньше скучать по тебе! – Чья-то ладонь приземлилась на макушку Дайсуке и он выронил камеру. На экране появился Хиро.

– Не слушай этих психов, они решили подарить мне твою копию, – он покрутил перед камерой куклу сантиметров двадцати в высоту. У куклы были ярко-красные волосы.

– Они красные! – возмущенно завопила я. – Это измена!

– Эй! – Такеши протиснулся под рукой Хиро. – Ты знаешь, как трудно было найти куколку, хорошенькую, как ты? Я полгорода обошел!

– Мне кажется мы не похожи, но я могу перекраситься в принципе.

– Ты выглядишь потрясающе! – Соджиро вытащил камеру из рук Хиро и забрался с ней под стол. Я вообще поражаюсь, почему эта бестолочь еще в Японии, как он вообще может нормально спать, зная, что где-то его ждет девушка похожая на развратную стриптизершу!

Дайсуке влез в кадр и помахал мне рукой, но Соджиро выпинал его обратно.

– Я не закончил! Так вот, я хотел рассказать, у меня была девушка из Норвегии, это ведь почти одно и то же, что из России. И она…

Хиро забрал у него камеру и заперся с ноутбуком в кабинете.

Лицо у него было смущенное.

– Ведут себя как дети! – он помахал куклой передо мной. – Будет спать у меня на подушке.

– Смотри не поранься, она выглядит костлявой.

– Мы должны пересмотреть современные стандарты красоты! – его лицо омрачилось, – ты выглядишь уставшей. Ты нарочно изводишь себя?

– Я просто стараюсь пережить этот год. Я еще не спилась и даже не начала курить.

Он уронил голову на сложенные руки, и я поняла, что он тоже ужасно устал. Он выглядел утомленным, морщинка на лбу стала глубже, под глазами темные круги

– Я скучаю. Каждую минуту, каждую секунду я скучаю по тебе. Но я жива и ты жив. И мы можем поговорить прямо сейчас, мне не нужно писать длинное письмо или стоять в очереди к междугородней телефонной будке. Я могу сто раз в день писать тебе. Говорить тебе как ты мне дорог. И я счастлива этим. Быть счастливой тем, что у меня есть, а не печалиться по тому, чего у меня нет, вот главный урок, который я выучила за время нашего знакомства.

Хиро изумленно взглянул на меня.

– Ты подалась в философы? Мне нужно беспокоиться?

– А если я скажу, что не нужно, ты последуешь моему совету?

– Глупая, – он с нежностью покачал головой, – я не беспокоюсь о тебе, только когда ты рядом.

Глава 13

Мы очень сблизились с Агатой в эти месяцы. Она скучала по Яну, я скучала по Хиро. Мы с ней придумали и организовали "Клуб скучающих женщин" состоящий, разумеется, в основном из нас двоих. Идея была моей, но легкая на подъем Агата сочла ее замечательной. Суть была в том, что мы по очереди придумывали какое-то интересное занятие для нас, чтобы отвлечься от грустных мыслей и расширить кругозор.

Ограничений не было, это мог быть как урок вязания, так и визит в дом престарелых с благотворительной миссией. Одно мероприятие в неделю от каждой, так что получалось восемь раз в месяц. Когда я впервые села подготавливать свое мероприятие я даже не рассчитывала на то, что это нас настолько захватит. Процесс подготовки, обдумывание вариантов, предвкушение Агатиной реакции и ожидание ответного хода, это было восхитительно.

Первое, что я придумала – покрасить джинсы. И не просто покрасить, а организовать "варку" для художественных разводов. Я купила самый дешевый хлорный отбеливатель, скачала инструкцию, и мы целый вечер развлекались, отваривая скрученные и защепленные прищепками джинсы в эмалированном ведре с раствором хлорки. Мама с хохотом комментировала "вернулись девяностые", а еще на Агатиных джинсах расплавилась пуговица. Я целый вечер не думала ни о Японии, ни о японцах.

Ответом Агаты был визит в женскую консультацию на бесплатное занятие по уходу за новорожденными. С огромными честными глазами она рассказала, что у нее небольшой срок, и она хочет представлять, на что идет. Занятия проводили на куклах, и я достигла больших успехов в пеленании и чистке ушей.

Мы изощрялись, как могли. Работали промоутерами, раздавая кусочки сыра в супермаркете, рисовали пальцами на стекле, участвовали в каком-то митинге, ездили в обсерваторию, смотрели концептуальное кино, играли в бинго и клеили обои. Как то я придумала в качестве занятия дегустацию острой еды и потом мы еще неделю не могли нормально есть из-за раздраженной слизистой.

В какой-то из этих моментов ко мне пришло понимание простой вещи. И дружба и хорошее настроение это все моих рук дело. Если я прикладываю достаточно усилий, то я могу хорошо провести время с кем угодно и когда угодно. Я могла отрицать, но Хиро был и в этой части меня. "Если тебе что-то нужно – ты идешь и делаешь это"

Сразу после расставания мне казалось, что если мы не будем вместе – меня просто не станет. Но не теперь. Теперь я была уверена, что смогу жить дальше при любых обстоятельствах. Возможно, это будет трудно, но я смогу пережить, у меня хватит сил. Как никогда ранее остро я ощущала границы себя самой. Я не просто люблю тебя Хиро, ты – путь, через который я узнала себя.

Я – это все равно я. Неважно какого я размера и веса, какого цвета мои волосы и как много морщин на моем лице. Я чувствую себя собой независимо от этих факторов. Я стала целой.

Но как же тоскливы были мои ночи. Я не лежала без сна, нет. Ранний подъем, напряженный день и регулярные пробежки делали свое дело, я засыпала быстро. Но во сне, в полусне всегда искала его рядом. И это было единственное, о чем я не говорила Хиро, потому что в эти ночи мне казалось, что его не существует. Что я выдумала нашу историю и "нас" нет, не было.

Я спала в его пижаме и клала рядом телефон, потому что уже не раз я просыпалась среди ночи и, спотыкаясь в темноте, дрожащими руками искала его фото, просто чтобы поверить, что он есть, что я не всегда буду одна.

После одной из таких ночей утро выдалось особенно нервным. Пятница означала, что сегодня после учебы меня ждут курсы японского.

"Ты оделась тепло?" написал мне по-японски Хиро. Теперь он периодически переходил на японский особенно в простых предложениях.

"Да. Но для начала ноября сегодня тепло" я отправила ему фото своих перчаток и получила в ответ фотографию осенних ботинок с рыжими носами.

Я сидела в серой аудитории, куда потихоньку подтягивались мои одногруппники. Кто-то принес мне кофе, и я смотрела на бумажный стаканчик, в который раз удивляясь чуду человеческого участия. Каждый раз, когда мое настроение падало, находился кто-то, кому это было небезразлично. Мне стоило только начать делиться собой и меня тут же окружили люди готовые поддержать и помочь. Это восхищало и удивляло меня.

Пары пролетели незаметно. Поток спешащих в выходные студентов вынес меня из аудитории. Я нашарила в сумке наушники. Наклонилась, чтобы застегнуть куртку и вдруг замерла. Я стояла так, опустив голову, и кровь стучала у меня в висках, потому что я не осмеливалась взглянуть перед собой. Хрупкая, нереальная надежда, возникшая, при виде отражения в стекле двери могла растаять, как только я подняла бы голову. Поэтому я не могла. Я просто стояла так, держа край куртки в ослабшей руке и созерцая носки своих сапог. Пока рядом с ними не оказались два ботинка из рыжего нубука.

И он улыбался мне, улыбался так, что на щеках образовывались лукавые ямочки. Я не заплакала, кажется лишь потому, что мои щеки вспыхнули и жар опалил все мое лицо. Я посмотрела в его глаза, в коридоре стало пусто и тихо. Больше не было никого кроме нас.

Я попыталась сделать шаг, но ноги были ватными. Я никогда не понимала полностью значение этого выражения. Но сейчас от колена и ниже я ощущала свои ноги как войлочные столбы. Я не знала как ими пользоваться и зашаталась. Хиро заметил это и поймал меня, обнял, прижал к себе, закрыв меня от окружающего мира полами своего пальто. Здесь, прижимаясь щекой к его груди, пытаясь хоть как то собрать распадающееся на куски от счастья сознание, только здесь я поняла, как я устала. Я была истощена до предела, но продолжала идти. Я шла, как зомби, механически переставляя ноги. Теперь я могла остановиться.

– От тебя пахнет морем, – он гладил меня по волосам не давая поднять голову, как будто я хотела уходить.

За моим плечом раздалось покашливание, и я осознала, что мы до сих пор стоим посреди заполненного людьми коридора. Обернувшись, я увидела одногруппницу прожигающую меня любопытным взглядом.

– Нина, можно взять у тебя конспект?

– Я на минуту, – Хиро нехотя выпустил меня из рук и отступил к стене. Я начала рыться в сумке ежесекундно бросая на него взгляд, а вдруг если я отведу глаза больше чем на пару секунд он снова исчезнет.

– Это твой парень? Ты с ним по-английски говоришь? Он иностранец?

Я снова обернулась на Хиро. В этом коридоре он выглядел чужеродно, словно рояль в подземном переходе. Я кивнула, сунула ей тетрадь в руки и невежливо отвернулась.

– А теперь объясни мне, что ты здесь делаешь.

– Прилетел провести выходные со своей девушкой.

– Это не смешно! Почему ты не предупредил? Ты хочешь, чтобы у меня сердечный приступ случился, мне всего двадцать? Что значит просто прилетел, ты что сын миллионера летать туда-сюда!

Я прислонилась к стене рядом с ним и закрыла глаза. Его рука нашла мою и я почувствовала, как остро моему телу недоставало его.

– Разве ты не должна радоваться? Ты должна прыгать или что-то вроде того, нет? – я ошеломленно покосилась на него и покачала головой.

– Пока я не проснулась, на сколько ты здесь?

– Улетаю в воскресенье вечером, – у нас есть два дня, целых два дня, боже мой! – я остановился в гостинице недалеко отсюда. Ты хоть представляешь, как сложно было найти англоговорящего таксиста? У вас что законодательно запрещено изучать иностранные языки? – я пнула его ботинок, мое сердце перестало колотиться так бешено как раньше и я могла соображать.