Пока не рассеется дым

– Не знаю, Най, – начала Джо. – Когда оша уходят на север, всегда случается что-то плохое.

Опять приметы и бабушкины сказки! Одной частью Джо тянулась к знаниям и хотела учиться, а другой – как одержимая верила в богов и присказки оша.

– Если я не получу свой миллион, плохо будет здесь, ясно?

Рена и Джо переглянулись и одинаково покачали головами.

– Я еду с тобой, – заключил Раз, начав из руки в руку перекидывать игральную кость.

– Это тебе кости велели так сделать? – Найдер не сдержал ухмылки.

Раз выдавил:

– Прошлое.

В голову пришла неожиданная мысль: может, Кантор Ризар выбрал их еще по одной причине, из-за тайны Раза? Да, надо все-таки разговорить рыжего. А не получится, так Рену. Под девизом: «Спасем Раза!» она шла на многое – это был единственный аргумент, который действовал на нее безотказно.

Джо кивнула:

– Хорошо, Най, север так север. Великий Отец не оставит нас.

– Напомни, это ты про невидимого мужика, который приглядывает за каждым из нас, но так ничего и не делает?

Джо бросила в Найдера апельсиновую шкурку. Он поймал ее и кинул назад.

– Най, так говорить нельзя! Великий Отец…

Найдер знал, что смысла спорить нет, но слова все равно вырвались:

– Знал я одного человека. Он учил меня защищать себя. Не бояться труда. Стоять на своем. Он верил, что люди равны, и не побоялся открыть таверну, хотя все в округе презирали его. Вот это Великий Отец. А твой невидимый молчаливый мужик – нет, я не буду звать его.

– Ты говоришь о равенстве, но презираешь меня за мою веру!

– Я не презираю, ведь отчасти это и моя вера. Но я сделал другой выбор. Если ты будешь надеяться на себя, а не на невидимого мужика, ты добьешься большего.

– Великие Мать и Отец защищают меня, а твоего бога зовут деньги!

Раз, Рена и Феб молча наблюдали за пререканиями – картина была не нова для них.

– И часто твои боги приходили на помощь? Наверное, когда сестры умирали от голода? Или когда твоего отца забили камнями? А может, когда ты захотела научиться читать, но вам даже книжку не продали, вы же оша! Мой бог решает эти вопросы. Он отзывчивее и честнее.

– Най, ты самое кислое яблоко в мире. Кому-то и такое понравится, но слишком, слишком немногим.

Он встал и, точно театрал, развел руки в стороны.

– Ну раз вы здесь… Рад видеть вас, любители кислых яблок! А теперь поднимайте задницы и собирайте вещи. Мы едем в Норт за нашим миллионом.

Найдер вышел, постукивая тростью, и привалился к стене, едва закрылась дверь. Даже три метра по комнате отозвались болью, хотелось сесть, переждать, перетерпеть, пережить ее. Он тяжело вздохнул и заковылял вниз. У Феба найдется что-нибудь на время, а затем он решит вопрос – его единственный бог и не такое сможет сделать, если принести ему хорошую жертву.

Пять

Короткий промежуток между «старая таблетка уже не действует» и «новая еще не подействовала» Раз использовал для того, чтобы поговорить с Реной. Возвращение в Норт должно было задеть ее старые раны. Ран говорил себе, что идет ради дела – убедиться, что девушка в порядке и не подведет, но «нормальный» час выдавал: дело в другом.

Она уже не спала – привычка к ранним подъемам сохранилась у нее с больничных времен – и собирала вещи в дорогу. Постучавшись и услышав звонкое «да», Раз вошел. Рена обернулась. Тонкая черная водолазка славно подчеркивала стройную фигурку, из пучка игриво выбилась золотая прядь, но некая черта в ее облике неуловимо, как и всегда, твердила, что ей нет места в «Вольном ветре», она другой породы.

– Что-то случилось?

– Хотел узнать, как ты. Волнуешься? Ты, – Раз сделал паузу, засомневавшись в правильности вопроса, но все же решил закончить его: – Увидишься с родителями?

– Раз, – вздохнула Рена и вернулась к укладыванию вещей в сумку. – Не надо говорить как раньше. Мне не нужны иллюзии. Ты примешь таблетку, и все будет по-прежнему.

– Я правда беспокоюсь.

– Полчаса в день? Пока все помнишь? – хмыкнула Рена. Она так и не повернулась, а увидеть ее лицо хотелось. Раз прошел в комнату и сел на кресло у окна, чтобы иметь такую возможность.

«Один, два, три…» – он мысленно пробежался до десяти. Слова Рены не вызывали ни злости, ни раздражения – только усталость. Ему тоже не нравился проклятый замкнутый круг, в который он угодил, и он бы хотел из него вырваться, жить как раньше, но что это возможно, уверенности не было, а цена попытки могла оказаться слишком большой.

– Я все помню. – Помолчав, Ран добавил: – Просто обычно все словно в дыму. Кажется, что это не мои воспоминания, я подглядел жизнь другого человека – много раз смотрел, но недостаточно, чтобы почувствовать к ней хоть что-то.

– Мне жаль, но ты сам сделал этот выбор.

Хотелось разозлиться, однако топлива не хватило – Рена была права. Вместо этого навалились воспоминания, увлекая в глубокий омут, в котором только тонуть.

Прежде Раз так дорожил памятью о детстве: как Лаэрт учил его читать, как защищал от мальчишек, дразнящих за рыжину, как был рядом, в отличие от родителей, проводящих все время в лаборатории. Воспоминания оказались лживыми, поэтому их заменила боль длиною в три года. Она прервалась на несколько месяцев с Реной, но предыдущий груз был так велик, что перевесил это короткое, пусть и счастливое воспоминание. Раз решил отказаться от каждого из них, только бы избавиться от прошлого. Да, этот выбор он сделал сам, иначе не скажешь.

– Ты права. Мне уйти, или ты хочешь обсудить Норт?

Оставив сумку, Рена села на кровать. Она смотрела вниз и в сторону и говорила тише обычного:

– А есть что обсуждать? Ты слышал, что сказала моя мать: я – позор и я – убийца. Они бы вернули меня в больницу, если бы не ты. Норт уже давно не мой дом, и родителей у меня нет. Вот и все. Я поеду, раз этого требует работа, а куда, мне безразлично. – Встав, Рена снова потянулась к вещам, затем выпрямилась, расправила плечи, будто готовящийся к бою солдат, и быстро выдала: – Брось свои таблетки. Последний раз тебя прошу!

Ее «последний раз» никогда не бывал таким. Один и тот же мотив звучал снова и снова и уже превратился в заезженную мелодию.

– Я не могу иначе. Я не хочу боли и не хочу сгубить весь город, даже если речь о клятом Кионе.

– Ты же знаешь, я помогу. Мы справимся.

– Три года, Рена.

Столько прошло с тех пор, как он последний раз пользовался магией, и столько же – с побега из больницы.

Раз познакомился с Реной незадолго до него. Он до сих пор помнил худенькую бледную девчонку младше его на год, в длинной больничной рубашке, и сейчас этот образ виделся особенно ярко. Три года он терпел, но стоило появиться Рене – бежал вместе с ней, хотя для этого пришлось разнести больницу по кирпичикам и заплатить несколькими жизнями.

– Это не тот срок, чтобы не победить. Ладно. Знаешь, недавно я спросила себя: оставить человека, который три года не принимает помощи – это эгоизм или рассудок?

В голосе слышалось что-то новое: более холодное, более равнодушное. Раз почувствовал жгучее желание, чтобы вопрос не был настоящим, чтобы так она подначивала его бросить таблетки и только. Он попробовал перевести разговор на другую тему:

– Когда ты получишь свою долю, что ты сделаешь?

Рена приподняла брови, удивившись вопросу.

– Не знаю. Будет зависеть от того, как мы завершим его. Это ведь опасное дело, мы никогда не рисковали так сильно.

– А еще оно напоминает о прошлом. Тебе – о Норте, мне – о брате.

– Так это ты хочешь поговорить о прошлом, а не я, – Рена ехидно улыбнулась. – Я уверена, что все к лучшему. Нельзя бесконечно прятаться от прошлого, его нужно принять, иначе не получится сделать шаг к будущему.

Раз уже открыл рот для ответа, но, угадав его вопрос, Рена поспешила добавить:

– Мое принятие прошлого – это вернуться в Норт со спокойной душой, и я смогу так. Я правда не скучаю по дому, я была лишней. Ты бы видел, сколько там места! Но мне нравилось только в конюшнях. – На лице мелькнула смущенная улыбка. – Лет в семь я думала, что я жеребенок, которому только снится, что он в теле девочки. Все к лучшему, да. Я освободилась, и тебе тоже пора это сделать.

Ран поднялся с кресла.

– Сначала надо закончить. Мы должны найти Лаэрта и забрать его разработки.

– И все? Ты не хочешь поговорить?

Раз покачал головой – медленно, неуверенно. Он не знал ответа. Даже самые сложные комбинации чисел путались, стоило подумать о том, как он встретится с Лаэртом. Что потом?

Пауза затягивалась, и Рена продолжила:

– Вам нужно поговорить, это поможет тебе отпустить боль и жить дальше, – голос звучал по-учительски строго, и даже это отдалось воспоминаниями о том, как Лаэрт учил младшего брата. Как уроки закончились больницей. Раз не сдержался:

– Хватит уже, ты ничего не знаешь о боли!

А он хорошо знал, боль превратилась в верного друга, который тенью следовал за ним. Кион назвал магию болезнью, но у него не было волшебной таблетки, способной излечить от нее. Зато было много энтузиастов и времени, чтобы искать.

Так, сначала главным врачом работал мужчина, считавший, что магию вызывает нарушение в голове. Пациентов пичкали лекарствами, из-за которых они не могли двигаться и бредили, или оставляли в одиночестве, в комнате с мягкими стенами, а у особо буйных удаляли часть мозга. Лоботомия, так они это назвали.

Затем, всего на пару месяцев, во главе больницы встала женщина, искренне верящая, что любой недуг лечится болью – замещением. Пациентов держали в ледяной воде, запирали в узких пространствах, в которых даже рукой не пошевелить, а чаще просто поколачивали.

Напоследок главным врачом стал тот, кого называли революционером в медицине. Гайлат Шидар. Он признал, что магию не уничтожить, но можно сдержать, и изобрел таблетки, блокирующие ее – почти как те, что делал Феб, но без таких побочных эффектов. Только «революционеру» всегда было мало. Он не останавливался, а подопытных у него набралась – целая больница.

Но Рена тоже была там. Она участвовала в тех же экспериментах. Она знала о боли.

– Извини. Ты тоже страдала, я знаю. Я рад, что теперь ты здесь. С нами. – Сказать «со мной» Раз так и не решился. – Извини, – повторил он, – мне пора собирать вещи.

Раз вышел из комнаты. Даже самому себе это показалось бегством.

***

– А почему не поезд? – спросила Джо, осматриваясь. Но смотреть было особо не на что: по левую руку – вода, по правую – чернеющие доки.

К полуночи они опустели. Янтарные огни пробивались сквозь сизый туман и слабо подсвечивали воду. Волны медленно накатывали, лизали деревянные подмостки. Пахло сыростью, мазутом, а сильнее всего – рыбой.

– Слишком людно, мы можем вызвать подозрение.

Джо фыркнула:

– Ну да, а здесь мы, ночью, не подозрительные!

Найдер ухмыльнулся в ответ. В этом и заключалась его задумка. Он знал, что в деле, цена которого – миллион, игроки будут не только искать Лаэрта, но и попытаются остановить других. Можно внимательно смотреть по сторонам, чтобы избежать ловушки, но оша выбрал подойти к ней по своей воле и обмануть охотников.

– Мы почти на месте. Нас уже ждут на восемнадцатом причале, – Найдер говорил чересчур громко.

– Может быть, стоит вести себя потише? – осторожно спросил Феб, перевесив сумку на другое плечо.

Ухмылка на лице Найдера стала шире. Феб не знал или подыгрывал?

Раз сунул руку в карман и повертел игральную кость. Оша был единицей, упрямой и твердой. Даже скорее твердолобой и непомерно гордой. Умолчать о чем-то было в его духе – и едва ли кто поймет, почему он так сделал.

«Один, два, три, четыре, пять…» – Раз пробежался до тридцати и назад, подстегивая мысли. Надо быть настороже. Банды могли появиться в любой момент. В первую очередь они ждали появления Орманда Льянала, но с ним могли прийти другие – настоящие соперники, а не этот тупой верзила, чья сила основывалась на запугивании.

Показался двадцать четвертый причал. Рядом покачивалось суденышко – еще из старых, с парусом, без гребного колеса или винта. Два грузчика затаскали на борт пропахшие рыбой бочки. По другую сторону покосившиеся деревянные дома сменились складами и длиннющим рядом грузовых контейнеров и ящиков.

– Най, ну и где этот восемнадцатый? Почему так далеко! – Слова Джо тоже звучали громче обычного.

– Уже рядом. Скоро отчалим. Ветер поднимается – удача на нашей стороне, – ухмылка никак не сходила с лица Найдера.

– Попутный ветер как верность красотки распутной, – выдала Джо.

Найдер рассмеялся:

– Мне это нравится больше поговорок оша.

Когда они поравнялись с девятнадцатым, Раз увидел судно-приманку, стоящую чуть дальше, у восемнадцатого. Паруса висели неопрятными тряпками, да и все оно выглядело хлипким и ненадежным – не жалко потерять.

Еще один шаг в сторону восемнадцатого – и из сумерек вынырнули двое в серых мундирах с белыми нашивками на рукавах. Кионская полиция.

– Куда вы направляетесь? – строго спросил правый. – Документы!

Доки и порт ночью патрулировались, появление полицейских с их требованием выглядело естественно, но Раз инстинктивно чувствовал, что что-то не так. Это было сродни тому, как он по взгляду научился определять, зачем в его палату пришли врачи.

– Да, конечно, – спокойно откликнулся Найдер.

Рена первой достала из сумки удостоверение и подала полицейскому. Мужчина протянул руку. Описав широкий полукруг, Найдер ударил его тростью в висок. Раз, выхватывая кинжал, прыгнул ко второму и быстрым движением резанул по горлу.

– Уходим! – скомандовал оша.

Секундой позже прогремел взрыв. Раз схватил Рену и увлек ее вниз. Воздух горячей волной пронесся по телу, заставляя вжаться в землю с еще большей силой.

Досчитав до десяти, Раз поднял голову. Судно у восемнадцатого причала превратилось в столб пламени. Оно горело подобно маяку и освещало доки, воду и чужие тени. Раз поднялся на четвереньки. Мир погрузился в тишину. Найдер что-то кричал, но слова не пробились сквозь звенящий шум.

О том, что слух вернулся, Раз узнал не по голосам, а по выстрелам. Но они были более понятны и знакомы, чем взрывы. Раз с Найдером давно выработали простой принцип: бей, беги, бей. Выживай.

Все пятеро одинаковым заученным движением нырнули к земле и закрыли глаза. Вспышка пронеслась по округе подобно взрыву световой бомбы. Выстрелы мигом прекратились, сменившись криками. Рена подарила две минуты, в лучшем случае – три.

Итак. Они у девятнадцатого причала. До настоящей цели, тринадцатого, надо преодолеть шесть причалов. Между каждым триста-триста семьдесят метров. Итого среднее расстояние, которое они должны пробежать, составляет две тысячи десять метров. Значит, нужно продержаться в течение восьми-десяти минут в зависимости от скорости. А у них всего сто двадцать-сто восемьдесят секунд, пока стрелки приходят в себя после вспышки Рены.

Найдер припал на колено и сложил руки. Джо, оттолкнувшись, взмыла грациозной дугой, зацепилась за крышку контейнера и поползла, как насекомое. Забравшись, она протянула руку Рене. Найдер поднял, даже скорее подкинул девушку, и та тоже оказалась наверху.

Отлично, оттуда угрозы не ожидают. Главное, самим не стать мишенью.

Рена с Джо побежали по контейнерам. Сумрак тут же скрыл две юркие фигурки, а может, это была магия.

Найдер сделал знак рукой Фебу, и они кинулись в одну сторону, Раз – в другую. Он бежал большими прыжками, низко пригибая голову и петляя между контейнерами. Раздался выстрел. Раз нырнул за упаковочную клеть, повалился на землю и, вглядываясь в мелькающие тени, ударил в ответ.

Он чувствовал себя на своем месте: выстрелы не были хаосом, они имели свой, особый порядок, и ему оставалось только считать пули, чтобы вовремя перезарядить револьвер. Хотя враги платили целом градом свинца, и единственный расчет, который удавалось сделать – это что у него численное преимущество. Всего против пятерых.

Впереди снова мелькнула вспышка. Ненадолго все стихло. Выбравшись из-под прикрытия клети, Раз побежал наискосок, держась ближе к докам. Стрелять отсюда было неудобно – слишком темно и узко. Он сунул револьвер в чехол на поясе и взял в руку кинжал.

Послышались шаги – один, второй. Дважды выстрелив в сторону, чтобы сбить преследователей с толку, Раз кинулся по лабиринту доков.

Если они не успеют, корабль уплывет без них? А если кого-то ранят, то поплывут ли они? И можно ли доверять экипажу, после всего-то? Раз воззвал к числам: «Сто сорок один, сто сорок два, сто сорок три…»

С правой стороны выскользнул мужчина с занесенным тесаком. Оголившееся запястье охватывала татуировка в виде браслета из терна – знак банды восточного Цая.

Хорошо. Пора сокращать численный разрыв.

Левой рукой Раз перехватил запястье татуированного, а правой вонзил кинжал под его подбородок. Лезвие входило медленно и замерло, наткнувшись на лицевую кость. Раз придержал мужчину, чтобы он не наделал шуму, падая, затем похлопал его по карманам – ничего, что могло бы рассказать о банде – и побежал дальше.

Слева раздался похожий на собачий скулеж вой. Из темноты показался парень: он не шел, а на четвереньках полз на ощупь и то и дело дотрагивался до глаз. Раз подскочил к нему, задрал рукав – еще один из восточной банды – и снова побежал. Ослепший им не противник.

Спустя минуту Раз понял, что больше не звучат выстрелы и шум драки, голоса – будто и не было нападения. Еще сильнее насторожившись, он продолжил пробираться по докам, пока газовые лампы на стенах не перестали справляться с тьмой. Раз выбежал из запутанного коридора к шеренге грузов и нырнул за бочку. Рядом проскочила пуля – ударила по дереву, выбив щепу.

Досчитав до пяти, Раз высунулся, дважды выстрелил, пригнулся. И вдруг все перекрыл мощный ружейный залп. За ним последовал второй.

– Р-раз!

Тот осторожно выглянул. Вымокший до нитки Феб не таясь стоял в двадцати метрах от него. Светлые волосы покрывали кровь, грязь, на виске виднелась ссадина. Рядом лежали двое мужчин: короткостриженых и в кожаных куртках, какие носили в банде Льянала.

А ведь это его первый труп, вспомнил Раз. И сразу второй. Не требовалось быть мастером расчетов, чтобы понять, что выбор дался ему нелегко, и что клятое дело каждого потребует заплатить свою цену.

Раз схватил Феба и потащил за собой, увлекая вниз, за шеренгу грузов.

– Где Найдер?

– Н-не зн-н-наю, – Феб заикался и то и дело косился в сторону, где остались лежать двое. – Нас окружили. Он толкнул меня в воду и все.

Клятый оша. Но выстрелы стихли, значит, он сумел сбежать. Другого варианта Раз не рассматривал.

– Ладно. Надо добраться до корабля.

Стоило сказать, и раздались новые выстрелы. Оба прильнули к земле, но звуки слышались дальше, со стороны тринадцатого причала. Раз понял, почему никого не осталось: зачем ловить врагов по отдельности, если они все равно идут в одно место?

– Бежим. – Раз подтолкнул Феба. Бледный парень покрепче перехватил ружье и, точно готовящийся к бою солдат, стиснул зубы.

У причала покачивался легкий торговый корабль, какие обычно приходили из южных городов. С носа, прячась за мачтой, из ружья палил мужчина в капитанской фуражке – стрелял снова и снова, убивая тех, кто прятался, одного за другим. Внизу двое моряков и Найдер дрались с бандой Льянала, но их теснили к воде. Оша ловко орудовал тростью и ножом, хоть и двигался гораздо медленнее обычного и подволакивал за собой ногу.

Итак. Матросы плюс Найдер равно три. Против восьмерых. Еще один человек немного уравняет пропорции, но до победного значения не доведет. Впрочем, неутешительные расчеты не были поводом медлить.

– Стреляй туда, – Раз указал на противоположную шеренгу грузов, – и держи голову ниже.

Феб побледнел еще сильнее, но смог выдавить:

– Хор-рошо.

Низко пригибаясь, Раз перебегал от одного укрытия до другого. Град из свинца затихал, но легче от этого не становилось.

Один. Он припал на колено и выстрелил в железный столбик рядом с дерущимися. На какую-то крошечную секунду стриженый отвлекся на резкий звук – трость Найдера описала красивую дугу и ударила по лицу, разбивая его до крови. Это два.

Три. Оттолкнувшись от земли, Раз бросился вперед. Он ухватил за плечо ближайшего из стриженых и, разворачивая к себе, воткнул кинжал в печень. Четыре. Другой кинулся к нему, подняв руку с ножом. Раз прикрылся мертвым, как щитом, и острие чиркнуло по чужой щеке. Пять. Он оттолкнул труп и прыгнул, заходя слева. Кинжалом отбил длинный нож, но тот был тяжелее – руку точно вывернули, и она безвольно упала вдоль тела. Счет дошел до шести.

Сбоку мелькнул силуэт. Найдер ударил в позвоночник мужчину с ножом, и тот выгнулся неестественной дугой. Это было семь – и правда, счастливое число. Раз успел заметить, что оша ответил ему привычной ухмылкой; оба бросились в стороны.

Восемь. Раз скользнул к земле, кинжалом резанув стриженого по голени. Моряк, с которым тот дрался, поймал мгновение замешательства и вонзил топор ему в грудь.

Девять. Раз подался в сторону. Нападающий вытянул руку, не давая приблизиться. Раз повел телом, будто хотел зайти слева, и тут же дернулся вправо. Он схватил мужчину за запястье, выкручивая на себя, ногой ударил его под колено и свободной рукой вонзил лезвие пониже сердца. Это десять – конец.

Опустив плечи, Раз тяжело вздохнул. Четыре – ноль.

Выстрелы стихли, но там, где остался Феб, угадывались тени. Раз схватил Найдера за рукав.

– Ты видел Рену и Джо?

Оша мотнул головой:

– Я за ними, а ты найди Феба.

– Лучше я, так быстрее.

Найдер кивнул, сделав явное усилие над собой. Раз сорвался с места. Шеренга грузов разорвалась, превратившись в несколько линий, стоящих друг от друга на разном расстоянии. Джо балансировала наверху одного из контейнеров и кое-как отбивалась от двух лезущих туда парней. Рены с ней не было.

Оша подскочила к краю и наступила на руку добравшегося до третьего яруса парня. Тогда-то Раз увидел Рену – силуэт, едва заметный в сумерках, если бы не золотые волосы. Она лежала, не шевелясь.

«Миллион десять, миллион одиннадцать, миллион двенадцать…»

Раз выстрелил – один упал, выстрелил снова – упал второй.

– Во имя Великого Отца! – Джо протянула ему руки.

Раз подпрыгнул, уцепившись за крышку первого контейнера, и подтянул тело, затем – на второй, на третий. Рена лежала, вся побледневшая, но глаза были открыты, и, увидев Раза, она протянула ему красную от крови ладонь.

– Надо найти Феба, пока не поздно, – сказала Джо. – Ее ударили ножом.

Хотелось яростно возразить: не поздно! «Миллион восемьдесят один, миллион восемьдесят два…»

– Уходим, – скомандовал Раз и протянул Джо револьвер.

– А ты когда так метко стрелять научился? Не отнимай мой хлеб! – Девушка выдавила улыбку и крепко обхватила себя руками. Так она, казалось, сдерживалась от того, чтобы не сесть или не задрожать.

– Год был тяжелыми, – таким же вымученным тоном откликнулся Раз и осторожно взял Рену на руки.

– Я сама, все в порядке. – Глаза закатились, и она безвольно опустила голову ему на плечо.

«Миллион сто пятьдесят один, миллион сто пятьдесят два…» Раз как можно аккуратнее спустился на второй ярус, на первый и спрыгнул на землю. Джо ловко приземлилась рядом.

– Эй, ну-ка говори со мной! – взмолился Раз.

– Надо же, сам захотел поговорить. – Рена обхватила его за шею, пачкая кровью.

– Я всегда хочу говорить с тобой.

Раз смерил взглядом расстояние до судна – числа прыгали перед глазами, и он никак не мог определить: сто метров, двести, а может, километры? Слишком далеко, долго!

«Двести семьдесят три миллиона четыреста пятьдесят шесть тысяч девятьсот девяносто один…» Числа больше не помогали, как бы он ни поднимал ставку. Мысли внутри гремели и выли – но Раз бежал.

Джо первой поднялась по трапу. Раз и Найдер закричали одновременно:

– Феб!

– Отчаливаем!

На палубе воцарился хаос. Команда суетилась и перекрикивалась, спеша вывести корабль в море.

Оша с перекошенным то ли от боли, то ли злости лицом заковылял к Разу.

– Где Феб?!

– Най, что с ногой? – Джо обеспокоенно заглядывала в лицо брата, но тот только отмахнулся и указал рукой на спуск в трюм.

– На нижней палубе.

– Прочь с дороги! – прорычал Раз и с таким лицом рванул вниз, что суетящиеся матросы отшатнулись от него.

Феб зашивал плечо старого моряка. Перед ним лежали стопка чистых бинтов, вата и ножницы. На всю каюту воняло спиртом.

– Прочь!

Моряк отшатнулся. Раз положил Рену на койку, замер, вглядываясь в ее лицо, а затем обеими руками толкнул Феба в грудь.

– Ты сделаешь что-нибудь, иначе я тебя убью!

– Я закончил, идите, – деловито сказал Феб моряку. – Успокойся, Раз. Если это возможно, я ей помогу. Но не забывай, что я не настоящий врач и у меня мало инструментов.