Прячем лица в дыму

– Ну что «Раз»? – парень улыбнулся Рене. – Ты не боишься возвращаться в Норт? Увидишь родителей?

– Родителей… Мы же вместе с тобой уехали после больницы, ты сам слышал, что сказала мне мать. Я позор и убийца. Она пыталась сдать меня назад и сделала бы это, если не ты!

– А ты думала о том, как бы сложилась судьба, останься ты в Норте?

Найдер закончил петь, а Джо взяла более веселый и задорный мотив. Феб с Тиммой вышли танцевать. Вопреки этому веселью голос Рены прозвучал грустно:

– Раз, не надо так разговаривать.

– Как?

– Будто мы снова в том августе, когда уже не было больницы, но «Вольный ветер» не появился. Сколько еще: час, два – и ты снова примешь таблетки, чтобы опять наплевать на все. Я не хочу тешить твое желание поговорить, оно возникает слишком редко, чтобы быть настоящим. Ты мне нужен весь – со всеми своими болями, которые будешь готов разделить, или не нужен вовсе, а не только на один час.

В Кионе не молились богам – их превратили в сказки, но почему-то сейчас так хотелось вспоминать эти сказки и надеяться, что кто-то более мудрый подскажет, как лучше поступить. Хотя нет, совет не был нужен – боль и магия не должны вернуться, даже если цена этому – чувства и новые воспоминания. Ведь да?

Раз быстро глотнул вина.

– Рена, я не могу иначе. Я не хочу боли и не хочу сгубить весь город, даже если речь о проклятом Кионе.

– Ты же знаешь, что я помогу. Мы бы справились.

– Три года, Рена.

Столько прошло с тех пор, как он последний раз пользовался магией и столько же с побега из больницы.

Незадолго до него благодаря безумцу-врачу Раз познакомился с нортийкой. Он до сих пор помнил ту худенькую бледную девчонку младше его на год, в длинной больничной рубашке, и сейчас этот образ стоял перед глазами особенно ярко. Все три года он не думал о себе по-настоящему и терпел, а стоило ей появиться – рискнул всем, чтобы вместе сбежать, хотя для этого пришлось разнести больницу по кирпичикам.

– Раз, ты знаешь, что я верю, это не срок, чтобы не победить. Но я недавно спросила себя: оставить человека, который три года не принимает помощи – это эгоизм или рассудок?

В голосе девушки слышалось что-то новое: более холодное, более равнодушное. Раз почувствовал жгучее желание, чтобы вопрос не был настоящим, чтобы она так подначивала его бросить таблетки. Пусть лучше опять донимает и ворчит, чем задает себе такие вопросы!

Джо оставила гитару и подсела к Фебу с Тиммой. Гека, Дорна и Тривора это не смутило – даже без музыки они, стуча пивными кружками по столу, начали петь нестройными голосами, и их пьяная песня звучала все громче и громче.

– Когда мы завершим дело, и ты получишь свою долю, чего ты хочешь?

Рена приподняла брови, удивившись вопросу, и медленно ответила:

– Не знаю. Будет зависеть от того, как мы завершим его. Это ведь опасное дело, так сильно мы еще не рисковали.

– А еще проклятое задание напоминает о прошлом. Тебе – о Норте, мне – о брате.

– Все к лучшему. Нельзя бесконечно прятаться от прошлого, его нужно принять, иначе не получится сделать шаг к будущему.

– И что же, ты придешь к родителям, чтобы принять его?

– Нет, зачем? Я ведь рассказывала, что в Норте ненавидят и презирают служителей Светлого ордена. Немногих отдают туда на воспитание. Но мои родители сделали это – как же, им предложили сотню тысяч линиров. У отца было много денег, но копить ему нравилось больше, чем воспитывать детей. Мое принятие прошлого – это вернуться в Норт со спокойной душой, не боясь воспоминаний, и я смогу так.

Раз кивнул. Он уже слышал эту историю. Рене было двенадцать, когда она обнаружила в себе силу, и обрадованные родители тут же передали ее Светлому ордену в обмен на деньги. А ведь в Норте, единственном во всей Арлии, знали, какие ублюдки служат в нем —девочку все равно не пожалели. Четыре года она училась магии, а вместе с этим жила хуже раба.

Рена со вздохом продолжила:

– Я правда не скучаю по дому, я всегда была там лишней. Ты бы видел, какая у него площадь! Но нравилось мне только в конюшнях, – на лице появилась смущенная улыбка. – Лет в семь я думала, что я жеребенок, которому просто снится, что он в теле девочки.

– А я в семь до безумия хотел стать ученым. Все требовал, чтобы Лаэрт…

Найдер настороженно повернулся к Разу и Рене, задержал взгляд на несколько секунд и снова сел спиной. Раз понизил голос – не хотел он заново рассказывать ту историю, никому.

– …приносил мне книги из школьной библиотеки. Как же я тогда увлекался географией и любил разглядывать карты!

– Раз, ты думал о том, чтобы уехать? Чтобы самому увидеть все, что изображено на картах?

– Кирийские острова, – Раз мечтательно улыбнулся. – где у каждого человека есть демон, и он может говорить с ним.

– И Ойол с его тысячей народов!

– Преодолеть Драконовы горы на юге Арлии…

Раз и Рена улыбнулись друг другу. Хорошие, красивые мечты, но какой в них прок, если даже самые высокие горы и самые глубокие моря не тронут душу? О таком лучше мечтать кому-то другому, кто может себе позволить быть свободным. Нормальному человеку.

– Не знаю, – Раз качнул головой. – Сначала надо закончить дело. Мы должны добраться до Лаэрта и похитить его работы.

– А еще? – Рена заговорила тише. – Кража успокоит тебя, или что ты собираешься сделать на самом деле?

Раз снова покачал головой – уже медленнее. Он не знал ответа на этот вопрос. Даже самые сложные комбинации чисел путались, стоило подумать о том, как он опять видит лицо Лаэрта, как говорит ему то «спасибо», а потом? Убить? Замучить?

– Я не знаю, – он честно признался. – Я хочу поговорить, это точно. Хочу знать, что я сделал не так?

– Раз, нельзя так говорить, ты винишь себя.

Парень пожал плечами. Нет, конечно же, он не винил, это Лаэрт предал его. Но ведь у каждого действия были причины. Может, он что-то не так сказал, сделал, ну не мог же брат просто отдать его… Да почему же?! Раз отпил вина и с шумом поставил кружку на стол.

Рена вслед за ним сделала глоток кофе. От черного напитка шел горьковатый аромат.

– А если будет выбор: смерть Лаэрта или его разработки – что ты выберешь, Раз? Дело или месть?

В этот момент он был готовить возненавидеть Рену. Нельзя задавать такие вопросы! С одной стороны была месть за отнятую жизнь, за растоптанное имя, за всю боль. С другой – мечты друзей. И что же, собственное прошлое или чужое будущее?

Он ведь так долго и усердно бежал от боли, от тяжелых воспоминаний. И все твердил себе, что они не должны вернуться. Но согласился на дело, которое срывало тщательно запертые замки, обнажало оголенные нервы и дотрагивалось до самой души. Раз хотел стать прежним, чтобы открыто встретиться с братом лицом к лицу, и в то же время боялся самого себя. Прошлый он был слишком слаб и наивен.

Рена словно знала, о чем он думает:

– Встретив брата, ты опять выпьешь таблетку и молча ударишь? Или позволишь себе честно рассказать о том, что пережил?

– Замолчи! – Раз грубо оборвал девушку. – Я поступлю правильно.

Оставит таблетки, чтобы тот слабый мальчишка не дрогнул и нанес удар. Нет, не выпьет, чтобы выпустить магию и разорвать брата на молекулы – тот сам вложил в руки оружие. Но в любом из вариантов была месть – вопрос лишь как.

– Эта боль… – начала девушка.

– Хватит! Ты ничего не знаешь о боли!

А он знал, хорошо знал, боль превратилась в верного друга, который тенью следовал повсюду.

Кион назвал магию болезнью, но у него не было волшебной таблетки, способной избавить от нее. Зато было много других, разные доктора – разные методы.

Сначала главным врачом работал мужчина, который считал, что магия подобному любому виду сумасшествия вызывает нарушение в голове. Пациентов пичкали лекарствами, от которых те не могли двигаться и видели сны наяву. Или сутками держали привязанными к стулу, оставляли в одиночестве, в комнате с мягкими стенами, а у особо буйных удаляли часть мозга – лоботомия, так это называли.

Затем, всего на пару месяцев, во главе больницы встала женщина, искренне верящая, что любой недуг можно вылечить болью. Пациентов держали в ледяной воде, запирали в узких пространствах, в которых даже рукой не пошевелить, ставили на гвозди, а чаще просто поколачивали.

Напоследок главным врачом стал тот, кого называли революционером в медицине. Гайлат Шидар. Он признал, что магию не уничтожить, но можно сдержать, и изобрел таблетки, которые блокировали ее – почти как те, что делал Феб, но без таких побочных эффектов.

Только этому «революционеру» было мало. Раз почти два года жил таблетками, пока Шидар не выбрал его для нового опыта – нового лекарства.

Пациент пережил три дня дичайшей боли, а затем, подобно цирковой собачонке, выполнял все, что велел Шидар. Эксперимент свел его с Реной. Он же позволил превратиться из затравленного зверя в человека и дал ключ к свободе. Но все равно даже с таким исходом принес слишком много боли.

Да, Раз хорошо был знаком с нею, и неважно, шла речь об истязании тела или сознания.

Опустив взгляд, он устало потер виски. Рена открыла рот для ответа, но так ничего и не произнесла, лишь покачала головой.

Уже мягче и тише Раз сказал:

– Извини. Ты тоже была там и тоже мучилась, я знаю. Я рад, что ты в деле, ты нужна нам.

«Мне», – хотелось поправиться.

В том эксперименте Рену выбрали неспроста – она только-только приехала в больницу. Гайлат сравнивал, как будет действовать новое лекарство на разных людей. Он решил попробовать не ограничить магию всю сразу, а делать это постепенно, медленно сводя проявление силы на «нет».

Разу пришлось хуже. Тело постоянно требовало старых таблеток, магия то и дело выходила из-под контроля. Рена была рядом. Поддерживала. Не из-за эксперимента, по своей воле. Но и ей пришлось тяжело, однако вспоминал об этом Раз слишком редко.

Сделав глоток, девушка ответила:

– Ну как я вас оставлю? – она убрала за ухо выбившуюся золотую прядь.

Раз улыбнулся в ответ глупой улыбкой. Этот вопрос хотелось слышать снова и снова. И видеть, как она поправляет волосы. И на других смотреть тоже хотелось – все они были нужны.

– Передай Найдеру, что он мой друг, – Раз перевел взгляд на оша и ухмыльнулся, чтобы скрыть смущение.

Тот сидел, развалившись на стуле, вертел в руках стакан и кивал в такт словам Джо, что-то увлеченно рассказывающей. Казалось, мыслями оша далеко – наверное, задумался о завтрашней поездке. И, конечно же, план он, как всегда, расскажет не сразу. К этому стоило привыкнуть и просто довериться парню, отправившись следом, или не отправляться вовсе.

Раз всегда шел. Они не разговаривали, когда к нему возвращались чувства, и, наверное, Раз не мог по-настоящему понять Найдера, но знал, что это друг. Тот, кто принял парня-неумеху, который ничего не мог дать взамен. Кто сумел создать настоящий дом и всегда заботился. Кто слушал и прислушался, как если бы они были на равных – ладно, не всегда, но все же. Иногда, в тот самый утренний час, Разу даже хотелось назвать Найдера братом.

– Он знает. И я надеюсь, когда-нибудь ты скажешь это ему лично. Скажешь, потому что захочешь так сделать, искренне.

Раз вздохнул. Проклятые таблетки, проклятые чувства, проклятое вино. Совсем перестав понимать, как лучше, как правильно, сейчас он был готов ненавидеть все это. Нет, нельзя больше ни на секунду давать слабину. Это может погубить.

И все же слова так и просились с языка. Раз чувствовал в себе того смешного рыжего мальчишку, который каждое утро бодро вскакивал с постели, бежал вниз, улыбаясь всему миру, и был готов без умолку болтать. И он знал, что мальчишке нет места в таком бессердечном мире, но тот вдруг стал сильнее и смел выстроенные преграды.

– И Джо скажи, что она мой друг, – протянул Раз.

Девушка активно жестикулировала, и в ответ на ее рассказ Тимма хохотала, а Феб краснел.

Почувствовав стыд, Раз отвернулся. Да он же с Джо…! Из этого не выйдет ничего хорошего, ни для кого. Это и не было никому нужным по-настоящему. Надо покончить с их уговором, так будет правильнее.

Раз смущенно посмотрел на Рену, и на место стыда пришло отвращение к себе. Он просто трус. И самый большой ублюдок на свете. Такую ли уж силу давали таблетки?

«Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…» – начал Раз. Пора заканчивать. Хватит этих размышлений – на сегодня и на ближайшие месяцы.

– Сам скажешь ей, – Рена улыбнулась.

– Ага, – буркнул Раз и, достав из кармана игральную кость, повертел в руке.

Взгляд остановился на пятерке. Он забыл, какой казалась ему эта цифра. Мягкий или твердой? Можно ли ей доверять или стоит остерегаться?

Рена с тяжелым вздохом поднялась. Посмотрев сверху вниз, девушка сказала:

– Не прятать чувства – это искусство, и ты им совершенно не владеешь.

– Дело ведь не в чувствах.

– Знаю, Раз, знаю. Но что бы ты ни пытался спрятать: чувства, боль, магию – на самом деле ты просто бежишь от себя, и за тобой не угнаться.

Подхватив чашку с кофе, Рена пошла наверх.

«Тысяча один, тысяча два, тысяча три…» – числа снова выстроились в стройную красивую линию, но облегчения не принесли. Перестарался. Проклятые чувства, проклятые воспоминания и проклятая магия.

6. Не стоило трогать мое

– А почему не поезд? – спросила Джо, глазея по сторонам.

Глазеть было не на что, вода – с одной стороны, чернеющие доки – с другой.

– Слишком людно, мы можем вызвать подозрение.

– Ну да, а здесь мы, ночью, не подозрительные, – фыркнула девушка.

Найдер только ухмыльнулся в ответ. В этом и заключалась задумка оша. Ни один из уезжающих не сомневался, что в деле, цена которого – миллионы, не просто будут искать Лаэрта, но и попытаются перебить других. Можно внимательно следить по сторонам, чтобы не попасть в ловушку, а можно по своей воле подобраться к этой ловушке и обмануть охотников.

В полуночный час доки опустели. Издалека доносился стук, точно одинокий рабочий продолжал работать молотом, но никого не было видно. Янтарные огни пробивались сквозь сизый туман, слабо подсвечивая поблескивающую воду. Волны медленно накатывали и лизали деревянные подмостки.

– На восемнадцатом причале нас будут ждать, – сказал Найдер чересчур громко.

– Может быть, нам стоит вести себя потише? – осторожно спросил Феб, перевесив сумку на другое плечо.

Ухмылка на лице Найдера стала шире. Феб не знал или притворялся?

Раз засунул руку в карман и повертел игральную кость. Оша был единицей, упрямой и твердой. Даже скорее твердолобой и непомерно гордой. Он поделился планом с Разом, а знали ли о нем другие? Логично посвятить их в задумку, но умолчать о чем-то было вполне в духе Найдера – и едва ли кто поймет, почему он так сделал.

«Один, два, три, четыре, пять…» – Раз пробежался до тридцати и назад, стараясь подстегнуть мысли. Надо быть настороже. В любой момент могли засвистеть пули или появиться другие банды.

Из участников «игры» Кантора Ризара Орманд уже объявил себя, и король явно не был готов оставить оша – не только из-за соперничества за миллионы, но и из-за той, старой мести, которая перешла Найдеру от отца. В первую очередь они ждали появления Льянала, но с ним вполне могли оказаться остальные – настоящие соперники, а не этот тупой верзила, работающий на страхе других.

Показался двадцать четвертый причал, рядом с которым покачивалось маленькое суденышко – еще из старых, с парусом, без гребного колеса или винта. Двое рабочих молча грузили бочки, пропахшие рыбой. По другую сторону покосившиеся деревянные домики сменились складами и длиннющим рядом грузовых контейнеров и ящиков.

– Най, а восемнадцатый еще далеко? – снова спросила Джо, ее слова тоже звучали слишком громко.

Все знали, как действовать в момент опасности. У каждого была своя стратегия и свой напарник. Не впервой ведь. Они и с шансами меньше одного процента выбирались. Может, сейчас на них мог ополчиться весь Цай, но и они были готовы ответить тем же.

– Нет, скоро мы уже отчалим. Ветер поднимается – удача на нашей стороне, – ухмылка никак не сходила с лица Найдера.

– Попутный ветер, как верность красотки распутной, – выдала Джо.

Найдер рассмеялся:

– Мне это нравится больше поговорок оша.

Когда они поравнялись с девятнадцатым, Раз уже увидел судно, служившее приманкой. Спущенные паруса висели неопрятными тряпками, да и все оно выглядело хлипким и ненадежным.

Из сумерек вынырнули двое в черных мундирах с белыми нашивками на рукавах – кионская полиция.

– Куда вы направляетесь? – послышался строгий голос. – Покажите документы.

Полицейские имели право остановить любого и потребовать удостоверение личности. Да, доки и порт ночью патрулировались, и такой вопрос казался естественным, но Раз инстинктивно чувствовал, что-то не так. Это было сродни тому, как по одному взгляду он научился определять, зачем пришли врачи, для какой боли на этот раз.

– Да, конечно, – спокойно откликнулся Найдер.

Рена первой достала из кармана бумажную карточку и протянула полицейскому. Мужчина поднял руку в ответ. Найдер с размаху ударил его тростью в висок, описав красивый полукруг. Раз, выхватывая кинжал, прыгнул ко второму и ловким движением перерезал горло.

– Быстрее! – скомандовал друг.

– Найдер… – начала Рена.

Послышался взрыв. Раз схватил девушку, увлекая на землю. Сжатый воздух горячей волной пронесся по телу, заставляя вжаться еще сильнее. Судно у восемнадцатого причала за секунду превратилось в столб пламени.

Раз поднялся на четвереньки и помотал головой как собака, которая отряхивается от капель. Мир погрузился в тишину. Найдер что-то прокричал, однако слова не пробились сквозь звенящий шум.

О том, что слух вернулся, Раз понял не по голосам – по выстрелам. Но они были более понятными и знакомыми, чем взрывы. Раз с Найдером давно выработали простой принцип: бей, беги, снова бей. И выживай, конечно.

Раз услышал ответный выстрел Джо – попала, судя по вскрику со стороны лодок. Все пятеро одинаковыми заученными движением нырнули к земле, крепко зажмурившись. Яркая вспышка пронеслась по округе, точно разорвалась световая бомба. Выстрелы прекратились, сменившись руганью и криками. Рена подарила минуты две, в лучшем случае три.

Итак. Они у девятнадцатого причала. До цели, тринадцатого, надо преодолеть шесть причалов. Между каждым триста-триста семьдесят метров. Итого среднее расстояние, которое они должны покрыть, составляет две тысячи десять метров. Значит, нужно продержаться в течение восьми-десяти минут в зависимости от скорости бега. А если сделать поправку на шквал пуль…

А у них всего сто двадцать – сто восемьдесят секунд, пока стрелки приходят в себя после вспышки Рены.

Найдер припал на колено и сложил руки. Джо, оттолкнувшись, грациозной дугой взмыла вверх, зацепилась за крышку контейнера и поползла наверх как насекомое. Забравшись, она сразу протянула руку Рене. Найдер поднял, даже скорее подкинул девушку.

Отлично. Угрозы сверху никто не ожидает – главное, самим не стать мишенью. Джо и Рена, едва слышно ступая, побежали по контейнерам, выстроившимся в шеренгу, протянувшуюся почти до самого тринадцатого. Сумрак тут же скрыл две юркие фигурки, а может, магия.

Найдер сделал знак рукой Фебу, и они кинулись в одну сторону, Раз – в другую, на ходу вытаскивая револьверы.

Он бежал большими прыжками, низко пригибая голову и петляя между контейнерами и складами. Послышались выстрелы. Раз нырнул за упаковочную клеть, повалился на землю и, вглядываясь в мелькающие тени, начал палить с обеих рук.

Он чувствовал себя на своем месте – выстрелы не были хаосом, они имели свой, особый порядок, и ему оставалось только считать пули, чтобы вовремя перезарядить револьверы. Хотя это был целый град из свинца – и единственный расчет, который удавалось сделать, это что у врага численное преимущество. Против всего пятерых.

Раз низко пригнулся, чтобы перезарядить револьвер. Впереди снова мелькнула вспышка света – ненадолго все стихло, и он, выбравшись из-под прикрытия клети, побежал наискосок, ближе к докам, чем к причалу. Стрелять отсюда было неудобно – слишком узко, слишком темно. Раз прицепил один револьвер к поясу и взял в правую руку кинжал.

Рядом послышались шаги. Выстрелив очередью в сторону, чтобы сбить преследователей с толку, он побежал по лабиринту.

Если они не успеют, корабль уплывет без них? А если кого-то ранят, то поплывут ли они? И можно ли доверять экипажу, после всего-то? «Сто сорок один, сто сорок два, сто сорок три…»

Хрипя справа выскользнул мужчина. Он взметнул руку с тесаком. Оголившееся запястье охватывала татуировка в виде браслета из терна – знак банды из восточного Цая.

Отлично, первый враг показал себя. Раз одной рукой перехватил запястье хрипящего, а второй вонзил кинжал под его подбородок. Лезвие входило медленно и замерло, наткнувшись на лицевую кость. Раз повел им в сторону, словно распарывал тушу, и резким движением выдернул кинжал. Склонившись над упавшим телом, быстро похлопал его по карманам – ничего важного – и побежал дальше.

Слева послышался жалобный вой, как скулила собака. Из темноты появился парень. Он не шел, а полз на ощупь на четвереньках, то и дело поднимая одну из рук и касаясь глаз. Раз подскочил к нему, быстро перерезал глотку и задрал рукав – еще один из восточной банды.

Больше не слышались ни выстрелы, ни драка, ни голоса, будто и не было нападения. Раз, еще сильнее насторожившись, продолжил пробираться по докам.

Газовые лампы на стенах совсем перестали разгонять тьму, и он выбежал из запутанного коридора к шеренге груза. Пуля проскочила так близко, что оставила на щеке ожог. Зашипев, Раз кинулся за бочку. «Один, два, три». Он высунулся и дважды выстрелил. Первый стрелок упал, но второй перекатился за ящик.

Послышался мощный ружейный залп.

– Раз!

Парень осторожно выглянул. Мокрый Феб в открытую, даже не прикрываясь, стоял в двадцати метрах от него, дальше лежали двое мужчин – с короткострижеными головами, в кожаных куртках, как у всех в банде Орманда.

А ведь это был его первый труп – и сразу второй. Феб, даже вступая в драки, всегда боялся причинить другому боль, он бы лучше сам терпел, чем сделал плохо, даже если речь шла о враге.

Раз на какие-то доли секунды замер, уставившись на парня. Светлые волосы покрывала кровь, на виске виднелась ссадина. Сейчас уже стало не до принципов. И не требовалось быть гадалкой или мастером расчетов, чтобы понимать, что за дело каждому придется уплатить свою цену.

– Где Найдер?

Раз схватил Феба и потащил вперед, прячась за контейнерами.

– Не знаю, – парень заикался и то и дело косился в сторону, где остались лежать двое. – Нас окружили. Найдер толкнул меня в воду и все.

Раз крепко сцепил зубы. Проклятый оша. Но выстрелов уже не было слышно, значит, он сумел сбежать. Другого варианта Раз даже не рассматривал.

– Быстрее! – прошипел он, с силой дернув Феба вперед.

Довести его до корабля и найти Найдера, Рену, Джо. Осталось немного – из расстояния. А вот врагов еще сколько оставалось?

Раздался новый шквал выстрелов. Оба парня прильнули к земле, но звуки слышались дальше, со стороны тринадцатого причала.

Вот почему здесь никого не осталось. Зачем ловить врагов по отдельности, если они все равно идут в одно место?

– Быстрее, – повторил Раз, подталкивая Феба. Бледный парень покрепче перехватил ружье и плотно сжал губы.

У причала на волнах покачивался легкий торговый корабль, какие обычно приходили из южных городов. Паруса уже были подняты. С носа, прячась за мачтой, из ружья палил мужчина, капитан, судя по фуражке. Он уверенно, не медля ни секунды, стрелял снова и снова, прицельно убивая прячущихся за контейнерами одного за другим.

Внизу двое моряков, а вместе с ними Найдер, дрались с бандитами, которые теснили их к воде. Оша ловко орудовал тростью и ножом, но двигался гораздо медленнее обычного, подволакивая за собой ногу.

Итак. Матросы плюс Найдер равно три. Против восьмерых. Еще один человек немного уравняет пропорции – на одного будут приходиться ровно двое, но до победного значения не доведет. Впрочем, когда опасность грозит другу, даже если расчеты подводят, нет поводов медлить.

– Стреляй в тех, за контейнерами, и держи голову ниже, – Раз указал Фебу на противоположную шеренгу грузов.

Парень хватанул ртом воздух и, побледнев еще сильнее, коротко ответил:

– Да.

Низко пригибаясь, Раз перебегал от одного укрытия до другого. Град из свинца затихал, но легче от этого не становилось.

Один. Он припал на колено и выстрелил в железный столбик рядом с дерущимися. На какую-то крошечную секунду бандит отвлекся на резкий звук – трость Найдера описала красивую дугу и ударила по лицу, разбивая его до крови. Это два.

Три. Оттолкнувшись от земли, Раз бросился вперед, вытаскивая кинжал. Он ухватил за плечо ближайшего из стриженых и, разворачивая к себе, воткнул лезвие в печень. Четыре. Другой кинулся к нему, занеся руку с ножом. Парень прикрылся мертвым как щитом, за секунду до того, как перед лицом пронеслось острие. Пять. Он оттолкнул труп и прыгнул, заходя слева. Кинжалом отбил длинный нож, но оружие было тяжелее – руку точно вывернули, и на несколько секунд она бессильно повисла вдоль тела. Счет дошел до шести.