Каамос Каарины

Только его смех был немножко глуше.

– А что тут смешного? – не поняла Каарина.

– Как тебе сказать… – задумался Укко, но через мгновение тряхнул головой, словно отметая сомнения. – Впрочем, молодости присущи большие желания. Неужто и пустолайку с собой потянешь?

– Конечно! – воскликнула Кайя, энергично мотнув косами. – Он же мой Талисман!

Укко снова покачал головой и глухо засмеялся.

– Ну, вы мне определенно нравитесь, нейти Кайсу! Не переживай, что-то да придумаем.

* * *

Глава 14. Юки

* * *

На реку Вантаа опустился легкий туман. Баржа Укко оставила позади красивые богатые кварталы с мощеными набережными – на них Кайе теперь смотреть и не хотелось -, и вот вдоль берегов тянулись неприветливые вереницы ангаров и дымящих трубами фабрик. Каарина, примостившись рядом с задремавшим Талисманом на корме у борта, передернула плечами – воздух влажнел и наполнялся неприятным холодком.

– Вот и кончилось тепло, – сказал Укко, все так же придерживая руль и вглядываясь в речную мглу. – Зима дышит осени в спину.

– А правда, херра Укко, что есть края, где солнце летом такое сильное, что люди становятся прямо черными? – встрепенулась Кайя, поглаживая по спине клубочек Тали.

Такая картинка была в «Пяти неделях на воздушном шаре» – читать-то она не читала, но картинки смотреть летом было можно. Незнанием о сушествовании таких краев вчера попрекала ее Майя.

– Вот же Кайя, темнота дремучая! – хрипло рассмеялся старик. – Ты хоть читать умеешь? В Академию идти удумала.

– Не обижайте, умею, конечно! – и последовал живописный рассказ о полуразрушенной библиотеке, о старом библиотекаре, который умер, так и не создав библиотеку такой, как хотел, а теперь… там развалины и крыша течет.

О дирижабле и недавно открытых родственных связях Кайя смолчала.

– А в книге одной была такая картинка. В Академию же я иду, и точка! Это вообще не обсуждается, – и девочка стиснула холку Талисмана сильнее, отчего он проснулся и слегка заскулил.

– Бывает, бывает такое лето, – примирительно кивнул Укко, поворачивая баржу к берегу.

– Я бы хотела… – мечтательно заглянула Кайя в небо.

– Чего ты бы хотела?

– Чтоб и наше лето длилось чуть дольше.

Старик усмехнулся в бороду, качая головой. Он не особо жаловал чужаков, но эта девочка чужой совсем не казалась. С ней рядом он сам себя чувствовал мальчишкой, которому хочется делать глупости. Укко выбросил швартов на дощатый мелкий причал и вскочил на него сам, тут же легким отточенным движением набрасывая его к пал и завязывая морской узел.

– Вот и прибыли, – по-шутовски слегка поклонился он невольной пассажирке.

Что-то скажет Юки на такое поведение. Но сдерживаться невозможно. Что такого в этой одинокой девчонке с синими глазищами?..

Кайя с громоздким Тали в охапку перелезла борт, опасливо оглядываясь по сторонам. Под грязной высокой стеной на сваях стояла видавшая виды хибарка, из трубы ее вился слабый дымок. И все. Больше на мокрой грязной илистой земле не было ничего, кроме голого кустарника.

– Пошли, познакомишься с Юки, моей женой, – позвал Укко, с кряхтением поднимаясь по шатким ступеням в это единственное подобие домика.

Каарине ничего не оставалось, как последовать за ним. Талисман послушно полез наверх смешными прыжками.

Юки оказалась довольно хмурой и немногословной особой с неразгибающейся спиной и замызганным платком, повязанным поверх седых коротких прядей волос. Лишний раз расспрашивать мужа не стала. Колдуя у крохотной печурки в единственной темной комнате с тем самым затхлым запахом тины, что исходил от Укко, она не уронила ни слова, после того, как Укко кратко изложил историю появления гостьи. Кайя с содроганием осматривалась кругом, пусть горевшая на деревянном грязном столе единственная свеча и не давала глазам разгуляться. Укко уселся на грубо сколоченный табурет, копаясь в собственной бороде, в глазах его порой начинали прыгать задорные искорки. Впрочем, Каарине могло и показаться. Печеных окуньков и хлеб ели в неловком молчании.

– Свел бы ты ее к Ромуальдо, – изрекла Юки, убирая чугунок со стола.

В свете свечки оказалось, что ее лицо не так уж и старо, а глаза совсем не злые и не сердятся нежданному гостю, а потому бояться нечего.

– Кто такой Ромуальдо? – уточнила Кайя, засовывая в рот последний кусок кукурузного хлеба.

Тали досталась добрая его половина, но бутуз все равно с надеждой зыркал по углам.

Укко нахмурился. Его морщины проступили темными полосами на обветренном лице.

– Я думал об этом, но он-то мужчина, – старик покосился на косы Кайи.

– Любому мужчине, одинокому или не нет, нужна хозяйка в доме, – возразила Юки веско. – А ей нужна крыша над головой. К тому же, она совсем еще ребенок. Сколько тебе, Кайсу?

– Пятнадцать, – тихо отвечала Каарина, встревоженно вглядываясь в лица своих новых друзей.

– Вот видишь, – ответила Юки мужу.

– В иных краях в таком возрасте уже замуж идут, – покачал Укко головой.

– Благо, на севере все проще, – проворно закончила Юки разговор. – Да и инвалид он. Сам знаешь, от помощи не откажется.

– Сама знаешь, что откажется, – хватался за последнюю соломинку Укко.

– Слова людей редко соответствуют истинным мыслям. Да и если кто поможет ей с учебой, так это твой цыган. До темноты успеешь обернуться, – и, прихватив ведро, Юки вышла за дверь.

Было слышно, как тарахтит пустая жесть, пока она спускалась.

– Ладно, ладно, – проворчал Укко и тяжело поднялся.

Он и сам понимал, что невозможно было себе позволить оставить эту девочку в их лачужке, просто надежда… умирает последней, да?

– Ступай за мной, Кайя. Да не бойся, – заметил старик в ее глазенках страх.

Хотя Кайе казалось, что она разучилась уже бояться.

Они спускались по ступеням; сумерки понемногу начинали захватывать власть над рекой. Юки зачерпнула ведром воды и, подперев одной рукой занывшую поясницу, смотрела вдаль.

– Просто Юки недолюбливает Рома.

– Еще бы, все деньги ему тащишь, – проворчала старуха, вновь сгибаясь за ведром и возвращаясь в дом.

– Он своего рода кудесник, – шепнул Укко на ухо Кайе заговорщицки и довольно заметил, как ее личико зажглось любопытством. – Идем.

* * *

Глава 15. Ром

* * *

Укко остановился перед темным холмом. Смеркалось. Полусонная и уставшая Кайя натолкнулась на кожаную спину старика и часто заморгала.

– Вот и дом Рома, – махнул ладонью Укко в сторону холма.

Последние проблески света сумерек позволяли увидеть в ней дверь; сбоку над рекой торчала труба.

– Не робей, это называется землянка. Он сам вырыл ее, – и седой провожатый Кайи гулко постучал в дверь из толстых досок. – Ром! Это я.

Хозяин дома не ответил, но внутри раздался громкий грохот чего-то деревянного и странно неровные шаги.

– Ром не самая гостеприимная личность, но ты не пугайся, – пояснил старик девочке. – Он слишком привык жить один. Дождись его, а я обратно, пока видно еще. Ром! – крикнул он двери. – Оставляю тут тебе подарочек!

Кайя замерла на месте, даже не сообразив хоть что-то сказать, пока тяжелая фигура Укко растворяется в речном вечернем тумане, а внутри землянки хаотично что-то грохочет и стучит. Тали прижался к ее коленям, также несколько растерянно.

Но вот сквозь щель между досками забрезжил свет, и загремел тяжелый засов. Каарина и Тали одновременно вздрогнули – в открытом проеме показалась странная фигура: человеческий мощный торс опирался на большие руки, рядом на полу стоял масляной фонарь. Каарина взвизгнула в один голос с Талисманом. Фигура громко выругалась и потянулась вперед рукой, чтобы затворить дверь. И тогда Кайя увидела ноги, безвольно лежавшие на полу за телом и вспомнила слова Юки: «Он инвалид».

– Это вы – Ром? – уточнила девочка дрожащим голосом.

– Ну, я, и что теперь? – сердито ответил хозяин, оставив безуспешную попытку дотянуться до распахнувшейся двери. – Насмотрелась? А теперь дай мне закрыть дверь!

– Мне… херра Укко сказал жить у вас.

– Херра Укко! – насмешливо повторил мужчина. – Его уже так называют!

– Разве он вам не помогает? Зачем же смеяться? – возразила Кайя, поднимая скулящего Тали с земли – так и самой спокойнее.

– А это еще кто? – сузил Ром зрачки темных глаз.

Его коротко стриженная голова, казалось, сидела на самых плечах, делая оттого образ инвалида-цыгана более грозным.

– Это Талисман. А я Кайя… – девочка несмело заглянула в комнату землянки, переминаясь с ноги на ногу.

– Зачем ты здесь? – враждебно уточнил Ром, шаря руками по притолоке.

Там он нащупал специально прибитую ручку и, опираясь на нее, приподнялся. Теперь весь вес высокого цыгана приходился на напрягшиеся мускулы рук, а ноги приобрели нормальное положение, хотя они просто висели, без всякого признака силы, и зрелище было… жутковатое.

– Он… сказал, вы мне поможете поступить в Академию Механики.

Ром на мгновение переменился в лице. Потом долго смотрел на гостью сверху вниз, о чем-то думая.

– Можно… войти? – Кайе показалось, что надо проявить решительность.

Если эта дверь закроется, то ночевать придется у негостеприимной реки, с туманных берегов которой порой слышны леденящие сердце крики и возгласы.

– Пожалуйста, разрешите нам не ночевать снаружи!

– Входи, – сказал наконец цыган глухим голосом. – Свою помесь полярного медведя и собаки держи при себе, – кивнул он на Тали.

– Тали вовсе не помесь, – насупилась Кайя, входя в землянку и тут же цепляя ногой фонарь. – Ой! – успела она выбросить не ожидавшего такой подлости Талисмана и подхватить зашатавшийся источник света. – Поймала! – подняла фонарь торжествующе. – Нура всегда говорила, что я неуклюжая, – и после этих слов осеклась и помрачнела.

Кем ей теперь приходилась Нура?..

Ром повел кустистыми бровями. Прислал ему старик подарочек, нечего сказать.

– Стряпать хоть умеешь? – спросил он, не отпуская своего самодельного поручня.

– Совсем немного, – сказала Кайя тихо, грустно осматривая свое новое жилище.

Стены из земли были укреплены деревянными балками, кое-где осевшими в такой же земляной пол. В углу охапка сена и склад дров, странно криво сколоченный сундук. Грубо сложенный очаг у стены, узенькое окно над рекой и разложенные на полу инструменты неизвестного назначения рядом со странной металлической штукой, похожей на перевернутый утюг мамы Олава. На балках прибиты низкие полки, уставленные железными предметами.

– У вас странный дом, – изрекла Каарина, не будучи в силах решить, нравится он ей или нет.

Было в этой землянке какое-то магическое очарование, которое не позволяло назвать ее убогой.

– Находишь? – насмешливо переспросил Ром, окинув взглядом чуть осыпавшиеся стены. – Уверена, что хочешь тут жить?

– Он… немного волшебный, – заложила руки за спину Кайя, ковыряя носком каньги землю. – Думаю, что смогу его полюбить, если вы разрешите. Я постараюсь вам помогать, обещаю! – осмелилась она с надеждой заглянуть в его глаза. Удивительно темные, холодные и горячие одновременно!

– Твой Тали – действительно помесь собаки и медведя, – непонятно к чему, ответил Ром. – После неудачного эксперимента скрещивания летом их решили ликвидировать, видимо, щенку как-то удалось уцелеть. Если хочешь остаться на зиму, не смей оспаривать моих слов, – он осторожно опустился на руках на пол и закрыл дверь.

Стало чуть теплее. Затем Ром повернулся и ловко пополз на руках к охапке сена. Кайя, отодвинувшись от центра комнаты и по-прежнему держа фонарь, наблюдала за цыганом со смешанным чувством восхищения, страха, сострадания и любопытства. Тали же залаял и хотел было прыгнуть на странно движущееся существо, но Кайя воскликнула:

– Тали! Не смей!

Вряд ли щенок понял смысл слов, но, встретившись глазами с горяче-холодным взглядом Рома, поджал куцый хвост и навсегда признал его превосходство.

– Держи, – бросил девочке немного сена Ром. – Этого немного, но сегодня придется довольствоваться тем, что есть. А завтра насобираешь себе травы. Да дай сюда фонарь. Во второй раз может так не повезти. Устраивайся поскорее, масла у нас не много.

Каарина долго не стала выбирать место для сна, боясь разгневать странного хозяина, и скоро уже прикорнула под окном.

– Лови, – бросил Ром из угла старый плащ. – Замерзнешь. И Талисмана при себе держи. Ночи уже холодные, больные мне ни к чему.

– Спасибо, – с удовольствием укуталась Кайя в подарок. – А вы как же?

В ответ Ром задул фонарь.

Через какое-то время за окном раздался свист, крик и безумный смех. Тали залаял.

– Что это, херра Ром? – испугалась Кайя.

– Любители огненной воды. Их много здесь. Веди себя с достоинством, и тебя никто не тронет.

– А что такое огненная вода?..

– Напиток, который разрушает разум.

– Зачем же тогда его пьют?..

– Зачем? Ты лучше скажи, зачем тебе в Академию?

В темноте было легче беседовать. Ты как бы ведешь разговор с кем-то, кто и так все знает, и тайны ни к чему.

– Ну, все считают, что я ничего не умею… – грустно потеребила Каарина белую шерсть Талисмана, уютно свернувшегося под плащом. – И я хочу им доказать, что это не так.

– А это так?

– Нет! Не знаю…

– Доказывать свою состоятельность другим – бесполезная трата времени, – возразил голос Рома из темноты. – Берись за дело, только если хочешь доказать ее себе.

– Но почему?

– Слишком много вопросов для одного вечера. Спи, завтра тебе предстоит много работы.

* * *

Глава 16. Рынок

* * *

– И что ты на все это скажешь, Тали? – Каарина со своим неизменным белым спутником шествовала по влажной от вчерашнего дождя и ночного тумана дороге между бедняцких домиков окраины Гельсингфорса.

Талисман, легкомысленно повиливая хвостом, совершенно неподобающе для помеси собаки и полярного медведя склабил жутковатую улыбку облупленным стенам, веревкам и корзинам с бельем, закутанным в платки женщинам, перебирающим чечевицу, детям, забавляющимся с тряпичными куклами.

– Да, понимаю, для меня тоже все это ново, – кивнула девочка, тщательно отслеживая лужи на своем пути.

Наконец узкая улочка нищенского квартала уперлась в стену, и грязный проход вывел на каменный мост через сверкающую под солнцем Вантаа. По ту сторону начиналась городская набережная. Кайя облокотилась о парапет и привстала на носочках, чтоб разглядеть свое отражение на речной глади.

– А, может, так и вступают в новую жизнь? – спросила она реку, теребя свою косу. – Ломая старую?.. Ведь все, Тали, все, что было моей жизнью, растоптано правдой: я не дочь заботливой Нуры. А нелюбимый отпрыск жестокого Леннокса. А я почти боготворила его! В итоге, мое стремление к яркому будущему привело к… полному крушению прошлого. Тогда я не хочу больше ничего нового, – девочка всхлипнула и слеза упала на ее блеклое отражение в реке. – Новое теперь страшит меня…

Талисман залаял.

– Да, да, ты прав, – встрепенулась Кайя, утирая щеку. – Мы должны успеть разыскать рынок. А я что-то расчувствовалась. Посмотри только на Рома! Он ни капли не несчастен от того, что не может ходить. С утра Ром не дал ей скучать. Хотя она проснулась рано, цыган был уже на ногах, если так можно выразиться – сидел возле этого своего утюга и рассматривал придирчиво какую-то непонятную железную штуку.

– Раз собираешься тут жить, будешь моими ногами, – сказал он девочке сурово вместо «доброго утра». – Пойдешь на рынок, купишь картофель и брюкву. Вот тебе восемьдесят пенни. Смотри, не потеряй. На обратной дороге смотри в оба – найдешь металлолом, тащи сюда. Да постарайся обернуться до полудня. Зайди к старику Укко, он тебе даст кумжи к обеду. Все поняла?

Кайя только кивнула. Затем было велено открыть тот ящик, похожий на сундук, и взять лепешку на завтрак. В ящике была куча всякой всячины, но еды немного: кувшин с маслом, ржаная мука в маленькой кадке, несколько незнакомых корешков, стопка из пяти лепешек.

– Вы кузнец? – спросила она Рома перед уходом, сунув в карман деньги и подняв лепешку повыше, чтоб Тали не добрался до нее раньше времени.

– Задание не понятно? – ответил вопросом на вопрос Ром, не отрываясь от своего осмотра металлической штуки с колесиками.

– Задание?.. А, да, я понятно…

И ни слова об Академии, а ведь Укко обещал его помощь! Но сейчас не время пререкаться, важно сохранить за собой право на крышу над головой.

– Тогда не стой столбом, – махнул рукой Ром требовательно.

И потому теперь надо отыскать рынок. Неважно, что случилось. Это случилось. Старая жизнь отодвинулась назад. Пришла новая, которой так желалось. Так стоит встретить ее достойно.

Кайя тряхнула своей большой головой и перешла мост.

Набережная встретила ее утренней суетой крикливых торговок, деловых спешащих клерков, всезнающих купцов, водителей паровых тележек и самоходных экипажей, которым кричали: «Такси!», а они ловко выруливали сквозь толпу к заказчику, и все это под звуки гудков, гомона и плеска реки. Сначала девочка отскочила к парапету над Вантаа, в ужасе глядя на толкотню, но вот она заметила мальчишку, как ни в чем ни бывало прицепившегося к задку очередного такси, и задор наполнил все ее существо. Каарина влилась в толпу, готовая к новым впечатлениям, и поток народа увлек ее вперед.

Страсти доходили до городского рынка. «Толкучка», – так кто-то сказал кому-то в толпе. Кайя очутилась среди деревянных прилавков, полных всевозможных запахов и товаров, попрошаек и воришек, солидных домохозяек с корзинами и вчерашних луж. Девочка положила руку в карман, оберегая свои монетки от случайности – на ежегодной ярмарке частенько купцы жаловались на срезанные с пояса кошельки – и несмело двинулась по рядам, где торговцы громко расхваливали свой товар.

– Кайсу! – вдруг услышала она изумленный женский возглас и чья-то пухлая рука схватила ее за запястье.

– Няня Теиджа?! – с ужасом разглядела Кайя лицо его обладательницы.

Няня. Из дома профессора. Из дома ненавистного отца! Девочка попыталась выдернуть руку, но Теиджа обладала мертвой хваткой, как оказалось.

– Дитя, как ты могла исчезнуть? Да ты хоть знаешь, что мы тебя ищем?! Весь дом с ног сбился, уже поставили в известность полицию, а ты прогуливаешься по рынку! – посыпались упреки от ничего не подозревающей няни. – Грязная какая!

– Профессор за меня переживал? – с робкой надеждой спросила Кайя.

– Он же в ответе перед твоей матерью!

Надежда погасла.

– Вот что, идем-ка, – решительно поправила Теиджа шерстяной платок на плечах, все еще держа беглянку за руку.

– Никогда! – бунтарски дернулась Кайя.

Не в силах вырваться, она вложила все силы своего щуплого тельца в сопротивление и заставила няню остановиться.

– Стоит сказать «никогда», – наставительно возразила Теиджа, – и это обязательно случится. Ну, отчего ты не хочешь возвращаться?

Каарина помедлила с ответом. О родстве с профессором она никому рассказывать не собиралась. Выдумать вескую причину времени не было. Оставалось усыпить бдительность няни и сбежать.

– Это не так уж и важно. Но вы же пришли за покупками? Давайте я вам помогу все купить. А вы меня научите правильно выбирать овощи, – надо было и о будущем подумать, совет опытной хозяйки очень бы пригодился.

– И то верно, – согласилась Теиджа. – Сегодня я собираюсь готовить клецки, так что покупаем имбирь, изюм, петрушку и укроп, а еще свежие сливки. Муку Отсо должен привезти от мельника.

– А как делают клецки?

– Девочка, неужто тебя мама не учила? – поразилась няня, выходя к молочному ряду.

– Учила, но я не помню.

– Придешь на кухню и поможешь мне приготовить, – было сказано бескомпромиссно. – Привет, Ханна, как поживаешь? – обратилась Теиджа к знакомой молочнице.

В этот момент она отпустила руку Кайи, которая только того и ждала. Пятясь задом, девочка воспользовалась толпой и сбежала от занятой разговором женщины. Рецепт клецок можно узнать и из других источников.

* * *

Глава 17. Маарика

* * *

Каарина притаилась за ящиками с брюквой, пропахшими влажной землей. Теиджа знала чуть ли не весь рынок, и вскоре все торговцы и покупатели искали «смуглую девочку со светлыми косичками и перепачканной юпе с красным орнаментом», поощренные «вознаграждением от самого профессора Леннокса».

– Миссию «рынок» мы провалили, Тали, – по привычке обратилась к мохнатому другу Кайя, пытаясь нашарить его успокаивающе теплую шерсть. – Тали? – щенка рядом не было. – Талисман! – позвала она громче.

Не мог же он ее бросить?..

– И ты, Тали! – к горлу подступил давно просящийся комок.

Но за углом напротив возня и жалобное поскуливание привлекли ее внимание. Тали, ее белый Тали, с безжалостно затянутой на шее веревкой, тщетно пытался вырваться из рук высокого парня в красной шапке, который все тащил его наверх.

– Стой! – изо всех сил закричала Каарина и бросилась вслед за похитителем.

Тот заметил ее и, криво усмехнувшись, подбоченился и даже остановился. Талисман обрадованно рванул навстречу хозяйке, однако, веревка была короткая и петля затянулась сильнее; щенок обиженно заскулил.

– Все нормально, Тали, – успокоила Кайя питомца нежно и потрепала по голове. – Отдайте мне Тали! – грозно обратилась она к обидчику.

Тот был выше ее на голову, худ и жилист, носил затертую зеленоватую куртку на несколько размеров его больше, дерзко глядел черными глазами на нее из-под отворота шапки, которую вполне мог бы носить гном.

– И с чего это ты мне указываешь, мелкая? – сердито ответил незнакомец девчоночьим голосом. – Будешь ерепениться, так я тебя сдам на рынке кухарке профессора. Лишние монетки не помешают.

Кайя застыла. Сбитая с толку всем произошедшим и непонятной личностью на пути, она почувствовала, как в носу начинает щекотать.

– Зачем… зачем тебе Тали. А мне он друг.

– Друг, – фыркнула, как все же оказалось, девчонка. – Соври получше. Я знаю эту породу. Их разводили для дамских шубок, да что-то пошло не так… Выгодно иметь такого. Сдам на живодерню и…

– На живодерню?! – вскричала Кайя. – Нет, нет, нет! Ну, хочешь, выдай меня на рынке… забери себе деньги профессора, только не надо Тали на живодерню! Я тебя очень прошу! – и, сама того не ожидая, девочка залилась слезами.

– Эй, – голос похитительницы чуть смягчился, – чего ревешь, как маленькая. Надо было головой думать, и не профукала бы свое зверье. Лет-то небось все двенадцать есть.

– Пят… пятнадцать, – проплакала Кайя.

– Пятнадцать?! – воскликнула странная девочка. – Быть не может, ты же такая чупошная. Мне вот пятнадцать так пятнадцать… – она растерялась. – Нельзя быть такой разиней в пятнадцать лет. На, – протянула она ей конец веревки Талисмана. – Раз он тебе так нужен, – Кайя утерла слезы и хотела было взять протянутый конец, но уличная хулиганка отдернула вдруг руку: – Негоже совсем меня с носом оставлять. Сколько есть?

– Что? – не поняла Кайя.

– Эй, не развешивай уши! Миру вокруг верить нельзя. Он тебя проглотит, если не будешь умнее! Давай пятьдесят пенни, и будет тебе счастье, – она потрясла веревкой с издевкой.

– Но у меня только восемьдесят, а еще надо… – начала Каарина нерешительно.

– Нужен тебе твой зверь или нет? – нетерпеливо спросила девочка. – Я на работу опаздываю.

– Нужен, – промямлила Каарина и вынула из кармана монеты, тщательно отсчитывая цену за спасение Талисмана.

– Я передумала. Давай все, – взмахнула грубиянка ладонью, как молнией, и ладошка Каарины опустела. – Забирай своего щенка, – отпустила она веревку и, резко развернувшись, побежала вверх по улочке.

– Но мне нужны деньги! – крикнула Каарина ей вслед.

– Загляни к цирюльнику! – помахала зеленая куртка рукой. – Он с радостью купит твои косы.

Талисман прильнул к ноге хозяйки, умильно закатив глазки. Она опомнилась и заморгала.

– Испугался? – присела к нему, выпутывая упитанную шею из пут веревки. – И я тоже, – девочка шмыгнула носом. – Ах, Тали, мир правда так ужасен? Как она сказала – «он проглотит тебя»? – Кайя в отчаянии уселась прямо на мостовую, не в силах сдерживать слезы. – Но что же мы скажем теперь херра Рому? Я потеряла его деньги и ничего не купила. Меня одурачили. Весь город объявил меня в розыск. Собственный отец ненавидит меня. А та, кого я считала матерью, обманывала всю жизнь… Нет, лучше я не буду об этом думать, а то сойду с ума! – девочка встала и решительно отерла рукавом щеки. – Поступлю, как она сказала. Не хочу с первого же дня прослыть растяпой. Идем искать цирюльника, – рядом с ее твердо шагающими каньгами засеменили крепкие лапки Талисмана. – Значит, ты точно из необычной породы? С медведями родство водишь? – завела непринужденную беседу Кайя. – Ну, вот постарайся мне больше не теряться, пожалуйста! Понятно? – она нагнулась и легонько потрепала пса за ухо. – Думаешь, нам предстоит с тобой стать такими же как эта шапка? – она поежилась. – Ну, уж нет! Дело принципа! Она же стала такой, как все эти взрослые. Которые забыли, что жизнь – это волшебное чудо… Если так, лучше вовсе не вырастать!