Каамос Каарины

Каамос Каарины

Кейт Андерсенн

© Кейт Андерсенн, 2023

ISBN 978-5-0059-7064-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Каарина

* * *

– Дзынь! – заканчивается лето.

Такое короткое. Не успеешь поприветствовать, расцеловать, усадить, попотчевать по-человечески, а уже спеши-прощайся и с пылким дыханием жаркого ветра на вершине сопки, и с ладонями полуденного солнца на голых плечах, и с дрожащими звездочками ветрениц, рассыпанных по зеленой тундре, и с волшебно долгими сумерками белых ночей… Вот-вот зажжет травы осенним пламенем руска, но ненадолго: не успеют они сгореть, как ночным морозом на Инари упадет каамос, прижмется к земле, обхватит своими студеными объятиями и тьмой, и останется на много, много дней зимы.

В душу скользнул холод, свернулась клубком на сердце метель, свет померк; Каарина поежилась, но вздрогнула от резко ткнувшего в глаз солнечного луча. Жмурясь, заслонилась ладонью, обозревая свои владения с хлипкого балкона полуразрушенного здания будто впервые: тундра цветет и пахнет, и птичьи базары все еще живы, трава шепчется там внизу, под бесстрашно свешенными наружу загорелыми ногами, воздух все еще чуть горяч и приятно ласкает поцелованную летом щеку: лето пока еще здесь. Девочка прыснула смехом, мотнула головой и принялась за растрепавшуюся светлую косу. Примечтается же.

А впрочем, нет худа без добра, подумалось ей: когда приходит каамос, Нура закрывает придорожную харчевню от посетителей – да и кто рискнет путешествовать в полярную ночь – и шьет лоскутные одеяла или вышивает бисером кошельки при таинственном свете лампады. Камин весело трещит припасенными дровами, из закромов достан морошковый ликер, на медвежьей шкуре тепло и уютно: как раз чтобы зачитать очередную книгу до дыр… Кайя тряхнула распущенными волосами, и те весело разметались по спине, щекоча открытую шею и плечи. И тогда Нура не скажет: «Каарина, опять мечтаешь? Бегом к печи! Где пропадала?».

Нура – это мама. Высокая, сильная и заботливая. Как она ни ругается, что Мерула Альба пропадает в заброшенной библиотеке на краю деревни, все равно она любит свою чудную дочку всем сердцем.

«Мерула Альба» – так Каарину окрестили в деревне. С легкой руки Олава Виртанена, дразнившего ее «белым дроздом». А чтоб красноречивей быть, так на латыни где-то нашел. Скучно жить в деревне – у людей здесь на все готовый ответ. А где ответа нет, там и вопроса. Им не придет в голову спросить: «Почему небо синее? А такое же ли оно синее, если взмыть в него птицей? А что там, за голубым оком озера Инари?». Зачем им? Ведь они знают все. Ведь они – не белые дрозды. Единственное чудо, которое им нужно – леденцовые петушки на палочке, и то до десяти лет. Они все видели, все знают. Кроме самого интересного. Кроме Арне Леннокса.

Арне Леннокс – о нем Кайя вычитала в газете семнадцатилетней давности, самой свежей из сохранившихся в архивах. Подающий надежды ученый, изобретатель, друг Русского Географического общества, основатель университета. Благодаря ему далекий Гельсингфорс на юге столь красив на том фотоснимке. Полярной ночью на улицах зажигаются фонари, а чтобы прогнать холод каамоса и сварить травяной чай, достаточно повернуть резную вертушку – и никакой тебе рубки дров. Увы, самое великое чудо деревни Инари заключается в прилетающем раз в неделю паролете с почтой. Вот бы взлететь на нем однажды и стать Мерулой Альбой по-настоящему…

Кайя закрыла глаза, откинув голову назад. Прелый запах приближающегося вечера уже тянул из-за горизонта свои призрачные руки к полуразвалившемуся дому давно пропавшего чудака-книголюба, к пшеничным волосам его частой маленькой гостьи, к кипящей жизнью лапландской деревушке. Там возвращаются с озера рыбаки и начинается жарка да вяленье впрок свежепойманных налимов и щук; там, весело перекрикиваясь, бежит молодежь из лесов с полными лукошками, чтобы варить варенье, морс, кисель из клюквы, толокнянки, костяники, брусники; там матери и дочери толкут сосновую кору, сушат листья на чай, готовят ужин, и все спешат, спешат успеть до заката сегодня, до полярной ночи зимой, до старости в бренной жизни…

Но в заброшенную библиотеку давно никто не ходит – здесь она в своем мирке.

Кайе было пятнадцать. И она ждала его: того самого момента, когда лопнет нить, что удерживает бусы ее однообразных дней, прошлое брызнет в стороны разноцветными всполохами, а она улетит прочь, вслед за ветром, вон из плена традиций северной деревни Инари.

* * *

Глава 2. Капитан Антеро

* * *

Пришли первые дни руски.

– Дирижабль! Это дирижабль, Нура! – разрывает полуденную тишину крик Кайи.

Нура устало поднимает голову: в полярное лето спать некогда, нужно успеть сделать столько всего до прихода зимы; дрема захватила ее врасплох в плетеном кресле за чисткой картошки. Каарина, это вечное дитя, прыгала на расстоянии вытянутой руки и вопила, указывая в небо. Нура прищурилась и, закрыв ладонью глаза от солнца, взглянула вверх.

– Мама, говорю тебе, это же не паролет, до него еще два дня, – задергала Кайя мать за рукав. – А самый настоящий дирижабль, как в той газете про Арне Леннокса!

На почтовый паролет действительно непохоже. Крыльев нет. Кажется, что это гигантская морковка. И как такая громадина летает? Блестит и ползет по воздуху будто бы неохотно. Нура пожала плечами и подобрала упавший нож с земли. Что бы ни умудрялось летать в небе, на земле работы еще немало.

– Кайсу, – так она называла дочь в моменты легкого недовольства, – принеси чан с водой.

– Но, мама, – возразила восторженно Кайя, – он снижается, ты посмотри! И… на бортах герб самого Арне Леннокса!

Да, это имя Кайя невероятно почитала. Куда больше долга хозяйки. Нура вздохнула: дочь права – небесная машина опускается ниже. Махина росла в размерах; кроме верхней «морковки», окованной железом, как бочка ободьями, снизу еще подвесили нечто, похожее на вагон. О поездах Нура слышала, но считала их причудой материковых, которые слишком ленивы, чтобы разводить оленей. Все же, где-нигде изображения пыхтящего паровоза, тянущего вагоны-ящики, ей попадались. Вдруг, прямо над ближней сопкой, как по волшебству, из нижнего ящика опустилась лестница, а на ней человек.

Кайя уже сломя голову мчалась ему навстречу по разноцветью осенней пустоши. Нура поднялась с кресла и вытерла руки о фартук. Если этот дирижабль высаживает путника, то скоро в харчевне будет гость.

Тем временем рослый десантник – усатый мужчина в кожаном костюме и шлеме – легко спрыгнул на сопку, поднял зеленоватые очки на лоб и подал наверх некий сигнал. Запыхавшаяся Кайя с зажегшимся взором уже стояла рядом.

– Скажи, нейти, здесь можно поесть и отдохнуть путникам? – спросил ее летчик с дирижабля, придерживая лестницу.

Стояло безветрие перед похолоданием, и все же дирижабль слегка покачивался в воздухе; лестница в любой момент могла унести бравого усача прочь. Но он казался основательным, как скала, так что подобного беспокойства даже не возникало.

– Вы – Арне Леннокс? – только и смогла вымолвить зачарованная Кайя.

Путешественник рассмеялся звонким басом. Он казался ужасно взрослым, но явно моложе профессора Леннокса, если к той фотографии добавить семнадцать лет…

– Капитан Антеро, честь имею представиться, – чуть насмешливо легко поклонился летчик девочке, позволив рассмотреть искры веселья в своих зеленых глазах. Даже его светлые усы, кажется, посмеивались, но Кайя не обиделась. – Однако, на борту находится дочь профессора Леннокса и небольшой экипаж из пяти человек. Найдется ли в этих краях нам место передохнуть?

– Да, конечно, – спохватилась Кайя, потупившись, но не упуская из виду, как капитан Антеро снова дал сигнал наверх.

– Отойди-ка, – внезапно оттащил он ее в сторону.

С дирижабля бросили вниз нечто тяжелое на толстой цепи – похоже на якорь с картинки из книги с морскими приключениями. Капитан Антеро оставил Кайю на вершине сопки и побежал вниз к упавшему в цветы вереска якорю у валуна в десятке шагов от подножия. Капитан проворно достал из наплечной сумки что-то вроде молотка и сильными ударами вогнал якорь дирижабля глубоко во влажную землю1. Затем сбросили еще несколько, и капитан Антеро все повторил.

– Готова встретить гостей? – несколько лукаво улыбнулся он уже подоспевшей Кайе, с живым любопытством задравшей голову к деревянному дну гондолы летающей громадины, также окованному не то железом, не то медью.

Капитан Антеро взял девочку за руку и подвел к реявшей на ветру веревочной лестнице с деревянными перекладинами. Из последней перекладины торчали несколько длинных шипов. Капитан протянул напарнице увесистый молоток:

– Закрепи-ка их в земле, как я сделал с якорями.

Кайя с готовностью послушалась. Разве можно не послушать пришельца с небес?

* * *

Глава 3. Дочь Леннокса

* * *

– Это Майя Леннокс, дочь Арне Леннокса, – представил капитан Антеро своей проводнице по лапландской пустоши девушку, спустившуюся с веревочной лестницы.

Весь путь от дирижабля до подножия сопки легкий ветерок чуть трепал ее длинные темные кудри. Теперь она стояла прямо перед восхищенной Кайей, рассматривавшей пришелицу с нескрываемым интересом. Майя Леннокс была выше и старше маленькой лапландки, а волосы ее – иссиня-черные, у Кайи же – цвета солнечного луча в дни руски; Кайя проводила все короткое лето на улице, потому кожа ее была смуглой и чуть грубой, а Майя гордилась нежным и белым лицом и руками; однако, прослеживалось едва уловимое сходство – крупные черты лица, глаза синие, как воды Инари в погожий день, не к месту вздернутый нос и по-детски большая голова на тщедушном теле; в одежде обе сочетали тщательность женщины и практичность мужчины. Да каждая по-своему: Кайя носила удобное девичье платье, Майя – женственный комбинезон с безупречным жабо в расстегнутом вороте. Каарина с такой жадностью впитывала эти мельчайшие детали, что не заметила, как пауза затянулась.

– А тебя-то как зовут, нейти? – со смехом покровительственно хлопнул ее по плечу широкоплечий капитан, разряжая тишину.

– Каарина, – поспешно опустила девочка глаза, впервые стесняясь самой себя: что болтали в деревне, ей было все равно, а вот сейчас… До жути хотелось понравиться хозяевам дирижабля, словно от этого зависела вся жизнь. И добавила тише: – Кайя.

– Кайя, где мы можем подкрепиться? – вопрос Майи прозвучал на фоне смущения Каарины четко и звонко, по существу и по-королевски сразу.

Тем временем с дирижабля на землю спустились еще двое мужчин – один седой и жилистый, в очках и клетчатом старомодном костюме, второй – почти копия капитана Антеро, только старше и мрачнее.

– У нас… тут есть… харчевня, – выдохнула Кайя, сраженная благоговением перед таким количеством особых гостей. – Там, – она неловко указала на дымок над тупой, из дверей которой как раз выглянула озабоченная долгим отсутствием дочери Нура. Поймав взгляды путешественников, она радушно улыбнулась и помахала рукой.

– Вот и прекрасно, – сказала Майя и спрятала руки в маленькую меховую муфту, нашитую на комбинезон. – Прохладно здесь у вас. Идемте же, – обратилась она к своим спутникам и зашагала к харчевне, откуда уже неслись аромат ухи, вареного картофеля и поджаренного мяса.

Дочь Леннокса казалась настоящей принцессой! А Кайя все еще простодушно бегала босиком и не мерзла.

– Мы здорово проголодались, – подтвердил Антеро, толкая застывшую Кайю локтем. – Веди же нас, маленькая нейти.

Все время обеда Каарина оставалась в счастливом трансе. Так бывает, когда неожиданно на голову обрушиваются всякие несбыточные мечты. И ты не в состоянии понять – это все сон, или вокруг творится самая абсолютная правда? Кажется, стоит вздохнуть громче обычного – и мечта растает. И ты боишься сказать хоть слово, ходишь на носочках и задерживаешь дыхание, и смотришь, слушаешь, впитываешь, растворяешься. Тебя просто нет.

Только путешественники, с аппетитом поедавшие дары озера, поля и леса, были вполне осязаемы: капитан Антеро то и дело отпускал шуточки, травил байки и веселил даже Нуру (хотя заставить ее отвлечься забот было не так уж легко). Майя Леннокс, само совершенство, быстро расправившись с ухой, с интересом разглядывала бревенчатые стены тупы, дымящий камелек у входа с его приятным теплом, вручную расписную глиняную посуду на стенах. Старый человек, которого называли доктором Коскинененом, отчего-то вздрогнул, едва увидев Нуру, а теперь завел с ней беседу о былых временах, которые Кайе были незнакомы. Четвертый спутник ел молчаливо и много, словно запасал дрова на каамас. Его имени так никто и не назвал.

– Мы бы взяли еще немного провизии с собой, – сказал капитан Антеро, заправлявший праздником по полному праву. – На борту осталось трое членов экипажа и няня Теиджа – она отказалась пользоваться воздушным трапом, понимаете ли.

– Я сейчас же соберу, – с готовностью откликнулась Нура (тактично умолчав, что она бы тоже не стала лазить по развевающимся на ветру лестницам и подвергаться ненужному риску для жизни).

Ее тихий рассказ, как она оказалась в городской больнице прямо перед рождением Кайи, навещая мужа, получившего смертельную травму на фабрике – доктор Коскинен отчего-то завел этот разговор и с невероятным интересом слушал покрытую пылью времени историю – естественно прервался.

– Нейти Леннокс, – вдруг осмелев, выпалила Кайя, продолжая любоваться «принцессой», – а у вас много книг?

Майя обернулась к девочке, хлопнула ресницами непонимающе и, словно только сейчас заметив ее, рассмеялась.

– Прошу тебя, Кайя, какая еще нейти? Просто Майя. И да, разумеется, уж чего-чего, а книг у меня предостаточно.

Глаза Кайи загорелись: ведь в ее драгоценном укрытии – старой библиотеке с балконом – книг сохранилось под дырявой крышей совсем мало. Каарина могла процитировать «Калевалу» и несколько стихов Пушкина почти наизусть. Еще попадались книги про море на непонятном языке; невероятным удовольствием было рассматривать картинки и выдумывать собственные истории по ним. И, увы, это все.

– Ты любишь читать? – несколько удивилась Майя, заметив этот огонек. Неожиданно для простой девочки из саамской деревни.

– Это любимое занятие нашей Мерулы Альбы, – усмехнулась Нура, заправляя поседевшую русую прядь за ухо и снимая кусок вяленой медвежатины с крюка.

– Вот так новость, – с присущим ему добрым смешком покосился капитан Антеро на светлоголовую худую босую девчонку. В глазах его промелькнуло любопытство, но, заметив приготовления Нуры, ему пришлось отвлечься и вмешаться поспешно: – Этого даже очень много, руова! Мы будем дома уже завтра.

Тем временем Майя, словно бы между делом, лукаво спросила Каарину:

– Хочешь посмотреть дирижабль?

Кайя не могла поверить выпавшему ей счастью и только закивала восторженно. Майя, усмехнувшись, встала и, взяв младшую подругу за руку, потащила за собой. Доктор Коскинен проводил девочек задумчивым взглядом.

* * *

Глава 4. «Лена»

* * *

Каарина зачарованно прижалась носом к стеклу маленького круглого окошка с золотой раме. Прозрачного – такого в Инари и не сыщешь! Но главное – внизу, на расстоянии десятка аршинов плясал на легком ветру мелкоцветный вереск, пригнулись куропаточья трава, пушица, ягель… Внизу. А она парила над ними. В воздухе! И даже могла видеть лес, который видно только с сопки. Мало того – в теле дирижабля светло и уютно, как и обещала та памятная статья в газете. Жаль, что Нура не любила газет. Ее бы сюда.

Не просто светло и уютно – это как дворец королевы, как замок, как… Кайя задыхалась от восторга.

Майя усмехнулась восхищению саамки и потянула ее за собой.

– Идем, я хочу дать тебе кое-что.

Кайя послушно направилась следом по короткому коридору. Стены сплошные, металлические, скругленные, будто идеальное строение изо льда, а под ногами ровная твердая дорожка. И все отливает светом. Как в той книге про лодку, что плавала под водой. Так и тянет дотронуться ладонью.

– А я думала, дирижабль деревянный, – проронила Кайя.

Майя рассмеялась.

– Какая же ты глупенькая! Тогда пассажирский отсек весил бы, наверно, тонну! Гондола вся из алюминия, только кое-где инкрустирована деревом – для красоты. Подъемная сила «Лены» не так велика!

– Лены?

– Это название дирижабля.

Майя завела Кайю внутрь небольшой гостиной. Под ногами мягко, как в весеннем поле; пахнет свежей бумагой и еще какой-то сладкой травой, похоже, из той дымящейся палочки… Узкий шкаф до потолка, на котором несколько книг, рядом два пузатых кресла, резной письменный стол и какие-то фигурки на нем, зеркало во весь рост. Диковинный куст в углу. На пол-стены – окно, занавешенное легкой разноцветной шторой.

– Отец постарался, чтобы обеспечить мне комфорт на время путешествия, – пояснила Майя с гордостью.

Глаза Каарины разбегались, она растерялась: что посмотреть, о чем спросить, как не спугнуть чудо?.. Но чудо спугнулось само, когда в комнату вплыла невысокая полная женщина с седой высокой прической.

– Майя, кто это? – удивилась она при виде растрепанной Кайи, с наслаждением утопившей грязные босые ноги в мягком персидском ковре. – Инту сказал, что ты поднимаешься на борт с гостьей?

– Няня Теиджа! – весело обернулась к женщине дочь Леннокса: ей нравились реакции Каарины. – Позволь тебе представить Кайю. Они с матерью накормили нас и провизия уже почти собрана.

Няня Теиджа внимательно посмотрела на мигом еще больше застеснявшуюся девочку. Няне было от силы лет пятьдесят, но морщины, тем не менее, времени не теряли и щедро избороздили ее полное лицо со светлыми глазами.

– Что? – уловила странность паузы Майя.

– Как вы похожи, – изрекла няня Теиджа. – Та же фигура, глаза, нос…

Кайя с удовлетворением прикоснулась к кончику носа. Быть даже немного похожей с самой дочерью Леннокса – невероятная честь!

– Я тоже так думаю! – потому, расхрабрившись, воскликнула она.

– Держитесь друг друга, – сделала несколько непоследовательный вывод няня. – Это большая редкость.

– Няня, о чем ты! – рассмеялась Майя. – Мы встретились здесь случайно, и больше никогда не увидимся!

Уголки губ Кайи чуть опустились – куда уж правдивее. «Лена» улетит, а она останется, и все будет, как было…

– Но, все же, – порхнула Майя к полке, подбодрив девочку нежной улыбкой, – раз уж так вышло, я хочу тебе кое-что подарить на память, – она скользнула пальцами по корешкам фолиантов.

Кайя наблюдала за движениями Майи с замиранием сердца.

– Вот, думаю, это тебе понравится! – сияя довольной улыбкой, Майя протянула саамке роскошное издание «Пяти недель на воздушном шаре» с позолоченными уголками.

Каарина несмело протянула обе руки, с трудом заставив себя дотронуться до неземного чуда.

– Это… правда мне? – спросила она, не поднимая глаз, прикованных к тяжелой книге в руках, не веря в возможность такого подарка.

Няня Теиджа ласково обняла ее за плечи.

– Бери, бери, девочка. Это твое, – и переглянулась с Майей Леннокс. Та выглядела весьма довольной собой.

– Капитан Антеро возвращается, – выглянула Майя в окно и потерла локти. – Значит, уже будем лететь. Вот и пора прощаться, Кайя, – протянула светлокожая брюнетка руку нечаянной знакомой.

Каарина подняла глаза, благодарно улыбнулась, пожала ладонь Майе Леннокс и, словно напуганный олененок, метнулась прочь из гостиной, крепко обхватив подарок руками. Майя закрыла рот ладонью, чтобы не расхохотаться. «Это было бы слишком по отношению к бедной девочке», – гласил твердый взгляд няни Теиджи. А Майя очень старалась быть леди.

Кайя торопливо спустилась по болтающимся ступеням лестницы, одной рукой по-прежнему прижимая к груди драгоценную книгу, а второй цепляясь крепко и отчаянно.

– Ну, нейти, как тебе наша «Лена»? – весело спросил капитан Антеро, подавая ей руку, словно важной барышне.

– Очень красивая, – тихо сказала Кайя. – Но… – добродушие капитана дало возможность задать мучивший ее вопрос: – Но как же она вас слушается, такая большая?

Капитан Антеро расхохотался, упершись руками в бока.

– Отсо, отнеси припасы наверх, – дал он указание своему мрачному спутнику. – Доктор, и вы поднимайтесь, я буду через минуту, – обратился капитан и к доктору Коскинену, а затем повернулся к Каарине: – Видишь вон те блестящие пластины? – указал он пальцем высоко наверх. Кайя, жмурясь, задрала голову в указанном направлении. Оболочка дирижабля казалась огромной, как на картинке в газете, поверхность верхней ее части блестела и переливалась, будто солнце отдало свою красоту. Глаза заслезились от света. – Видишь, значит, – засмеялся капитан. – Так вот, это солнечные батареи. Они впитывают энергию солнца из света. Мы сохраняем эту энергию и используем ее для работы моторов, – теперь палец капитана заставил Кайю обратить внимание на пропеллеры сбоку от оболочки и у хвоста. Эти детали были девочке знакомы благодаря почтовому паролету. – Так мы преодолеваем ветер и держимся курса, – серьезно закончил капитан.

– Понятно?

– Да, про моторы понятно, – кивнула Кайя, почти перестав стесняться. – Но почему «Лена» может летать, она же без крыльев?

– А тут весь секрет в том огромном баллоне, – ткнул пальцем капитан наверх. – Есть такой газ – гелий, он куда легче воздуха. Если бы ты была легче воздуха, тоже могла бы летать, – усмехнулся капитан Антеро лукаво, пригладив ус. Кайя тихо засмеялась. – Но, увы, ты – человек, а не гелий. Так вот, мы наполнили баллон гелием. Гелия довольно много, так что дирижабль может не только лететь сам, но и поднять определенный груз. Я ответил на твой вопрос?

Каарина кивнула. Глаза ее сияли.

– Это так удивительно!

– Ты еще и не такие чудеса увидишь, вот чует мое сердце! – подмигнул капитан Антеро и звонким хлопком пожал ее ладошку. – А теперь мне пора отцеплять якорь, Кайя. До свидания.

* * *

Глава 5. Ярмарка

* * *

Дело случилось на ярмарке. В Инари на главной площади всегда в последние дни руски устраивают ярмарку. С плясками, петушками на палочке, каруселями и даже электрическими огоньками. Это были любимые дни Кайи с самого детства: только в период ярмарки Нура распускала обычный тугой пучок и укладывала свои дивные длинные, еще темные волосы в высокую прическу, подводила углем раскосые глаза, доставала из сундука зеленое праздничное платье и отпускала заботы от сердца. В дни ярмарки Нура много шутила, улыбалась и смеялась. И еще щедро покупала Кайе леденцы и подарки. В прошлом году даже посчастливилось уломать маму на случайно завалявшиеся у торговца «Приключения Тома Сойера», которые страницей за страницей скрашивали каамас. А после – и суровую зиму, когда мели метели, а где-то совсем недалеко выли полярные волки от стужи и голода. Теперь же ее звали в новое путешествие «Пять недель на воздушном шаре» – подарок Майи Леннокс. Девочка каждый день посматривала на темно-зеленую обложку с золотистой надписью, борясь с искушением. Надо дотянуть до каамоса, когда книга останется единственным развлечением.

Сейчас Кайя каталась на карусели, довольно засунув в рот леденец и вперив счастливый взгляд в голубое небо. В ожидании дочери у прилавка с тканями и бисером Нура присматривала материалы для работы в каамас. Как только приходила весна, кошельки и одеяла быстро расходились среди путешественников, желающих достичь полюса, и купцов, ищущих необычный товар, так что и в дни ярмарочного веселья Нура не забывала о деле. Неподалеку жена рыбака Ваннанена и две сестры погонщика оленей шепотом обсуждали местные сплетни: хозяйка придорожной харчевни не одобряла данного занятия, а фигура она значимая, так что женщины то и дело воровато оглядывались в ее сторону.

– Руова Нура! – оторвал знакомый голос Каарину от мечтаний.

Вывернув голову, с карусели она искала взглядом Отто Лаарсена – сына почтальона, потому как голос принадлежал несомненно ему. Отто недавно исполнилось восемнадцать: недосягаемо взрослый юноша с темно-синими большими глазами и рыжей непослушной шевелюрой. Как и Кайя, совершенно непохожий на типичных саамов; но у Отто родители были откуда-то с материка, а вот у Кайи подобное отличие объяснить никто не брался. Впрочем, верзила Олав Виртанен уже давно окрестил ее Мерулой Альбой, на том дело и кончилось.

На втором повороте карусели Кайя наконец разглядела Отто в толпе, едва не свалившись со своей лошадки и оттого поперхнувшись остатками леденца. Вот он, Отто, идет к Нуре и машет конвертом. Какая может быть почта? Паролет ведь прилетал только три дня назад. Олав вышагивает рядом с ним, сунув руки в карманы. Олав чуть младше Отто и похож на плохо отточенный камень. Он любит задираться, но Кайя его не боится – в глубине души Олав добрый парень, потому девочка давно перестала реагировать на его зубоскальство. Вот Нура обернулась к ним и взяла конверт…