Однажды в Челябинске. Книга первая

– Даже не смей оскорблять меня. Поверь, я как раз понимаю, что читаю и что говорю – даже больше всей твоей пустоголовой своры.

– Если ты ее не ударишь, я ударю, – возмутился Серый.

«Есть идея получше», – подумал Глеб.

– Откуда тебе знать, чего хотят женщины? – продолжала Амира. – Откуда тебе знать, что такое любовь и кого Света любит, а кого не любит, с кем хочет быть, а с кем нет? Вы, мужики, привыкли решать за нас, а мы тоже имеем право…

– Не знал, что восточные женщины такие феминистки.

– Я желаю Свете только добра. Она сама в состоянии решить, с кем ей быть и когда. А хоккеисты хоть тебя, хоть твоего брата… да хоть всю твою кодлу в два счета раскидают.

– Мой брат любит ее. Но вы обе… Вы только делаете вид, что чего-то стоите, а на самом деле только ищите приключений на свои дырищи!

– Спешу тебе напомнить, что именно так она и сошлась с твоим драгоценным братом, – безуспешно попыталась прорваться к столовой Амира.

– А что же насчет тебя? – начал наступление Глеб. – Ты вот прикидываешься такой честной и благородной, хотя прекрасно понимаешь, что о тебе-то никто не печется так, как о Светочке, Витеньке и всех остальных. И это еще как тебя испортило, – томно вещал Глеб, медленно и зловеще приближаясь к Амире, которая не нашлась, что ответить. – Я не дурак. Многое вижу и многое понимаю. Ты одна – никто тебя не любит, никто не жалеет. Так ведь нельзя, правда, Амира? – словно змея, шипел он, подойдя к ней практически вплотную. – Ты не мешай нам. Глядишь, хоккер с безнадеги и на тебя посмотрит. Вас же там много было вчера. Вот и окучивай их, сколько в тебя влезет, а со Светочкой мы сами разберемся. Хотя-я… столько к ней внимания, столько заботы – ты ведь тоже достойна всего этого, разве нет? Смысл ждать у моря погоды? Нетрудно догадаться, чего ты хочешь больше всего, – вздохнул Глеб и двумя руками прикоснулся к грудям Амиры, посмотрев ей в глаза и мигом почуяв, как участилось ее дыхание и как легкая дрожь пробежала по ее смуглому телу, которое изголодалось по мужской ласке. Кто ж ожидал, что ласка может последовать от одного из самых мерзких людей, которых только знала Амира. Мир жесток и непредсказуем. – Мы оба испорчены. Давай поможем друг другу, а не кому-то другому? – да, и на такое готов пойти Глеб, лишь бы ему не мешали. Для него не существует понятия «зайти слишком далеко», однако флирт с Амирой, несомненно, является одним из самых безбашенных его поступков.

Выждав реакцию Амиры (она в ступоре), Глеб сделал то, отчего Серый матюгнулся вслух – поцеловал девушку в губы. Так сильно Амиру из колеи никто прежде не выбивал. Отныне она не понимала, что это всего лишь откровенный трюк самого главного трикстера Советского района города Челябинска, который готов переспать с одной, чтобы добиться расположения другой.

– Знаешь комнату Косяка? – прошептал Амире он. – Иди туда. Я буду через минуту, – сейчас его голос мало отличался от голоса Зеленцова, обольщающего Свету за стенкой.

Амира отправилась наверх как завороженная. На секунду Глеб был дезориентирован собственным же поступком.

– Ебать-копать, братух, – заскулил позади Серый, – да ты просто…

– Восхищаться будешь позже. А пока напомни номер комнаты Косяка.

– Так ты же там каждый день бываешь.

– Тебе сложно сказать?! Я захожу туда через окно чаще, чем через дверь.

До Серого все же дошло:

– Так ты пойдешь к ней? Ты ебу дал?!

– Вот если бы ты точно так же отдавался каждому делу, то не угодил бы в ту жопу, в которой сейчас находишься, – ответил Глеб. – Лучше набери Косяку и скажи, что к нему сейчас прилетит возбужденная девка.

– А если он на радостях ее жахнет? Он может.

– Поэтому скажи, чтобы погулял где-нибудь 15 минут. А еще лучше скажи, чтобы он не в службу, а в дружбу подежурил у Светкиной комнаты. Пускай наберет тебе, когда эти голубки поднимутся туда. А ты остаешься здесь встречать моего брата и сообщишь мне о его приезде. Не раньше – я буду занят, – Глеб разминался, будто перед боксерским поединком.

– Сделаем.

– Не спускай со Светки глаз, понял? Сейчас досчитаешь до сотни и отправишь моему брату три хороших фотки со столовки. И будь на стреме. Вдруг птичка захочет вырваться из клетки. Все, я побежал.

Поднимаясь по лестнице, Глеб настраивал нотки волнения в голосе. Его захлестывало ярое желание справедливости для брата, которому наставили рога: «Ты будешь моя, Светка! Главное, не сбить настрой твоей подружкой», – решил не кончать в Амиру Глеб.

Он набрал брата и, запыхавшись, толкнул Вите речь:

– Привет, братюня! Сейчас Серый пришлет тебе фотки. На них твоя Светка… В общем, ты сам все поймешь… Приезжай в общагу скорее… пока не случилось непоправимое… Я не смогу предотвратить это без тебя. Поспеши!

Положив трубку, Глеб злорадно произнес:

– Беги, братец-кролик, беги… пока твоя птичка не снесла яички.

Остановившись у комнаты Косяка, местного рассадника курительной и нюхательной запрещенки, Глеб подумал о брате: «Ты не представляешь, на что я иду ради тебя, чувак!»

История десятая. «Стенка на стенку»

Со смехом и нетерпением Зеленцов и Светка в обнимку поднялись на пятый этаж и подошли к комнате, миновав сидящего на диванчике паренька с вечно стеклянными глазами, приоткрытым ртом и полнейшим отсутствием эмоций на лице, одетого в запачканную серую футболку и растянутые в коленках штаны, чем-то напоминающие трико.

– Там не будет твоей подруги? А то я ее побаиваюсь.

– Не ты один. Не переживай, ее там нет.

– А где она?

– В парикмахерской, глупенький.

«Как ты меня назвала?!» – мысленно оскорбился Зеленцов – видно, переборщил с наивностью.

– Реально? Я думал, это намек.

– Для нее это отличное побуждение к действию.

Никита смекнул, по какой причине Амира окружила себя столькими парнями вчера. А девчонки-то вообще без тормозов, раз готовы вот так сразу мутить с незнакомыми парнями. С выбором он явно не прогадал. Когда Света наконец справилась с дверью, Зеленцов растворился в своих желаниях без остатка.

Светочка витала в облаках. Опять. Когда-то она во всех деталях представляла свой первый раз на роскошной постели в объятиях галантного и обаятельного принца. Однако жестокая реальность преподнесла ей первый секс по пьяни на вписке в заблеванной хате, а точнее на дырявом матрасе с самым неидеальным кавалером в мире. Ладно, первый блин комом. Однако судьба не намерена сдавать позиции. Она продолжает обманывать ожидания девушки, которая втрескалась в Витю и одновременно хотела убежать от него с криками о помощи. Ее идеальные отношения – те, в которых не будет Виктора. Никита должен подойти идеально. Света изучила его с ног до головы: поведение, речь, внешность. С ним не может быть связано ничего плохого, что унизило бы ее достоинство. Почему-то все забыли об ограниченности этих отношений: срок годности истекает уже завтра.

Света прошла в комнату в ожидании самого приятного и незабываемо нежного момента ее жизни, глотка свежего воздуха. Она положила раскрытую коробку конфет на тумбочку. Но когда обернулась, чтобы посмотреть на ухажера, который, как она мечтала, будет медленно и томно ласкать и ублажать ее, корабль девичьих желаний вновь разбился об скалы побережья реальности. Она не узнала Зеленцова: не было того притягательного взгляда, пленительной улыбки и располагающей манеры держаться. Парень холоден и решителен в желании завладеть телом прекрасной девушки. Гепард, готовый к стремительному броску на ничего не подозревающую жертву, ни в коем случае не намерен потакать Свете. У парня одна цель – мужская прямолинейная цель.

Никакой милоты, благородства и учтивости – хоккеист смотрел на Свету голодными глазами, размышляя, с чего бы ему начать. Решил, что не станет церемониться и сразу же положит ее на живот, что бы она ни делала. Никита молча подошел к Свете и приобнял ее. Та не сдвинулась с места – он почувствовал ее волнение и счел это естественным. Светочка же тщетно пыталась взять себя в руки и совладать с чувствами, особенно с нарастающим страхом.

– Расслабься, все будет шикарно, – с придыханием прошептал Зеленцов. – Не бойся меня.

Ей подумалось, что именно такими фразами и общаются насильники. Она попыталась мысленно вернуть свой идеал в лице Никиты: девушка прикоснулась к его торсу, почувствовала ладонями кубики его пресса, взглянула на выступающие вены на его руках. На лице Зеленцова она надеялась встретить ту же неловкость и стеснение, но узрела лишь гримасу нетерпения.

«Да сколько можно?!» – мысленно возмущался Зеленцов и обнял Свету. Спустя мгновение она осознала, что не может отстраниться, потому что он принялся стягивать с нее одежду, тихо призывая не ломаться и не сопротивляться. Света боялась, что любое противодействие аукнется ей грубостью. Она оказалась в ловушке: ей чудилось, что спасительный выход отдаляется от нее все дальше и дальше, что идеал мужчины душит ее, забирая воздух, удерживает ее, забирая свободу. Она успела тысячу раз пожалеть, что согласилась. Зеленцов продолжал что-то шептать и раздевать девушку, впившись губами в ее шею. Светлана дрожала, мотала головой и пыталась убрать от себя его похотливые, настойчивые и вездесущие руки, но Никита не останавливался. Он уже не рассчитывал на взаимность: парень столько времени потратил на Свету и ждал закономерную награду за свои труды. И чтобы в самый ответственный момент его продинамили? Ни в коем случае!

– Нет, Никита, нет… Отпусти меня… Я так не могу… Отпусти…

– Тебе так кажется, малышка. Я покажу тебе, что это не страшно, научу тебя… Не нужно меня бояться…

– Нет, я не хочу. Не трогай меня, – хваталась за его руки Светлана.

– Хочешь-хочешь… Не выдумывай… Еще как ты меня хочешь… Еще вчера хотела. Я же видел. Играешь послушную монашку, а сама вся потекла…

– Отпусти, – не унималась она, еще больше раздражая ловеласа. – Я не хотела этого с тобой.

– Поздняк метаться. Развела огонь – его надо гасить.

– Я буду кричать.

– Кричи. Это даже заводит.

– Отстань от меня, – Света сжала пальцы и поцарапала Никиту. – Ты такой же, как и все! Вам нужно только одно! Думаешь, ты идеал?! Посмотри на себя в зеркало, монстр! Ты ничто, если позволяешь себе так обращаться с…

Не успела Света как следует оскорбить Зеленцова, тот со всего маху швырнул ее на кровать так, что девчонка слегка ударилась об стенку. Он величаво сбросил свою толстовку на пол и снял футболку, оказавшись перед ней по пояс раздетым, однако Света не обратила на сие никакого внимания. Еще секунда, и он бы схватил ее за шею, чтобы утопить в постельном белье, но она рывком схватила с тумбочки пилочку для ногтей.

И кто знает, в какую часть тела Зеленцова воткнулся бы этот незамысловатый инструмент, если бы дверь комнаты не содрогнулась от мощного стука, похожего на стройную барабанную дробь на параде. В дверь тарабанил неудачливый парень Светки – Виктор. Никита поначалу посчитал, что там какой-нибудь бугай, который сравняет его с землей. Однако Витя даже при должном старании никогда бы в одиночку не вынес хлипкую дверь, хотя за время пути сюда он хорошенько озверел и не заметил, как взлетел на нужный этаж и наотрез отказался от помощи Серого и Косяка. Укрывшись за углом, те стали истошно трезвонить Глебу, занятому Амирой. Внешне Витя напоминал разъяренного носорога, бьющегося в ненавистную преграду, хотя на самом деле он очень переживал и не мог поверить, что его горячо любимая Света решилась ему изменить. Он стучит, а ему не открывают – неужто ей до фонаря на его чувства?!

– Света! Светочка! Открывай! Не делай глупостей. Я же люблю тебя. Я все прощу! – поначалу он вел себя мягко и снисходительно, но потом сменил пластинку на более жесткую и принципиальную, ведь его игнорировали аж… полминуты (для него пронеслась целая вечность). Поэтому он решил ответить на наплевательское отношение людей, которых он любил (любит), зеркально.

По другую сторону двери, служившей своеобразной дамбой, что сдерживала сильнейшее наводнение, вместо уюта и интима наступила слепая паника. Какое уж тут романтическое настроение, которое вскружило Свете голову вчера? Неужели она реально хотела так себя подставить? Слабая и безвольная и есть слабая и безвольная. А все ее волевые решения приводят к негативным последствиям. Еще пара мгновений, и их застукают.

– Кто это?

– Что же сейчас будет? – скулила Света, прикрыв рот ладонью. Ее глаза засверкали.

– Открывай, – решительно распорядился Зеленцов, накинув одежду, – я любому морду разобью.

– Это мой парень… Господи, какая же я дура…

– Какой еще парень?! Ты не говорила ни о каком парне… А я… я к Амире пришел.

– Ее здесь нет. На кого у тебя тогда встал?! – Светка показала пальцем на штаны Зеленцова. Парень не знал, как реагировать. – Если в тебе есть хоть капля благородства, умоляю, лезь в шкаф.

– Ты шутишь сейчас, да?! – засмеялся почти 190-сантиметровый хоккеист.

Ей сейчас точно не до шуток. Своенравный Зеленцов с секунду помялся, но подчинился, упаковавшись в гроб на ножках со скрипучими дверцами. Света вытерла слезы и отперла защелку – в комнату влетел ошарашенный и возбужденный Витек.

Света освободилась от одного морального давления и тут же угодила под другое.

– Вот, значит, какая ты на самом деле! – начал рогоносец. Не дав Свете оправдаться, Витя продолжил бесноваться. – Так предать нашу любовь, так вонзить мне нож в спину! Это какой нужно быть бесчувственной и конченой змеей?! Я тебе верил, понимаешь?! Считал тебя идеалом красоты, ума, честности и невинности, а ты… крутила интрижки за моей спиной. Говори, где он?!

– Кто?

– Не придуривайся! Парень из столовки. Где он? Давно вы вместе? Он уже спал с тобой? Я хочу знать все, чтобы понять, как низко ты пала и чего ты заслуживаешь. Какой же я слепой долбоящер, что повелся на тебя, а ты… ты ничего не стоишь после этого, – разогнался он.

– Я… я… я не спала с ним.

Витя качал головой:

– Что со мной не так, Света? Ты предпочла обмануть, а не поговорить. Предпочла предать нашу любовь… И ради чего?!

– Витечка… – кинулась она к своему парню.

– Не приближайся ко мне, – он неловко оттолкнул ее, и Света, обессилев, села на пол и расплакалась еще сильнее.

– Прости меня… Прости…

– Глеб прав насчет тебя. Насчет всех вас. С вами хочешь по-хорошему, веришь в лучшее, а вы… заслуживаете другого, – сжал кулаки Витя, злобно разглядывая ревущую Свету, сидящую у батареи. – Я никогда этого не хотел, но, видимо, это единственный способ научить тебя, – злость застелила рассудок Виктора до такой степени, что он сделал следующий вывод: именно Света виновата в его патологическом невезении, провалах и прочих неудачах. Он слепо уверовал в то, что отведет свою оскорбленную душу, если ударит девушку.

В коридоре тем временем шлепал кроссовками Глеб. Буквально несколько мгновений оставалось до последнего этапа его задумки по «спасению» Светланы от необоснованной жестокости Вити. Звонок Серого застал Глеба врасплох. Не достигнув пика, кавалер Амиры впопыхах исчез из ее жизни так же стремительно, как и объявился в ней. Глебу пришлось резво спускаться вниз, пытаясь при этом не забрызгать кое-чем свои трусы. Штаны он и вовсе натягивал на ходу, отчего выглядел комично и чуть не рухнул со ступенек.

Отрепетировав воинственную гримасу, он в уме отсчитывал секунды, чтобы ворваться в комнату, где гремит скандал и, судя по голосам, находятся Витя со Светой. Где же хоккеюга? Отработав на ближайшем косяке хук правой, Глеб хотел открыть дверь с ноги, как услышал за ней звуки, явно не входившие в его планы.

– Витя, ты же добрый, чуткий, ласковый и безвредный человек, – обливалась слезами Светка, умоляя парня не делать ей больно.

– Видишь, что ты сделала с этим человеком, – напирал он.

Светик практически припала к полу. Она потеряла надежду донести до Вити мысль о расставании, из-за которой и затеяла этот балаган. В то же время она не способна жить с этим человеком дальше и ежедневно каяться перед ним в собственных ошибках. Вряд ли он ангел воплоти.

Витя решился наконец припадать урок суженой и даже размахнулся в ее сторону, как вдруг не стерпевший всего этого безумия Зеленцов вылетел из шкафа как черт из табакерки. Хоккеист всем телом навалился на Витю, который мгновение назад стоял перед Светой в позе солдата, желающего метнуть гранату. Никита со всей силы вывернул его руку и боднул противника по носу. Как выяснилось, за шевелюрой Зеленцова скрывался обломок чугунины, будто тот в шлеме. Припечатав рогоносца к полу в неестественной позе, Никитос почувствовал, как его лоб и волосы окропило кровью Витька. Спортсмена чуть не оглушил отчаянный крик соперника, поставленного в тупик таким поворотом событий.

Странно. Если подозреваешь измену в паре метров от себя, а потом не находишь любовника в поле зрения, то первым делом проверяешь шкафы – не в окно же тот сиганул? Хотя в случае дома № 18 по Комсомольской улице можно через окно оказаться на пожарной лестнице и спуститься по ней.

Оглушительнее Витиного крика был только хруст его правой руки. Витя прилип к полу, изогнувшись так, что смог заполнить своим слегка тучным тельцем ломаную линию, образуемую углами шкафа, кровати и тумбочки. Он зажмурил глаза и открыл рот, но казалось, что он всего лишь натужно пытается улыбнуться. На самом деле Виктор сломал руку, поцеловался с кроватью, из его носа хлестал кровавый ручей, а раскрытый рот разгонял накопившуюся под кроватью пыль. Получается, Витек повержен всего-то благодаря двум сокрушительным приемам.

Никита Зеленцов поднялся на ноги. Вдобавок ко всему хоккеист умудрился вынести дверцу серванта и надломить своей массой его ножку, поэтому тот стал напоминать Пизанскую башню. Звон в ушах Зеленцова от крика соперника прошел так же быстро, как и наступил. Защитник в спорте и в жизни огляделся по сторонам. У койки Амиры свернулась в клубок и ревела Светочка, не понимая, как ей жить дальше. Ничего толкового не мог сказать и сам Зеленцов – даже на льду его силовые приемы не имели такого эффекта. Абьюзер Витек валялся на полу, из-под кожаной куртки выглядывал его живот – он изрыгал из себя нечленораздельные фразы о том, что ему чудовищно больно, что ему сломали позвоночник и что он теперь не сможет ходить, что кровь из носа стекает ему в рот и вкус у нее так себе.

Но страшнее всего было Глебу, который валялся бы на полу в обнимку с братом, появись он в комнате чуть раньше. Вместо Глеба рогоносца из строя вывел Зеленцов. Но Света почему-то не кинулась на рослого спортсмена с поцелуями, следовательно, план Глеба не так уж идеален. Однако он не подозревал, что Никита из-за своего поведения достоин лежать на полу не меньше, чем Витек. В головах парней все складывалось так, будто снова виновата вертихвостка Светка – эта троица никогда бы не взяла вину на себя. И будет еще много случаев, прежде чем парни постигнут простую истину – виноваты они сами.

Глеб подумал, что Света ударила Витю шваброй в пах, из-за чего тот протяжно стонет. Пересилив себя, маленький интриган легонько отворил дверь и одним глазком увидел рыдающую Свету, лежащего Витька и воинственно стоящего над ними хоккеиста. От этой картины и ощущения того, что сейчас и ему достанется, Глеб отлетел от двери так, что чуть не проломил стену напротив. Брат повержен, девушка в слезах: «Их нужно выручать! – сообразил Глеб, поэтому со всех ног понесся вниз, чтобы позвать на выручку всю свою братию. – Этот хоккеист еще тот боец, раз загасил Витька. Здесь явно понадобятся все… абсолютно все!»

– Что ты наделал?! – плакала Света. Зеленцов безмолвно глядел на Витю.

– Он хотел ударить тебя, разве нет? Я среагировал, – сухо ответил Никита.

– Среагировал?! Вот так это у тебя называется?! – истерично мямлила Света. – А что же тогда ты хотел сделать со мной? Разве не то же самое?! С каких пор ты стал джентльменом?!

– Какие все нежные, бля…

– Это мой парень… Пусть он делает со мной, что хочет.

– Предупреждаю, это кривая дорожка.

– Да что ты вообще можешь знать об этом?! Не стыдно тебе?! А я, – всхлипывала Света, – виновата перед ним. Зачем ты вмешался?

– Если б я не вмешался, тогда бы он загасил тебя и меня, – Никита заметил, как Витя беспомощно пялится на него, продолжая стонать и хвататься за травмированную руку, будто просит подаяния.

– Уйди же! Я ненавижу тебя! Ты только все испортил.

– Я испортил?! – изумился Зеленцов. – Бабы, вы все просто сумасшедшие! Заварите кашу, а потом нате, господа, расхлебывайте! Знаешь что?! Хорошо! Оставайся тут одна со своим сокровищем – он твой, раз так сильно хочется.

– И останусь! Как я только повелась на тебя?!

– А это вопросы к тебе, глупышка. Определись уже, чего ты хочешь и с кем.

– Как ты ее назвал, дылда вонючая?! – пытался взбрыкнуть поверженный Виктор.

– Брат, – отозвался Никита, – не надо усложнять. Твое положение и так незавидное. Но знай – она со мной не спала… Сука, о чем я только думал? – почесал затылок Зеленцов. – Ладно, исполняю вашу просьбу, мадам.

– Катись уже.

– Счастливо оставаться, – раскланялся Зеленцов.

В дверях показались Серый и Косяк, которые, мгновенно оценив обстановку, вытаращили глаза и не проронили ни слова, спокойно отошли в сторонку и позволили Никите удалиться. Умыв лицо и оперевшись об раковину, парень посмотрел на себя в зеркало, не поверив, до чего докатился. Затем он неторопливо зашагал в свой блок, попутно замечая, как из щелок практически всех дверей за ним неустанно наблюдают любопытные глаза.

– Витяй, ты в поряде? – с опаской спросил ошарашенный Косяк.

– Все пучком, – заявил валявшийся на полу Витек, пытаясь выглядеть достойно в столь непростых обстоятельствах.

– Давай мы поможем тебе…

При попытке поднять Виктора тот снова заорал, дабы его не трогали за правую руку (даже скупую мужскую слезу пустил), отчего горе-помощники растерялись. Нужно вытаскивать горемыку, пока хоккеист ненароком не вернулся.

***

Никита спокойно брел по фойе пятого этажа. Позади него резко хлопнула дверь на лестницу. Не успев завернуть за угол, хоккеист услышал, как его кто-то окликнул – противный осипший голос обозвал его мудаком. Зеленцов обернулся и узрел, как фойе заполонили где-то восемь или девять отморозков разной комплекции (им было лет по 14-16 каждому) в паленых «Найках» и «Адидасах» с китайского рынка. Гости предусмотрительно вооружились битами, кастетами и прочими атрибутами ближнего боя в рамках дворово-районного досуга наглухо отбитой современной молодежи. И все как один набычились на одиноко стоящего в другом конце помещения Зеленцова.

Оказывается, моральная слабость вахтера внизу перед подаренной Озеровым бутылкой отвлекла его от выполнения служебных обязанностей. Он усердно занимался употреблением вина, потому и не смог должным образом противостоять своре хулиганья. При этом сложно было не заметить гопников, которые на протяжении всего вечера скапливались у входа. Наверное, выходить морозиться за такую зарплату попросту неэффективно.

– Какого хера вы так вырядились, пацаны? Когда реальная братва по улицам ходила, вы еще мамкину грудь посасывали, – уверенно начал Зеленцов.

– И без этого видели, что ты фраер борзый. Ты нашего кореша и его бабу обидел. Надо порешать по-пацански.

– Я бы на вашем месте, пацаны, пошел смотреть «Спокойной ночи, малыши!» и сжег все эти тряпки, а то несерьезно как-то… Занялись бы нормальным делом. А всякие ублюдки пускай сами свои проблемы решают и учатся за себя постоять. Реально, разойдемся миром, а то менты вас загребут: комендантский час ведь. Смысл в ваши личные дела еще бумажки вклеивать? Места там и так нет.

– Ты нам зубы не заговаривай, а то мы тебя в два счета побреем… как барашка, – по рядам хулиганов послышались смешки.

– Я вас по-дружески прошу – лучше свалите сейчас.

– Когда это ты стал нам другом? Чего ты нам сделаешь?

– Лучше вам этого не знать, чтоб не писаться по ночам.

– Ты скажи, не стесняйся. Нам любопытно.

– Поверьте, так вас не калечили никогда.

– Тебя тоже! – из толпы выступил Глеб, предводитель банды. До этого, видимо, с Никитой общался самый старший и борзый из всех присутствующих. – Ты моего брата покалечил. Ушел, не извинился, не помог. Не по-пацански это, а по-скотски.

– Он тоже молодец. По-пацански ли баб бить и унижать? Только за то, что сморозила хрень по глупости. Он у вас кухонный боец, я смотрю. Да только без мозгов чутка, – улыбнулся Зеленцов.

– Соблазнять чужих баб ради единичного перепихона и не знать, что за это бывает – это нужно быть втройне упоротым, – парировал Глеб.

– Сучка не захочет – кобель не вскочит, – сунул руки в карманы Никита.

– Вот оно, значит, как?! Хорошо, – Глеб толкнул одного из пацанов с заточкой вперед.

– Из батиного ящика с инструментами стащил, что ли? – дразнил первого претендента на вылет Никита.

– Раз ты такой крутой, посмотрим, на что ты способен.