Однажды в Челябинске. Книга первая

Брадобреев хорошенько задумался над ее словами – ошибки молодости и безответственность, значит? На ум сразу же пришел сегодняшний побег. Его сомнения насчет затеи были непродолжительными: все будет хорошо, ведь они с командой проделывали подобное уже бесчисленное количество раз. Чего же фатального они могут натворить? Да ничего.

Комендант задремала. Пашка тихонько вышел из ее комнаты и прикрыл дверь.

– Брадобреев! Это еще что за стриптиз?! – рявкнул я, стоя у дверей фойе.

Павел дошел до дивана и напялил футболку.

– А где твоя псина? – спросил он.

– Обрела дом, – с гордостью ответил я.

– На небесах? Ты ее китайцам продал? Хорошо хоть, что все собаки попадают в рай.

– Я вижу, ты не очень фанатеешь от своих собратьев по разуму.

Павлик не отреагировал на оскорбление, а только произнес:

– Тебя, умник, Степанчук искал и просил передать, что открутит тебе башку за то, что ты ушел.

С глазами навыкате я кинулся к своей комнате, а Брадобреев отправился предупредить всех о моем возвращении.

***

– Капец, что там было?! – с удивлением осведомился Данил Озеров после возвращения хоккеистов из фойе, в котором произошло неравное столкновение с челябинскими малолетними криминальными элементами.

– Я, кстати, так и не ухватил сути дела, – признался Патрушев.

– Как я понял, – пояснил Денис Акмальдинов, – до чего-то подобного доводит желание совокупиться вне коллектива.

– Да Зеленцов не совсем удачно подкатил яйца к одной дамочке.

– Это ж какая толпа ее бывших прибежала.

После этих слов в комнате очутился сам герой-любовник и молча плюхнулся на кровать, не приметив Даню Озерова, с которым они еще не пересекались.

– Страдает, – отметил Озеров.

– И чего там в итоге, Никит? – спросил Бречкин, зная, что Зеленцов врезал бы за такой бестактный вопрос, задай его кто-нибудь другой.

– Все заебись, – ответил Зеленцов.

– Одни неприятности из-за баб, – добавил поломанный Филиппов. – Давайте уже пить.

– Сначала найди себе поилку, которая тебе поможет.

– Да я и ногами могу.

– Ну-ка покажи!

– Эй, только постельное не уделайте. На нем еще спать.

– Да не твое же. Чего ты паришься?

– Ты сегодня спать собрался, Мухин?!

– Что-то меня рубит, капец.

– Паша, ты официально самое слабое звено! – объявил Толик Костицын.

В комнату вошел Серега Соловьев:

– Никита, бухни, я тебе говорю. Полегчает, – предложил он. Хмурый Зеленцов злобно глянул на веселого Соловьева, но залпом осушил пластиковый стаканчик и потребовал еще.

– Вот это по-нашему, – одобрил сидящий неподалеку Смурин.

Через пару минут в комнату вернулась неразлучная троица – Арс, Тема и Степка.

– Куда вы дели Брадобрея? – спросил Озеров.

– Он на общественных работах, – ответил Митяев. – Плесни мне малость, – попросил Соловьева Арсен. – Здорово мы их, а?! – он подсел к Зеленцову.

– Да, парни, такой прием они надолго запомнят, – прохладно воздал уважение команде Зеленцов. – Лишь бы они не заявились сюда ночью и не прирезали нас всех во сне.

– Не переживай, они сюда больше ни за что не сунутся.

– Ты, кстати, проиграл спор, – самодовольно заявил Митяев.

– Кто на что спорил? – спросил Костицын.

– Я, если подумать, ближе всех подобрался к цели, – сказал Никита.

– Но ты же не кувыркался с ней. Даже понес некоторые потери, – уточнил Кошкарский.

– Вообще я не помню, чтоб мы спорили, – возмущенно сказал Зеленцов. – Я хоть что-то делал.

– То есть вся заваруха была из-за вашего глупого спора, кто первее трахнет истеричку из соседнего блока? – удивился Волчин.

– В общих чертах да, – отпил из стаканчика Митяев.

– Скучно живешь, Андрюша, – отреагировал Бречкин. – А тебе, Зеленцов, так и надо. Тебе еще учиться да учиться… чувих-то правильно обрабатывать.

Вскоре в стан хоккеистов вернулся Пашка и объявил, что Елизаров снова в здании.

– Вроде повеяло свободой… да не тут-то было.

– Что будем делать?

– Продолжим по-тихому бухать, – ответил Арсений. – Все же очевидно, – произнес он и взял бутылку из-под газировки с залитым в нее вермутом. – Серега, приготовь нашу обманку. Других бутылок здесь быть не должно.

Озеров снова объявил всех присутствующих безбашенными.

– Ты только нас не сдай.

– Да, ты конкретно отвык от искусства конспирации, Дань.

– Думаю, через пару минут сюда войдет то, к чему невозможно привыкнуть, – добавил Брадобреев.

– Во, посмотришь заодно на нашего мучителя, – отметил Абдуллин, сделав очередной глоток «газировки» особой крепости.

Я же помчался к Степанчуку – мое настроение, окрыленное добрым делом, сейчас гарантированно измажется дегтем с головы до ног. Кажется, Виталий Николаевич в ожидании меня просверлил взглядом солидную дыру в двери.

– Где ты ходишь?! – с ходу набросился он.

– Я…

– Головка от… сам знаешь чего!

– Так ведь…

– Ты за Брадобреевым в Магнитогорск гонял?!

Признаюсь, было неловко – меня на неприлично долгое время захватила авантюра с собачкой. Что ж, подчистил себе карму слегка.

– Ты забыл, что у тебя есть обязанности?! Ты мне здесь опять все полимеры просрал к ебеням!

– Что-то случилось?

– Тебе бы уши промыть, ведь ты меня не слышишь! Вот, что случилось!

– Как раз наоборот, – я искренне не понимал, что такого важного в речи тренера я пропустил. Мне как отличнику непривычно, что меня незаслуженно (почти) отчитывают на чем свет стоит.

– Скоро отбой. Живо пошел и всех проверил. Исполнять!

С той же скоростью, с какой я бежал сюда, я семенил в соседний блок. Корсет из бинтов на груди неустанно напоминал о себе.

За дверями комнаты Митяева общались и ржали. Я резко отворил дверь и зашел внутрь, врубив подозрительность на максимум. Первое, что бросилось мне в глаза: в комнате ютится почти вся команда, а в центре сидит какой-то незнакомый мне чувак.

– Что это вы тут кучкуетесь? А это еще кто такой?

Арсений Митяев поднялся с кровати, чтобы объяснить:

– Петь, познакомься, это Данил Озеров, – незнакомец встал и, улыбнувшись, протянул мне руку. Ему явно не по себе рядом со мной – наверное, уже вдоволь небылиц наслушался. – Даня раньше играл с нами. Мы давно не виделись, вот и собрались.

– А если на твоем языке, Петя, – пояснил Волчин, – то это один из тех неумех, чьи богатые родители отдали отпрыска в хоккей, чтобы он хоть чем-то занимался, а потом ему наскучило. Без обид, Дань!

– Ты, Волчин, не изменился нисколько: до сих пор правду-матку в лицо всем мечешь. Ничего, я привык.

– Спасибо капитану, – сказал я. – Мне все понятно. А в Челябинске ты где-то играешь?

– Нет.

– Хорошо. Значит, не отбираешь места у реально талантливых ребят, которые хотят и могут играть в хоккей, – подхватил настроение Волчина я и морально готовился к хуку в табло, но его не последовало – воспитанный субъект, однако. – Позаботьтесь, чтобы к отбою вашего товарища здесь не было.

– Само собой, – пообещал Митяев, подмигнув Дане.

Как-то все это странно, думалось мне, поэтому я решил ни в коем случае не снимать внешнего наблюдения. Уж слишком развесело-красные некоторые выдающиеся рожи.

– Хорошо. А чего пьем?

– Чай. Разве не видно? – ответил Никита Глыба – многие не разделяли сдержанного похода Митяева к общению со мной и предпочитали быть дерзкими. В данном случае это только все портило, ибо я мог стать еще злее и наблюдательнее – не в кассу горе-беглецам.

Смурин протянул мне бутылку холодного чая. Я открыл крышку, вкусив запах… холодного чая.

– Фу, химоза! Лучше настоящий на кухне попейте.

– Там не лучше, – ответил Коротков.

– Ладно. Не засиживайтесь и готовьтесь ко сну – завтра важная и тяжелая игра, которая ни в одном компоненте не должна быть похожа на то недоразумение, что вы выдали днем.

Не обнаружив фатальных нарушений режима, я удалился, желая чего-нибудь съесть из собственных запасов и проделать это на общей кухне, ведь ужинать в одном помещении со Степанчуком тяжело морально.

Хоккеры убедились, что я отдалился на достаточное расстояние.

– Жизнь изменчива, но неизменно в ней одно – хочется дать ему по щам, – заявил Патрушев.

– Так чего не дали еще? – удивился Озеров.

– Что мы только не делали. А он как говно – не тонет и всплывает.

– Какой-то он… странный. Он адекватен? – уточнил Данил.

– Нет. Тысячу раз нет!

– Отбитый полностью, – добавил Чибриков.

– Это не совсем так, – внезапно произнес Митяев, чем вызвал волну негодования.

– Хватит его выгораживать! Это и твоя вина.

– Почему? – пожелал узнать Озеров.

– Он мой одноклассник, – ответил Арсений и обратился к остальным. – Но я никак и думать не мог, что он появится здесь из-за Степанчука и будет делать то, что делает, – в сотый раз повысил тон Митяев.

– Занятно.

– Парни, – продолжил Митяев. – Если бы вы отмотали немного назад и пораскинули мозгами, то поняли бы, что он успел помочь многим из вас… – Бречкин хотел возразить. – Давай не сейчас, Бреча, – не дал ему начать Митяев.

Но сказал Зеленцов:

– А давайте пить!

– Согласен, – Филиппов потянулся за бутылкой.

– Единственное здравое предложение за сегодня, – поддержал Бречкин.

С острой темы благополучно съехали. Позже, когда все слегка осушили Данилов багаж, Митяев произнес:

– Чего мы все про нас да про нас? Сегодня же с нами Даня «Пять озер»!

– Блин, Арсен, меня так года два никто не называл.

– В твоей ситуации мы просто обязаны поддержать тебя и… пойти с тобой, чтобы увидеть, как ты выиграешь. И прикрыть твой зад в случае чего…

Решение поддержали.

– Как говорил Джек Воробей, я больше беспокоюсь за перед.

– Капитан! Капитан Джек Воробей! – поправил Озерова Брадобреев.

– Ребят, – продолжил Озеров, – наверное, это все же моя проблема. Я сам в нее ввязался – мне и выпутываться.

– Кажется, ты стал забывать, что такое хоккей.

– Я уже давно в него не играю.

– А мы своих не бросаем, – парировал Митяев, – даже если они живут в другом городе и уже не играют. И болеют за, мать его, «Трактор»!

Остальные неодобрительно загоготали.

– Обижаете, – произнес Озеров. – Я за Магнитогорск, за «Металлург». Приходится смотреть хоккей с отцом в разных комнатах.

– Наш же человек, ну…

– Как ни крути, это командная игра. И ты в нашей команде, – подытожил Арсений.

Озерову даже стало как-то легче на душе – давно он не бывал в такой душевной компании.

– Но вы же пьяные, – огласил очевидное Данил.

– И что?! Когда это нас останавливало?! – высказался Митяев. – Успеем протрезветь. Но пока, братцы, выпьем за Даню! Хлебнем этого прекрасного… чайного напитка. Ура!

– Вздрогнули!

Кажется, после проигрыша на льду парни наконец почувствовали легкость, развязность… и неутомимое желание продолжать.

За последующие два часа до отбоя определился более-менее точный состав тех немногих, кто способен принять участие в продолжении банкета. Но внешне все должно протекать как обычно, ибо этот момент жестко контролировался помощником тренера. Но и его бдительность слегка притупилась за столь долгий и травмоопасный день, поэтому несколько обыденных приемов сделали свое дело. Во-первых, самых слабеньких и восприимчивых к алкоголю более сильные и стойкие хоккеюги разнесли по их постелям, чтобы те дрыхли до утра. Во-вторых, я пролистывал свой дневник в холле напротив умывальников и перед отбоем заметил, как кто-то из хоккеистов выполз умыться и зубы почистить, а некоторые (как, например, Митяев, Брадобреев, Кошкарский, Чибриков и Абдуллин) тщательно терлись вехотками в душевых, словно вместо сна настраивались на бодрствование. Я не придал этому особого значения. Не знал, что Чибриков посоветовал пацанам, которые собирались для вида почистить зубы, выйти втроем, чтобы они следили друг за другом: вдруг кто-нибудь уснет на толчке или перепутает зубную пасту с кремом для бритья.

«Да, тяжкий день для пацанов, – размышлял я, – и для моих костей в частности». Заблаговременно ушел и челябинский гость, однако вне моего поля зрения с ним успели переговорить Митяев и Брадобреев.

– Вряд ли все смогут поехать, – обратил внимание Озеров. – Многие уже в хлам.

– А нам все и не нужны, – сказал Арсений. – Следующий уровень для избранных, а не для слабаков.

– Не замерзнешь снаружи? – спросил Озерова Брадобреев.

– Нет, пойду по круглосуточным магазинам прогуляюсь.

– Хочешь что-то купить?

– Нет, подразнить продавцов надеждой.

– Лучше тебе далеко ночью не отлучаться, – посоветовал Пашка, опустив предположения о сидящих в засаде гопниках и историю об уборщице, которая увидела в нем погибшего мужа… или сына… или брата… или любовника.

– Я смогу за себя постоять.

– Нам понадобится полчаса максимум, – подсчитал Митяев.

– Для тебя нет невыполнимых задач, Арс.

– Его хлебом не корми, а дай найти приключений на жопу, – подтрунивал над Арсением Брадобреев.

– Ради вас стараюсь.

– А какой план, Арсен?! – Озеров крепко держал бутылку «Jack Daniel’s».

– Грандиозный! – Митяева поставили в тупик.

Но Паша загадочно произнес:

– Сейчас он станет просто гениальным, – выдал он и показал пацанам украденные из комнаты коменданта ключи.

– Осталось только дождаться, Даня, – у Арсения загорелись глаза, – только дождаться…

Скажу сразу, что в тот ничем не примечательный зимний вечер у меня не было никаких оснований полагать, что подготовка ко сну и отбой станут лишь отправной точкой самой долгой, запоминающейся и грандиозной ночи в моей жизни.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «ДЕГЕНЕРАЦИЯ»

История одиннадцатая. «Срочное заседание клуба любителей ретроавтомобилей»

Знаете, есть в наших городах и весях целый пласт автолюбителей, которые фанатеют по ретроавтомобилям: восторгаются ими, покупают, коллекционируют, вкладывают большие средства и титанические усилия в их восстановление (принося при этом в жертву как раритетные, так и современные автомобили). Относительно итогов такого восстановления хочется сказать, что результат часто превосходит все самые смелые ожидания – меркнут все достижения нынешнего автопрома, а ретроралли процветают. Веет каким-то волшебством, когда из старой и ржавой рухляди получается сверкающая конфетка в том самом первозданном виде, будто только с конвейера. Кажется даже, что на дворе до сих пор СССР, а недоразумение 1991 года придумали западные фантасты.

Многие даже не догадываются обо всех материальных и моральных затратах, которые несут энтузиасты, занятые восстановлением старых авто. Как и о раритетах, которые прячутся на свалках, во дворах и гаражах по всей стране. Большая часть бриллиантов советского и зарубежного автопрома медленно умирает, потеряв надежду на то, что какой-нибудь ценитель вдохнет в них новую жизнь, чтобы на счастливый экспонат глазели восторженные зрители в музеях и на торжественных мероприятиях или холили и лелеяли придворные механики в гаражах частных коллекций.

Есть ли у машин душа? Спорный вопрос. Судьба у них точно есть. Такого мнения придерживаются и члены небольшого, но гордого челябинского клуба любителей ретроавтомобилей.

Троица энтузиастов старательно рассредоточивала свои экспонаты – от «Полуторки» до «Роллс-ройса» – по всем местным гаражам и стоянкам, пока окончательно не осела в боксах городского ДОСААФ, на базе которого продолжается сбор и восстановление возрастных автомобилей. Места там хватало и для просторного выставочного зала, и для мастерской, и даже для помещения со всяким хламом. За аренду брали по-божески.

Вечером 16 декабря 2011 года в мастерской допоздна кипела кропотливая работа по наведению лоска на очередную развалюху с биографией похлестче истории какой-нибудь карликовой африканской страны. Наши автолюбители вдоволь упахались.

Идейным вдохновителем клуба был Илья – смуглый широкоплечий мужичок с орлиным носом, въедливыми карими глазами, первыми намеками на лысину, которые никоем образом не влияют на его порой бескрайную самоуверенность. Механик Михаил в клубе самый старший, но за лидерские позиции с высоко активным Ильей он даже не тягается, ибо несколько пассивен и немногословен (в трезвом состоянии), что не мешает ему оставаться непревзойденным мастером на все руки и, как это часто бывает с такими кадрами, любителем приложиться к бутылочке по поводу и без. Михаил невысокого роста, слегка сутулится, носит бородку со светлыми усами, порой глядит в пустоту обремененным взглядом, почесывая волосы на голове формы мяча для американского футбола. Самый молодой в команде Лев – худощавый паренек среднего роста с короткой стрижкой, большими глазами и бледным лицом. Он очень ценит то, что на досуге занимается чисто мужским делом и находится в обществе зрелых и солидных мужиков, поэтому впитывает их опыт как губка. Закончив университет относительно недавно, парень периодически подвергается нападкам и усмешкам со стороны старших коллег, поэтому всеми силами пытается если и не выглядеть, то вести себя брутальнее.

Когда с неотложными делами было покончено, наступила более приятная часть вечера – чисто мужские посиделки. Типичная обстановка захудалого автосервиса, царившая в мастерской, никого особо не смущала. И не в таких помещениях кантовались.

Праздничный стол организовали прямо на табуретках, а члены клуба расселись вокруг них на стульях и полуразвалившихся советских креслах. Мужики мирно беседовали, травили анекдоты, рассказывали истории, попутно уничтожая запасы из домашних холодильников. Прием горячительного провоцировал на задушевные разговоры.

– Мужики! – Илья поднялся с места, чтобы произнести речь. – Сегодня у нас два знаменательных повода, которые нужно обмыть. Во-первых, мы наконец-то доставили в наши пенаты легендарный автомобиль, за которым так долго гонялись. «Победа» скоро будет на ходу и станет знаковым экспонатом нашего музея – это, простите за тавтологию, заслуженная победа для нас. Работы там – непочатый край, но… Вы только вспомните, сколько ради нее было переговоров, переездов. Сколько вложено денег, чтобы не только купить, но и доставить ее сюда. Я, честно, сбился со счета, сколько сломалось эвакуаторов. Безумно хочется заняться ее преображением. А ведь сначала мы планировали разобрать ее на запчасти. Как же мы заблуждались. Каждое прошедшее через нас авто – это бесценный опыт и приятные воспоминания. Именно ради них мы и зависаем здесь сутки напролет. Мы в некотором роде врачи-хирурги. Мы жизни спасаем… механические жизни. И эта машина – важная веха в нашей работе. Мечта, которая никогда бы не осуществилась без вас, друзья мои!

– Когда уже можно выпить? – уточнил Михаил, будто рюмку устал держать.

– Во-вторых, я безгранично рад, что на этом поприще я познакомился с вами, мужики. Сегодня хочется особенно отметить Льва – незаменимого члена нашей немногочисленной бригады, у которого сегодня день рождения!

Миша радостно подскочил, глядя на смущенного именинника:

– С днем рождения поздравляю! И больших побед желаю! За столом и на кровати! И в карьере, и в разврате!

– Спасибо, дядя Миша, – улыбнулся Лев.

Михаил приметил недовольную гримасу Ильи, которого беспардонно перебили.

– Прости, я с тобой согласен по всем пунктам, – Миша осушил стопочку и потянулся за колбаской и помидорками. – Вот ты, Илюха, юрист и… медиатор, хотя я до сих пор не могу понять, что это такое. Лева, ты программист, сисадмин – тоже не могу понять, за что вообще можно платить на такой работе. А я инженер, механик. И мы никогда бы не пересеклись, если бы не наши автомобили. Разве не здорово?

– Так здорово, что я сюда от жены сбежал, – признался Лев.

– Она наверняка там наготовила тебе всего к празднику?

– Да, только все на завтра: родственники придут, сядем за стол и все такое. А сегодня я сказал, что хочу отметить этот праздник с друзьями.

– Еще раз выражу свою гордость, – отметил Илья, – что Лев с нами. Предприятие у нас, конечно, скромное, но зато свое, сделанное на совесть и на кровно заработанные. Не как у некоторых…

– За это надо выпить, – объявил Михаил.

Все чокнулись.

– Бывал я пару раз в гаражах – как ты сказал, «у некоторых» – у одного хапуги местного, – продолжил Михаил. – У него там вся автомобильная история Америки. И вся на ходу. Вся!

– Знаем такой гараж, знаем… Раритета там больше, чем в самой Америке, – подтвердил Илья.

– И откуда у людей столько бабок? – озадачился Лева.

На него косо посмотрели.

– Ты, малой, как будто не в России живешь.

– Уж точно не на своем хребте заработал, – не называя фамилий, ответил Илья, похлопав Льва по спине. – Но мы не хуже.

– Только у русского человека, какого бы он ни был достатка, в подкорках сидит всякое барахло хранить, – произнес Миша.

– А что в этом плохого? – начал Илья. – В любых старых вещах есть какая-то магия, эстетика… доброта, с которой эти вещи сделаны. Не то, что сейчас – производят так, чтобы сэкономить, навредить и при этом срубить побольше бабла. А в вещах из прошлого – бесценные воспоминания, особенно в машинах, которые делали из металла, а не из пластика и проводов, как сейчас штампуют. Мы с Михаилом Совок побольше тебя застали, Лева. Живи ты сознательно в то время, берег бы все свои вещи как зеницу ока. Тогда и помоек полных не было, ведь все в хозяйстве пригождалось. А вот нынешним продуктам прогресса самое место на свалке – плохое все, ненастоящее.

– И это он еще не выпил как следует, – шепнул Леве на ухо дядя Миша.

В присутствии коллег Илья часто придавался рассуждениям о том, что у каждой вещи есть некое подобие души, и приводил в пример автомобили. Он неоднократно рассказывал, как из-под него то и дело выпрыгивал чужой мотоцикл, как раритетный «Москвич», который Илья восстановил, неустанно глох, когда за руль садился другой водитель, а когда за руль возвращался Илюха, то машина за всю дорогу не позволила усомниться в своей надежности.

– А помните, как какой-то бухарик с Чурилово продал нам за гроши дедову «Волгу»? А потом, когда мы ее восстановили и выставили на экспозицию, попытался вернуть ее назад. Шумел еще, что мы якобы его напоили, обманули, денег не додали. Помните, что с ним приключилось?

– Мы вроде продали ему «Волгу» обратно.

– Ага. А потом?

Лева и Миша пожали плечами.

– Он нажрался в очередной раз, не поставил машину на ручник, и она его придавила к забору. Насмерть.

Леву история впечатлила – он принялся ее обдумывать и грызть огурец.

– Так что мы не только автомеханики. Мы психологи.

– Хе-хе, типа как ветеринары для животных, только для механических, – сравнил Михаил. Подошла его очередь рассказывать. – Я вот инженер по образованию. Вся жизнь с техникой связана. И я сейчас не только про тачки. Я сам недавно осознал, почему так произошло. Я ведь родился в машине. Да-да, чистая правда – я не по пьяни это выдумал. Лето было. Я же деревенский. Мать на сносях до последнего на сенокос ходила – в поле ее схватки и настигли. Другие бабы за фельдшером в деревню побежали. Тот приехал на колхозной машине, на заднее сиденье ее и в роддом газу дал, но чувствует, что не поспевает. Так и принял роды у матери в машине. А он студентик, по распределению в деревню прибыл – всякого видел, а вот роды впервые, отчего обессилел и в обморок хлопнулся. Матери пришлось самой за руль прыгать и врача в больницу везти. Спросите: а где же был мой отец? Бухой в коровнике спал – мой день рождения отмечал, причем как после, так и до самих родов. Видимо, страсть к бутылке у меня – это наследственное.

– Ничего страшного. Как сказал один сатирик, в лечебных целях алкоголь безвреден в любом количестве, – поддержал кореша Илья. – Знаю, что из всех нас у Левушки самые напряженные отношения с автомобилями.

– Для их преодоления я, собственно, здесь и нахожусь, – отреагировал Лев.

– Коль пошла такая пьянка, расскажи-ка и ты что-нибудь, – попросил его Миша.

– Мужики, я уже немного выпил, сейчас всего и не упомню.

– Наоборот, язык развязаться должен.

– Хорош ломаться, ну!

– Да не хочу я, чтобы вы опять ржали надо мной.

– Так если это смешно, – хохотнул Илья. – Особенно то, как ты на права сдавал. С какого там раза у тебя получилось, с десятого?

– А мне больше нравится история, как его заперли в багажнике, а замок заклинило, – посмеялся и Михаил.

– Если расскажу, отстанете?

– Конечно! Только я еще хочу знать, почему твоя очаровательная супруга водит лучше тебя?

– Так, в самом деле, это уже ни в какие…

– Все, молчим.

По водительской части Лева вечно попадал впросак. Зато отлично разбирался в электронике, компьютерах, рылся в Интернете в поисках раритетов и их владельцев. За руль он садился нехотя, в багажник старался вообще не залезать по понятным причинам.