Однажды в Челябинске. Книга первая

– Пойду, только сначала сломаю позвоночник одному скоту.

– Удачи, – Сергей не расслышал, что именно произнес Бреча.

Чуть ранее на кухню зашел мой одноклассник Арсений Митяев. Я предположил, что сейчас разговор станет более конструктивным, нежели с Бречкиным. Арс так же уселся напротив меня.

– Я тебя внимательно слушаю, Арсений. Что случилось?

– Петь, ничего особенного.

– Вы там все сговорились?!

– С чего ты взял?

– Врать – это искусство, которым вы не владеете. Поэтому я спрашиваю тебя вторично… Думаете, я ваше бегство просто так оставлю?

– Просто смирись, Петь. Тебе незачем в это лезть.

– А вам, значит, все дозволено, да?!

– Я спать хочу, старый. Завтра игра. Если я буду плох на льду, то скажу Николаевичу, что ты разбудил нас посреди ночи и устроил бессмысленный допрос.

– Даже не вздумай.

– Что, страшно стало?

– Нет, я-то найду аргументы. Я… я тут во все вникаю, ясно? Ох, Арсен, расскажи мне все, а? По-братски.

– Как ты не поймешь, братиша… Не было ничего.

– Ничего не было, говоришь? – тогда я решил предположить. – А баня?!

– Какая еще баня?

– Обыкновенная, русская, Сеня. Чего ж ты тогда свой крестик-то снял?

Форвард прикоснулся к груди и изменился в лице – креста и золотой цепочки, всегда и везде его сопровождающих, на месте не было.

– Чего язык проглотил? Ответить нечем?

Митяев взглянул на меня виновато-растерянными глазами. Я вновь задал вопрос – спокойно и без наезда:

– Что стряслось, Арс? Вы натворили глупостей?

– Да.

Я стукнул ладонями по столу так, что вся утварь на нем подпрыгнула.

Этого я и боялся.

– Приехали!!! – соскочил с табуретки я.

– Мы угнали машину, – робко продолжил Митяев.

– Что?! – повернулся к другу я.

– Мы угнали машину, – отчетливей проговорил 17-й номер.

– Что, я не ослышался?! – меня всего затрясло. – Я думал, вы просто бухали в клубе… или в бане…

– В клубе мы тоже побывали. Но с машиной я ни при чем.

– А кто при чем?! Что еще произошло?!

– Успокойся.

– Ты понимаешь, что, если все вскроется, вам всем конец? – взялся за голову я.

Не успел я закончить фразу, как на плечи Арсения упали жилистые руки Бречкина. Арсен толком ничего не успел понять, как его рывком столкнули с табуретки. Митяев рухнул на пол. На него всей массой навалился красный, как помидор, Бреча. Тафгай принялся трясти Сеню, чуть ли не отрывая куски мяса с груди противника:

– Медальон! Где мой медальон, сука?!

– Остынь, Леха!

– А ну-ка оба прекратили! – я набросился на Лешу, но отодвинуть его от Арсена так же сложно, как поднять бетонную балку голыми руками. Спина Бречкина напоминает черепаший панцирь – трудно его пробить. Мне досталось локтем по больному боку, поэтому я отцепился от агрессора, корчась от боли.

– Куда ты его дел?!

– Нет у меня твоего медальона! – пытался объясниться Митяев. – У меня самого крест пропал. Сам смотри.

Алексей схватился пальцами за разрез футболки Митяева и оттянул его, чуть не распоров посередине. В этот момент Арсений высвободил руки и с обеих сторон шлепнул Бречкину ладошками по ушам, обезвредив неуравновешенного нападающего. Тот на секунду потерялся, и Митяев сбросил с себя его тушу.

Теперь над Бречкиным нависал сам Арсений:

– Они в машине, Леха, – тяжело дыша, произнес Митяев. – Если все ему расскажем, он нас поймет. В глубине души поймет… и поможет. Никуда от этого не денешься. Часики тикают, – убедительную историю выдумывать некогда.

– А если наше золото у нее, м-м? – парировал Бречкин. Арсений молчал. – Кто кому тогда присунул, а?! – Арсений Митяев поднялся на ноги и подал руку Бречкину. Тот поднялся вслед.

– Ну теперь, пацаны, – держался за бок я, опираясь об стол, – вы выложите мне все, – я заключил, что потасовка есть наглядный показатель того, что с бегством и пьянкой все не так однозначно.

Кажется, горе-бойцы остыли.

– Значит, речь идет о потере двух безделушек? – уточнил я.

– Это у Арса безделушка, а у меня – семейная реликвия.

– А обращаешься с ней как с безделушкой с китайского рынка, Бречкин. Ну? И что это за тачка такая?

Бречкин озадаченно глянул на Арсения.

– «BMW X5».

От удивления меня чуть не парализовало.

– Не могли найти машину попроще? Так, ладно. Полагаю, остальные тоже в ней что-нибудь оставили, что потенциально может на вас вывести?

– Давайте карманы вывернем. Как в том фильме, – осенило Митяева.

– Потом. Сначала важное: как вы умудрились ее угнать и откуда? – задал вопрос я.

– С соседнего двора. Ее владелец – идиот.

– Вы недалеко от него ушли.

– Говорю же, владелец даже не заметил. Чибриков ее за минуту вскрыл.

– Ты так в этом уверен, Арс? А если пропажу обнаружат, а внутри ваши вещи, ваши пальчики? – масштаб проблемы разрастался с каждой секундой. – Я гляжу, вы прям экстрасенсы. А почему не можете предугадать, куда полетит шайба, как себя поведет соперник, с каким счетом кончится матч? Столько бы на ставках подняли, столько бы матчей выиграли, что пять таких машин себе с легкостью бы купили, чтоб по саунам и шлюхам кататься. Знаете, я тоже немного экстрасенс и скажу, что вас ждет: хозяин заявит о пропаже, машину найдут, а вас по горячим следам вычислят, ибо вы наследили, судя по всему, в половине Челябинска. Вас наверняка видела куча народа. И все! Ваши жизни разрушены по глупости… из-за бутылки. А ваши грезы о МХЛ, КХЛ, НХЛ… До свидания! На помойку! О чем вы только думали?

– Хоккеистов из Магнитогорска просто так не сломать, – заявил Леша.

– Алкоголь и не таких ломал.

– Мы не думали об этом, – произнес Арсений.

– Тогда скажи ради богов всех времен, ради всех святынь мира, ради всех взорвавшихся вулканов, ради всех правд и неправд, ради всех, кто воевал и пал, что вами двигало, Арс?!

– Мы просто хотели отдохнуть, провести ночь на полную катушку. Можно ведь и на взлете погибнуть. И что в таком случае будет у тебя за душой? Ничего.

– Знаете, чем опасна такая жизнь? Наверно, вы уже начали понимать… Никогда не знаешь, что за этим последует. Твой самолет может упасть, у машины могут отказать тормоза, а бесценная золотая цепочка может просто взять и кануть в лету. Вы знатно попали. Поздравляю.

– А ведь все начиналось как самая лучшая ночь в нашей гребаной жизни…

– Обычно после таких ночей следуют самые ужасные в жизни дни, – сказал я, однако нижеследующие реплики побудили меня к радикальным действиям.

– Тут и твоя вина есть, – выдал Бреча.

– Я, что ли, вам в рот наливал?! – восклицал я.

– Плохо следил.

– Тебе ли об этом рассуждать, Бречкин?!

Поддел он меня знатно.

– Надеюсь, теперь ясно, для чего я нахожусь рядом с вами. Интересно, закрывают ли целые команды из-за коллективного помешательства?

– Что, все так серьезно?

– А ты как думал?! Давайте-ка мне всю историю с самого начала, – попросил я. – И без тайн мадридского двора.

Мне бегло пересказали ход ночных событий (как я понял позднее, в сокращенном виде): бухнули, угнали тачку, потусили в клубе, поехали кататься, бросили «BMW» черт знает где и вернулись обратно на такси. Во время рассказа я периодически вскакивал, вскрикивал, размахивал руками, хватался за голову, перебирая как ругательства, так и различные способы спасти положение. Как только рассказ кончился, мне хотелось убить парней за то, что они учинили, но идея навести порядок в царящем хаосе не казалась мне такой уж невыполнимой, учитывая, с какой непринужденностью шайка, к примеру, выбралась из гостиницы и вскрыла машину.

– Да-а-а, ребятки, – подытожил я. – Я от вас такого не ожидал. Хотя нет. Я ожидал от вас именно этого, – в голове не укладывалось, как я умудрился допустить все это великолепие. – Лес горит от своих же деревьев.

– Я думал, – произнес Арсений, – после такого ты нас убьешь на месте.

– Еще не вечер, Арс, еще не вечер, – приговаривал я, расхаживая по кухне. Мне стало душно. – Не в моих правилах сообщать вам об опасностях, ведь большинство из них создаю я. Но тем не менее… Арсен! Леша-то наглухо отбитый, но ты… ты-то куда?! У тебя вообще есть мозги, я понять не могу?! Или твоего размера на складе не осталось? Что же с твоей карьерой станет, черт? Ты не имеешь никакого права рисковать смыслом всей своей жизни! Один неловкий шаг, и будущее уже не столь безоблачно. Путь к цели – это дорожка, ведущая в гору, переполненная перевалами и серпантинами. Чтобы спуститься с горы, особого ума не нужно, усилия не понадобятся, тебя самого несет в пропасть. А вот чтобы вскарабкаться на вершину, нужно каждый день преодолевать себя и воздерживаться от искушений – это надрыв, напряжение, испытание. Ты в теме с самого детства. И ты готов обнулить полжизни из-за какой-то параши? А если бы ты получил травму? А о родителях ты подумал? Сколько они отдали, чтобы ты встал на коньки и на каждом углу гордо сообщал всем, что хоккеист?! А ты берешь и обесцениваешь их труды, просто плюешь в их сторону, растаптываешь их наследие. Что вы еще можете делать?! Только клюшку с шайбой гонять. Лишитесь хоккея – пиши пропало.

Сеня с Лехой стояли рядом. Надеюсь, хоть что-то до них дошло.

– Петь, что-нибудь еще можно сделать? – виновато произнес Митяев.

– Вы уже все сделали!

– Придумай что-нибудь. Ты же мозг.

– Почему все говорят мне об этом только тогда, когда им что-то нужно? – обидчиво отметил я. – Плоды вашего веселья, если за них не взяться, в скором времени превратятся в трагедию. А спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Ты сливаешься?

– Если бы. Ваш побег и мне выйдет боком. Так что теоретически я с вами в одной упряжке.

– Что ты хочешь предпринять?

– Собственно, как и всегда – пойду исправлять ваши косяки. Есть один план. Если все получится, то никто ни о чем не узнает: мой авторитет не пострадает, вас не уволят и не посадят – вы будете играть и уверенно глядеть в будущее. Да будет так. Аминь, – решился я и направился в комнату к остальным возмутителям порядка. Леша и Арс плелись за мной.

– Нам что делать? – спросил Митяев, когда мы зашли в номер, где тем временем не находили себе места Кошкарский, Брадобреев, Чибриков и Абдуллин.

– Идти спать. И не вставать, пока я не скажу.

– Ага, уснешь тут, – произнес Степан.

– А ты баранов посчитай – их тут много, – я поднял с пола ремень и протянул его Арсению. – Возьми, это твое.

– Не знал, что он еще способен так больно бить.

– В умелых руках и швабра стреляет. Итак, – хлопнул в ладоши я, приблизившись к Чибрикову, – Богдаша, напряги свои воробьиные извилины и вспомни, где взял машину? – тот посмотрел на Митяева, который ему кивнул, что означает «можно говорить».

Чибриков указал точное место.

– Хорошо. Бречкин, говори адрес, где вы бросили тачку? – Леша ответил. – И номер здешнего такси дай.

– Погодь, – усомнился Абдуллин, – ты хочешь сказать, что…

– Да, именно так, – я предвосхитил его вопрос. – Я верну на место машину, которую вы взяли. И все будет как прежде. Сделаем вид, что ничего не было. А все, кто вас видел, подумают, что это коллективная галлюцинация. Сеня, это точно все места, где вы наследили? – тот уверенно кивнул, поймав непонимающий взгляд Брадобреева. – Так, – продолжил я, – мало ли что станется со мной, поэтому гоните на бочку все деньги, что у вас остались.

– С чего это?!

– В ближайшее время они вам точно не понадобятся, – заверил я, собирая дань. – А это еще что за гадость? – спросил я Абдуллина, когда он протянул мне мятую купюру, измазанную в чем-то красном.

Тема ответить не успел – помешал Павлик:

– Твою ж мать, кошелька нет, – выдал Брадобреев. – Я и шапку где-то посеял, дебил.

– Запомни последнее слово, Пашка. Оно очень емкое – замечательно тебя характеризует. Шапка, говоришь? Которая с эмблемой клуба?

– Она самая.

– Кто еще что потерял? – с недовольством спросил я. После беглых поисков мне огласили примерный перечень потерь. – Ясно. Брадобреев, надеюсь, ключи от чердака ты не посеял?

– Какие ключи? – сыграл непонимание Пашка. – От какого чердака?

– Боже, выйди уже из режима идиота.

– Если бы я их потерял, мы бы давно отморозили яйца снаружи.

– Вам полезно. Гони сюда, – я протянул руку за связкой ключей.

– Постой, ты реально туда собрался? – спросил Брадобреев.

– Чего только не сделаешь ради команды. У вас же так принято? – оглядел хоккеистов я. – Хоть вы все и неуправляемые засранцы, но я бы не хотел, чтобы банальный выезд обрушил ваши карьеры.

– А если тебя поймают?

– Буду импровизировать, – я старался не думать об опасностях и осложнениях, коими полнился мой рискованный план.

– Смысл подрываться? Давай на чистоту, очконавт: ты не сможешь.

– Если не веришь в мои способности, Леша, то не веришь и в свои. В тюряге с тобой церемониться не станут.

В разговор вступил Арсений:

– Подожди. В школе ты говорил, что водить не умеешь.

– Нынешние проблемы явно не школьного уровня, ведь так, Арсен?

– Я с тобой пойду, – произнес Митяев.

– Ты на ногах еле стоишь. Зачем ты мне сдался? Ты уже свою часть сделал, герой. И тебе известно, что я работаю один, – огласил собственное кредо я.

– В этом и проблема.

– Меня сейчас больше беспокоит другая проблема. Как спасти ваши жопы. Как спасти твою жопу, Арс. И мне будет сподручнее одному, а не с балластом в виде поддатого и самонадеянного хоккеюги, который все никак не может успокоиться и хочет кому-то что-то доказать.

– Не трещи, Петь. Башка и без тебя ватная.

– А ты уверен, что тебе тоже нужно что-то нам доказывать? – спросил Митяев.

«Ты даже не представляешь, насколько я уверен. Это мой последний шанс – другого не представится», – подумал я, глядя на близкого друга.

– Проспитесь, – сказал я. – Утро вечера мудренее.

– Как можно уснуть, когда мы здесь, а ты там?

– Степа, ты просто-напросто вспомни все гадости, что я тебе сделал, и переживания исчезнут сами собой.

– Почему ты всегда видишь в людях только плохое?

– Чтобы знать наперед и не расстраиваться, если ошибся в человеке.

– Удачи, – без сарказма произнес Брадобреев.

– Спасибо, – искренне ответил я. – Я-то справлюсь.

– А как же бинты?

– Сделаю вид, что их просто нет. И утеплюсь хорошенько. А вам, парни, надо поспать – самое то после пьянки.

«Откуда мне это известно?» – задался вопросом я.

– Если б это просто пьянка была, – выдал Кошкарский.

– Будем расстраиваться, если я не смогу все исправить. Ладно, хорош трепаться. Пора в путь.

Я не успел выйти за порог, как Арсений окликнул меня:

– Петь.

– Чего?

– Спасибо.

– Пока не за что.

– Мы всегда знали, что ты… четкий пацан, – выдавил из себя любезность Богдан.

– Видимо, осознание столь очевидной истины спрятано где-то очень глубоко в ваших головах. Думаю, один лишь Арсений был ближе всего к правде… И все равно умудрялся меня провоцировать.

– Куда ж я без команды, – ответил Митяев, глядя на партнеров.

– Ладно, не о том сейчас речь. Если не вернусь утром, можете сдаваться.

– У тебя получится, – заверил Кошкарский.

– Если вам удалось заварить кашу, я смогу вернуть все назад. Не впервой.

– Миссия невыполнима, – стоял на своем Бречкин, явно выбиваясь из коллектива: остальные только сейчас осознали всю глубину проблемы и поняли, что все решить смогу лишь я.

– Спорное заявление, – сжал кулаки я, намереваясь встретиться лицом к лицу с неизвестностью, холодом и следами непреднамеренного нарушения парочки законов Российской Федерации. До сих пор не могу понять, что мной двигало тогда. – Всем спать.

***

Еще долго в первой комнате лежали ни в одном глазу.

– Знаете, мужики, – вещал Паша Брадобреев, глядя в потолок. – Я только сейчас понимать начинаю…

– Что Земля круглая? – не терял позитивного настроя Митяев.

– Нет, блять! Что на самом деле означает выражение «похмелье временно, а истории с пьянок вечны».

– Во что мы ввязались, парни? – спросил Абдуллин.

– Меня больше возмущает, почему вы нас бросили в «Макдаке»? – решил поднять другой вопрос Кошкарский.

– Пораскинь мозгами, Степа, – ответил Арсений.

– Да все ясно с вами. Чтобы Лизу на кочедык насадить.

– Раз ты все знаешь, что за привычка вопросы задавать?

– Так что в итоге с Лизой? – спросил Степка.

– Сейчас фотку покажу, – взялся за мобильник Арс и протянул его Степе, к которому мигом подпрыгнул Абдуллин.

– Тут просто черный фон.

– Конечно, в машине же темно, – заржал Митяев, отдав пять Брадобрееву.

– Как я рад, что тебя обломали, юморист, – злорадно выдал Степан.

– Надо было в сауну идти, – произнес Брадобреев, – а Озерова гнать отсюда ссаными тряпками. Типок всегда был скользким.

– Пусть сам свои проблемы решает, – согласился Тема.

– Еще бы. У него же нет Пети.

– Кстати, о нем. Арс, ему можно доверять? Сколько мы его терпим уже? Два месяца? Больше?

– Разве ты не знаешь ответ? – спросил Митяев.

– Для каждого он свой, судя по всему, – отметил Пашка.

– Я вот понял, что он собой представляет на самом деле. Он совсем не тот, кем так хочет казаться.

– Считаешь, что он… нормальный? Свой?

– Как-то раз, – заговорил Арсений, – вышло так, что на днюхе у хмыря одного зимой я по синьке выбежал на улицу, чтобы догнать козла одного. Мне казалось это очень важным. Пока остальные ржали и продолжали бухать, Елизаров схватил чью-то куртку и понесся за мной. А я был в таком состоянии, когда вообще не отдупляешь, что творишь. И холода не чувствуешь… до поры до времени. Я в неадеквате – не подпускаю Петю к себе, а он упорно идет за мной по улице. Когда я вдруг понимаю, что конкретно закоченел, этот крендель тут как тут с курткой и чекушкой, представляете? Он не дал мне окончательно окочуриться на морозе и довел меня до дома. Я же знатно нажрался тогда. Прикол в том, что я даже не простудился. Нечто подобное этот парень выдал и сегодня – теперь уже с нами. Думаю, если попросить его сдать ЕГЭ за меня, он это сделает. Не знаю как, но сделает.

– Хм, занятная история.

– Ничего, что мы умолчали про ту часть ночи, где нас чуть не пристрелили? – спросил Кошкарский.

– Если бы я рассказал Пете еще и об этом, он бы точно стружку с нас снял.

– А если вдруг он наткнется на…

– Вряд ли. Машину всего-то нужно перегнать с одного места на другое. С «Хамелеоном» она ведь никак не связана.

– Хоть бы она осталась на месте.

– А девка из нее исчезла.

– С другой стороны, нам на руку, если ее угонят, – предположил Паша.

– Что же делать с вещами, которые мы в ней забыли?

– Точно, блять. Тогда вариант не канает.

– Мне даже страшно представить, что там у вас произошло, – произнес Степа, – если вы не вернули тачку обратно.

– Вот и бойся дальше.

– Арсен, – воскликнул Пахан.

– Чего?

– Ты хоть понимаешь, каким другом, мать его в душу, располагаешь? Мне до этой ночи казалось, что демон-очкарик люто нас ненавидит, только и ждет, чтобы вместе с тренером знатно над нами позалупаться. А тут он берет и самоотверженно уходит исправлять наши ошибки, решать наши проблемы. Благополучие команды и каждого из нас сейчас зависит от этого чудика.

– Я знаю, Пашка. В том весь Петя – человек непредсказуемый и контрастный. Я обязательно отплачу ему… добром на добро – даже не обсуждается.

– Правильно ли было отпускать его одного?

– Справится.

– Он сам-то хоть понял, что делает?

– Одно известно точно, – констатировал Арсений, – он делает все это для нас. И всегда все делал для нас – мы просто не понимали этого.

– До меня сейчас только начинает доходить… Впервые в жизни болею за этого парня, – сказал Степа. – Мы в заднице, если он вернется ни с чем.

– Есть небольшая, но вероятность, что все выгорит.

– По факту у нас незавидная картина вырисовывается: мы засветились, где только могли. На нас угон, хулиганство, дебош и похищение. А нарушение режима – это теперь вообще ни о чем.

– Не нагнетай, Абдуллин. И без того тошно.

– Я хочу завязать с такими попойками. Нет в них ничего хорошего.

– Только истории, чтобы внукам рассказывать.

– Хоть бы обошлось.

– А чего тебе беспокоиться, Пашка? У тебя же папка тренер.

– Это ничего не значит.

– Ага, лечи кого-нибудь другого.

– А если нас все же найдут и повяжут?

– Бречкин-старший всех нас выкупит.

– Дело ваше, – произнес Арсений, – а я спать.

Продолжение следует…