Сага о Мрачных Водах. Призраки Перламутра

Скальд сбросил пепел на статью и отложил ее.

Новая газета.

«Массовая гибель южных пингвинов. Семь безобидных пляжных животных варварски разорваны на куски. Делом занялся директор центра спасения морских животных «Первая Лагуна», профессор Хоакин Мартинес. Личность убийцы не установлена. Подозрения на то, что это мог быть человек, тают с каждым днем. По словам директора, это сотворило немыслимое океанское чудовище».

Потушив окурок о газету, Скальд берет новую. И ему кажется, что бесконечная стопка никогда не закончится.

«Смерть дайвера. Девушку двадцати лет обнаружили местные рыбаки. Ее обезглавленное тело качалось на волнах. При вскрытии обнаружены акульи зубы. Почему хищник не утащил жертву целиком, а забрал только голову остается неизвестным».

– Зубы акулы…

Скальд выпустил едкий табачный дым.

Он облокотился на спинку стула. Лениво переложил газету в стопку «прочитано» и взял новую.

«Новый случай Алого Вопля потряс город. На этот раз жертвой страшной патологии стала жена юного доктора, Скальда Серпентеса».

Скальд закрыл глаза.

На фотографии он увидел ее лицо. Лицо Силисты.

«Супружеская чета ожидала появления первенца на свет. Ему уже дали имя, Натаниэль. Но болезнь, которая не поддается никаким современным методам лечения, взяла свое. Силиста Серпентес трагично скончалась. Алый Вопль оставил несчастного врача без супруги и ребенка».

Скальд поймал себя на мысли, что даже не помнит таких статьей. В то время, семь лет назад, ему было не до газетных вырезок.

– Натаниэль…

Воспоминания о загадочном телефонном звонке не покидали его. Он слышал голос. Голос мальчика.

Было ли это взаправду?

Или всего лишь сон…

– Дурной сон…

Скальд выкурил сигарету. Потянулся за следующей. Пачка закончилась.

– Проклятье!

Оторвав голову от стола, он застал свой кабинет в серой дымке. Как мог он столько времени просидеть в таком кошмарном смоге?

«Алый Вопль, смерти в воде, жертвы акул, убитые пингвины, нападения сов» – перечислял Скальд краткий очерк газетных статей.

– И все это было семь лет назад.

Семь лет могло исполнится Нату, если бы…

Скальд открыл окно и пустил в медицинский кабинет свежий ночной воздух и свет двух лун.

Изучения старых газет дало ему понять только одно – история повторяется. В Перламутр-Бич вернулся Алый Вопль. Нападения возобновились. Смерти почти каждый день. И главное – ужас обрел новый масштаб, гораздо больший, чем был когда-то.

«Дышать нечем. Надо пройтись».

Ему нужно все обдумать.

Скальд свернул все старые прочитанные газеты с прожженными дырками от окурков и сбросил в мусорное ведро. Туда же он сгреб все окурки сигарет, которые успел выкурить за время непрерывного чтения, изучения старых архивов.

Избавившись от мусора, Скальд вышел в ночь.

Шум моря сразу его приманил. Скальд решил, что пройтись по Пляжу будет неплохой идеей.

«Все повторяется. В точности, как происходило семь лет назад. Эти нападения. Смерти в воде. Убийства, которые невозможно раскрыть. Акульи зубы… могло ли это быть то чудовище, погубившее Мису Филиндерс? Вполне. Почему бы и нет?! Хоакин Мартинес. Он занимался этим и в тот раз. Похоже, выяснить ему удалось немного. Людо Ксавьер сильно обеспокоен. В тот раз все просто закончилось. Прошло время. Никто ничего не смог сделать. Нападения просто прекратились. Вопрос в том, как долго они продлятся на этот раз. Зло… немыслимое, беспощадное, жестокое… вернулось в Перламутр-Бич. Оно снова здесь. И оно как-то связано с морем. Оно вышло из него… сомнений в этом быть не должно. Вода – вот, где скрыты все ответы на загадки. Вода… океан… Сапфировое море что-то скрывает. Что-то темное… оно не хочет, чтобы люди знали правду. Но зло… оно всегда оставляет следы».

Скальд вышел на Пляж. Море волновалось. Что-то его тревожило в эту ночь. И Скальд это чувствовал. Эта ночь не такая, как другие.

Где-то что-то происходит. Далеко от него или нет – он не знал. Но даже воздух казался каким-то напряженным.

Зло не спит.

Оно ищет… стремится к чему-то…

Скальд шел неподалеку от Колодца. В стороне от него спали пингвины.

«Надеюсь, Хоакин Мартинес позаботится о них. Нельзя оставлять их сейчас здесь».

Какой-то звук… словно шелест крыльев.

– Что это?

Скальд огляделся по сторонам – ничего.

А потом он увидел, как из Колодца вылетели птицы.

Совы.

Стая белых и серых сов стремительно покинула Колодец и вспорхнула в небо. Они полетели в сторону Крапивного Утеса.

– Как это возможно?

«Разве совы летают стаями?».

Скальд сразу вспомнил мертвое тело кошки, оставленное белой совой на полу его кабинета.

«Совы напали на пингвинов».

Это не может быть просто совпадением!

Скальд подбежал к Колодцу и заглянул в него – темная вода пускала кольца волн.

«Они вынырнули из воды? Разве это возможно?!».

Скальд оторвался от Колодца и взглянул на Утес. Да, совы летели именно к нему.

«Что они там забыли?».

– Сходи туда…

Скальд подпрыгнул от испуга. Он резко обернулся – перед ним стояла низенькая старуха с тростью, закутанная в темные шали. На левом глазу – бельмо. Правый вполне зрячий, пусть и серый, как стекло. Лицо покрыто складками и морщинками. Из-под капюшона проглядывались седые волнистые волосы. Трость больше напоминала настоящий деревянный посох. Прочные ветви сплетались на наконечнике в причудливую форму в виде сферы.

– Кто вы?

– А разве это важно? – старуха выгнула бровь.

Старуха подняла посох и указала на Утес.

– Иди туда. Там есть ответы.

– Ведьма. Она, правда, там живет?

Старуха покачала головой.

– Не ведьма, но Оракул.

– Оракул?

– Пророчество.

– Что еще за пророчество?

– Узнай его. Пусть Оракул тебе все расскажет. Он знает… знает, что происходит.

Скальд устремил свой взгляд на Крапивный Утес. Путь туда неблизкий и неприятный.

Никто в здравом уме во всем Перламутр-Бич не полезет на Крапивный Утес. Все боялись ведьму, обитающую там. Но она никого не трогала и бед не причиняла. А потому против такого сожительства не возражала ни одна из сторон.

– Оракул поможет. Вывести их… на чистую воду…

И старуха разразилась хохотом. Скальду этот смех не понравился. Она словно издевалась над ним.

«Сумасшедшая что ли?».

– Кого вывести? О чем вы говорите?

Перестав смеяться, старуха прищурила правый глаз, всмотревшись в лицо Скальда.

– Призраков…

На ее губах заблестела слюна.

– Призраков? – переспросил Скальд в недоумении.

– Призраков, захвативших Перламутр-Бич. Они всем заправляют. Они всем командуют, сидя в тени. Вы все – шахматные фигурки на доске. А игроки… безжалостны.

– Кто они? Кто нами играет?

Скальд удивился сам себе: «Неужели я подыгрываю бреду незнакомой бабки?».

«Но мистических событий слишком много. Может понадобится любая мелочь» – пришла на ум новая мысль.

– Не я должна отвечать тебе на эти вопросы.

«Проклятье! И какой тогда толк от этих разговоров?!».

– А Оракул? – спросил Скальд. – Поможет?

– Возможно…

Старуха обратила взор на море.

– Всякое… может быть. Ты проверь. Сходи, сходи. Крапивный Утес таит в себе не одну тайну.

«Никто никогда не поднимался к ведьме на гору. И мне что-то не хочется».

– Без труда… не вытащишь и рыбку…

И старуха снова загоготала.

«Хе-хе-хе. Чего эта старая карга смеется постоянно?».

– Иди! Иди на Крапивный Утес! Иного пути у тебя нет.

Старуха развернулась и принялась уходить прочь, заливаясь смехом, переходящим в судорожный кашель.

«Да кто она вообще такая?».

– Оракул! Все расскажет! Все!

– Тьфу ты! Бабка…

Он надеялся, что она его уже не слышит.

Старуха не оглянулась. Опираясь на посох, она поковыляла в сторону города, подальше от Пляжа.

И за спиной Скальда зажегся свет.

«Свет? Откуда…».

Он увидел белые лучи, обходящие его стороной и устремляющиеся далеко вперед. Скальд поспешил развернуться к источнику и увидел…

Свет на Маяке.

«Заброшенный Маяк. Старый, всеми забытый чертов Маяк! Как там может горесть свет? Он давно не работает! Давно пустует! Это немыслимо!».

Белый глаз Маяка смотрел прямо на Скальда, словно действительно видел его и следил за ним.

– Что там происходит?

Скальд не сводил глаз с Маяка. Он стоял и смотрел на свет, как зачарованный. Ему начало казаться, что Маяк приближается к нему, преодолевая морские просторы. Каменная башня становится все больше и больше. Она увеличивается, приближаясь все ближе и ближе.

И вот уже фонарь стоит прямо перед Скальдом. Или же Скальд перед фонарем?

В ушах зазвенело. Скальд не сразу услышал пищащий звон. Когда звук стал его раздражать, он зажал уши и закрыл глаза.

Свет померк.

Вспышка.

Скальд открывает глаза: он стоит на Пляже совсем один. Ночь. Маяк далеко. Фонарь не горит. И тишина.

– Какого черта творится?!

Скальд принялся медленно шагать к морю. Каждый шаг отдавался в уши мерзким звоном. Тогда он понял: это не закончилось.

Он шел к воде. Ближе, ближе…

Людо Ксавьер еще не успел установить оградительные столбы, которые не позволят приблизиться к воде. В эту ночь… море оставалось доступным для всех. И оно пользовалось этой возможностью.

Оно манило.

Оно зачаровывало.

И оно вело всех любопытных путников в свои оковы.

Скальд замер, стоило воде ударить его по ногам. Он всеми силами старался прийти в себя и не поддаваться искушению.

Искушению утонуть.

Что-то заскрипело в стороне. Скальд повернул голову – кресло. Пустое инвалидное кресло стояло в воде и покачивалось на легких волнах.

– Откуда оно здесь?

И незнакомый голос дал ответ:

– Видно, какой-то бедолага оставил его здесь и ушел под воду. Возможно, завтра мы узнаем про новый случай утопления. Но если море закроют – не узнаем, пока не откроют снова.

Владельцем голоса оказался рослый мужчина в черном костюме с красным длинным шарфом, повешенном на шею и свисающим в низ. Под пиджаком скрывалась темно-бардовая жилета, белая рубашка и алый галстук. На руках – белые перчатки. Светлые, белые, почти серебряные, волосы завязаны в хвост, откинутый за спину. Глаза… глаза у незнакомца были красными, как кровь. Нос с легким бугорком. А в правом уголке тонкой полоски губ вертикально проходил серый шрам. Незнакомец опирался на черную тонкую трость с золотым наконечником, имевшим форму многогранника.

– Надеюсь, я не потревожил ваш покой?

Незнакомец говорил медленно и спокойно.

– Нисколько, – приврал Скальд.

– Тогда я этому очень рад. Гулять под лунами в столь поздний час – не самая лучшая затея, учитывая обстоятельства.

– И все же вы тоже здесь.

– Верно подмечено.

– И вы не боитесь?

– Бояться? Ужаса, который терроризирует город? Я не боюсь страха, мистер…

– Серпентес.

– Да, я о вас слышал. Вы же врач, я угадал?

– Частный.

– Вилиамонт Гринштейн, рад знакомству.

Скальду протянули руку в белой перчатке. Из вежливости он ее пожал, хотя и не горел особым желанием заводить новые знакомства.

– Так почему же вы здесь, мистер Серпентес?

Скальд и сам не знал точного ответа на этот вопрос. Он запутался. И тщетно пытался найти выход из лабиринта загадок и тайн.

– Ищите ответы? – предположил Вилиамонт.

Скальд не ответил.

– Каждый из нас что-то ищет. Это нормально. Жизнь вообще зачастую сводится к бесконечному поиску чего-либо. Стоит найти одно желаемое, как сразу появляется другое.

– Удовлетворение потребностей.

– Именно. Все мы хотим удовлетворить свои бесконечные потребности при печально-ограниченных ресурсах. В этом и заключается вся загвоздка.

– «Загвоздка»?

– Как узнать всю правду, не имея при этом достаточно сведений?

«Ответ простой. О чем тут думать?».

– Искать новые сведения, – ответил Скальд.

– И здесь возникает проблема, – протянул собеседник. – Вопросы. Как и где?

«На Крапивном Утесе… тьфу!».

– Вопросы без ответов терзают нас, мучают нас, не дают нам спать. А порой их поиски заводят на такие глубины, из которых уже не выбраться.

«Глубины… и снова все сводится к воде!».

– И вы смогли найти ответы на свои вопросы? – задал Скальд резонный вопрос собеседнику.

– Ищу помаленьку, – пожал плечами Гринштейн, – как и все. Шаг за шагом.

– Как вы думаете, что происходит с этим городом?

– Движение.

– «Движение»?

– Да, и вопрос не в том, куда он двигается.

«Ответ простой – на дно морское!».

– А в том… кто его двигает.

У Скальда от этих мыслей пробежал холодок по спине.

– Такие конкретные вопросы, как «кто» и «что» зачастую становятся самыми сложными. Именно они требуют подробного исследования. Но стоит немного постараться, и все встанет на свои места. Порой ответы сами летят к нам в руки. Остается только увидеть их и поймать. Часто люди не видят очевидных вещей. Не видят то, что всегда было с ними рядом. Всю их жизнь. Людей вообще одурачить довольно просто. А отвлечь внимание – ничего не стоит. Нам свойственно обращать внимание на конкретные вещи, а не видеть всю картину в целом.

Именно это Скальд и пытался сделать – увидеть всю картину в целом.

– Старайтесь мыслить более масштабно, мистер Серпентес. И тогда у вас все получится.

Гринштейн посмотрел на инвалидное кресло, которое само укатилось под воду.

Скальд не отрывал взгляда от Маяка. Башня с угасшим фонарем продолжала манить его. Преследовать. Тянуть к себе.

«Я что-то упускаю, что-то поразительно очевидное, что-то простое…».

– Вилиамонт…

Но стоило Скальду оторваться от моря, как он снова оказался один. Гринштейн, странный незнакомец, исчез, словно сам провалился на дно.

Но Скальд остался на Пляже в своем одиночестве ненадолго. Вскоре он услышал скорый топот и глянул вдаль. Кто-то приближался к нему – бежал слишком быстро, словно спасался от кого-то.

Свет двух лун озарил размытый силуэт, и Скальд сразу же узнал этого молодого человека.

Пустой взгляд Энтони Эрнандеса, которым он смотрел на зеркало-обманку в морге, еще долго преследовал Скальда после секции.

А теперь жизнь сама сводит его с этим человеком.

Глава 14. Автостоп – хуже некуда

– Шон…

– Кто такой Шон?

– Никто.

Большой Дик пристально на меня посмотрел. Это дико раздражало. И меня сейчас раздражало абсолютно все: объедок вонючего бургера, запах пота в салоне, этот долбанный пытливый взгляд. Только музыка оставалась приятной и ненавязчивой.

Я только что убила пятерых человек. Из них – двое детей.

– Просто делайте свое дело. Прошу вас, давайте ехать молча.

– Если вы так настаиваете…

– Да, Большой Дик.

Я посмотрела на него в ответ и добавила резко:

– Настаиваю.

И отчего я так сорвалась на своего спасителя? Если бы Большой Дик не проехал мимо, я бы померла на дороге. Он сокращает мой путь до ближайшей больницы.

Успокойся, Айседора, ты наконец в безопасности. Кошмар остался позади. Эти сущности… эти твари… Грейтсы больше не тронут тебя.

«Ракушка» в огне.

Изабелла больше никогда…

– Осторожно!

Все случилось слишком быстро. Большой Дик вдавил педаль тормоза со всей силы. Но этого оказалось недостаточно, чтобы остановить громадную фуру и предотвратить столкновение.

Женщина.

Она выбежала прямо из леса.

И мы сбили ее.

Бум!

Это все, что я успела понять и услышать прежде, чем фура наконец остановилась. В воздух из-под шин поднимался дым.

– Черт! Только не это! Нет! – запаниковал Большой Дик. – Меня же теперь посадят… твою ж мать! Какого черта она выбежала? Что за хрень? Почему сейчас? Почему?

– Успокойтесь, Дик!

– Твою ж мать! Меня уволят, лишат зарплаты… я никому не нужен! Я ничего не умею, кроме вождения! Так еще и права отнимут… проклятье! Сука! Сука!

– Дик, успокойтесь немедленно!

– Да как тут успокоится? Я только что убил человека! Божечки… меня накажут… я буду вечно жариться в Пекле Огненной Геенны! Мамочка… я не хотел так грешить! Клянусь! Все так быстро случилось… я… я…

– Дик! Черт!

И я ему врезала.

Ну, как врезала – дала неслабую пощечину. И откуда в моей руке осталось столько силы?

Зато Большой Дик наконец заткнулся. Это мне и надо.

Он прижал место удара ладонью и нежно погладил раскрасневшуюся щеку.

– Прости, конечно, но ты был невыносим! – «извинилась» я.

Мне не ответили.

– Сиди здесь. Я оттащу труп с дороги. И мы поедем дальше. Ты меня понял?

– Но… как же…

– Ты понял наш план, Большой Дик? Ты же не хочешь потерять свои водительские права, работу, свободу, доверие… мамочки?

– Нет-нет! Не хочу! Да спасут меня милостивые духи!

– Нет, Дик, нет, так не пойдет. Милостивые духи тебя не спасут. А я спасу.

Я уже собиралась выйти из салона и взялась за ручку двери, как услышала его голос за спиной:

– Но, Айседора…

– Что еще? – я оглянулась через плечо.

– Мы же не совершаем ничего противозаконного?

– Хотела бы я тебе солгать, но – увы – не сейчас. Мы, действительно, совершаем кое-что противоправное, но… давай не будем этой ночью размышлять о морали. Поверь, она совершенно для этого не подходит.

– Эта ночь?

– Да, именно эта ночь, Большой Дик. Ты помогаешь мне. Позволь и мне помочь тебе спасти твою шкуру, лады?

Дик задумался над моим предложением. Я видела в его глазах противоборство двух моральных и нравственных установок. Его мучает сокрушительная этическая дилемма.

Мне это знакомо.

Жизнь научила меня принимать решения в тех случаях, когда по-настоящему правильного выбора попросту не существует.

Из двух зол, как говорится…

– Хорошо, Айс, я согласен.

Даже не буду его ругать за то, что назвал меня просто «Айс». Скоро нас будет объединять общая тайна. Так и становятся друзьями.

– Молодец, Дик. Будь паинькой. Просто сиди здесь. Я скоро вернусь.

– Давай-давай… только быстро!

– Я мигом.

И вышла из фургона.

Пришлось спрыгнуть вниз, чтобы вылезти из такого высокого грузовика.

И кого там занесло на проезжую часть без оглядки?

Стоило мне взглянуть на тело, отлетевшее на несколько метров при столкновении с фурой, я застыла.

– Вот черт…

Я подбежала к Изабелле, лежащей на спине и истекающей кровью. Оглянулась назад – Дик следил за мной пытаясь увидеть, чем я там занимаюсь.

Изабелла с перекошенным разбитым лицом и с топором в кулаке лежала передо мной.

– Вот тварь… ты же сдохла, я надеюсь?

Я вспомнила, как падение со второго этажа в раз прикончило Паолу. Должно быть, такой же силы удар мог убить и Изабеллу.

Вот только…

Ее голова медленно повернулась.

Не убило.

– Проклятье!

Я обещала отомстить за Шона. Всей семейке. И отомстила сполна. Но сейчас Изабелла ничего не может сделать мне. Это не будет акт самозащиты. Ситуация, происходящая сейчас, значительно отличается от того, что случилось в «Ракушке». Я защищалась. Они не хотели меня отпускать. Они бы убили меня, если бы я не дала отпор.

А сейчас… Изабелла, которая почти отпустила меня, если б ей в голову моча не ударила, лежит передо мной полумертвая.

И все же живая.

Живая черт побери!

Ее рот слегка приоткрылся. Я увидела окровавленные гнилые зубы, в которых застряли куски красного мяса.

Она открыла глаза.

– Ты… – произнесла она.

Я не могу оставить ее так.

– Дик!

Я оглянулась и стала громко кричать:

– Дик! Дик!

Он поспешно открыл окно и выглянул.

– Что там такое? Помощь нужна? Она жива?

– Нет, Дик! Прошу вас, закройте глаза. Отвернитесь! Я не хочу, чтобы вы смотрели на это! Это будет лучше для вашей же психики! Не смотрите! Ясно? Закройте глаза!

– А, да… хорошо! Как скажете! Думаю, мне так будет спокойнее.

– Закройте окно и зажмурьтесь. Представьте, что вы на берегу океана. И вас ничего не тревожит. Хорошо?

– Да-да, я… постараюсь! Спасибо, Айс!

Хороший мальчик.

Дик поспешил последовать моим рекомендациям. Подняв стекло, он отвернулся и закрыл лицо руками.

Отлично. Избавиться от свидетелей – как обмануть ребенка.

– Ты… я нашла тебя… мразь…

– Простите, Изабелла, но у вас ничего не вышло.

Я потянулась к топору. Взялась за ручку и ощутила сопротивление. Изабелла крепко сжала кулак.

Я смотрю на нее:

– Отдайте это мне, Изабелла. Вы же знаете, что проиграли. Так примите же поражение достойно.

Она смотрела на меня. Она ясно понимала, о чем я ей говорю.

– Мне больше… незачем жить?

Я не ответила.

Изабелла молча разжала кулак и позволила мне взять топор в свои руки.

– Я сражалась честно, Изабелла. Вы же хитрили слишком нагло и подло.

– Такова… моя сущность…

И это были ее последние слова.

Я занесла топор над ней. Я не могла смотреть в глаза Изабелле. Только не сейчас, когда из них потекли слезы. О чем она думала? О детях? О своей семье? Или о том, что не стоило есть ту рыбу… в тот день, когда ее жизнь стала совсем другой.

Верховная Матерь подвела их.

Из-за нее, кем бы она ни являлась, Грейтсы пришли к такому финалу.

И жизнь Изабеллы достигла столь печальной развязки… все из-за той, кому они так усердно молились.

Верховная Матерь не принесла в их жизнь ничего хорошего – только смерть.

Я закрыла глаза и опустила топор.

Хлюп.

Осторожно открыв глаза, я увидела, как лезвие топора вошло в лицевую часть черепа Изабеллы, разрубив голову на две половинки. Вынув оружие из черепа, я отбросила его в сторону. Нужно избавиться от тела на дороге.

Я прошла к голове Изабеллы. Взяла ее за обе руки, за запястья, и потащила по асфальту к лесу. Труп оказался не таким тяжелым, каким я его себе представляла. Свалив мертвую Изабеллу в лесную колею, я вернулась к топору и взяла его. Пригодится. Мне нужно оружие. Кто знает, что ждет меня впереди?

Путь чист. Пора выдвигаться.

Я вернулась в фургон. Дик помог мне забраться в салон.

– А это еще что? Мы сбили дровосека? А я думал: там женщина!

– Не обращай внимание, Дик. Это уже не твоего ума дело. Лучше дай что-нибудь, чтобы я вытерла кровь. Потом все тряпки сожжешь. Хорошо?

– Эм-м… ладно, вот держи.

Он дал мне свою помятую вонючую футболку, свернутую и лежащую где-то под боком.

– Не жалко?

– Не-а! Я все равно хотел купить новые в Перламутр-Бич.

Возражать Дик не стал, а потому я использовала его старую футболку, чтобы вытереть следы крови с топора.

– Можем ехать, Дик. Путь свободен.

– Да-да… до города пара километров. Скоро приедем.

– Отлично. И еще кое-что, Дик.

Он напряженно взглянул на меня. Похоже, девушка с топором в руке, которая минуту назад оттащила труп с дороги, сидящая в салоне его фуры, дарила ему воистину новые эмоции и острые ощущения.

– Мы не будем об этом вспоминать. Никогда.

– Конечно-конечно!

– Просто включи музыку погромче, и мы поедем. Сделаем вид, что ничего не случилось.

Дик включил музыку, сделал звук громче и подыграл мне:

– А что случилось?

– Молодец, Дик. Так и надо.

Теперь можно расслабиться. Грейтсы мертвы. Их больше не существует. Но есть ли другие?

Я держала топор в ногах. Откинувшись на спинку кресла, я наслаждалась спокойной дорогой и слушала джаз. Перламутр-Бич уже совсем рядом. Полтора километра, и мы на месте. Замечательно.

Все было просто отлично, пока я не спросила Дика:

– А что ты перевозишь?

– Тебе, правда, это интересно?

– Ну, мы с тобой везем большой груз. Мне стало любопытно, что это может быть, раз уж я в этом косвенно участвую.

– Хах, забавно. Эта фура битком забита рыбой.

Рыбой…

– Поймана в лучших гаванях Сапфирового моря. Я везу ее в Перламутр-Бич. Скоро она будет во всех магазинах.

Рыба из Сапфирового моря…

– Я и сам попробовал одну. Дали на обед в дорогу. Так что я ничего не крал. Потрясающая рыбка! Нежная и почти без косточек!

Он ее ел…

Ел эту рыбу…

– Дик…

– Да, Айс?

– И как ты себя чувствуешь?

– Нормально, а что?

И чего я докапываюсь?

Я же точно не знаю, о какой рыбе шла речь. Рыба рыбе рознь. Так ведь? Возможно, рыба, которую перевозит Дик, безопасна, и она не может сделать с человеком то, что та, другая рыба, сделала с семейством Грейтс.

– Жаль, мало дали. Я бы тебя угостил. Просто объедение!

Надеюсь, все обойдется.

Для одного дня «приключений» с меня предостаточно.

А потом… Дик закашлялся.

И мои руки крепче сжали рукоятку топора.

– Ох… что это со мной?

Дик продолжал заливаться кашлем и везти фургон.

– Может, остановимся?