Очевидный выбор

Он опускает меня на кровать и тянется к молнии моих джинсов. Все внутри разом сжимается, и я не замечаю, как останавливаю его.

– Я не могу. – вру на одном дыхании. – У меня месячные.

– А разве они не должны быть через неделю?

– Цикл сбился.

– Черт. – раздраженно бросает он, вставая с меня.

Я выпрямляюсь, все еще сидя на кровати, и наблюдаю за тем, как он мечется из стороны в сторону, а затем скрывается в ванной. Слышу, как включается кран, и сразу же бегу в гостиную. Подхожу к стеллажу с книгами, встаю на колени и тянусь рукой за сигаретами с зажигалкой. Моя заначка. Достаю одну и засовываю пачку обратно. Выпрямляюсь и по дороге на кухню беру телефон из сумочки. Выхожу на балкон, прикуриваю и делаю глубокий вдох. Обхватываю себя свободной рукой и чувствую, как слезы непроизвольно скатываются по щекам. Делаю еще затяжку. И еще. Смахиваю слезы тыльной стороной ладони.

Это неправильно. Все это неправильно. Моя нынешняя жизнь. Она не кажется мне правильной.

Шон никогда не ревновал меня. До приезда сюда мы даже почти не ссорились. Что вообще происходит? Почему все разваливается?

О чем ты мечтаешь, Дана?

Я не знаю, есть ли у меня мечта. Не знаю, какого она цвета. Не знаю, как она выглядит. Но знаю одно – я не мечтаю выйти замуж за Шона.

Открываю чат с Эммой и набираю сообщение. Стираю. Набираю другое сообщение. Снова удаляю. Нажимаю на чат с Элиотом.

Курсор мигает, и я пишу то, что первое приходит в голову:

«О чем ты мечтаешь?»

Жду пока он прочитает. Делаю еще вдох и выпускаю дым. Около сообщения загораются две галочки. Он прочитал. Тут же появляются три точки, но потом пропадают. Вот мне уже кажется, что он не ответит, как прилетает сообщение, от которого на моем лице растягивается улыбка, и вырывается смех.

«Я мечтаю увидеть Дану Эдвардс обнаженную перед моим объективом»

Печатаю ответ.

«Спасибо»

Вот, что мне было нужно – одна хорошая улыбка.

«Обращайся. В любое время;)»

Быстро тушу сигарету о перила и выбрасываю бычок. Захожу на кухню и иду мыть рот и руки с мылом. Надеюсь, Шон не почувствует запах, потому что я не готова к еще одной ссоре.

Когда я просыпаюсь утром, Шон уже завтракает:

– Доброе утро. – говорит он, попивая кофе за столом.

– Доброе. – бормочу, не зная, что еще сказать.

Вчера после долгого душа он просто лег в постель и отвернулся лицом к другой стене. К слову, я первая притворилась спящей и была рада небольшой передышке. Но теперь, находясь с ним в одном пространстве, я все еще не уверена, что готова к серьезному разговору о наших отношениях.

Вздохнув, подхожу к кофеварке и наливаю себе кофе. Спиной чувствую его взгляд на себе. Дикая слабость охватывает все тело. Последствия бессонной ночи.

– Мне нужно уехать в Нью-Йорк на пару недель по работе. – вдруг сообщает Шон, и я резко оборачиваюсь. – Хотел сказать тебе вчера, но не получилось. – отводит взгляд. – Самолет в три, успеешь собраться?

– Что? – замираю я. – Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Думал, это не обсуждается. – просто говорит он.

Не обсуждается.

– Но послезавтра открытие ресторана. – хватаюсь руками за кухонную столешницу по обе стороны от себя. – Я работаю.

Его лицо морщится, будто я сказала нечто неподобающее.

– В этом нет необходимости, Дана. – он ставит чашку на стол и встает, приближаясь ко мне.

Руками сильнее сжимаю край стола.

– Я понимаю, что тебе хочется независимости. Но я и так могу дать все, что ты хочешь. Возьми еще курсы по рисованию, купи больше книг, сходи в спортзал. Ты просто тратишь свое время, пытаясь что-то кому-то доказать. К чему все это?

Я застываю. Все мысли разом исчезают. Все, что он говорит, кажется разумным.

Сколько ты еще собираешься быть прислугой?

– Ты пробовала учиться, но не потянула.

Ауч. Вот это было неприятно.

Только я наконец открываю рот, как он продолжает:

– Но это нормально. Не все должны обязательно реализовывать себя в профессии. Моя мать была счастлива будучи просто женой и мамой.

Меня сейчас стошнит. Ком подкатывает к горлу, перекрывая мне кислород, и я прикладываю руку к груди, чтобы унять его.

Жена и мама.

Я не хочу быть ни тем, ни другим.

– Перестань сопротивляться, малышка. – шепчет он практически у моих губ и целует в щеку.

Его рука опускается на мое бедро и слегка сжимает его.

– Просто доверься мне. Я все устрою для нас.

Его губы опускаются ниже к моей челюсти, а пальцы забираются под пижамные шорты.

– Мы будем счастливы в Нью-Йорке. Все наладится. Вот увидишь.

Он целует меня в сгиб шеи, но мои руки лишь крепче сжимают столешницу, мою единственную опору.

Я борюсь с теми словами, что собираются на языке. Я правда борюсь с ними потому что это глупо отказываться от путешествий со своими парнем. Глупо отказываться от жизни, в которой за тебя берут ответственность. Глупо сопротивляться идеальным отношениям, где тебе только и нужно, что быть женщиной. Вот только…вот только…

– Я не поеду с тобой. – слова срываются с языка, и Шон замирает, медленно отстраняется, и я опускаю взгляд куда-то в пол между нами.

– Посмотри на меня. – просит он, но я не могу, просто не могу.

Я снова чувствую себя неблагодарным ребенком, который не ценит то, что для него делают.

Шон обхватывает мой подбородок двумя пальцами, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Ты уверена, что хочешь остаться здесь одна?

Одна. Одна. Одна. Одна.

Почему это короткое слово вызывает целый ворох бабочек внизу живота?

– Да. – тихо произношу, затаив дыхание и не желая больше спорить.

Его челюсти сжимаются, а брови сходятся на переносице. Ему не нравится мое решение. Но сейчас оно мне кажется единственным правильным. Все мое нутро не желает покидать Париж.

– Хорошо. – наконец соглашается он, и я нервно втягиваю ртом воздух. – Но наш разговор не окончен. Подумай обо всем хорошенько, пока меня не будет.

Киваю, и он целует меня в губы. Быстро и сухо. Потом еще раз сжимает мое бедро, будто не в силах отпустить, и уходит, прихватив с собой небольшой чемодан.

Я продолжаю стоять там. Одна. На кухне. Я стою там так долго, что чувствую онемение в руках. Рана на ладони начинает пульсировать, и я сдираю с кожи пластырь, который дала мне Эмма вчера. Всего пара порезов и небольших синячков вокруг. Но как же больно. У меня будто болит все тело.

Возвращаюсь к своему кофе и вдруг снова это чувствую. Бабочки в груди.

Я одна. Абсолютно одна. На целых две недели.

Бабочки превращаются в крошечные пузыри и разрываются под кожей, которая покрывается мурашками. Я никогда не была одна. Когда училась в школе, жила с родителями. В университете съехалась с Шоном, чтобы поскорее сбежать от них. И вот теперь я одна. Здесь.

Я одна. В Париже.

В уголках глаз скапливаются слезы, я участвую улыбку на губах и медленно выхожу в гостиную. Никого. Прохожу в спальню. Тоже пусто.

Ноги сами несут меня к колонке. Ищу телефон и включаю трек Sia – Alive. Сначала тихо, но потом вспоминаю, что я ведь одна и увеличиваю громкость до предела.

Я родилась в грозу,

Я сразу повзрослела,

Я играла одна,

Я играла сама по себе,

Я выжила.

Хей!

Пританцовывая, возвращаюсь на кухню за своим ароматным кофе.

Слышу слова и начинаю подпевать.

Я хотела всего, чего у меня никогда не было,

Вроде той любви, что рождается вместе с жизнью.

Я завидовала и ненавидела это.

Но я выжила.

Вместе с музыкой, мои движения становятся хаотичнее, а голос громче.

Никакой надежды, одна ложь,

И ты учишься плакать в подушку.

Но я выжила.

Я все еще дышу, я все еще дышу.

И тут взрывается припев, и я кричу изо всех сил:

Я жива!

Я жива!

Я жива!

Я жива!

Я врываюсь в гостиную, разбрызгивая кофе по сторонам, и каким-то чудом отпиваю немного, продолжая двигаться и петь.

Ты отнял у меня всё, но я все еще дышу…

Я совершила все ошибки,

Какие только можно совершить,

Я принимала и принимала от тебя все,

Но ты даже не заметил, что мне больно.

Я знала, чего я хочу: я пришла и взяла свое,

сделала все, на что, по твоим словам, я не способна.

Вбегаю обратно на кухню и оттуда сразу на балкон и продолжаю кричать слова припева:

Я жива!

Я жива!

Я жива!

Какая-то девушка внизу начинает мне махать, и я отвечаю ей с совершенно дурацкой улыбкой на лице. Добиваю остатки кофе и бегу одеваться. Погода слишком хороша, чтобы оставаться дома. Сегодня у меня было в планах зайти в любимый книжный, единственное место, куда я могу дойти пешком, не заблудившись.

Солнце припекает оголенные ноги и плечи. На мне красный топ и джинсовая юбка. В голове возникает миллион идей того, как можно провести вечер. Можно принять ванную, пригласить Эмму. Она ни разу не была у меня в гостях. Еще я могла бы курить в гостиной и смотреть фильмы до самого утра. И есть прям там перед телевизором! Или я могу поехать в бар с Элиотом. Меня буквально переполняют эти странные пузыри радостной энергии.

Я и не знала, что это так ахренительно просто быть одной. Не отчитываться ни перед кем. Не спрашивать. Не ставить никого в известность о том, что ты делаешь, с кем и где.

Достаю телефон и начинаю снимать все, что вижу вокруг. Мужчину с книгой на лавочке. Ярко-розовые туфли блондинки. Стильную пару подростков.

На секунду останавливаюсь и включаю фронтальную камеру. Поворачиваю голову в сторону, так, что мои запутанные волосы немного прикрывают лицо. Улыбаюсь и делаю снимок. Затем еще один. Смотрю на результат и решаю тут же запостить, предварительно немного подправив свет. Не проходит минуты, как начинают сыпаться комментарии. Я сажусь на ближайшую лавочку и читаю каждый.

Красивая.

Мне бы такие волосы.

Покажи лицо!

Очень эстетично.

Хороший свет, дьяволенок.

Элиот. Вот же мелкий засранец. С тех пор, как он узнал о моем профиле, начал комментировать все посты, даже те, которыми я делилась два года назад. Это немного смущает, но мне все равно приятна его поддержка. Черт, да я даже рада, что Эмме все равно. Эти двое поддерживают все, чем бы я ни занималась. В отличии от Шона.

Когда я призналась ему в своем желании вести страничку, он сказал только одну фразу – «надеюсь, ты не собираешься становиться одной из этих глупых блоггеров».

Я ответила, что нет, конечно, нет. Но все равно тем же вечером создала анонимный аккаунт. С тех пор только моим друзьям известно об этом тайном увлечении. Знаю, что оно не серьезное. Просто отдушина. Мой тайный островок, где я делюсь тем, как вижу мир. И я не хочу бросать. Ну, по крайне мере, пока. Пока у меня нет настоящего дела.

Убрав телефон в шопер, поднимаюсь с лавочки и продолжаю свой путь. Дохожу до конца улицы и сворачиваю налево к ступенькам. Немного поднимаюсь наверх, и вот он. Мой любимый книжный магазин. И на улице, и внутри стопками лежат книги.

Стоит переступить порог, как знакомая девушка кассир тут же улыбается и приветствует меня.

Здесь царит запах истории, любви, философских идей и безрассудных поступков.

Прохожу вдоль стеллажей, как зачарованная. Мне хочется взять что-то на французском, но учитывая, что здесь нет никакой системы, это трудно. Слишком большой выбор. Моя рука скользит от Канта к Остин, от Толстого к Дюма и останавливается на Бегбедере.

Роман под названием «Любовь живет три года» привлекает мое внимание. Тянусь, чтобы достать книгу, но вдруг чья-то мужская сильная рука мягко останавливает меня. В легкие ударяет незнакомый аромат, и от него вдоль позвоночника вдруг пробегают мурашки.

Я тут же оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на широкую грудь, обтянутую простой серой футболкой. Выше замечаю квадратную челюсть и смуглую кожу. Солнечный свет бьет ему прямо в спину и слепит мне в глаза так, что лица мужчины не разобрать. Я щурюсь, заметив на нем темные очки.

– Лучше не надо, поверь мне. – произносит он, и голос от чего-то кажется мне знакомым.

Мой взгляд падает на его ладонь, которая все еще мягко сжимает мою кисть.

– Думаю, я в состоянии сама выбрать себе книгу. – резко бросаю я, отнимая руку.

– Ты права.

Из под рукава его футболки виднеется татуировка, и я отвожу взгляд, тут же отворачиваясь обратно к стеллажу, потому что парень приближается ко мне. Сердце отдается глухими ударами в ушах. Его подбородок слегка касается моей макушки, когда он тянется за Бегбедером, достает книгу и кладет ее поверх всех остальных вместе с еще одной.

– Выбор за тобой. – раздается его шепот прямо около моей щеки, и по телу проносится электрический разряд.

Я чувствую, как он отходит. Как тихо говорит на французском с девушкой на кассе. Как звенит колокольчик, когда он покидает магазин.

Невольно прикладываю руку к колотящемуся сердцу, потому что боже, со мной явно что-то только что произошло. Этот аромат. Голос. Чертовски сексуальный голос.

Выбор за тобой.

Не свожу взгляда с книг перед собой. Два раза моргаю, пытаясь прийти в себя. Что это сейчас было? Какой странный тип.

Беру книгу, которую и хотела с самого начала, уверенно иду на кассу, но что-то все равно останавливает меня, не давая отойти от стеллажа слишком далеко. Закусив нижнюю губу, разворачиваюсь обратно и подхожу к полке. Смотрю на книжку, которую выбрал он, как на диковинного зверя.

«Таинственный сад» Ф. Элиза Бернетт.

Рука сама тянется к ней, и я разглядываю обложку – на ней девочка в саду. А на той, что выбрала я, почти полностью обнаженная женщина.

Что ж, ладно, возьму обе. Если разочаруюсь, то это хотя бы будет мой собственный выбор. Плетусь на кассу и в процессе пытаюсь достать деньги из сумки.

– Не нужно. – тут же говорит мне кассир.

– Что? Почему?

– Тот парень уже все оплатил. – подмигивает она.

– Как? Обе?

– Да.

– Но как он узнал, что я возьму две?

– Не знаю, он был уверен, что вы возьмете обе. – пожимает плечами. – Сказал, интуиция его еще ни разу не подводила.

– А вы случайно не знаете, как его зовут?

– Нет. – она качает головой, укладывая книги в бумажный пакетик. – Но он приходит сюда так же часто, как и вы. Даже странно, что вы раньше ни разу не столкнулись. Хотя его давненько не было. Может, уезжал куда-то. – она еще раз пожимает плечами и протягивает мне пакет.

Я беру его и выхожу из магазина, осматриваясь по сторонам, как будто бы парень мог быть там, ждать меня. Тут же отмахиваюсь от этой мысли. Глупость какая. Он просто решил посоветовать мне книгу. В этом нет ничего такого. Но он купил их. Так обычно делают те, кто собирается подкатить. А этот почти ничего не сказал.

В итоге решаю, что сегодня просто мой счастливый день. Едва ли я снова встречусь с ним.

Сажусь в кафе неподалеку и заказываю себе круассан с кофе.

С какой мне начать? Думаю, разглядывая обе книги на столе. В конце концов желание узнать, почему «Любовь живет три года» так не понравилась тому парню, пересиливает, и я открываю ее.

Любовь – это битва. Заранее проигранная… – так начинается книга.

Что ж, начало многообещающее.

Не знаю, сколько проходит часов, но во мне уже три чашки кофе, а вопросов к автору книги становится все больше и больше. Если вкратце, главный герой изменяет своей жене. И все сводится к тому, что его вера в любовь угасает. Он убежден, что любовь хороша только в начале отношений, что по прошествии трех лет, люди начинают ненавидеть друг друга и остывают, причиняя боль. Но важно не это. Он боится. Любовь к его новой пассии настолько сильна, что он боится повторить те же ошибки. Он верит, что все между ними хорошо только до тех пор, пока они могут вот так тайно встречаться. Спойлер. У его пассии есть муж и она даже не думает уходить от него.

Я невольно вспоминаю наши отношения с Шоном. Мои коленки уже давно не дрожат при виде него, а сердце не замирает, когда мы целуемся. Но как все было шесть лет назад?

Пытаюсь вспомнить, что я чувствовала тогда, и не могу. Все, что я помню – ссоры с мамой, его поддержку, как он отвлекал меня от проблем с родителями, вытаскивал на улицу, как подарил мне возможность сбежать, вырваться из клетки.

Это и есть любовь?

Продолжаю читать и не замечаю, как наступает вечер. Час назад Эмма написала, что будет в ресторане, и сказала, что мы можем там встретиться, а после пойти погулять. Время поджимает, я зачиталась. Пулей оплачиваю счет и вылетаю на улицу. Черт. Не помню адрес ресторана, но он точно должен быть где-то в чате.

Вызываю такси и мчусь к ресторану, по дороге звоню подруге, но она не берет. Надеюсь, я не сильно опоздаю.

Теплый свет закатного солнца окутывает город, и я наблюдаю за тем, как он отражается в окнах зданий. Руки сами тянутся к сумке, и я достаю «Таинственный сад». Открываю первую страницу, и оттуда мне на колени падает клочок бумаги. Переворачиваю его и вижу номер телефона, а под ним подпись.

Не верь всему, что пишет Фредерик Бегбедер.

Невольно улыбаюсь и убираю записку в сумку вместе с книгой.

Так значит, он все же оставил мне свой номер. Но как? Просунул его, пока я отвернулась? Или же попросил девушку вложить в книгу, пока я стояла на кассе? И почему он это сделал? Мне не показалось, будто он хотел со мной познакомиться. Обычно мужчины сразу переходят в наступление, а этот как будто оставил мне выбор. Вроде «напиши, если я прав и книга отстой, можем обсудить, если, конечно, хочешь».

Мило.

Выхожу из такси и вхожу в ресторан.

– Это ваша гребанная работа. – слышу возмущенный голос Тристана и тут же вижу его вместе с Эммой посреди ресторана. Напротив них стоит мужчина средних лет в элегантном костюме без галстука.

– Наше агентство не несет ответственность за изменение планов гостей, мсье Ревиаль. – произносит он сухим, слегка раздраженным голосом.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы уладить данную проблему. Уже ищем замену.

Эмма оборачивается, услышав меня, и тут же подходит.

– Что случилось? – шепотом спрашиваю.

Она устало вздыхает и качает головой.

– Некоторые из важных гостей, которых пригласило пиар-агентство не смогу прийти на открытие.

Мои брови сходятся на переносице.

– Кто эти важные люди?

– Рестораторы, критики, некоторые знаменитости. Тристан думал, будет легче привлечь людей, если нанять агентство, но очевидно, мало кто желает идти в ресторан к малоизвестному шефу. – она складывает руки на груди. – А если и соглашаются, то за огромные суммы, которые мы не можем себе сейчас позволить.

– Мы сделаем, все, что от нас зависит. – продолжает тот мужчина. – Уверяю вас.

Я вижу отчаяние на лице Тристана.

Очень важно, чтобы такое событие, как открытие ресторана, освещалось разными людьми разных профессий. В эпоху социальных сетей достаточно одного завирусившегося видео какого-нибудь блогера, чтобы привлечь целую толпу посетителей.

У ресторана вообще есть страничка хотя бы одной социальной сети? Не думаю. Тристан вообще не похож на того, кто бы таким занимался. Да и в команде нет менеджера по соц. сетям.

Понятия не имею, что именно меня подтолкнуло в тот момент, но все же я сделала шаг вперед и…

– А вы приглашали блоггеров?

Тристан с тем мужчиной мгновенно поворачиваются ко мне. В горле пересыхает. Краем глаза замечаю, как глаза Эммы немного расширяются.

– Простите, а вы кто? – интересуется пиарщик.

– Сотрудник. – отвечает Тристан и подзывает меня к себе. – Дана Эдвардс.

Мои ноги прирастают к месту, и Эмме приходится буквально толкать меня в спину. Делаю еще пару шагов вперед и оказываюсь перед двумя взрослыми мужчинами. Один, из которых открывает ресторан, а второй, очевидно, работает в пиар-компании и вдобавок наверняка имеет степень по связям с общественностью.

– Мадемуазель Эдвардс, – начинает последний таким тоном, словно я ребенок, которому нужно все объяснять. – Для ресторана такого уровня блоггеры это не совсем…то.

Ненавижу этот пренебрежительный тон. Что не так с этими людьми? Неужели они боятся, что какие-то молодые необразованные дети отнимут у них работу, на которую они убили годы своей жизни? Почему в эпоху интернета все еще существуют те, кто им пренебрегает?

Мои щеки вспыхивают, и я как обычно, просто не могу во время заткнуться.

– При всем уважении, но с чего вы это взяли? – произношу, прекрасно понимая, как при этом выгляжу.

Совершенно непрофессионально.

Мои кудри торчат в разные стороны. На мне короткий летний топ и рванная джинсовая юбка, а на ногах кеды. Я буквально выгляжу как подросток в пубертат. И тем не менее…

– Социальные сети сейчас развиваются куда быстрее и лучше ваших допотопных СМИ. Они вытесняют журналы и газеты. Да что уж там, даже журналы переходят в онлайн. Все покупается и продается через интернет. Если выбрать правильных инфлюьенсеров с нужной нишей и аудиторией, можно с легкостью привлечь целую толпу молодых стильных парижан, которые в свою очередь поделятся фотографиями и отзывами в своих социальных сетях. А это место, – обвожу взглядом ресторан и останавливаюсь на Тристане. – Поверь, его снимут со всех ракурсов и подадут в лучшем виде. Это цепочка. Без нее в современном мире никак.

Я заканчиваю свою тираду, жадно глотая ртом воздух. Пиарщик морщится так, словно я только что несла какую-то ахинею. Однако Тристан, он не сводит с меня задумчивого взгляда.

– Дана. – вдруг произносит он. – Ты можешь заняться нашими социальными сетями?

– Что? – я столбенею. – В-в каком смысле? Я имею в виду, до открытия всего день, если у вас нет…

– Да или нет? – прерывает он мое бессвязное бормотание.

В груди взрывается настоящий хаос. Буквально чувствую орущий сигнал тревоги. Все мое тело буквально охватывает страх вместе с этим новым ощущением. Предвкушение. Еще никогда в жизни я так не боялась и одновременно хотела что-то сделать.

Я даже не совсем осознаю, как отвечаю:

– Да. Д-да. – киваю множество раз. – Я смогу.

Моему голосу, разумеется, не хватает уверенности, но Тристану этого хватает.

Он переводит взгляд на мужчину и без колебаний произносит:

– Вы уволены.

Пиарщик вспыхивает.

– У нас контракт, вы не можете вот так просто нас уволить. Придется выплатить неустойку…

– Конечно. – ровным голосом отвечает Тристан. – Именно так мы и поступим. А сейчас вы свободны.

7

Черт.Черт.Черт.

– Успокойся, Дана. – расслабленно произносит Эмма, покуривая сигарету на моем диване. Как она может так спокойно сидеть? Мой мозг уже отфильтровал около сотни человек. Смартфон буквально превратился в раскаленный кусок металла, а ноги не могут перестать мерить пространство.

– Я выбрала пятнадцать лучших вариантов. – тараторю, размахивая руками. – Завтра утром отправлю им приглашения, еще выложу несколько постов в своем профиле и видео в сториз, надеюсь это поможет. Что думаешь?

– Думаю, ты поработала достаточно на сегодня. – стряхивает пепел в тарелочку на кофейном столике.

– Почему ты такая спокойная? – отрываю глаза от экрана смартфона. Впервые за три часа.

– Потому что ты сделала достаточно, Дана. Что есть, то есть. Мы с Тристаном пригласим еще знакомых. Они, конечно, не знаменитости, но сарафанное радио еще никто не отменял. Ты не можешь сделать больше, чем уже сделала. Так что иди сюда, сядь.

– Поражаюсь тебе. – плетусь к дивану и плюхаюсь рядом с ней, вдруг чувствуя это мгновенное истощение. – Как ему вообще такое в голову могло прийти?

– Ты о чем? – хмурится подруга, поджав под себя ноги.

– Тристан. Как он мог так легко принять такое важное решение?

– Ну, это Тристан. – выдыхает она дым. – Он не колеблется в принятии решений.

– Но он меня даже не знает.

– Он неплохо разбирается в людях. И видимо, ему удалось что-то разглядеть в тебе. Он дал тебе возможность и ты ухватилась за нее, хотя могла и отказаться. Знаешь, иногда нужно иметь стальные яйца для этого.

– Но почему он просто не нанял кого-то изначально для продвижения в социальных сетях?