Вэй Аймин. Книга 2

– Спасибо, футин.

Глава 5

Шилан стоял у ворот огромного поместья, рядом выстроились его дувеи и тридцать хэйдзявеев, выделанных ему даваном в качестве персональной охраны.

– Такое большое, – ошарашено проговорил Юй Мин.

– Такое мрачное, – добавил Цин Вуи.

– Пойдемте, – кивнул Шилан и переступил через порог своего нового дома.

Поместье находилось в северо-западной части внутренней городской стены, недалеко от вангона. Поместье долго пустовало, было конфисковано более десяти лет назад у одного из проворовавшихся чиновников, семью которого вместе с имуществом отписали казне, а самого казнили. По приказу давана в поместье прислали мастеров для его перестройки, но Шилан выпроводил их, сославшись на то, что он сам по собственному усмотрению будет всё постепенно обустраивать. Слуг не было и, войдя в поместье, Шилан первым делом распорядился чтобы хэйдзявеи занялись обустройством своих комнат по их собственному усмотрению.

К вечеру некоторые помещения, в том числе главные покои и кухня, были приведены в порядок. Шилан осматривал свои новые владения, зашел в хозяйскую комнату, примерился к столу, уселся, огляделся. В комнату вошли Юй Мин и Цин Вуи. По пустой комнате отдались эхом их шаги.

– Шаочжугон, – доложил Юй Мин, – кухня отмыта и приведена в порядок.

– Хорошо, – кивнул Шилан, – пусть повар готовит еду, среди нас же есть повар?

– Так точно, – отрапортовал Юй Мин, – среди хэйдзявеев есть несколько поваров.

– Хорошо, – кивнул Шилан, – пусть тогда и готовит, если нужно нанять повара…

– Не нужно, – отчеканил Юй Мин, – еще… поместье такое большое, все сто ваших солдат здесь поместятся.

– Правда? – удивился Шилан, – тогда пусть и переезжают. Что им в лагере делать. Конюшня тоже большая и есть место… там есть какой-то сад заброшенный, пусть всё там выкорчуют и организуют тренировочное поле.

– Слушаюсь, – кивнул Юй Мин.

– Э… шаочжугон… – вмешался, стоявший всё это время молча, Цин Вуи. – Будет ли уместно…?

– Что? – спросил Шилан.

– Две наложницы, пожалованные вам даваном… они прибыли и…

Шилан оторопел.

– И что мне с ними делать? – спросил он у дувеев.

Те переглянулись.

– Э… шаочжугон, – начал объяснять Цин Вуи, – женщина и мужчина… если они …

– Я знаю, что происходит между женщиной и мужчиной, – перебил его Шилан, – я говорю о том, куда мне их деть? Я могу их отправить обратно?

– Ну… – дувеи переглянулись, замялись.

Шилан вздохнул.

– Если я отправлю их обратно, даван решит, что я отказываюсь от его подарка… ладно, пусть остаются, отправьте их… не знаю… в прачечную, что ли?

– Слушаюсь, – Юй Мин, – в поместье есть отдельные дома.

– Там есть где переночевать?

– Есть, – кивнул Юй Мин.

– Пусть переночуют ночь, потом решим, что с ними делать.

– Так точно, – отчеканил Цин Вуи.

– Хорошо, идите… да, – вспомнил Шилан, – покормите их.

– Слушаюсь, – Юй Мин и Цин Вуи развернулись и вышли из комнаты Шилана.

Он же немного почитал, перекусил, принесённым ему одним их хэйдзявеев, ужином, развернул на кровати, оставшейся от прежнего хозяина поместья, матрац, который принесли из кладовой его дувеи и улегся спать. Матрац от сырости попахивал плесенью, но Шилан, бывало, и не в таких условиях спал. Сыюэ50, начало лета, зной ночи быстро справится с сыростью. Он снял верхнюю одежду, остался в лёгкой рубашке и нижних штанах. Накинув на себя свой же плащ и положив под голову руку, сразу уснул.

Среди ночи его разбудило горячее дыхание в плечо. Он лежал на левом боку, спиной почувствовал, как к нему прислонилось что-то мягкой, теплое. Перехватив правой рукой чью-то руку, играющую с его чреслами, резко развернулся и пережал локтем шею нежданного гостя.

– Лаое51, – захрипела женщина.

Он ослабил хватку, отпрянул, женщина отдышалась. Насколько он мог судить в темноте, она была абсолютно голая. Он попытался приподняться, отодвинуться, но она подползла к нему, продолжила ласки. Он ненадолго оторопел, не зная, что делать. Женщина воспользовалась моментом, перекинула ногу через его тело и насела на него, начала неспешно двигается вверх-вниз. Сейчас, даже если бы он и захотел, он не смог бы остановиться. Жар побежал по телу, кровь прилила, ударила в голову, в виски, голова закружилась. Он откинулся на матрац и какое-то время, лежа на спине, пытался прийти в себя. Затем перехватил женщину за талию, приподнял и, положив её на спину, лёг сверху.

– Лаое, – елейным голосом простонала женщина, – ах…

Раз уж он не мог контролировать своё желание, значит он хотя бы будет контролировать то, как он его удовлетворит. Всё закончилось быстро. Он откинулся на спину, отдышался, приходя в себя. Женщина обвила его грудь рукой. Только теперь он почувствовал резкий запах благовоний, пота, волос, обильно смазанных маслом. Запахи ударили в нос, ему стало настолько неприятно и омерзительно, что захотелось отодвинуться, отпрянуть от неё. Он отбросил её руку, приподнялся, сел.

– Уходи, – сказал он спокойно.

– Лаое, – пропищала женщина, пытаясь повторить попытку обнять его за плечи.

– Катись, – резко прикрикнул он.

– Лаое, – захныкала женщина, – я так старалась… так старалась вам понравиться… Что я сделала не так? Лаое… если вы недовольны, я в следующий раз…

– Следующего раза не будет, – гаркнул он.

Шилан вскочил, перепрыгнул через её тело, подтянул и перевязал поясом штаны, накинул верхний халат.

– Лаое… – плаксиво, прикидываясь обиженной, пропищала женщина.

Шилан поднял с пола её тряпье, кинул его ей, развернулся и вышел из комнаты на улицу.

– Эй, кто-нибудь! – крикнул он.

К дверям подскочили два охранника, стоявшие за углом.

– Это так вы охраняете мои покои? – крикнул он на них.

– Но… мы думали… – начали они оправдываться.

– Каждый из вас пусть отправляется на задний двор и получит по десять ударов… смените караул. И чтобы я вас больше не видел в моей поместье.

– Но… слушаюсь, – ответили охранники, понурившись.

– Эй! Кто-нибудь, – крикнул опять Шилан.

Из помещения напротив выбежали заспанные Юй Мин и Цин Вуи, подбежали к Шилану и стражникам.

– А-Мин, – Шилан кивнул на хэйдзявеев, – проследи, чтобы они получили наказание и вернулись в лагерь, и… отправь эту, – он обернулся, кивнул на свою комнату, где одевалась ночная гостья, – их обеих, не знаю… куда-нибудь подальше с моих глаз. Даван, когда мутин вошла в вангон наложницей, даровал ей сотню дворов с крестьянами… поселите их в тех домах…

Шилан зашагал вдоль галереи, сам не понимая, чем он раздосадован.

– Шаочжугон, – окликнул его Юй Мин, – вы куда?

– В конюшню, – ответил Шилан, – там переночую.

Ему была неприятна сама мысль – возвращаться в комнату, в кровать, где всё пропахло этой женщиной. Уж лучше потерпеть запах конского навози и жесткий настил из сена, чем…

– Шаочжугон, – окликнул его Юй Мин, – в поместье есть несколько свободных комнат, может…

Шилан обернулся.

– Хорошо, – кивнул он, – веди.

На следующий день настойчивых дам выпроводили из поместья и отправили на проживание в один из деревенских домов, платящих оброк Лин гуифей.

***

Через несколько дней, в течение которых даван гадал и приносил жертвы, Шилана вызвали в вангон. Его даже не пропустили в главный зал, евнух зачитал приказ прямо на лестнице у входа: «Назначить циванзы Лин Шилана – шаодзяндзюном52, выделить под его командование тысячу солдат и отправить на южную границу Шань в подчинение к, отбывшему туда ранее, И дзяндзюну».

Приняв приказ Шилан поблагодарил давана, поклонился в сторону главного дворца и прямиком отправился в лагерь.

Прибыв к номинальной границе c Вэй, присоединившись к армии И дзяндзюна, Шилан и тысяча солдат, находящихся теперь под его командованием, развернули лагеря в указанном ему И дзяндзюном месте, вдоль одного из притоков реки Дофа. Из-за рельефа местности боевые повозки не могли участвовать в сражениях, все военные действия велись пехотой и конницей. Имея на руках карту с расположением и количеством войск противника, И дзяндзюн окружил помеченные территории, уничтожил укрепления и в течение двух недель разгромил все позиции вэйцев и ставку Фу дзяндзюна, быстро отвоевал принадлежащую ранее Шань территорию, подошел со своей пятитысячной армией к перевалу Иншань.

Таким образом, еще в столице получив приказ от давана: «Занять территорию провинции Иншань», уже через несколько недель после начала военных действий И дзяндзюн, был готов с пятитысячной армией вторгнутся на пограничную заставу, перейти перевал, захватить всю территорию провинции Иншань.

Вечером Шилан, вызванный в главный шатер И дзяндзюна, шел вдоль рядов пленённых ранее вэйцев, оставленных в живых специально для отправки в столицу. После окончания военных действий и захвата провинции Иншань, этих пленных доставят в Аньян или Цисы, где они будут ожидать своей участи: казнь, рабство или церемония жертвоприношения богам.

– Хей Ян, – услышал Шилан проходя мимо пленных, – передай воды.

Шилан остановился и обернулся, посмотрел на говорившего. Тот, к кому обращался солдат, парень лет семнадцати, сидевший у бочки с водой, зачерпнул миской воду, передал её другому просившему.

– Как тебя зовут? – подошел к парню, сидевшему рядом с бочкой Шилан и переспросил по-вэйски, – Хей Ян?

Парень поднял голову, посмотрел на Шилана, кивнул.

– Как зовут твоего футина? – опять поинтересовался Шилан.

– Тебе какое дело? – огрызнулся парень.

К нему ту же подошел охранник и, даже на зная вэйский, поняв по выражению лица и тону, что парень дерзит, ударил его по спине древком яньюэдао53, парень повалился на землю, но сразу поднялся, встал на колени и так же нагло посмотрел на Шилана.

– Отвечай, когда тебя спрашивает дзяндзюн, – рявкнул охранник по-шаньски и опять замахнулся на парня.

Шилан остановил его жестом руки, присел перед парнем на корточки.

– Как зовут твоего футина? – повторил он свой вопрос.

Парень продолжал молчать.

– Молчишь, нет всем еды и воды, – рявкнул охранник уже по-вэйски.

– Хей Кай, – ответил за парня сидящий рядом пленный, – его футина зовут Хей Кай, он дувей дзяндзюна… бывший дувей дзяндзюна Вэй.

– У тебя есть брат? – продолжил спрашивать Шилан, – как его зовут?

Парень молчал. Шилан вынул из ножен, висевших на поясе, нож, который он получил от синеглазого мальчишки, показал его Хей Яну. Тот внимательно посмотрел на нож, увидел клеймо, узнал, вскинул взгляд на Шилана.

– Хей Ин, – вздохнул парень, – откуда у тебя этот нож?

Шилан кивнул, встал, обратился по-шаньски к охраннику:

– Эти пленные, почему они сидят отдельно?

– Шаодзяндзюн, – охранник поклонился, – шуся отвечает: эти пленные предназначены для завтрашнего жертвоприношения… перед боем.

– Еще жертвоприношения? Разве их не должны были отправить в столицу?

– Эти ранены, – ответил охранник, – поэтому И дзяндзюн предполагает, что они не дойдут, приказал завтра на рассвете, перед выступлением, всех принести в жертву.

– Понял, – кивнул Шилан.

Он развернулся и, ничего не говоря, продолжил путь к шатру И дзяндзюна. Войдя в шатер он поклонился, подошел к столу, на котором стояла большая, деревянная, прямоугольная коробка, в которую был насыпан песок, повторяющий рельеф местности хребта Иншань. И дзяндзюн, рядом с ним Ли дзяндзюн, такой же как и Шилан тысячник, находящийся под командованием И дзяндзюна, во всю обсуждали план нападения. Шилан внимательно слушал спор, не вмешиваясь. Он, познавший муштру и отправленный на передовую по приказу давана еще одиннадцатилетним… вернее тринадцатилетним мальчишкой, был приучен никогда не возражать командиру. Он говорил только тогда, когда его спрашивали. И сейчас, имея свое мнение по поводу нападения на перевал, он его не высказал, молча слушал. И дзяндзюн, в конце концов выведенный из себя упрямством своего подчинённого, накричал на того, отдал окончательный приказ:

– Завтра на рассвете, после церемонии жертвоприношения, выступаем, – он провел над перевалом воображаемую черту, показывая как и куда должны следовать отряды. – Первой идет конница, затем пехота. По дороге могут следовать в ширину только колонны из пяти-семи солдат, поэтому каждую колону со всех сторон окружают щитоносцы. В некоторых местах, согласно нашим лазутчикам, дорога совсем узкая. В случае засады, у врага преимущество – высота. Поэтому лучники должны быть всегда наготове. На перевале… – он указал точку на песочной карте, – в крепости скорее всего осталось двести-триста солдат. Все основные силы противника нами уничтожены, что они могут сделать? Закидать нас камнями, – он засмеялся своей шутке, его подчиненные последовали его примеру.

– Всем всё понятно? – спросил он.

– Так точно, – раздался дружный ответ.

– Свободны, – кивнул он.

Подчинённые разошлись. Шилан задержался, рассматривая карту.

– Что? – спросил его И дзяндзюн.

– Когда я исследовал местность, – начал Шилан, – эту территорию, – он указал на карте склон, где он повстречал синеглазого мальчишку, – я плохо изучал. Здесь не было особо никаких укреплений и патрулировали только изредка отряды вэйцев. Здесь, – он указал на склон, – должна быть тропа на ту сторону перевала. И дзяндзюн, разрешите перед началом действий разведать силы врага, пройти по тропе на ту сторону склона…

– Должна быть тропа? – удивился И дзяндзюн, – ты её видел?

– Нет, – покачал отрицательно головой Шилан.

– Тогда откуда про неё знаешь?

– Э… – Шилан замялся, не зная, что ответить, – я… по тому, как тут расположены разрушенные дома шаньцев, я предположил…

– Предположил, – И дзяндзюн покачал головой, – то есть ты никогда её не видел и не знаешь точно есть ли она?

– Нет, не видел, но… один из пленных обмолвился, а я понимаю по-вэйски. Кроме того разведать обстановку…

– Достаточно, я понял, – прервал его дзяндзюн, – даже если есть такая тропа, её придется искать, на это может уйти уйма времени. К тому же этот пленный мог наврать, даже завести в засаду… Если мы будем тянуть время, может подойти подкрепление, противник может основательно подготовится к нападению. Мы не должны терять инициативу.

– Я могу взять несколько человек и проверить, – продолжил настаивать Шилан. – Используя армию нельзя пренебрегать хитростью54.

Несмотря на всю браваду и самонадеянность, И дзяндзюн был опытным военным. Он не стал ругать молодого подчинённого за его вольность и самонадеянность.

– Хорошо, – кивнул он, – я видел как ты сражаешься. Если бы не твоя отвага, я бы мог подумать, что ты отлыниваешь от службы и не желаешь завтра выступать со всеми… ступай, возьми людей, сколько тебе нужно, и еще этого пленного и поищи свою тропу. Даю тебе один день. Если ничего не обнаружишь – к вечеру возвращайся. Твоя тысяча остается в резерве.

– Слушаюсь, – кивнул Шилан.

Он вышел из шатра И дзяндзюна, направился к пленным, указал на Хей Яна и приказал доставить его к себе в расположение его тысячи. Вернулся к себе в шатер, приказал своим дувеям готовиться к выступлению, и объяснил, что получил особое задание от И дзяндзюна. Когда привели Хей Яна, Шилан вызвал приставленного к его тысячи дайфу и приказал позаботится о раненом.

На рассвете, не дожидаясь церемонии приношения жертв, ему всегда претила эта часть поклонения богам, он, в сопровождении тридцати солдат, выехал из своего лагеря и направился в сторону, где расстался с синеглазым мальчишкой.

Разделив солдат на группы по пять человек, Шилан, указав направления, распорядился искать тропу, по которой можно было бы пересечь хребет. Почти весь северный откос гор на границе Иншань был очень крутым. Единственный перевал, пригодный для перемещения через склон был занят солдатами Вэй. Сам хребет был не таким уж и высоким, верхушки гор покрывались снегом только на два-три месяца. Но снегопады били настолько обильные, что весь перевал был недоступен все эти три месяца, что создавало естественную преграду. Южная часть склона была более покатой. И если, преодолевая перевал, взойти по северной части можно было всего за день, то спускаться по южной приходилось два или три дня. Шилан внимательно изучал склон и не мог даже ориентировочно сказать, в каком месте Хей Ин – тот синеглазый мальчишка и женщина, которую они остановили, могли пройти. За день он и его люди объездили все окрестности, но так ничего и не нашли. Вечером пришлось ни с чем возвращаться в лагерь.

Уже подъезжая к лагерю Шилан понял, что стряслось что-то неладное. В лагере была суматоха, солдаты беспорядочно бегали, дувеи кричали, пытаясь организовать хоть какое-то подобие порядка.

– Что произошло? – спросил Шилан одного из солдат.

– Никто ничего не знает, – ответил тот. – С утра отряды ушли в гору, но к вечеру прибыли всадники, потребовали подкрепление и всех дайфу и ишенов, которые были в лагере.

– На заставе дали отпор? – не удивляясь, спросил Шилан. – Этого и следовало ожидать. Но почему такая паника?

– Не просто отпор, – вскинул брови солдат, – те, кто вернулся с перевала, те счастливчики, которым удалось уйти, говорит, что там земля ходила ходуном, клубы черного дыма поднимались, грохотал гром и молнии убивали людей.

– Гром? – удивился Шилан, – какой гром… молнии? Небо абсолютно…

Он не стал дальше расспрашивать, быстро пошел в сторону главного шатра И дзяндзюна. Шилан зашел в шатер, И дзяндзюн, весь в черной гари и копоти, стоял у стола с картой и изучал её. Больше в шатре никого не было. И дзяндзюн поднял глаза. Увидел вошедшего Шилана, подозвал его. Шилан прошел к столу, поклонился.

– Ну, что? – спросил И дзяндзюн, – нашел свою секретную тропу?

Шилан отрицательно покачал головой. Дзяндзюн прочистил горло.

– До сих пор першит, – сказал он.

– И дзяндзюн, что случилось?

И дзяндзюн опустил глаза, еще раз кашлянул, вздохнул, пожал плечами, покачал головой.

– Не знаю, – ответил он, – я больше двадцати лет служу давану, повидал такие сражения, тебе и не снилось, но то, что я увидел сегодня…

– Солдаты говорят гром, молнии… – с недоверием начал Шилан.

– Солдаты много чего говорят, – он задумался, почесал подбородок. – Моё предположение – какое-то секретное оружие, о котором мы никогда не слышали и духом ничего не знаем. Поверь моему многолетнему опыту… То, что я вышел из этого ада живым – воля богов.

– Оружие?

– Мы всего за половину шичень потеряли тысячу солдат. Все те, кто сегодня ушел на перевал, там и остались. Я чудом выжил.

– Какие наши действия? – спросил Шилан.

– Выносить раненых, держать оборону, не давать противнику вернуть то, что мы захватили, дождаться подкрепления. Единственно, что я не могу понять, почему они не воспользовались этим оружием, когда мы зачищали район реки Дофа.

В шатер вошел дувей, доложил, что начали прибывать раненые. И дзяндзюн кивнул.

– Твоя тысяча была в резерве, распорядись, чтобы они подключились к переносу раненых.

– Слушаюсь, – Шилан поклонился.

– И еще, – И дзяндзюн остановил Шилана, – ни слова об этом оружии. Я могу ошибаться. Слишком всё …

– Слушаюсь, – кивнул Шилан.

Следующую ночь и весь день Шилан и его люди выносили с перевала людей. То, что увидели они на перевале, невозможно было описать словами. Трупы людей с оторванными руками, ногами, головами; внутренности, вывороченные наружу; ямы выкорчеванной земли, копоть и запах гари и паленой плоти. Что могло сотворить такое? Люди терялись в догадках.

К ночи, вернувшийся с перевала и тут же вызванный в шатер И дзяндзюна, Шилан получил приказ: взять двадцать солдат и попытаться разведать, что происходит в крепости на перевале, каковы силы противника, готовится ли он к наступлению и, по возможности, узнать, что применил противник накануне на перевале, что привело к таким потерям.

Шилан, почти двое суток на ногах, без отдыха и сна, взяв двадцать солдат, ночью направился в гору в сторону крепости. Идти пришлось больше двух шичень. Весь день он и его люди разбирались с трупами и ранеными, которые в основном спускались сами или перевозились повозками с перевала. На территорию рядом с крепостью он не заходил. Поднявшись к перевалу и остановившись на расстоянии более полёта стрелы он приказал своим людям рассеется, спрятаться за деревьями. Перед ними, вплоть до стен крепости, с её сторожевыми башенками и воротами, простиралась поляна полностью усеянная трупами солдат. Поляна с одной стороны обрывалась крутым склоном, лишь несколько деревьев, специально оставленных, чтобы корнями удерживать землю от обрушения, обрамляла её. С другой стороны, вплоть до скал, рос редкий сосновый лесок.

С момента, как И дзяндзюн приказал остановить наступление и отступил вниз к лагерю, никто из шанцев сюда не решался заходить. Людей обуял животный страх. И только теперь Шилан понял почему: он видел поля сражений, усеянные трупами, испещрённые стрелами, залитые кровью, но здесь… земля была выворочена, ямы с разорванными человеческими телами вокруг них, почва, черная от гари и крови. Те единицы, которым посчастливилось вернуться в лагерь, говорили, что сражение длилось считаные мгновения. «Мы даже не поняли, что произошло, – говорили они, – нас подпустили к крепости, ни одной стрелы не было выпушено, а затем на нас полетели металлические шары, которые падали с неба, шипели, а потом с грохотом разрывали людей на части».

С двух сторон от крепости нависали скалистые, крутые склоны гор. Если обойти поле перед крепостью и вскарабкавшись по одному из склонов, влезть на одно из деревьев, чуть выше сторожевых башен, то был шанс увидеть, что творится за стенами крепости. Шилан приказал солдатам оставаться на месте, сам же, пригнувшись к земле, быстрыми перебежками, крадучись пошел вдоль кромки поля. За ним последовало пятеро. Он оглянулся и сделал жест рукой, чтобы они возвращались, но те пятеро, среди которых был и Юй Мин, лишь подошли ближе. Юй Мин начал что-то говорить, но был прерван свистом, раздавшимся со стороны крепости. Чуть поодаль, совсем недалеко от двух деревьев, у которых остановился Шилан, они услышали хлопок, как будто что-то упало, послышалось шипение. Шилан огляделся: шагах в семи от него, на земле лежал небольшой черный шар и к нему по шнурку подбирались огненной змейкой искры пламени.

– Как это сюда долетело? – начал говорить Юй Мин. – Мы же так далеко от стен крепости.

Он попытался подойти ближе и рассмотреть предмет, но Шилан, которого внезапно обуял какой-то животный страх перед неизвестным, отпрянул от предмета и потащил Юй Мина его за собой. В следующее мгновение раздался оглушительный грохот, земля взлетела кубарем, Шилан почувствовал, что что-то подкинуло его в воздух. Он очнулся спустя несколько мгновений на земле, в нескольких шагах от того места, где он только что стоял. Над ним чернело ночное небо, в ушах стоял гул, как будто его оглушил огромный медный колокол. Он попытался приподняться, но жуткая боль просто сокрушила его. Он приподнял голову, посмотрел на своё тело: вся грудь, живот представляли из себя какое-то кровавое месиво. Он приподнял руку, попытался прикоснутся к своим доспехам, но тут же от боли потерял сознание.

Очнулся он от ощущения равномерного покачивания, голова была словно в каком-то ватном коконе, в ушах звенело. Его несли на носилках двое солдат в вэйской форме, положили прямо на носилках на стол. Сквозь пелену, застилающую глаза, он разглядел потолок – это была комната, ярко освещенная множеством подсвечников. Всё перед глазами плыло. Слух постепенно возвращался. Он повернул голову в сторону шагов, отдававшихся в голове так, как будто он был под водой, увидел как в комнату вошли несколько человек.

– Что тут? – раздался совсем юный голос, – еще раненые?

– Да, – ответил хриплый мужской бас, – со стен заметили какое-то движение и выпустили катапульту. Там было еще несколько, но похоже они разбежались. Эти трое ранены.

– Что здесь у нас?

Шилан опять услышал детский голос, или это ему показалось? Он немного пришел в себя. Боль пульсировала по всему телу. «Неужели это всё? Смерть? – спрашивал он себя, – я должен был еще так много сделать, я еще так молод. Зачем?»

– Этим займемся завтра, – услышал он как будто издали голос, – если повезет и он очнется… с этим что? Боже, ну и месиво, он что, кинулся грудью на пушечное ядро? Разденьте.

Голос послышался совсем рядом, прямо над ухом. Шилан почувствовал как с него снимают доспехи, одежду. Он поднял глаза на говорящего, различил силуэт ребенка: весь в зеленом, зеленая шапочка на голове, зеленый халат поверх рубахи, белая перевязка на лице, закрывающая всю нижнюю часть, и только глаза… синие глаза смотрели на него. Эти глаза, он их уже видел… такие глаза… раз увидев, больше никогда не забудешь.

– Умойте его, – Шилан узнал голос Хей Ина, того самого мальчишки, которого он встретил у реки всего несколько недель назад, – у него всё лицо в земле, грязь не должна попасть на маску для опиума, и вообще, промойте… здесь.