Соло в ночи

А когда наступил день рождения, то Николай принёс ей цветы – букет гвоздик, Надя давно ему рассказывала, что она не любит розы, но и гвоздики у неё вызвали негативные чувства.

Она про себя сказала: «Что я ему, Роза Люксембург, что ли?»

Николай другую руку держал за спиной, и когда он вытянул её перед Надей, то в ней она увидела коробку с кольцом. Наде вначале показалось, что на кольце какой-то герб, она была в шоке, но сдержалась и посмотрела спокойно на всё ещё раз, оказалось, что это не герб, а маленькая розочка в россыпи бриллиантовых листочков. Да и гвоздики были уж не такие маленькие, а независимые и гордые.

Надя говорила, что на неё нахлынуло какое-то чувство, даже лицо загорелось. А Николай стоит и говорит: «Надя, давай поженимся, меня скоро переведут в другое место, и я там должен быть с женой».

Надя продолжала:

– Я подошла к Николаю, поцеловала его в щеку и сказала: «Я согласна. Прости меня». Николай обнял меня и говорит: «Это счастливый для меня день, я его ждал». Он не знал, как я его ждала, спасибо йогам – моим учителям.

Я стояла и слушала счастливую подругу, но не утерпела:

– Вот и полюбила без всяких контактных линз.

Надя сразу поняла меня, и мы засмеялись, она продолжала:

– Есть глаза, излучающие солнце, а есть холодные, как луна. У Николая глаза холодные, но мне под луной очень уютно, а когда он обнимает, эта сталь в глазах превращается в расплавленный металл.

Мы вернулись в квартиру, я подошла к Николаю и сказала:

– Счастливого пути и любви вам.

Подошла Надя и обняла Николая, у Николая из-под его металлического взгляда проглядывала доменная печь, которая плавила его. Надька, какая ты умная и счастливая!

Надя сказала:

– Как мы устроимся, приезжай к нам, дай слово.

Я громко сказала: «Даю».

Течёт река Ахтуба

Мы вместе водили детей в садик, а потом в школу, эта дама всегда приходила за сыном сама и отводила сама. Мы только здоровались, я даже не знала, как её звать, а только фамилию её сына. Один раз мы встретились, когда проведывали детей в оздоровительном лагере на реке Ахтуба, решили посидеть около реки и искупаться. Я была на машине с мужем, а дама тоже на машине, но с водителем.

Но, наверное, неправильно, что я называю её дамой, она в чистом виде – бизнесвумен, это увидишь, как только понаблюдаешь за ней – обеспеченная, властная. И вот, когда мы на реке отдыхали, ребята резвились, она поведала мне свою историю, с одной стороны, простую, а с другой – не знаю какую. Она действительно предприниматель – ездит по Волгоградской области по делам, и вот в одном районе познакомилась, вначале по работе, с мужчиной – настоящим казаком, а потом по пьяни, и стала с ним встречаться.

Она рассказывала, улыбаясь:

– Казак был высокий, плотный, с юмором, но верить ему никак нельзя. Что-то было в нём притягательное – громко смеялся, рассказывал матерные анекдоты, выпивал хорошо, но был не злой. Знала, что он женат, имеет детей, даже жену его видела, но всё продолжалось и продолжалось. Он приезжал в Волгоград, звонил мне, и мы вместе проводили здесь время. Могла бросить его, но не хотела, – она задумалась и продолжала, глядя на моторку, промчавшуюся мимо. – Так вот и время пролетело, а от него у меня растёт сын – память.

Я постеснялась задать вопрос «Почему память?», а она продолжала:

– Умер он, а память осталась. Он жил в семье, деньги тоже нёс в семью, а со мной гулял только за мой счёт. Я давно определила для себя, что я должна за всё платить: здоровьем – за бизнес, деньгами – за мужчин. Я не хотела рожать, возраст уже не тот, да и по показаниям врачей тоже. А потом подумала, пусть будет, как сложилось, ничего не буду ломать, как судьба мне определила путь, а я ведь по жизни решительная. От первого мужа из дома ушла в одном халате и тапочках, а на руках маленький ребёнок. Всё сама заработала, всё решения принимала сама, иногда и жёсткие, но в бизнесе без этого не выживешь.

О том, что я беременна, узнали все, да и я не стеснялась, всем рассказывала. Работать продолжала и ездить в районы области тоже. Один раз мне сказали, что мой любовник, нет, это не то, сожитель – тоже не то, как же его назвать?

Я подсказала: «Случайный утешитель» – и засмеялась, посмотрела на неё, а она начала хохотать и говорит:

– Вот-вот – это то самое – «случайный утешитель», хочет уйти из семьи. Во время нашей очередной встречи я спросила: «Слышала, что ты затеваешь в семье развод?» Он сказал, может, в шутку, а может, всерьёз: «Приеду к тебе в Волгоград, примешь?»

Честно, я не хотела никаких изменений в жизни, а тем более его принять на постоянное житьё.

Родила я сына, бизнес расширила, а с этим казаком продолжала встречаться. Обстановка у него в семье накалялась, я это знала, но приглашать к себе не хотела. Один раз вечером звонит из района мой знакомый и говорит: «Твой казак вчера вечером умер». Я подумала, что это шутка, но это была правда.

Он вечером принял решение уйти из дома, собрал вещи, сел перед дорогой, захрипел, пошла пена, и всё. Это я узнала от общих знакомых. На похороны я ездила, но из машины не выходила и не показывалась. Вот так закончилась моя связь, а память о нём – это сын. Я несколько дней была как в тумане, мне казалось, что сам бог вмешался в наши судьбы и разрубил этот узел, который мы бы не разрубили.

Он был здоровый, как бык, любви у него не было, ни ко мне, ни к жене. Так что же случилось в его организме, я даже грешила, что его отравили, но это я так, – она помолчала и вдруг добавила: – Нет, его не отравили, это я виновата – это третья смерть мужиков, с которыми я жила. Я сейчас даже боюсь знакомиться с мужчинами и часто думаю – хочу я его смерти или нет? Все про любовь думают, а я про смерть.

Она рассмеялась, и я увидела сильную, волевую женщину, которая подавляет их своей волей, около неё слабые мужчины самоликвидировались. День был жаркий, ребята плавали, плескались, а речка Ахтуба текла спокойно, располагая к беседам.

Я смотрела на круги воды, расходящиеся от моторок, катеров, – какое же это прекрасное явление природы, и в середине этого явления – наши сыновья.

Изменить ничего нельзя

Я училась на последнем курсе педагогического института г. Волгограда на факультете иностранных языков. Давно задалась целью изучить английский язык и уехать из страны, может, и насовсем. Начиная со второго курса, ездила по обмену в Англию, где жила в семье, недалеко от Лондона. Я старалась разговаривать на местном диалекте, старалась лучше освоить язык. Всё-таки с языком я не могла достичь больших успехов, хотя и старалась, а вот в переводе технических и сложных статей натренировалась неплохо, даже в научный журнал давала свои переводы, и меня хвалили.

Живя в Англии, я обзаводилась знакомыми, русских там много живёт, а когда с англичанами разговоришься, то у некоторых дедушки и бабушки были русские. С самого первого курса я дала себе слово не влюбляться и не выходить замуж, всё было направлено на достижение цели – обучение и отъезд за границу. Я понимала, что надо трудиться, что я и делала.

В Волгограде жила в общежитии с одной девушкой, Настей, мы приехали из Михайловки. Наша секция была на три комнаты, в одной мы жили с Настей, другую занимала лаборантка, а в третьей жила преподавательница, но сейчас её нет, она уехала, и комната освободилась. Комнату никто не занимал, и мы радовались. Мы с Настей содержали свой блок в чистоте, даже иногда краску белую покупали и подкрашивали окна и двери. На первом курсе, когда нам дали ключи и разрешили заселяться, то мы пришли в ужас – грязь, тараканы, краны текут, стекла – улицы не видно. Конечно, мы всё вычистили.

Когда преподавательница съехала, то через месяц к нам вошёл молодой мужчина и сказал:

– Мне дали ключ от этой комнаты, вы не будете против моего присутствия?

Он был старше нас лет на пять-шесть, высокий, плотный, волосы чёрные, густые, кудрявые, даже не умещались на голове, и был немного неповоротлив. Одет был красиво. Брюки светлые, видно, индивидуального пошива, туфли в тон брюк лакированные, а сорочка с каким-то отворотом, такие видели только в старых кинофильмах. Мы, конечно, оробели, так как блок маленький и посторонний мужчина стеснял бы нас. Я в это время на кухне варила борщ, Настя сидела рядом, мы сразу представились, а он сказал: «Зовут меня Владимир» – и открыл свою комнату.

Мы с Настей не знали, как вести себя с ним, а я предложила:

– Давай сначала накормим его борщом, а там видно будет.

Владимир вышел и пошёл в душ. Честно сказать, у нас везде было чисто, и нам не было стыдно. Я предложила без церемоний Владимиру пообедать с нами, он согласился и поставил на стол банку сока и коляску колбасы. Мы пообедали, он сказал, что ему нужно идти. И ушёл.

Я говорю Насте:

– Давай вымоем его комнату, ведь мы не знаем, в каком она состоянии осталась.

Больно близко мы принимаем с Настей то, что другим бы и в голову не пришло. Как можно в грязную комнату поселить молодого человека, предварительно не посмотрев и не убрав?

Я пошла к коменданту и сказала:

– Вы поселили к нам мужчину, не помыли комнату и не дали постель.

Она была удивлена, что я такие предъявляю требования, видно, это было правилом – поселять в свинарник молодых людей. Я получила одеяло, подушку и ещё чего-то.

Мы с Настей скинулись по две вещи – наволочки, полотенце, простыни и привели комнату в порядок.

Вечером Володя принёс торт, попросил вскипятить чай и сказал:

– Спасибо, девочки, за заботу.

Тогда я сказала:

– Мы беспокоились лично не о вас, так как мы вас практически не знаем, а для успокоения своей совести – что могли, но не сделали.

Володя удивился, но не обиделся.

Долго сидели и пили чай. Владимир нам рассказал, что он разошёлся с женой, так как женился неожиданно.

На мой вопрос «Как это можно такие важные вещи в жизни, как женитьба, делать неожиданно?» Владимир ответил:

– Именно такие важные события и происходят в жизни часто неожиданно. Моя будущая жена тогда забеременела тоже неожиданно, – он улыбнулся. – И я по течению жизни зарегистрировал брак. После как бы изнутри стал понимать, что это случайность и долго я не смогу так жить. Жена была хозяйственная и поняла одно, что она полновластная хозяйка надо мною. Я только и слышал: «Руки помой, садись, раздевайся, обувайся, не грязни». И кроме этого у нас практически не было другого общения.

Я часто, просматривая газеты, журналы, думал, вот она гремит и гремит, моет что-то и моет, а ведь я мог нанять домработницу для этого. Мне нужен рядом человек для общения. Я решил изменить её, включал её в разговор, уточнял её личное мнение, но всё напрасно. И вот когда у неё произошёл выкидыш, то я не обрадовался совсем, но решил прервать брак. Работаю я в конструкторском бюро, приехал в Волгоград переводом из Новосибирска. Вот и всё про мою жизнь, а теперь, девочки, очередь за вами.

Настя сказала, что после школы поступила в пединститут, где и учится сейчас. Ничего значительного в жизни не было, даже за границу по обмену студентов не ездила, так как родители очень ждали её на каникулы.

Хочу немного сказать о Насте: красивая девочка, светлая, голубоглазая, глядит как-то преданно на людей, а у меня, наоборот, взгляд решительный, недоверчивый, может, поэтому все ребята были её.

Наступила моя очередь исповедоваться:

– Моё имя Ольга, но с малых лет меня зовут Лёлей, и я давно к этому имени привыкла.

Я стала рассказывать, что мы с Настей приехали из города Михайловка, это недалеко от Волгограда, около трёх часов езды. Настя хотела быть учителем английского языка, а я нет. Хотела и сейчас хочу уехать за границу. Учу язык всеми методами, какие имеются, – видеотренинг, диски разные, но главная цель – это перевод технической литературы. Что и говорить, я хуже, чем другие, освоила английский язык, потому что я из провинциального городка, а Волгоградские ребята ещё до поступления в институт нанимали репетиторов, учились на курсах, в большом городе было больше возможностей изучить язык.

Я продолжала:

– Как я училась в первые годы, то вряд ли кто так трудился. Из библиотеки им. Горького не вылазила, прошла курсы интенсивного обучения для отъезжающих за границу, ходила на платные курсы в политехническом институте. Я догоняла своё время, упущенное в школе. Вот и вся моя жизнь. Два раза ездила по обмену в Англию. Жила недалеко от Лондона у людей, немного знающих русский язык, но я просила их разговаривать со мной только на английском. Эти люди пристроили меня в редакцию, и я переводила статьи, в основном научные, технические из журналов, которые присылали из России.

Мне очень помогло обучение на курсах в политехническом институте, там я взяла направление на технические переводы. Сегодня я уже свободно могу переводить статьи по новым разработкам, доклады учёных на семинарах, совещаниях, ведь их содержание трудно простому человеку и по-русски понять. Мне кажется, что это сложнее и ответственнее переводить, чем художественную литературу.

Володя спросил:

– Лёля, у тебя какая цель в жизни?

Это самый главный вопрос, и на него у меня есть ответ уже давно:

– Хочу выучиться намного лучше других, освоить перевод с русского языка на английский и наоборот в совершенстве и уехать из страны. Уехать – вот причина моей зацикленности на учёбе – ни тебе ребят, ни любви, ничего, что отвлекает от цели.

Володя сказал:

– Лёля, а молодость проходит, ты упускаешь прекрасное время!

– Любовь – это обязанность перед другим человеком, а вдруг дети, и тогда крест на моей мечте.

Володя, вставая, сказал нам ещё раз спасибо, было уже поздно, и он пошёл в свою комнату.

Жизнь наша продолжалась как обычно. То, о чём мы разговаривали втроём и рассказали чужому человеку, нас не тревожило, об этом весь наш курс знал, мы все озвучивали свои мечты. А как легко всё рассказывать постороннему человеку, который появится и исчезнет, и ты забудешь о нём, но выскажешь то, что близким не расскажешь.

Где-то месяца через три Владимир съехал от нас, ему дали квартиру, нам даже стало скучно.

Не знала я, что это начало истории чужой жизни.

Наступили госэкзамены, а у кого дипломные работы начались, и мы закрутились. Напряжение было стократное, а ещё потому, что мечта могла не сбыться. Я ждала вызова или приглашения из Англии, ездила в Москву в посольство узнать об этом. Но вдруг меня вызвали в органы и известили, что пришло приглашение из редакции, для которой я делала переводы технической литературы, и я стала оформлять документы. А ведь могла несколько раз остаться в Англии как «невозвращенка», но я никогда на это не пошла бы, хочу жить в России тогда, когда хочу, и уехать тогда, когда захочу.

Конечно, я ничего не рассказала, что я не такая уж «паинька». В Англии, когда я там жила в семье, у них был племянник Виктор, который мне помогал во многом – с кем надо договаривался, представлял и рекомендовал меня – это главное в чужой стране.

И когда я прилетела в Лондон, то он меня встретил. Сказал, что снял недорогую комнату, и мы сразу поехали в редакцию журнала, где меня уже ждали. Он, конечно, много хлопотал по поводу вызова, контракта и других дел. Вот теперь всё.

Я начала учиться жить по правилам этой страны, но мне это не было в тягость, я не боялась никакой работы и была весьма обучаема в быту и в коллективе. Скоро у меня финансовое положение стало улучшаться, главный редактор дорожил мною. Заказов было много, я переводила быстро, переводила и художественные произведения по просьбе русских журналистов. У меня образовался круг знакомых, с которыми я советовалась, и они мне помогали.

Прошло два года, как я работаю в Англии. Несколько раз приезжала в Михайловку к родителям. Взять их к себе я не могла, так как пока у меня не было такой возможности.

Жить в Михайловке я тоже не могла. Чего уж говорить, друзей там не осталось, нечем заняться совсем, быт неустроенный, да и к другому качеству жизни я привыкла – к хорошему быстро привыкаешь.

Но если долго не еду на родину, то по-настоящему заболеваю.

Виктор со мной продолжал дружить, но я поняла, что это не моё, да и он часто говорил об одной англичанке, с которой вместе работал, её отец был владельцем архитектурной компании.

На свадьбу Виктора я была приглашена, ревности у меня не было, все эти годы я вспоминала с благодарностью – он меня поддерживал и давал уверенность.

Один раз я попала на совещание учёных по разработкам в области физики и приборостроения. Учёные были из многих стран, как бы по обмену новыми достижениями. Наш редактор был авторитетным человеком в освещении этой темы и был приглашён.

Вдруг он вызывает меня и говорит:

– Пойдёшь со мной, форма одежды «военная», – и засмеялся.

Подъехали мы к зданию, где было совещание, везде охрана – и на улице, и в помещении. Я подумала, что, значит, уровень не так себе, а ого! Посадили меня и других, которые записывали выступающих, в отдельное место, нас особенно и не было видно из зала.

В перерыве главный сказал:

– Лёля, быстро переводи и передай нашим, пусть в номер ставят.

Весь перерыв я работала и всё успела сделать, а также кратко изложила тему совещания. Вдруг мне показалось, что очередной выступающий мне знаком. Я пригляделась лучше и узнала – это наш Володя – сосед по общежитию. Совещание закончилось, всем раздали пригласительные в ресторан, мой редактор тоже получил, но меня он не пригласил. Побоялся, наверное, своей жены – красивой и властной англичанки. Я подошла к нему и попросила взять с собой, сказала, что мне очень-очень надо.

Он поглядел и говорит:

– Узнала кого?

– Да.

Тогда главный редактор отдал мне приглашение и сказал:

– Для тебя это, вижу, важнее.

Начался обед в ресторане, я сидела рядом со знакомыми по прессе, но должна же я узнать, он это или не он? И вдруг – о, счастье! – пришли журналисты и хотели взять интервью у некоторых учёных – русских, а рядом переводчиков не оказалось. Я подошла и сказала: «Чем могу помочь?» и начала переводить и, между прочим, общаться с этими Богом помеченными людьми, рассказывая им, что иногда переводила для публикации в своём журнале их работы.

Одного седого учёного я спросила:

– А кто вон тот высокий кудрявый мужчина, я его вроде бы знала давно?

– А это Воронов Владимир Васильевич, руководитель КБ – большая башка! Хотите, я позову его, и вы выясните всё.

Я застеснялась, но учёный сказал, что нас не так много здесь русских и надо общаться.

Он подвел меня к Владимиру и сказал:

– Представляю вам нашего переводчика, сколько статей она перевела, создавая рекламу, известность и объединяя с учёными многих стран.

Он сказал это высокопарно и сам рассмеялся.

Владимир смотрел на меня и молчал, а я уже его признала. Потом он тихо сказал:

– Общежитие, Лёля.

Мне не надо было подтверждать правильность его памяти. Мы отошли от общего стола и стали вспоминать тот маленький кусочек жизни.

Володя молчал, а я выпалила:

– Мечта сбылась! Третий год живу в Англии, стала классным переводчиком, язык освоила тоже очень хорошо, не замужем!

Володя рассмеялся, и я заметила, что появились морщины около глаз.

– Лёля, ты осталась такой же категоричной и прямолинейной.

Мы стояли и глядели на всех вокруг. Участники совещания, в основном очень известные учёные, – это, наверное, счастливые люди, каждый из них бог в своём деле. Внешне они мало отличались от других, но что-то есть у них внутри такое, что позволяет им изобретать, открывать, наполнять свою жизнь смыслом и значением. Мне казалось, что у таких людей нет времени думать о мелочах, что они идут к своей цели всю жизнь и не сдаются, если верят в успех. Мне они очень симпатичны за их целеустремлённость.

Я первый раз в жизни не знала, что говорить, язык окостенел, пригласить его в свою квартирку – прилично это или нет? Быть ему экскурсоводом по Лондону, а вдруг он город лучше меня знает?

Я сказала:

– Володя, я хочу есть, переводила в обед и не успела перекусить.

Он снова рассмеялся и говорит:

– Сейчас скажу, и нам накроют отдельно.

Мы сели за столик, и я стала есть так, вроде меня не кормили месяц, я не находила темы и старалась забить рот едой, но еда когда-то заканчивается. Володя рассказывал, что он меня разыскивал, ездил в Михайловку к Насте, она работает учителем, от неё узнал, что я осуществила свою мечту и работаю в Англии.

Володя продолжал:

– Когда ехал за границу, то думал, а вдруг встречу Лёлю, но вероятности не было никакой, так как совещание было два дня, а на третий уже улетаем.

Вдруг он деревянным голосом говорит:

– Лёля, я женат и у меня двое детей, живу в Москве, работаю в КБ. Изменить ничего нельзя.

Когда он это сказал, я как бы получила пощёчину, но сумела сдержаться. Неужели мои слова прозвучали как предложение, а ведь я по-девчачьи только радовалась за себя и поделилась этим. Мы немножко повспоминали Волгоград, где он работал, а потом перевёлся в Москву. Так закончилась эта неожиданная встреча.

Ночью я лежала и не могла уснуть, любила ли я его хоть немножечко – наверное, нет. Просто он мне нравился и не более, а если бы он любил, то нашёл бы меня. Я поставила на этой истории второй раз большую точку, но история опять продолжалась.

Замуж вышла по расчёту, так многие здесь делают. Может, это и правильно, когда вполне обеспеченные люди, имеющие симпатии, думают о будущем своих детей.

Муж у меня, Эдвин, настоящий англичанин, никаких корней из России, стройный, рыжеватый с умными глазами и старше меня на девять лет. Отец передал ему управление большой строительной компанией, владельцем которой он в настоящее время является.

Строят они небольшие домики, у нас бы назвали вагончики, но это быстро собираемые дома со всеми удобствами, красивой отделкой, хорошо утеплённые. Муж говорит, что заказов так много, что несколько раз расширял производство и пора открывать филиалы в других городах.

Мне Эдвин часто предлагал перейти к нему работать по части оформления заказов, контрактов, договоров, заниматься перепиской и другими делами семейного бизнеса, но я чётко стояла на своём – что задумала в юности, тому не изменю.

Меня назначили заместителем главного редактора, я вошла в совет директоров и уходить не желала. А вот семейному бизнесу я помогала на этой должности, общаясь с поставщиками и заказчиками по рекламной части, что приносило больше пользы нашему бизнесу. У нас растёт сын Мэт, ему уже скоро 10 лет. Семья прочит ему замену отца в бизнесе. Эд часто берёт его с собой на стройкомбинат, сын рисует дома´, как ему кажется, современнее, чем строят сейчас, и быстрее собираемые и говорит, что утепление уже надо делать по новым технологиям, он много читает и показывает статьи отцу. Я и сама вижу – растёт смена в нашей семье.

За все эти годы я часто летала в Россию, ездила в Михайловку к родителям, но на очень короткий срок, они ни за что не хотят переезжать ко мне.

Муж никогда со мной не ездил, да и сама я не хотела, чтобы он видел, как мы в России живём, а вот Мэт все годы ездил со мною к дедушке и бабушке и был в восторге. Даже через 10 лет мало что изменилось в жизни людей – какая-то убогость везде и во всем.

Я всё сделала для своих родителей, чтобы жизнь у них была обеспеченной, ведь они поднимали меня, сколько денег было потрачено, ущемляли себя во всем. Они верили в меня. Я это знала. Выполняя задания редакции, я летала в Москву, заключала договоры, брала материал для своего журнала. Переводила статьи и Воронина В. В., но не встречалась с ним.

Хотела ли я изменить что-то в жизни? И сама отвечала: «Нет и ещё раз нет!»

Мужа я стала любить сильнее, чем в начале брака. Эдвин любил, раз пошёл против родителей и взял в жёны русскую. Его родители долгое время относились ко мне как к чужой, а сейчас, после 10 лет жизни, говорят, что их сын счастлив в браке, такую жену поискать нужно, так заботиться о нём редкая англичанка смогла бы. Это правда.

И вот, когда мы с мужем собирались в отпуск и выбирали место, куда поехать, смотрели рекламу, альбомы, радовались предстоящему отдыху, мне позвонил Владимир и попросил о встрече. Встретились мы в кафе, от ресторана я отказалась, очень дорого, а я всегда была бережливой. Нет, не жадной, а именно бережливой – деньги просто так не тратила, даже чужие.

Владимир немного поседел, сильно пополнел. Как мальчишка сбивчиво говорит мне, что все эти годы любил меня безумно. Женился потому, что думал – изменится, забудется. Добавил: «Сейчас я один».

Я сказала:

– Володя, у меня любимая работа, о которой я мечтала с юности, я совладелец журнала. У меня сыну 10 лет, он настоящий англичанин, муж владелец крупной компании, я люблю его. Изменить ничего нельзя.

Теми же словами, которые он мне сказал десять лет назад. Я не хотела его обидеть, мне его было жалко, но сделать я ничего не могла.