Разговор с автором

А Маша со Светой дружили. Так дружили, как могут дружить коллеги, но не более того. Общались они только в пределах работы. А на корпоративах Машка была хорошим собутыльником. Лично мне Светина дружба с ней была всегда непонятна. Маша особым умом не отличалась и была не самым приятным человеком в принципе. Еще она на меня за что-то априори озлобилась. И сколько ее помню, относилась ко мне с неким пренебрежением. Поэтому я уважал Светин выбор подруги, но в компанию к ним не лез. Только на корпоративе мы всегда сидели вместе. Потому что подшофе, удивительно, но эту Машку терпеть было легче. С Гришей они не встречались, но, мне кажется, Маша пыталась ему понравиться. Гриша ее забирал с шоссе на другом конце города, потому что жила она, как и Света, за городом, только, в отличии от Светы, все еще с родителями. Гриша же жил в черте города, но недалеко от Маши. Они постоянно вместе ездили. Мы все уже привыкли. Раньше шутили, что он ее после бурной ночи подвозит. Но потом эта шутка всем надоела. А Гриша ну никаких видов на Машу не имел. Она была далеко не самой привлекательной девушкой у нас.

Все мы вместе, в этом жалком подобии Санта-Барбары существовали в одном салоне. В нем сотрудников было последнее время больше, чем клиентов. Периодами я задумывался над тем, почему у нас так мало продаж и пришел к выводу, что из-за графика. Почему бы нам не работать, как все другие нормальные автосалоны два через два по двенадцать часов? Почему мы пашем пятидневку, а зарабатываем временами даже меньше, чем другие? Я по опыту своей прошлой работы могу сказать, что начальство тут стало совсем ни к черту. И от коллег с других салонов слухи доходят, что у них дела идут куда лучше. Так было не всегда. До кризиса наши дорогие машины хорошо шли и прибыли всем хватало. Но сейчас нужно перестраивать систему, население такие машины бизнес-класса уже не тянет финансово. Клиентов у нас с каждым месяцем все меньше, а руководство и не думает что-то менять. Мне лично пока хватает, особенно если не лениться и планы выполнять. Но, если бы я был заинтересован в личном росте, давно бы отсюда ушел, как остальные. Все самые умные и пробивные менеджеры, с которыми было приятно работать разбежались, остался только этот бесперспективный скотный двор и Света. Света не уходила, потому что все грезила о декрете. Там есть какая-то особая система, что на одном месте надо сколько-то отработать для каких-то там выплат. Я толком не вникал, она рассказывала об этом между делом тогда, когда мы с ней нашу плачевную ситуацию обсуждали. Тогда же я высказал свою идею о смене графика, на что Света учинила отрезвляющую дискуссию, что это у меня кроме работы никакой жизни больше нет и, что мне, в принципе, когда и сколько работать – все равно. А у нее и у других есть дела, друзья, семьи, в конце концов. И что им всем человеческие выходные просто необходимы. С тех самых пор я эту тему не поднимал больше. Но мысль о том, что в нашем салоне все плохо не покидала. Плохо и с кадрами, и с зарплатами. А когда-то, попав сюда, я был вне себя от гордости. Когда я сюда пришел, салон считался элитным местечком. Вот кризис что делает с автобизнесом…

Мне одновременно было жалко Свету. Но вместе с тем внутри царило какое-то удивительное спокойствие. Я предвещал новую вечернюю встречу с Алисой. С утра ее в кафе почему-то не было, но я был уверен, что она обязательно там появится. Эта туманная перспектива наших встреч мне нравилась. Она как будто снова наполняла жизнь смыслом. И мне хотелось после работы куда-то спешить, я чего-то ждал. Безнадежность и депрессию как рукой сняло. Появилось приятное волнение, заставляющее меня вставать по утрам. Это, своего рода, тоже не прострация, не полная гармония, ведь я все же спешу и вечно волнуюсь без причины. Но так даже приятнее. Приятнее ждать. Ждать даже бессмысленного, даже того, что может быстро закончиться.

Вечером мы снова встретились со Светой на крыльце. Дни теперь летели быстро. И рабочее время для меня как будто становилось одним быстрым сном, от которого хочешь скорее избавиться и проснуться. А вот для Светы, похоже, этот день стал бесконечно длинным мучением. Как ни посмотрю на нее, все грустная сидит и временами злая. Ей даже работы сегодня не давали. Видимо, Маша подговорила администратора, чтоб Светку на сегодня оставили в покое. Хоть какой-то от этой Маши толк. Теперь я сам разговор начинать не стал. Мало ли опять раны разворошу. А Света вся кипела.

– Не хочу я домой ехать. Хочу смыться куда-нибудь, исчезнуть. Чтоб вот он приехал, а меня нет. Поволновался чтобы. А то совсем меня не ценит.

Она драматично смахнула волосы назад и добавила:

– Козел!

– Сильно ты на него обиделась…

– Конечно! Мне так больно, ты не представляешь. Вот прикинь, живешь ты с человеком много лет, думаешь, что знаешь его, думаешь, что он семью хочет и тебя ценит. А он… Скот! Знаешь, что?

– Что?

– А поехали в бар какой-нибудь посидим? Сегодня же пятница.

– Свет, я не думаю, что…

Тут я завис. Ищу ли я отговорку, потому что сам в тайне хочу увидеться с Алисой или же реально считаю, что это не самая лучшая идея ей ехать в бар в таком состоянии? Хотя, какая разница. Так и так я с ней не поеду. Мне ее, конечно, жалко. Но на такие случаи есть подруги.

– Это очень плохая идея. Мне было бы больно, если б я узнал, что моя жена (будь она у меня) выпивает в баре с каким-то коллегой.

– Так я и хочу, чтоб ему было больно. Хочу, чтоб он поволновался.

– Сама-то себя слышишь? Нет. Езжай вон лучше с Машкой, – я сказал это очень громко и серьезно. Даже сам удивился такой своей интонации.

– Хреновый из тебя друг, Андрей.

– Потом спасибо скажешь.

Она пошла обратно в салон, а я, будучи уже одетым и собранным поплелся тихонько к автобусной остановке. Света однозначно испортила мне настроение. Но никто и не говорил, что быть хорошим человеком – дело легкое. Я всю дорогу размышлял над их ситуацией и понял, что это абсолютно бесполезно. Свету вообще никто понять до конца не сможет. К тому же я не женщина, чтоб знать, что такое этот материнский инстинкт. Я успокоил себя, что все сделал правильно. И что мне хотя бы от ее мужа потом не прилетит. Он парень крепкий. Куда мне с ним в драку? Как врежет, потом неделю с расшибленной челюстью ходить буду. Нет, нет, нет. А Света… Да что Света? Кто ж этих женщин поймет? Пообижается и отойдет потом. Я сделал правильно. Благородно!

В кофейне меня встретила взглядом та улыбчивая бармен, позитиву и доброжелательности которой я удивился в прошлый раз. Так как она новенькая, ее имени я еще не запомнил и судорожно начал рыскать глазами по блузке в поисках бейджика. Блузка у нее была прозрачная, из очень легкой ткани, еще и с вырезом не маленьким. Из этого выреза вызывающе торчала грудь третьего или четвертого размера. А еще она сама по себе была невысокого роста, ниже даже меня. И ее бюст только слегка нависал над барной стойкой. Мои большие задумчивые глаза, опущенные на него, были расценены ею как попытка попялиться на женские достоинства. И, когда она это заметила, то в лице сразу же изменилась. Она наклонила голову на бок, сделала максимально осуждающий взгляд и застыла в такой позе, ожидая моих дальнейших действий. От ее былой доброжелательности не осталось и следа.

– Извините, я… Я просто, – подходя, выговорил я, заикающимся голосом. – Я искал бейджик. Вы тут недавно работаете, да?

– Да, – смягчилась она. – Меня зовут Алина.

– Будем знакомы, Андрей.

Я как дурак протянул ей руку. Она покосилась на нее полными непонимания глазами, но все же пожала.

– Я тут часто бываю, – добавил я, чтоб смягчить неловкость от моего неуместного маневра. И с чего это я удумал здороваться за руку с барменом?

– Так и подумала, – ответила она и опять заулыбалась.

Оглянувшись по сторонам, я все же решил сесть. Алисы в кафе не нашел. Сегодня опять было очень пусто, так что кроме меня и Алины в зале сидел только старичок, забившись в дальний угол. Официантки обнаружено тоже не было.

– Могу я поинтересоваться, что Вы обычно тут заказываете?

– Обычно заказываю?.. – задумчиво переспросил я, находясь скорее в своих мыслях, чем в кафе.

Я думал, почему ее нет. Думал, что, наверно, зря так бросил Свету на произвол судьбы и в неловкие руки Маши. Весь день я спешил попасть сюда. И вот попал, но ничего не происходит. Время как будто сильно замедлилось в голове.

– Да, – продолжила бармен, пытаясь завладеть моим растворяющимся вниманием. – Я осмелилась предположить, что раз Вы тут частый гость, то у Вас, наверно, уже есть свое «как обычно». Это не так?

Она была права. «Как обычно» у меня было. Я пил всегда если кофе, то обязательно латте. Он казался мне самым приятным из всех видов кофе. А когда не хотел бодриться кофеином, выбирал зеленый чай. Но чаще всего, моим «как обычно» было именно латте с тремя кубиками сахара. Из местной еды мне нравились больше всего сэндвичи с ветчиной и сыром. Это самое плотное и быстрое из всего, что тут можно было положить в рот. Особенно выручали эти сэндвичи перед работой, если я с задержкой выходил из дома. А опаздывал я часто. Не потому, что у меня существуют какие-то важные неотложные дела, а, скорее, от своей несобранности. Вставал я по будильнику всегда в одно и то же время. А потом приходил в себя за компьютером, неохотно чистил зубы. Бывало, в душе отмокал раза в два больше отведенного. Пробовал как-то раз из приличия начать приходить вовремя. Никто не замечал, если я опаздывал. Но хотелось одно время стать добропорядочным и собранным гражданином. Так вот, будильник, звонивший на полчаса раньше, ситуацию никак не улучшал. Я все равно находил отмазки, валялся в кровати и варился в душе, просто дольше, чем если бы я позже проснулся. И все равно опаздывал.

Свое «как обычное» меню я озвучил бармену Алине, на что она сразу удивилась:

– Три кубика сахара?!

– Ну да… А что?

– Ничего, – ответила она и скривила рот в непонятного значения выражении. – Не выспались сегодня? – участливо продолжила она.

Не знаю, со всеми ли она так мила или это мое отчаянное рукопожатие заставило ее со мной любезничать и уделять мне столько внимания, но мне это внимание было, безусловно, приятно.

– Да нет… Задумался просто.

Алина утвердительно покачала головой.

– Не знаете, была тут сегодня девушка одна?.. С черными волосами, восемнадцати лет. Одета, скорее всего, в большую толстовку.

– А волосы такие, – она показала руками чуть выше груди, – или такие? – спустила руки ниже груди к ребрам.

– Длиннее которые, да.

– Была. Она совсем недавно ушла. Знакомая Ваша?

Как же… знакомая. Ушла?.. Куда она ушла? Почему? Вернется ли? И почему она уточнила про волосы? Что, бывают еще девушки в гигантских толстовках? Я поднял глаза на глиняные часы над баром. На них было восемь пятнадцать. Как? Уже? Ах, да. Столько в пробках стоял по пути сюда. Сегодня же пятница. Шансов встретить Алису до наступления ночи становилось меньше с каждым рывком секундной стрелки. А смысл мне тут сидеть, если ее нет?

– Тогда мне мое «как обычно», пожалуйста, с собой.

Я изменился в лице, и Алина это заметила. Она поняла, кажется, что настроение мое испарилось. Сэндвичи в пакете и кофе в бумажном стаканчике быстро появились на барной стойке. Я расплатился, пожелал бармену Алине хорошего вечера – она ответила, что будет рада видеть меня тут снова – и пошел домой. «Не буду я там сидеть и ждать ее, как брошенная девушка на свидании, на которое никто не пришел, – бурчал мой внутренний голос. – Даже если она придет, уже поздно. Да и разговора у нас нормального с ней не получится. Я такой сейчас злой. Такой злой… А если буду ждать, стану еще злее».

Я шаркал ботинками по пыльному подъезду, поднимаясь на свой этаж. Потом в полной тишине съел свои сэндвичи, выпил кофе. Спать не хотелось, поэтому мною было принято решение поиграть в свою обычную игру на компьютере и попробовать расслабиться. Но после нескольких ходов меня снова начали одолевать всякие разные мысли.

И зачем она на меня свалилась? Зачем она вообще появилась в моей жизни? Так было хорошо до всего этого. А теперь что? Мне опять стало неуютно в своей квартире. Неуютно, скучно и одиноко. В пятницу всегда одиночество ощущается немного сильнее обычного. Потому что в это время все остальные веселятся, сбиваются в компании, идут по клубам или же просто вместе пьют. Жизнь вокруг начинает течь быстрее. А ты как будто оказываешься за бортом карнавального судна. Стоишь, смотришь, а оно проплывает мимо тебя. Говорят, ты молодой, пока знаешь, чем себя занять в вечер пятницы. Так вот, похоже, я уже много лет как не молодой.

Я понимал, что завишу от Алисы, но ничего не мог с этим сделать. Даже вот сижу сейчас, казалось бы, занимаюсь своими обычными делами. Но думаю-то все равно о ней. Не могу не думать. Хотел бы, но не могу. Хоть к психологу не иди. В голове даже проскочила мысль о том, что можно устроить опять уборку. Но она мне тут же опротивела. Опротивел вообще весь тот факт, что я вынужден был избавляться насильно от мыслей о ней и жить как бы не свою жизнь. Получается, что я сейчас сижу и не играю в игру, а жду. Чего жду и почему – совершенно не понятно. Завтра так и так настанет тогда, когда должно. И Алиса придет или не придет именно в те дни, когда сама захочет. Никак повлиять я на это не могу. Однако и своей жизнью заняться тоже не получается. Хорошо, когда ничего и никого не ждешь. Живешь себе спокойно. А тут… как с Новым годом. Только от того, что он есть, ты начинаешь его ждать. И вот ты не просто ходишь на работу и кушаешь, а делаешь все это, считая дни. Начинаешь делать не свои дела и не то, что ты на самом деле хочешь, а просто ищешь, чем себя занять, чтоб скоротать время. В очереди такое часто встречается. Не хочешь ты играть в эту игру. Никто не хочет по-настоящему играть в ту игру, в которую играет, когда чего-то ждет. И читают обычно не потому, что интересно и хочется, а потому что надо чем-то себя занять. Это отвратительно. Редкие счастливчики, точно знающие свои желания и приоритеты, делают всегда то, что хотят. И они конкретно знают, зачем это делают. Но я не из них. Я играю теперь, потому что надо. И потому что по-другому я не могу.

Тут до меня дошло, что я уже давно не в игре и не понимаю, что происходит на экране монитора. А если быть еще честнее, то мне вообще до лампочки, что там происходит. Я откинулся на спинку кресла, взял в руки листок со стола. Тот самый воскресный листок со списком дел. И подумал, а чем бы я занимался сейчас если бы не Алиса? Чем я и так каждый день занимаюсь? Все эти вещи начали казаться мне отягощающими. Заниматься ими я сейчас не мог, потому что получались бы они все равно не так, как надо. В этом не было никакого смысла. Хорошо бы иметь дела, как на работе. Такие дела, которые тебе в хорошем состоянии и в нормальном течении вещей делать не захочется, но когда-нибудь их сделать все равно будет нужно. Вроде смены резины на авто или той же уборки, вроде покупок. И хорошо бы еще иметь что-то, чем можно заниматься везде. Гриша с моей работы как-то поделился, когда мы стояли на крыльце и курили, что он заставляет себя читать. Не потому, что нравится, а для саморазвития. Потому что надо. Все кругом читают и ему нужно. И у него есть специальный список откуда-то с просторов интернета с книгами, которые каждый должен прочитать. Из всех тех, что он прочитал, ему ни одна еще не понравилась. Но с каждой новой книгой к нему приходило все большее удовлетворение. Казалось бы, такое бесполезное и простое занятие. А помогает. Разница в прочтении книги, которую хочется и той, которую надо лишь в том, что от первой ты в процессе получишь заряд, а гордиться прочтением второй будешь, когда закончишь и поставишь в списке галочку. И, так как в состоянии ожидания никакого удовольствия от дел получить просто невозможно, занятия «для галочки» становятся просто идеальным вариантом. И делом занят, и удовольствие получишь. Только потом.

Я смял воскресный листок с целями, еще раз осмыслил то, что только что для себя в голове решил, сходил до кухни, выбросил тот листок в мусорку, затем вернулся на свой стул, прокрутился по кругу и понял, что только что открыл для себя неплохой способ, помогающий в жизни. От своей гениальности мне стало приятно настолько, что даже захотелось это куда-нибудь записать. Но как только я свернул вкладку с игрой и открыл чистый вордовский лист, голова моментально опустела. «Ну и черт с ним!» – подумал я.

Так, нужно найти что-нибудь такое… Что-нибудь бесполезно полезное. С результатом, с галочками. Книги? Нет… Книги я и для удовольствия читать-то не очень могу. Пусть они останутся за Гришей. А мне нужно что-нибудь другое. Что-нибудь несложное. В чем я и так хорош. Но на результат. Игры?

Я открыл обратно ту вкладку, в которой разворачивалось приключенческое завоевание трона какого-то средиземноморского царства. «Это же игра без галочек», – подумал я, смотря как бы в монитор, но и сквозь него. Обычная квестовая игра. Таких я прошел уже много. И все ради красивой графики и интересного сюжета. Но не для галочки. Тут не с кем соревноваться и некому похвастаться. Вот если бы у меня были друзья, которые в этих играх хоть что-то понимают – другое дело. А Санек, с которым мы начинали на скорость и прочие показатели проходить эти квесты, давно уже компьютер кроме как для работы не использует больше. Надо сетевую игру с другими участниками, с наглядными успехами и на время. С уровнями, в конце концов!

– Так! Это уже что-то. С этим можно работать, – сказал я сам себе вслух. Как бы похвалил за проделанную работу. – Будем искать.

И я открыл телефон, зашел в Play Market и начал листать популярные игры в поисках подходящей.

Так прошел мой вечер без Алисы. Я нашел парочку подходящих игр и решил, что буду тестировать их все в течение следующей недели. Пока устанавливал, пробовал, регистрировался, прошел примерно час, и меня начало клонить в сон. А заснул я после раскладки одного уровня судоку. Мне понравилось. Так понравилось, что, когда закрывал глаза перед сном, цифры и квадратики эти плыли у меня перед носом. И мне кажется, что, засыпая, я все еще играл в это судоку, раскладывая его в своем собственном мозгу. Кажется, помогло. Кажется, я успокоился.

Пробуждение в субботу стало для меня кошмаром наяву. Если вчера вечером мне еще хотелось наступления завтра и появления новой надежды встречи с Алисой, то сегодня приснившееся ночью подарило мне ощущение такого умиротворения и, я бы даже сказал, душевной пустоты, что возвращаться в реальность, где я завишу от нее мне сильно не хотелось. Забавно даже то, что я не помню толком сам сон. Помню только ощущение. Там – во сне – не было Алисы. Ничего не было. И чувствовалось спокойствие. Но утро неумолимо настало. А потом и обед. Почему, когда это утро было так нужно, оно не приходило? А стоит только перестать его хотеть, как вот – получите, распишитесь. Я провалялся в кровати часов до двенадцати, отчаянно пытаясь продлить такую блаженную ночь. Если бы у меня не было физиологических потребностей, так бы и лежал там весь день. Но, к большому сожалению, мой изголодавшийся желудок и выпитый вчера перед сном кофе слишком быстро дали о себе знать.

Когда же я нашел в себе силы спуститься до кафе за завтраком, уже на улице увидел сквозь окна Алису, все так же глазеющую в телефон на моем любимом месте. «Сидит… – подумал я, – сама невинность». Я заспанный ввалился в кафе, официантка сразу подошла и приняла заказ. Теперь у меня уже не было никакого желания подходить к Алисе первым. Вчера я как-то это все пережил. К тому же, я чувствовал себя почему-то сильно уставшим. Глаза закрывались, а думать не хотелось совсем. Хотелось просто существовать. Мне показалось такое состояние странным, потому что спал-то я сегодня много и просто не мог не выспаться. Но, что есть, то есть. У меня даже не получилось внутренне возмутиться на то, что Алиса заняла мое любимое место за высокими столиками возле окна. Там, на них все еще лежал журнал про счастливые сопли и писательскую кухню, который меня так разозлил перед тем, как я попал в клуб Настасьи Евгеньевны. Я вспомнил, как мне тогда было хреново. Откровенно хреново. А сейчас хотя бы лучше, чем тогда. Потому что Алиса, вот она, тут сидит. И мне на нее все равно.

Я пил свой латте, смотрел перед собой опустошенным взглядом и только думал о том, как вернусь сейчас в свою уютную маленькую квартирку, завалюсь обратно на диван, включу что-нибудь из старых приятных сериалов и буду лежать так, пока мой организм снова не заявит о своих правах и потребностях. Но не тут-то было. Как раз, когда не надо – хотя, чего это я удивляюсь – Алиса решила повернуться и осмотреть зал. Ее лицо приобрело даже слегка радостный оттенок, когда среди прочих субботних посетителей кофейни она увидела уставшие остатки меня. Она приветливо помахала ручкой. «Что она улыбается?» – молниеносно возник у меня в голове вопрос. Но озвучивать его я не стал. Лишь кивнул в ответ и продолжил пялиться в ту же точку, куда пялился до этого.

– Теперь ты́, значит, грустишь, – спрыгнув со стула, сказала Алиса, достаточно громко, чтоб привлечь мое внимание.

– Тебе какое дело? – так же устало ответил я.

Кажется, сегодня утром я перешел в стадию депрессии и полного пофигизма на все происходящее в моей жизни. А вчера, выходит, был торг. Интересно…

– А ты был прав, – продолжила она, подходя все ближе и ближе. – Я вчера написала несколько страниц.

– Так ты поэтому такая бодрая сегодня? – не теряя своего бетонного выражения лица, спросил я.

– Что я тебе теперь за это должна? – не ответив на мой вопрос, выдала Алиса и улыбнулась.

Вообще, ее улыбка не была широкой и яркой. За все время, что я видел ее улыбки, они представляли из себя лишь скромные подергивания уголков рта вверх. При этом глаза ее становились истинно щенячьими. В сочетании с вечными толстовками и средним ростом это придавало ей очертания кота из «Шрека».

– В смысле?

– Ну, согласно нашему пари, если бы я ничего не написала, ты бы меня угощал кофе, так?

– Так…

– А я написала и честно тебе в этом призналась, – она наклонилась вперед, опершись обеими руками на мой стол. – Могла бы и не говорить, получать себе бесплатный кофе…

– Но… – прервал ее я.

– Но я честная.

– И что дальше? Ну, молодец…

– Выходит, ты мне даже помог. И я хочу еще такой помощи. Вот я и спрашиваю, что я тебе должна за твою такую помощь?

– Ничего ты мне не должна, – я сделал глоток кофе и поправился: – А вообще, знаешь, ты можешь отдать мне долг, оставив меня в покое.

– Зря ты так… – Алиса нахмурила брови и отклонилась назад. – Мне вот понравилось с тобой общаться.

Она развернулась, добавила: «Не буду навязываться», и пошла к околооконным столам. Тут мне стало совестно.

– Алис! – сказал я громко. – Стой.

Алиса обернулась.

– Прости, я просто сегодня не в духе.

Она молча вернулась, отодвинула стул и села напротив.

– Почему грустишь?

Ага, сейчас я ей так и сказал, почему грущу! А, собственно, почему? Потому что просто не выспался и без сил? Или потому, что понимаю свою зависимость от какой-то девчонки? Может, сам на себя злюсь, что позволяю собой манипулировать? Что строю свою жизнь вокруг какого-то едва знакомого человека. Или, что вообще имею такую жизнь, которую можно вокруг кого-то строить. Такую… скучную. Эх, как жаль, что с ней об этом не поговорить. Поэтому, я просто сказал:

– Не выспался.

– Знакомая проблема. Мне б такие, – ответила она.

«Поверь, такие проблемы ты точно не хочешь», – подумал я про себя.

– А я вот опять застряла на одном месте. Не пишется и все тут.

– Почему? – без особого энтузиазма отвечал я.

– Настроение не то, нужно прочувствовать обстановку происходящего в рассказе. А у меня сегодня кошки в голове пляшут. От мыслей о своей собственной жизни не могу на героях сосредоточиться.

– Не знаю… Как по мне, в жизни постоянно какой-то капец происходит. И что теперь? Умудряются же как-то люди писать…

– Просто бывают особо яркие события, которые заполняют твой мозг полностью. И ты днями ходишь, думаешь, непонятно зачем, понимаешь?

Я качнул головой. Уж я-то понимаю. А Алиса сидит и не догадывается, что в последнее время она и есть это самое событие в моей жизни, которое не идет из головы.

– Я вот даже когда продолжаю писать с места, на котором закончила, перечитываю абзац-два до, чтоб вспомнить и вновь уловить настроение происходящего, эмоции героев, их состояние. И это такой кайф, когда ловишь. Стыковочный кайф. Как когда идет у тебя шов по ткани, нитка заканчивается, и приходится делать узелок. А потом новую нитку продеваешь и иголкой попадаешь ровно в тот узелок. Хотя, что я тебе рассказываю… Ты же, поди, в рукоделии ничего не смыслишь.

Я рассеянно покачал головой.

– Ну, вот тогда, например, когда пазлы одна к другой подходят и складываются. Понимаешь? Я даже не знаю, как еще объяснить-то.