Избранное-2. История обучения мореходов в Восточной России и Русской Америке

В 1789 г. первый комендант (а не начальник) Охотска полковник Г. А. Козлов-Угренин (Козлов-Угреин), по ходатайству «совестного» (мирового) судьи И. Г. Коха, просит иркутского губернатора прислать для навигацкой школы учителя, книги (геометрию, тригонометрию, навигацию) и инструменты, сообщая, что хоть школа и существует, но учить в ней некому, и потому он, «чтобы не довести до упадка этого полезного учреждения, назначил в нее учителем штурманского ученика Должантова» Семена, переименовав его в унтер-офицеры. Адресат, «по неимению денежных средств», запросил через сибирского генерал-губернатора у Сената ежегодные правительственные ассигнования и, с императорского разрешения, Сенат постановил выделять на Охотскую школу по 4 274 руб. в год, начиная с 1 января 1790 г. Однако в том году на школу пошло лишь 3 446 руб. (и с каждым годом тратилось всё меньше, а в 1800 г. было израсходовано всего 8 руб. 90 коп.).

18 апреля 1795 г., докладывая Сенату о положении дел в Охотском порту, правитель Иркутского наместничества41 указывал, что «выпускники из мореходной школы недостаточно обучены, вверить им судно сразу невозможно». В 1796 г. предложено было закрыть школу. Тогдашний комендант Охотска премьер-майор князь Мышецкий доносил, что положено иметь в порту 6 судов, на них столько же штурманов. Однако только двое знают свое дело, остальные четыре – ученики школы, не бывшие от роду в море… Но Адмиралтейств-коллегия продолжала считать подготовку кадров в Охотске необходимой, закрывать школу запретила и предписала восстановить там обучение42.

В 1801 г. Адмиралтейств-коллегия предписала очередному заведующему морской частью порта капитан-лейтенанту В. Я. Башуцкому43: «Понеже коллегии известно, что в Охотске есть школа, в которой находятся несколько учеников, обучающиеся мореплаванию, то, дабы по важности сего училища преподать ученикам все нужные познания, и чтобы тамошний край снабдить знающими людьми мореходство, – коллегия полагает, сверх назначенного для оного штурмана, который ныне туда командирован, употребить и других штурманов, когда они настоящей их должностью заняты не будут; а чтобы к изучению прилагали все свое старание, то о производстве им соразмерного трудам их жалования представлено сделать положение вице-адмиралу И. К. Фомину44 и по сделании представить оное иркутскому губернатору». Башуцкий деятельно занялся школой, возникла активная переписка между Адмиралтейств-коллегией, иркутским губернатором, инспекторами…

К концу XVIII в. Европейская Россия, кроме Санкт-Петербургского морского кадетского корпуса (высшего военно-морского учебного заведения для подготовки командирских кадров из дворян, с геодезическим классом для подготовки гидрографов и преподавателей общих дисциплин из разночинцев), располагала двумя штурманскими училищами (в Кронштадте и Николаеве) и двумя трехклассными училищами корабельной архитектуры (в Санкт-Петербурге и Херсоне) – для подготовки штурманов и кораблестроителей из разных сословий, а также сетью портовых школ, готовивших квалифицированные рабочие кадры для Адмиралтейства (и каким-то образом превращавшихся45, по мнению Н. И. Барбашева, в резерв штурманских и командирских кадров).

Затем, в самом начале XIX в., высшее морское командование провело реформу штурманской службы, что сопровождалось и изменениями законодательства: 10 февраля 1804 г. Сенат утвердил указ «О новом образовании штурманской части, с приложением о числе штурманских чинов на Балтийском Флоте, и штата Штурманского училища». Штат и положение о Штурманском училище стали основополагающими документами и в деятельности Охотской школы (в дальнейшем – военно-морского училища).

В 1805 г. Адмиралтейств-коллегия предписала командиру порта в Охотске приложить возможное старание в приведении местной навигацкой школы в надлежащее состояние, «дабы из оной могли содержимые в сем крае казенные суда, а в случае нужды купеческие российско-американской компании снабжаемы быть добрыми штурманами, сведущими о здешних морях и реках во всей их подробности».

Однако состоявший тогда в этой должности капитан 1 ранга И. Н. Бухарин школой занимался мало. Чтобы хоть как-то исполнить указ, в 1807 г. он приказал штурману Потапову читать в школе курс математики. В 1808 г. штурманских учеников учил штурман Борисов. В 1809 г. новый командир порта капитан-лейтенант М. И. Миницкий приложил максимум усилий для восстановления обучения. Несмотря на весьма скудные средства, он построил дом для школы, сам наблюдал за обучением. Уже в октябре Миницкий докладывал иркутскому губернатору, что успехи некоторых учеников таковы, что он надеется через два года заменить ими недостаток штурманов в Охотске. В 1811 г. некоторые ученики, действительно, были назначены штурманами на корабли в Охотске. В 1812 г. 5 учеников были отправлены в плавание на шлюпе «Диана», а 6 – распределены по местным транспортам. Выпуск этого военного года оказался наиболее подготовленным (6 человек были произведены в штурманы с правом самостоятельного управления транспортами).

Иркутский губернатор Н. И. Трескин, по докладу М. И. Миницкого, 8 сентября 1811 г. вышел с ходатайством к сибирскому генерал-губернатору И. Б. Пестелю об утверждении нового штата школы. Штат, утвержденный уже во время войны, 2 мая 1813 г., заключался в следующем: военное «Морское училище в Охотске учреждается для образования мореходцев и корабельных мастеров. …В училище полагается 20 учеников. Вступив в училище, ученики полагаются на действительной службе в звании рядовых. …Смотритель училища назначается из флотских штаб или обер-офицеров. Училище состоит под наблюдением охотского начальника». Там преподавались: закон божий, грамматика, каллиграфия, арифметика, геометрия, тригонометрия, алгебра, навигация, астрономия, геодезия, топография, география, история, статистика, корабельная архитектура, рисование, черчение планов и карт. Для морской практики ученики посылались на местных транспортах в плавание на Камчатку. Окончившие полный курс наук и побывавшие в морской практике, по результатам экзамена в присутствии всех морских офицеров Охотска производились в штурманы или подштурманы.

В 1817 г. командиром Охотского порта был назначен лейтенант князь А. Е. Шаховский. Первым делом он завел в Гижиге школу для детей казаков и привел в порядок Охотское морское училище, в котором сам без всякого вознаграждения стал преподавать математику. Уже через год в училище было 67 учеников. Он лично вел также навигацию и астрономию, им же было введено преподавание истории, географии и рисования. Кроме того, Шаховский произвел съемку северной части Охотского моря и Гижигинской губы, в этой работе ему помогали штурманы Г. Ф. Неродов и Д. В. Олесов (выпускник Охотской школы). Потом занятия вел лейтенант Повалишин, а с 1820 г. – лейтенант Захарьин. Однако офицеры должны были в первую очередь исполнять свои обязанности и училищем занимались в свободное от основной службы время, поэтому учителем был назначен подштурман Кашин. 1 января 1822 г. там было выпущено по экзамену 3 воспитанника в штурманские ученики.

С 1827 г. это учебное заведение полностью перешло из заведования Сибирского генерал-губернаторства в непосредственное подчинение Морскому ведомству и в дальнейшем было сведено в «Охотскую четвертьроту штурманских кондукторов, кадет и кантонистов46», со своим уставом, в котором говорилось: «Цель образования этой роты или училища есть снабжение Охотской флотилии знающими свое дело и опытными кондукторами, к которому присоединяется снабжение Порта по различным должностям: вахтерам, писарям и команды унтер-офицерами».

К тому времени в Охотском училище была создана библиотека (которая уже в 1823 г. насчитывала 344 книги), а с 1830 г. в городе работала и созданная офицерами общественная библиотека (в ней к 1850 г. насчитывался 2 151 том, по меркам Дальнего Востока – весьма значительное количество). Ученикам разрешалось пользоваться книгами и из этой библиотеки, что позволяло значительно улучшить учебный процесс.

Тем временем происходили некоторые улучшения и в содержании служащих Морского ведомства в Охотске. Еще 26 мая 1809 г. Сенат издал Указ «О производстве двойного жалования нижним чинам Охотской морской роты», 12 февраля 1830 г. последовал высочайший Указ морскому министру «О производстве порционных денег штурманским кондукторам, кадетам и ученикам наравне с гардемаринами». В 1837 г., по ходатайству командира Охотского порта и Охотского флотского экипажа капитана 2 ранга Н. В. Головнина, «всем нижним чинам морского ведомства в Петропавловском и Охотском портах» были пожалованы знаки «ОЭ» («Охотский Экипаж») и «КЭ» («Камчатский Экипаж») на арматуру киверов, была установлена и специальная форма для учеников Охотской роты штурманских кондукторов (мундир и брюки зеленого цвета, с красными погонами, на черном вороте – красный кант-выпушка, бескозырка зеленого цвета с двумя оранжевыми выпушками, серого цвета шинель с шестью пуговицами в один ряд, на мундире – 9 пуговиц в один ряд).

По данным А. Алексеева, за 1814—1831 гг. из Охотского училища были выпущены 4 писаря, 7 баталеров, 1 вахтер, 8 фельдшеров и аптекарских учеников и 16 кондукторов: 7 готовились к офицерскому званию, но получили его только двое – Д. В. Олесов и Д. В. Самойлов. По другим данным, с 1822 по 1831 гг. было выпущено: в штурмана – 1, в штурманские помощники – 1, в штурманские ученики – 10, в писари и баталеры – 12. Зато денег на училище из ежегодно выделяемых 3 646 рублей удалось сэкономить до 45 000 рублей (вместе с прошлой экономией).

Жизнь и организация этого учебного заведения корректировались вслед за изменениями в организации штурманской службы флота и Штурманского училища в Кронштадте – согласно Указу Сената от 9 июля 1819 г. «Об улучшении содержания штурманских училищ», высочайшему повелению от 4 июля 1826 г «Об именовании училищ штурманского и морской архитектуры ротами», императорскому Указу от 10 марта 1827 г. «С положением, штатом и табелью 1-го штурманского полуэкипажа», сенатскому Указу от 13 апреля 1827 г. «О положении и штате корпуса флотских штурманов». В соответствии с этими документами, ведущим учебным заведением для подготовки штурманов флота в стране стало открытое 20 августа 1798 г. Штурманское училище в Кронштадте47. Остальные училища, в том числе и Охотское, руководствовались его Положением, штатами, учебными программами и планами.

Принимались дети всех сословий от 9 до 13 лет. Срок обучения – 8 лет. Изучались следующие предметы: правописание, арифметика, геометрия, рисование и черчение, тригонометрия (плоская и сферическая), навигация (плоская и меркаторская), лоция, астрономия, эволюция корабля, геодезия, география, английский язык и закон божий.

Как правило, выпускники этих училищ отправлялись на флот унтер-офицерами корпуса флотских штурманов, а в дальнейшем производились в чин прапорщика48. Это регламентировалось Указом Сената еще от 19 марта 1757 г. «О порядке производства в офицерский чин гардемарин и штурманов». С 1827 г. ученики стали выпускаться на флот кондукторами корпуса флотских штурманов. Зачет службы на пенсию и сроки выслуги начинались49 с 16-ти полных лет. Для детей дворян необходимый срок был определен50 в 4 года, для других сословий51 срок был значительно больше. (Сословность при производстве в офицерский чин была отменена только 1 января 1874 г. – Уставом о воинской повинности, согласно которому срок производства стал зависеть от образования).

По распоряжению Морского министерства от 1847 г., «Охотская четвертьрота штурманских кондукторов, кадет и кантонистов» была реорганизована в военно-морское Штурманское училище, в котором числилось 13 кантонистов и 12 штурманских учеников, выпускавшихся потом с производством в кондукторы (при наличии же опыта плавания, со сдачей экзамена – в прапорщики). Корабельную практику ученики проходили: в 1 классе – подштурманами, во 2 классе – штурманскими учениками, а 3 класс выпускался штурманами офицерского ранга52.

Так как это учебное заведение содержалось по штатам и табелям Штурманского училища, находившегося в Кронштадте, а реальные цены в Охотске были значительно выше, понадобились дополнительные финансовые затраты, и 5 ноября 1845 г. последний командир Охотского порта капитан 1 ранга И. В. Вонлярлярский обратился в Морское министерство с просьбой увеличить денежное содержание Охотской штурманской школы на 500 руб. серебром, и 31 мая 1847 г. был получен ответ, разрешавший использовать данную сумму из отводимых на порт по другим сметам средств. При этом число учеников должно было составлять не более 12, а школьников – не более 18 человек. Содержание школы определялось в 1 040 руб. в год, из которых 85 руб. и 71,5 коп. должны были выплачиваться офицерам-преподавателям.

В 1848 г. для Охотского училища было отстроено новое здание, но 2 декабря 1849 г. император Николай I подписал Указ о создании Камчатской области, упразднении (по ненадобности) Охотского порта и переносе всего управления в Петропавловск на Камчатке. Штурманское училище временно оставалось пока в Охотске, и начальника его, инспектора штурманов Охотской флотилии подполковника корпуса флотских штурманов Харлампия Ивановича Алексеева, назначили старшим в порту – с поручением завершить перебазирование, которое затянулось на три года: лишь в сентябре 1852 г. охотский рейд покинул последний транспорт, «Байкал», и было закрыто охотское портовое управление.

По данным А. С. Сгибнева, за последние 30 лет существования Охотского (затем – Петропавловского и Николаевского) штурманского училища (1836—1866 гг.), которые он определяет как «крайне не благоприятные», из этого учебного заведения было выпущено в офицеры и кондукторы корпуса флотских штурманов 15 человек. Несмотря на то, что Сгибнев работал непосредственно с архивом Охотского порта, сохранившимся, по его оценке, «в отличном состоянии» (но к настоящему времени утраченным), с такой оценкой нельзя согласиться. В ходе исследования удалось, например, в фондах РГА ВМФ обнаружить рапорты частного инспектора корпуса штурманов Охотской флотилии подполковника И. Ф. Телицына за 1843—1845 гг. Согласно этим отчетам, в Охотской флотилии в те годы проходили службу 6 офицеров и 6 кондукторов корпуса штурманов. К отчетам приложены послужные списки всех офицеров, из коих следует, что все штурманские офицеры и кондукторы Охотской флотилии (12 человек) являлись выпускниками местного штурманского училища 1834—1842 гг. Они исполняли обязанности не только штурманов, но и командиров транспортных кораблей, ежегодно находились в кампании, осуществляя плавания в Охотском и Беринговом морях (в отдельные годы – от 2 до 4 раз за лето в плавании на Камчатку). Профессиональную и служебную подготовку этих офицеров подполковник Телицын оценивал как высокую.

Необходимо особо отметить и социальное происхождение выпускников этого училища: из 12 человек только один (А. Селичин) – сын обер-офицера, все остальные – дети унтер-офицеров, матросов и мастеровых. Согласно рапортам Телицына, в 1843—1945 гг. в Охотской школе также лишь один ученик являлся сыном обер-офицера, а все остальные – дети кондукторов, матросов, солдат и мастеровых, что более чем демократично как для Российской Империи в целом, так и для Морского ведомства в особенности, ведь в это же время базовое Штурманское училище в Кронштадте, например, принимало только детей дворян, по заранее составленным спискам (по записи), и далеко не все желающие в него попадали.

3. На американском побережье

Морская школа в Русской Америке (1804—1849 гг.).

В это же время Российско-Американская Компания, с деятельностью которой связано освоение россиянами Аляски, Калифорнии и островов Тихого океана, создала в Русской Америке собственную торгово-мореходную школу, т.е. компания стала и основоположницей морского образования на Американском континенте.

РАК, получившая свыше монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими землями, была образована в результате слияния Северо-Восточной американской компании и Американской соединенной компании, владельцами которых были купцы Г. И. Шелихов, И. И. Голиков, М. С. Голиков и Н. П. Мыльников. Она пришла на смену множеству частных купеческих компаний, организовывавших после 1741 г. многочисленные промысловые экспедиции в эти края. В 1806 г. специальным указом Императора Александра I ей даже было даровано право иметь собственный флаг!

Начальный основной капитал компании составлял 724 акции стоимостью 1 тыс. руб. каждая, акционерами ее были и сам Император (владевший 20 акциями), и вдовствующая императрица Мария Федоровна, и другие члены царствующего дома, и крупные госчиновники. Главным в деятельности РАК стала добыча мехов и доставка этого пушного товара в Империю. А для доставки нужны были хорошие суда и люди, «обученные морскому ходу».

Даже изданный «Наукой» в 1991 г. фундаментальный труд «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. – февраль 1917 г.)» оставляет эту сторону деятельности РАК за скобками, в числе «и пр.» (прочих): «деятельность компании способствовала хозяйственному и культурному освоению района… Школа, возникшая в конце XVIII в. на о-ве Кадьяк, в 1805 году была преобразована Н. П. Резановым в училище для подготовки писарей, мастеровых и пр., куда принимались дети без различия сословий. В 30-е гг. XIX в. в Ново-архангельске действовала школа для мальчиков, в которую принимали детей служащих Российско-Американской компании», – и всё! Что ж это была за школа такая – «для мальчиков»? А также училище для «и пр.»? «Попытки заложить в колониях основы образования и здравоохранения можно, безусловно, отнести к заслугам РАК» (правда, однажды, при описании «Общего Училища Российско-Американских колоний» там всё же указано, что «для воспитанников, готовящихся к поступлению непосредственно на службу РАК в колониях, вводились дополнительные дисциплины: математика, бухгалтерия, навигация и мореходная астрономия»). И немногочисленные отечественные труды, исследующие состояние мореходного обучения в Российской Империи, тоже либо ни словом не упоминают о таковом в Русской Америке, либо лишь единожды и крайне невнятно касаются его: «К 1812 г. русские колонии в Америке выросли и окрепли… Вот почему в конце XVIII в. встал особенно остро вопрос о создании торгово-мореходной школы».

Главным в деятельности РАК, получившей свыше монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими землями, стала добыча мехов, доставка пушного товара и чая в Империю, а также завоз в американские колонии материалов и продовольствия, для чего нужны были специалисты самого широкого профиля, в том числе кораблестроители и судоводители, постоянная нехватка которых на Восточном океане ощущалась особенно.

И с самого начала своей деятельности РАК целенаправленно занялась подготовкой необходимого ей персонала из числа местных жителей, для чего стала открывать школы на всех крупных островах, входивших в сферу ее интересов. Самая большая из школ для туземцев и креолов53 поначалу находилась на о. Кадьяк, однако состояние ее оценивалось как «далеко неудовлетворительно. Всех воспитанников было не более 30-ти человек… с 1804 года занятия воспитанников кадьякской школы ограничивались взаимным обучением грамоте и письму. Из прежних учеников, человек восемь приобрели довольно удовлетворительные сведения в арифметике и частию в навигации, и четыре человека были несколько обучены различным ремеслам».

Толчок к настоящему развитию учебного дела в Русской Америке дал корреспондент РАК Н. П. Резанов54, официальный руководитель первой российской морской кругосветной экспедиции. Не принятый японскими властями, он в августе 1805 г. прибыл на Кадьяк, где «основал высшую школу55, обязав священников и нескольких моряков обучать грамоте, чистописанию, арифметике, географии, математике и французскому языку, а родителей посылать в нее своих 12—16 летних детей, чтоб сделать из них со временем прикащиков, бухгалтеров, штурманов и даже командиров судов. До нашего отхода из Кадьяка в школе было уже до 70 молодых людей, которые все содержались на счет компании». Резанов находил необходимым дать новое образование колониям, «чтоб пользы, компанией извлекаемые, были для нее прочны; выгоды для всего отечества ощутительны… мореплавание судами и нужным числом людей было обеспечено».

На принадлежащих РАК островах Кадьяке и Уналашке в ту пору проживали 5 234 туземца, в т.ч. 1 509 детей, и «училище для мальчиков было возобновлено Резановым, без ограничения числа воспитанников. До издания общих штатов для колоний полагалось принимать в это училище на содержание компании всех детей мужеского пола, без всякого различия по происхождению. – Резанов приказал также посылать из них с каждым транспортом по десять человек в Иркутск, и оттуда, по привитии оспы, отправлять их в Москву или в Петербург для обучения наукам, мастерствам и ремеслам, по прошествии-же пяти лет возвращать этих мальчиков в Америку, заменяя их другими». Первые четверо были отправлены им уже на «Неве».

Тогда же, в августе 1805 г., «после предварительного испытания обучавшихся в прежней школе и способностей желающих поступить во вновь учреждаемое заведение, оно было открыто на Кадьяке, и на первый раз число учеников оказалось 91», управлять училищем Резанов назначил иеродиакона отца Нектария. «Отправленные-же на кораблях первой кругосветной экспедиции 4 мальчика-креолы были назначены, по Высочайшему повелению, обучаться мореходным наукам в штурманском училище в Кронштадте». В последующие годы в Европейской России постоянно обучались от 5 до 12 креолов.

Для сравнения следует упомянуть, что Северо-Американские Соединенные Штаты лишь с 1813 г. начали вводить должности учителей на своих военных кораблях, только к 1826 г. открыли первые торгово-мореходные школы в Бостоне, Нью-Йорке, Норфолке и Филадельфии, а в 1845 г. – и первое свое военно-морское училище, в Аннаполисе.

Впервые о необходимости создания отдельных купеческих «водоплавательных школ для снабжения российского водоходства людьми в том искусными» было официально заявлено только в последней четверти XVIII в. Первым специальным учебным заведением для целенаправленной подготовки судоводителей торгового флота стала Холмогорская водоходная школа, созданная по именному указу императрицы Екатерины II от 12 марта 1781 г. и через пять лет переведенная в Архангельск. Прежде морское образование в нашей стране было смешанным и не дифференцировалось на военное и гражданское – подготовленные командиры и штурманы практически без препятствий могли переходить с военных на купеческие парусники или гребные суда и обратно, а строители военных кораблей успешно участвовали и в постройке торговых судов и на коммерческих верфях.

С 1768 г. в России осуществлялась подготовка судоводителей непосредственно на судах торгового флота, однако из-за низкой эффективности такая форма обучения специалистов вскоре была отменена. Это обучение кадров для морского торгового флота не было никак организовано и проводилось в индивидуальном порядке, в процессе практических плаваний на кораблях и судах.

Так, например, на Дальнем Востоке капитан Дж. Шильц56 взял к себе юнгой и выучил вождению судна и мореходным наукам Филиппа Кашеварова, будущего учителя Кадьякской и Новоархангельской школ. Участвовали в этом процессе и некоторые морские офицеры, организовывавшие подготовку гражданских моряков на вверенных им компанейских судах: как отмечалось еще их современниками, «нельзя не отдать полной справедливости лейтенанту Хвостову и мичману Давыдову, которые не только занимались в колониях обучением людей правильному вооружению судов и действию орудиями, но вместе с тем командуя судами совершали рейсы между колониями и Охотском в неслыханное дотоле короткое время».

Известный сегодня публике скорее по рок-опере «Юнона и Авось», чем по действительным своим (и немалым) заслугам перед Отечеством офицер флота Г. И. Давыдов характеризовал тогдашний уровень мореходства дальневосточных промышленников так: «вечером видел я одного из старых мореходцев компании (мореходец – начальник судна или мореход, как онаго обыкновенно здесь называют). Он едва знал, что такое компас и карты; но ходил по морю, хотя медленно, однако довольно счастливо… Работа на судне отправлялась чрезвычайно дурно, да и нельзя было ожидать иного; когда ни один из промышленных и матрос ничего не знал… Чрезвычайная отдаленность доставать искусных в морском звании людей, дороговизны припасов и всякого рода снарядов, корыстолюбие частных правителей, закоренелые привычки, вредное правило вместо поправления скрывать худое, и другие подобные тому причины, не позволяют иначе, как весьма тихими и медленными шагами восходить оному на степень желаемого изрядства. Таить сии обстоятельства есть то же, что хотеть, дабы оные не приходили никогда в лучшее состояние. Итак опишем сие мореплавание в настоящем оного виде.