Новый русский миропорядок от потомка Чингисхана

И к азиатским деспотиям она не примкнула – как христианский соборный народ с принципом царя как военного предводителя и «первого среди равных». Так что, если отбросить гольштинский и большевистский (догоняющий Запад) тренды, сделавшие Россию частью и жертвой Запада, то оклеветанная ими Ордынская Русь Ивана Великого всплывет как далее неразложимая основа, исконный дух русского народа-воина. Именно он сделал русских великим имперским народом, наследником чингисхановской миссии объединять и опекать народы Евразии. Его же утрата всегда кончалась поражением, смутой, крахом и унижением русского народа.

Такой уникальный результат – следствие тысячелетнего комплиментаризма, прагматичного взаимодействия двух элитно породнившихся народов Леса и Степи, деливших общую артерию жизни – торговый «путь из варяг в греки».

В отличие от европейских элит, выживавших за счет интенсивной эксплуатации крестьян (отсюда и тамошние крестьянские войны), русское раздолье позволяло крестьянам в духе вольных кочевников уходить от плохого князя на новые земли и леса (как впоследствие это делали и старообрядцы).

А с другой стороны, княжеская элита не гнобила сильно крестьян потому, что кормилась в основном с торговли, обслуживания Пути «из варяг в греки». Да и сами рюриковичи помнили свое алтайское происхождение, знали свою скифскую родословную, идущую от древних скотоводов Турана.

Точно также властители Орды не гнобили рядовые низы потому, что как скотоводы они были духовно самодостаточны, не копили богатств и т. д. Они также кормились с процветавшей при них мировой торговли. Так и возник указанный уникальный феномен русской государственности как симбиотической цивилизации/культуры.

Как тонко подметил А.И.Фурсов, Хубилай и Хулагу сами правили китайским и персидским государством, ломали его код, накладывали на местную государственность свою элиту и культуру и неизбежно порождали сопротивление, так что автохтоны изгоняли их потомков.

Совершенно иная ситуация сложилась в Старшей Орде Бату, которого не зря русичи называли ласково-уважительно «Батя», а А. Невский стал его приемным сыном. Если бы джучиды действовали прямо («топорно»), как их сородичи-тулуиды, все кончилось бы плохо. Их изгнали бы, и не сажали снова на трон, как Симеона Бекбулатовича при Иване Грозном, их рюриковичи не выдвигали бы на трон, как при Б. Годунове, который он занял скорее хитростью, чем в силу традиции18.

Нет, их мягкое дистанционное управление шло в разрез с политикой заурядных оккупантов. Они не сжигали церкви, а наоборот, поощряли их так, что своего духовного расцвета и зенита Православие достигло как раз при Орде.

Они не обирали народ, но наоборот, резко снизили размер налога, причем «десятина» взималась со всех, а не только с покоренных русичей19. Это, скорее, был законный и справедливый налог как плата за опеку, позволявшая массам без княжеских распрей мирно развиваться в рамках единой империи. Более того, «святое» – функцию сбора налогов – ханы передали самим русским князьям, с которыми они породнились. Великий Новгород же вообще практически мало общался с ордынскими баскаками. Можно твердо сказать, что это была не рубка дерева, а скорее, сожительство, искусная прививка к русскому автохтонному деревцу отцовской ордынской ветки, которая выросла в стройный дуб.

Так сын стал сильнее отца: в борьбе за великоордынское наследство среди множества ханств русское княжество вышло победителем. И в силу идейной завершенности как православное соборное царство (о чем речь ниже). И в силу большей продуктивности и перспективности земледелия и различных промышленных промыслов по сравнению с животноводством, лимитированным размерами пастбищ. И большего культурного разнообразия оседлого городского образа жизни и т. д. Так родился кентавр, где государствообразующий воинский ордынский дух сросся с православием и прогрессивной европейской культурой. Коммунитарный принцип степных кочевников, этика «один за всех и все за одного» соединились с христиано-европейским индивидуальным субьектом.

Но, увы, осознать эту симбиотическую сущность, пробиться к духовному ядру исконной Московской Руси крайне сложно для носителей оседлой европоцентристской культуры. Морские рыбы, в течение ряда поколений выросшие в бассейне, не осознают ни воду, ни свою морскую (тут ордынскую) прародину. Ведь с петровских времен бассейн полностью перестраивался импортированной европейской элитой по западным лекалам, формировался гольштинцами как анти-Ордынская («антитатарская») конструкция. Ведь сам Петр считал русских «животными, нуждавшимися в европейской муштре», видел в предшествующей истории рюриковичей лишь «дикую азиатчину».

Но что это, как не отступничество, измена святым «отеческим гробам» и сакральным традициям, в итоге приведшее к измене вере отцов (православию старого толка, где человек был отроком божьим)?!

И как бы ни пытались русские патриоты- «славянофилы» бороться с преклонением перед Западом и уничижением собственной истории и культуры, все же это был «бунт на коленях». Ведь поверх исконной идентичности русских (ордынцев) гольштинцы наложили гламурный румянец славянской псевдоидентичности, от которой и отталкивались русские патриоты20.

Прозванный народом «Антихристом» Петр I повел войну против рюриковичей и азиатов-тюрков (см. его директиву «тайно и зело изводить бусурман»). Он унизил и заставил русских отречься от родной веры и культуры, ордынских предков и фамилий, одежд и даже бород, чтобы подделав фамилии, одев нелепые парики и чулки выглядеть европейцами, «людьми первого сорта». Утрата связей с собственным прошлым и духами предков неизбежно вела к национальной катастрофе, ведь у нации подрубались корни, ломался стержень собственной идентичности и культуры.

Постоянный разрыв исторической преемственности и памяти (романовы стерли рюриковичей, коммунисты – романовых, либералы – коммунистов), перманентное отчуждение русских от собственной истории и культуры вело к раздвоению «я», национальной шизофрении. Элита все больше отчуждалась от народа, еще не утратившего своих ордынских корней. Учредители золотоордынской и грозненской Руси, хранители ордынского духа казаки Разина, Болотникова и Пугачева не раз выступали вместе с бывшими сородичами татарами, башкирами и казахами21 против гольштинцев, их оккупационной политики онемечивания и закрепощения русского народа22.

Освобождение же дворян от всеобщей воинской обязанности (в отличие от крестьян), их барство, привилегии и иностранный язык уже при Екатерине II окончательно оторвали элиту от народа, уничтожили прежнее соборное братство единого народа-войска и породили ненависть к царизму, революцию и гражданскую войну. В их огне и исчезла гольштинская династия, Православие и лучший благородный цвет России – миллионы дворян, казаков и крепких хозяйственников «кулаков». Так было в 20 веке, подобная трагедия может снова повториться в 21 веке, если не будет разоблачена и снята вся прозападная антиордынская идентичность.

Точно такое же предательство предков и неизбежное саморазрушение этноса постигли древних тюрков (позже – хазар и чингизидов), когда через жен-иностранок и проповедников ханьцы, семиты и арабы незаметно меняли у последующих поколений элиты духовные ценности-скрепы и автохтонную (тэнгрианскую) веру.

И наоборот, японцы потому так успешны, что несмотря на капиталистическую модернизацию (вестернизацию), они не отреклись от духов предков, своей синтоистской (тэнгрианской) веры, самурайских основ и традиций23. Когда русскость вместо Православной воинской Орды отождествили со славянством (землепашеством), когда ордынскую отцовскую основу учителя-иностранцы обозвали «проклятым игом» и приучили русских стесняться своих «диких» предков, когда незаметно извратили дух и культуру элиты – наверху уже некому было защищать Отечество, ордынские пенаты24.

В этом – самый глубокий корень русской трагедии 20 века — никакие комиссары не смогли бы уничтожить целую христианскую страну, если бы русская элита сама не изменила «отеческим гробам», под властью Готорпов не закрепостила свой народ как скотину. Они сами сформировали в нем ответную ненависть, презрение к его барским привилегиям и тунеядству, унижению русской культуры и личного достоинства «лапотных» крестьян.

Предтечи-евразийцы

«…только Запад и Россия являются носителями универсалистских черт, только они созданы христианским историческим субъектом, представляя реализацию его двух альтернативных проектов собственнического и временного в одном случае, властного пространственного в другом. Других проектов не было.»

А.И.Фурсов25.

Когда прежняя Россия рухнула и оказалась в руках бундовских красных комиссаров, тогда первыми к ордынским (туранским) корням вернулись русские интеллектуалы-аристократы. Они ясно видели чуждость русскому артельному народу, его соборной православной культуре духа алчного капитализма, равно как и большевистского безродного, классово космополитического фундаментализма.

Но им претил и Китай с его азиатским деспотическим коллективизмом26. Ведь отцовская основа русских – Орда – базировалась в конечном счете на свободных вооруженных людях, имевших в частно-семейной собственности скот. В отличие от покорных крестьян оседло-земледельческих империй Китая, кастовой Индии и т. д. они добровольно подчинялись государю как «первому среди равных» и, действуя как единый сетевой народ-воин неизменно сокрушали любого неприятеля.

Это и имел в виду князь Н. Трубецкой, когда завещал «Смотреть на русскую историю не с индивидуалистического Запада, а с Востока», т.е. не с Китая, а сквозь ордынскую призму «наследия Чингисхана», где воин-скотовод оставался свободной, религиозной и благородной личностью.

Так они в первом приближении обозначили идентичность России как не-Запада и не-Востока, как особую, евразийскую (туранскую) цивилизацию, семью неевропейских народов27.

Однако, их голос не был услышан и поддержан массами. Как отмечает выдающийся русский историк и социолог А.И.Фурсов, евразийство, увы, не преодолело регионального масштаба и проиграло марксизму-ленинизму как глобальному учению. Он оказался более современен – как ордынско-коммунистический ответ Сталина на давление капиталистического Запада.

По сути, русская константа Орда (коммунитарная суперформация) одела марксистские одежды и на глобально-цивилизационный вызов «второй волны» (индустриализации) дала традиционный ордынский ответ – как единый мобилизованный народ-войско.

В начале 20 века кочевая культура представала еще как варварство и дикость, в лучшем случае – как некий «скифский» авангардизм, оппонирующий разлагающемуся Западу и, с другой стороны – лишенному национальных культурных корней утопическому пролетарскому государству28

Тогда весь мир и Россия шли за Западом с его передовой материальной культурой и парламентской демократией. Победили популисты-большевики, наобещавшие землю крестьянам и фабрики рабочим.

И опять русским не дали поднять голову – романовское крепостничество сменилось коммунистической диктатурой, русский же вопрос оттеснили на задний план, в угоду всемирному пролетариату и «ленинской национальной политике».

Капитализм и Запад – вершина развития человека-Каина и оседлавшего его англосемитского Вайшьи должны были покорить весь мир, явить всему миру свой истинный (рабовладельческий) лик, исчерпать себя технологически и морально, чтобы само каиново оседлое человечество поняло тупиковость своего антиприродного богоборческого пути, вспомнило убитого брата Авеля и осознало его космическую правду и моральное величие.

Но нельзя выпрыгнуть из шкуры европейской каиновой культуры, все еще господствующей над миром. Значит, из рода Авеля, среды казалось бы, навсегда разгромленных потомков турано-арийских скотоводов, из наследников-держателей остова старшего дома Джучи – основного ядра империи Ч, должен был появиться новый глубинный тренд чингизизма29, который смог бы вторичный (оседло-русский) тренд евразийства довести до адекватного и завершенного, всемирно-исторического формата, соответствующего глобальному проекту великого кочевника-Ч.

&2. Современная духовная ситуация: прозябание на периферии умирающей европейской цивилизации

«РФ похожа одновременно на царскую Россию последнего двадцатилетия её

существования и на сильно ухудшенный Советский Союз последнего десятилетия. Но больше, конечно, на первую: социальная поляризация, финансово-экономическая

зависимость от Запада, прозападная элита, отсутствие внятной стратегии развития в экономике и политике.»

А.И.Фурсов.

«После Христа христианство было не переписано, а создано; процесс создания длился 150—200 лет (III – IV вв. н. э.), когда был создан корпус литературы и выстроены – по модели Римской империи – иерархия и территориальное устройство. Был разработан Библейский проект, адекватный

новой эпохе.»

А.И.Фурсов.

Современный глобальный капитализм вырос из Вестфальского мира, достигнутом европейскими монархами для развития рынка и европейской христианской цивилизации. Теперь размывается и этот фундамент. Стираются целые государства (Югославия, Ирак, Ливия), идет силовой передел тающих рынков и зон влияния (Кувейт, Ирак, ныне Сирия). Размываются и внутренние границы/идентичности, вместе с миграцией в Европу исламских народов Юга. Более того, умирает сама несущая и интегрирующая западный мир платформа – дряхлеющая европейская постхристианская цивилизация.

Глобальный кризис обнажил пределы «количественного роста» и расширенного воспроизводства капитала. Ведь его сущность – рост прибыли, падение же ее нормы и переход ядра капитализма – банковского капитала – к отрицательным процентным ставкам делает бессмысленным сам капитализм как строй. Отсюда и рождаются робкие требования перейти от системы количественного роста к системе качественного развития30.

И поскольку сама европейская цивилизация покоится на индивидуальном историческом субьекте, постоянно выходящем за социосистемные и даже природные пределы, то в глобальном кризисе оказалась сама техноцивилизация Каина с ее линейным эсхатологическим временем. Римская суперформация агонизирует.

Вполне понятно, что мыслители каинового племени видят в ее кризисе конец времен и Апокалипсис. Хотя, и ее начало (чудесное рождение Иешуа-Иисуса), ее зенит (смерть и воскрешение И. Христа) и конец (возвращение и страшный божий суд) – чудо, исторический миф, никак не вытекающие из законов физического мира.

В то же время ни индуистский, ни китайский субъекты никогда не теряли связи ни со здравым смыслом, ни с биосферным «месторазвитием», ни с вечным Космосом. Как и кочевники с их вечным движением по кругу, азиатские народы живут в вечном времени Космоса. Они не видят в кризисе библейской западной цивилизации конец света. Его в их представлениях просто нет. Их культуру и картину мира не создавала жреческая корпорация Рима, которая помогала сетевой экспансионистской корпорации менял-ростовщиков, которые через ссудный процент скупают, пожирают и закабаляют мир, и свой естественный предел отождествляют с концом мира.

Переход скотоводов от бесклассовой системы «общество – скот» к классовой в ходе порабощения ими оседлых людей есть рефлексия социоисторической Системы в себя, рождение рефлексивных межклассовых отношений. Здесь Кшатрии отчуждают от производителей-Шудр собственность на землю и опосредуют процесс их производства. Теперь место животного производителя занимает Шудра, оппонирующий выделившемуся как личность субьекту-Кшатрию. Лишь в рамках этого рефлексивного отношения/противоречия раб Шудра теперь получает необходимый для себя продукт. Естественный мир стал искусственным (антагонистичным): производство излишка (прибавочного продукта для Кшатрия) теперь становится условием простого физического воспроизводства Шудры.

В римской империи это противоречие достигло универсалистской формы. Эта рабская эксплуатация не могла развиваться дальше, ибо уперлась в экспансионистские пределы роста. У раба просто не были стимулов напрягаться и трудиться. Нужно было раба – «говорящую вещь» – возвысить, сделать его человеком, но так, чтобы сохранить рабовладельческий способ производства. Нужно было снять рабство в пространстве сознания (виртуально), приравняв раба к рабовладельцу по его внутренней сути (душе). Взамен покорного труда на господина раб получит свободу и благодать, но только… после смерти и Страшного суда. Т.е. грубое физическое принуждение должно было стать внутренним, изощренным самопринуждением, т.е. христианской религией рабов/рабовладельцев.

Так над умирающей римской империей надстроилась ее копия (духовная надстройка) – христианская церковь, также организованная по военному территориальному принципу. Она и породила компенсирующую внешнюю империю рабов внутреннюю (идеальную) империю, духовное царство Христа. Подобно морковке она влекла христианского субьекта европейской цивилизации терпеть, а с другой стороны двигаться во внешнем линейно-экспансионистском времени, в противоположность циклическому времени АСП. Вместо любви И. Христа Петр насадил Страх господень «начало премудрости», вместо рационального знания воина-германца – слепую веру, контролируемую отцами римской Церкви.

Вечное циклическое время АСП, развитие азиатского индуистского или конфуцианского субьекта покупалось ценой его обезличенности, его невыделенности из касты или общины, семьи (клана) и государства как большой семьи, вписанной в природу и самодовлеющий Космос.

Иными словами, в отличие от европейского Кшатрия, поработившего ближнего, АСП – это компромисс азиатского ордынского Авеля-коммуниста и земледельца-Каина, благодаря общине нередуцированного до статуса бесправного Шудры. Это результат длительного соседства и торгового обмена, притирки друг к другу арийской культуры северных скотоводов и местной земледельческой культуры ханьцев. Кшатрий взял на себя управленческую миссию поддержания функционирования природно-исторического целого, а земледелец-Каин – функцию его физического воспроизводства. Ордынскую раннеклассовую эгалитаристскую матрицу Авель-Кшатрий приспособил и в то же время наложил на общинную культуру ханьских Каинов-земледельцев. Так сошлись вечное Небо и вечная мать-Земля, аристократический коммунизм скотоводов наложился на крестьянский коммунитаризм земледельческой общины. Тут никто не выделялся, не бросал вызов природному космическому целому, олицетворяемому императором.

По сути дела, такое коммунитарное государство и есть сущность АСП, проекция раннеклассового родового общества на местное, общинно организованное земледельческое общество. Это егоплавная трансформация в эгалитарное государство без разделения на касты, превращения людей в рабов, как это произошло в Индии и на Ближнем Востоке.

История римского космополитического строя рабовладельцев достигла пика в современном англо-семитском Доминате-господине и обнажила под христианской оболочкой его нечистую господскую совесть. В проекте тотальной зачистки и заточения остатков человечества в технотронном концлагере Доминат проявил всю свою рабовладельческую суть.

Чтобы стать свободными, надо иметь мужество опереться лишь на собственный Разум и быть радикальным, последовательно идти до конца. Иначе не вылезти из чешуи эры Рыб. Нужно снять модель европейского и оседлавшего его семито-вавилонского субьекта, который надстраивая «царство божье внутри нас» подстегивал христиан-европейцев, но тут же разлагал все их достижения, чтобы разделяя и фрагментируя все и вся властвовать самому как кочующему среди них, богоизбранному меньшинству.

Вырастая из предыстории и сферы обмена как нацеленный на мировое господство «вечный» коллективный сетевой субьект, он и его бог Яхве стали носителем всеобщей предысторической силы, господствующей над людьми. Ложно трактуя сущность и предназначение иудейского народа (господство над другими народами), он гипостазировал ограниченные аспекты универсальной человеческой сущности (марксизм – абсолютизация классовой, фашизм – национальной определенности людей и т.д.), чтобы так разделяя людей властвовать над ними.

В самом деле, концепт Мордехая-Маркса предполагает, что на лестнице формаций (способов производства) все исчезает и нет ничего абсолютного и постоянного. Так, раб и рабовладелец уничтожают друг друга и сменяются новой противоположностью «феодал – крестьянин», затем их сменяют «буржуа – пролетарий». Согласно самой же марксистской логике эту опозицию должна была сменить новая – субьект производства (всемирный «пролетариат») и субьект глобального общения и управления – правящий миром класс финансистов-ростовщиков («Финансовый Интернационал»).

Но Маркс умалчивает об этом естественном финале – мировом господстве ростовщиков в рамках мирового пролетарского государства. А с другой стороны, уже ясно, что никакого царства всесторонне развитых индивидуумов, никакого рая для «пролов» мировые «пастухи» ни тогда, ни сейчас и не планировали.

Тут мы подошли к пределам марксизма и иудейского глобального проекта Соломона. В самом деле, в технологическом отношении к природе все орудия и способы, все классы временны и преходящи. Есть лишь одна непрерывная линия технологического прогресса и в то же время – есть вечный человек и человечество, которые таким образом борются и подчиняют себе природу.

Кто это, если рабовладельцы, феодалы и капиталисты фигуры преходящие? Более того – ограничен эрой предыстории, преходящ сам подневольный технократ Каин и его классическое воплощение – европейский христиано-семитский исторический субъект!

Тогда, может быть, это Авель – носитель вечного Разума Вселенной, охранитель покоя и равновесия вечной матери-Земли? Но, как мы знаем, трудиться материально, преобразовывать природу и подчинять мир вещей – это не его миссия (функция).

Единственно, кто может быть носителем Абсолюта и Вечности в земном мире Каина, трансисторическим субьектом в масштабах предыстории, – это взращенные Авелем-скотоводом китайцы, живущие не в линейном, а вечном циклическом времени Космоса. Они – вечный производитель, который меняя технологии и способы производства, сохраняет вечную гармонию Земли и Дао-Абсолюта. В этом плане Китай вечен и неизменен. Он – живое опровержение лживой марксистской материалистической трактовки истории, отрицающей вечность и непрерывность (преемственность) истории, наличие трансисторического субьекта в угоду своей «теории» формаций. Подобно тому, как для евреев нет родины («месторазвития»), так и Маркс не придавал никакой значимости для истории географического «месторазвития». Нет у него и носителя вечного Начала (вечного движения по кругу кочевника Авеля, носителя космического Разума). Нет и конца Предыстории как возрождения этого цельного синкретичного исторического субьекта, творца сознательной коммунистической истории – потомка Авеля. Все зыбко и относительно, как в теории Эйнштейна! Ведь признать это – значит признать ложность и временщичество всей европейской христиано-семитской цивилизации, вертящей вокруг эго.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

в жанре «разговора с товарищем Лениным» по Маяковскому – опубликованы на сайте www.worldcrisis.ru в конце 2015 – начале 2016 г.г. (см.: ttp://worldcrisis.ru http://worldcrisis.ru/crisis/1845225; www.amrekulov.ru http://worldcrisis.ru/crisis/1965193; http://worldcrisis.ru/crisis/2030876;/crisis/2152430 или см. на на http://worldcrisis.ru/crisis/2088594;

2

так назывался первый вариант данной книги – «Евангелие от потомка Чингисхана».

3

Уэзерфорд Д. Чингисхан и рождение современного мира. М.: АСТ, 2008, с.23

4

см. полный обзор у Анатолия Оброскова «Зелёная земля Джона Ди» https://www.proza.ru/2016/10/05/111 и лекции А.И.Фурсова.

5

«евреями, как оказалось, были, может быть, 98% коммунистов в Европе в то время.» – Бенджамин Фридман предупреждает Америку. Речь в отеле Уиллард, 1961 г.: http://communitarian.ru/posts/novyy_mirovoy_poryadok_plany/bendzhamin-fridman-preduprezhdaet-ameriku-rech-v-otele-uillard-1961-god_03042017