Дом для призрака

С этих пор государство взяло заботу о наблюдении за духами и необычными людьми на себя, были созданы специальные отделы в разных губерниях страны.

Эти отделы существовали даже при развитом атеизме, ничего не поделаешь, против фактов не попрёшь, и не пёрли. Хотя коммунистическое руководство в известность не ставили, незачем старичкам было это знать. Кому надо, в КГБ знали, поддерживали и финансировали, кстати, финансировали всегда, даже в лихие девяностые, когда денег не было вообще, а для нас находили, чтобы крутые ребята не подались за заработком в криминал.

Сейчас гораздо легче работать, президент в курсе, премьер в курсе, основные министры и замы тоже, и так по нисходящей. В столице есть специальные особые сотрудники, которые охраняют президента, они же и демонстрируют вновь избранному руководству свои способности. Чтобы поверили.

Наконец начальник закончил свою лекцию, налил себе кофе и разрешил:

– Спрашивай.

– Николай Николаевич, а кто сидит в кабинете номер один?

– Пока никого, но я не теряю надежды перебраться в него. Предыдущий ушёл на заслуженный отдых, – ответил он на мой второй вопрос, который я не успел задать.

На следующий день, когда я приехал на работу, меня в фойе дожидался Николай Николаевич,

– Ну что, Александр Андреевич, нет желания опять сгонять в Кедровку?

Желание у меня было, о чём я ему и сообщил.

– Тогда ищи Георгия, Светлану, берите «прадик» и везите нашего гостя в деревню, высадите, где он попросит.

– А вы разве не едите?

– Нет, не еду, лучше будет, если рядом с Хозяином будут находиться уже знакомые ему люди, доверия больше.

Гошу я нашёл в буфете и, пока ел стянутое у него пирожное, вызвонил ведьму и сообщил, что мы втроём сопровождаем корявого в его новую вотчину и что мы ждём их на парковке возле машины.

После того как я передал Светлане это пожелание руководства, я с удовольствием выслушал по телефону, предварительно поставив его на громкую связь, всё, что она думает о распоряжении начальства взять её с собой. И о том, почему к этому бесчувственному медведю на мёд прилетают не пчёлы, а мухи. А когда она поняла, что по телефону я её слушаю не один, пообещала нам припомнить и отключилась.

К машине они подошли минут через десять, Света шла впереди, а корявый шлёпал метрах в десяти позади неё, было видно, что она напряжена, губы побелели, глаза стали тёмными, как тогда, возле разорённого дома.

«Да-а-а… Неприятно иметь за спиной сильную сущность, – сообразил я, глядя на побледневшее лицо ведьмы, – мало ли, что ему в голову взбредёт, он не человек, и человеческие понятия ему недоступны».

Когда они подошли к машине, Светлана сразу же залезла на переднее сиденье, видимо, хотела быть подальше от такого соседа. Леший же сам подошёл к задней двери салона, и я понял, что он поедет на уже знакомом ему месте отдельно от людей. Мне пришлось самому открыть для него дверь, после чего он каким-то образом передвинулся в багажник и замер, я захлопнул дверь, запрыгнул на заднее сиденье, и мы поехали.

Доехали быстро, до деревни Хозяин не выказывал каких-либо признаков, что хочет выбраться из машины, однако, когда мы проехали деревню и отъехали от неё километра на три, из багажника донёсся скрип:

– Здесь.

И Гоша остановил машину. Я открыл заднюю дверь, и Леший сразу из машины переместился метров на пятнадцать в лес, причём он не пропадал из виду, я всё время чётко его видел, он просто непонятно каким образом отодвигался от нас. Постояв несколько секунд, дедок окончательно задвинулся в лес и пропал из вида.

Когда дух исчез, Света глубоко вздохнула несколько раз, потом выругалась так, что я почувствовал, что краснею, затем уставилась на нас Гошей. Не знаю, как оборотень, а лично у меня появилось желание свалить в лес следом за лешим. Однако, обошлось.

– Ну что, мальчики, – проворковала ведьма, – поехали в деревню. Саня, покажи, где Ефимовна живёт, непростая она, похоже, бабка, навестить надо.

Ефимовна как всегда сидела возле палисадника на лавочке, увидев нашу машину, встала, подождала, когда мы выберемся из неё и подойдём поближе, после чего улыбнулась мне, как старому знакомому, и проговорила:

– Ну что, женишок, никак всё же надумал, и сватов прислал?

У Гоши, натурально, отвисла челюсть. Он с ужасом посмотрел на меня, потом на Ефимовну, опять на меня, открыл было рот что-то сказать, но бабка, глядя на него, не выдержала и расхохоталась. Наконец Гоша сообразил, что это, скорее всего, своеобразная пикировка, и привёл физиономию в порядок, в конце концов, мы с ней раньше уже встречались, и мало ли о чём разговаривали.

Света слушала всё это с улыбкой, а когда бабка отсмеялась, пожелала хозяйке здоровья и сказала:

– Новость у меня для Вас есть, матушка.

Ефимовна усмехнулась:

– Да я уже, доченька, сообразила, что новость есть, если уж такая, как ты, сама приехала, значит, и новость должна быть важной, – слегка наклонив голову, проговорила бабка.

– Хозяина мы привезли в ваши места, здесь у вас он будет жить, слово дал.

Ефимовна выпрямилась, даже как-то выше ростом стала, опять поклонилась ведьме и поблагодарила:

– А вот за это спасибо, доченька. Хозяин нужен. Плохо лесу без хозяина. Пакостно становится в лесу без него.

Мы попрощались с Ефимовной, Света оставила ей свою визитку, предварительно узнав, есть ли у той сотовый, и мы покатили домой. Я, всё время, пока мы там находились, боялся, что Ефимовна упомянет меня как бывшего ветеринара, Гоша услышит, и в конторе начнётся веселье. Но, слава богу, обошлось, не упомянула, забыла об этом, а может, специально не стала говорить, чтобы не портить мне зарождающуюся карьеру. Она бабка умная.

Вечером, зайдя в квартиру, как всегда поздоровался сразу со всеми, в ванной комнате умылся, глядя в грустные глаза зубастика, который пялился на меня из зеркала.

На мой вопрос: «Чего ты там сидишь?», – он только вздохнул и закатил глазки. Ясно, опять в депрессии, он периодически в неё ударялся. Однако я не унимался:

– Завтра уезжаю, – сообщил я сразу всем, – на несколько дней! И, уже обращаясь персонально к толстому, добавил:

– А если кто-то будет продолжать пребывать в депрессии, я того перед отъездом выкину на улицу. Вот так вот. Крутой я нынче.

– А может, его сразу выкинуть, чего он мучиться будет? Смотри, какой он несчастный, как грустно смотрит, – промявкал Котяра, заглядывая в ванную и разглядывая Зубастика, который после моих слов уже радостно выбирался из зеркала. Я, конечно же, по доброте душевной не разрешил выкидывать весёлого жильца и пошёл на кухню.

– Чем сегодня уважаемый порадует? – спросил я Повара, с удивлением осознавая, что действительно уважаю его за то, что он делал для меня и для всего моего семейства. Кок, как всегда радовал.

– Если уважаемый хозяин не против рассольничка с сухариками, то я подаю.

Он поставил передо мной глубокую тарелку с рассольником, пододвинул поближе тарелку с мелкими, им самим насушенными сухариками, выложил на плоскую тарелку два больших куска мяса, которые выловил из кастрюли с рассольником, и я приступил к одному из самых лучших занятий в жизни. По досадному недоразумению или по недосмотру, отнесённому создателем к одному из семи смертных грехов, в моём случае, к чревоугодию.

В тарелку я бросал сухарики понемногу, чтобы они не успевали размокнуть и похрустывали. Предварительно, конечно, добавив в рассольник сметанки и мяса, которое прямо руками надрал от больших кусков. Наелся и пошёл спать, время уже позволяло. Перед тем как лечь, я сообщил Котяре, что он завтра едет со мной, добро руководства получено. Котяра – единственный из всех моих жильцов, который любил выбираться из дома. И теперь он с ума сойдёт, ожидая наступления утра. Я, конечно, понимал, что садист, но это так приятно – подгадить своему ближнему.

В семь часов утра я и Котяра уже стояли на остановке, откуда нас и забрал на своём микрике Серёга, кроме него в машине уже сидела Мария Николаевна, которая сообщила мне, что Николаича они заберут из его дома, который как раз находился на выезде из города. Там же дождёмся и «прадик» с Гошей, Ниночкой и Костей, который ещё вчера приехал из управления и остался ночевать у своей мамы, она у него проживала в нашем городе

Дом у Николаича был свой, солидный, двухэтажный, с большой верандой. В глубине двора стояла баня и большая теплица. Большего в приоткрытую калитку я разглядеть не смог.

Начальник дожидался нас, сидя на лавочке у ворот, когда мы подъехали и выбрались из машины, он со всеми поздоровался, пригласил присесть на лавочку и сказал:

– С Костей не знаком только Саня, поэтому, когда приедут, быстренько знакомитесь и вперёд, кстати, Саня, Костя в курсе всех дел, а вот Паша хоть и знает, с чем нам приходится сталкиваться, владеет не всей информацией, поэтому пускай пока так всё и остаётся.

Минут через пятнадцать прикатил «прадик», из него выпорхнула Ниночка и ускакала общаться со своей начальницей, а Гоша и Костя подошли к нам. Костя по очереди пожал всем руки, а мне ещё и представился:

– Костя.

Я пожал ему руку и ответил так же просто:

– Саня.

Когда мы загрузились обратно в машины, Мария Николаевна мельком глянула на Котяру, но ничего не сказала. Кроме меня, его видела только она и Сергей. Котяра спал на наших сумках со снаряжением и оружием, и похож он был на обычного кота, большого, пушистого, серого кота, так ведьме будет спокойнее. Все мои духи имели какие-то способности, и посторонним об этих способностях знать совсем не обязательно.

Меня посадили на переднее сиденье, наверное, из-за моего роста, так как ехать надо был часа полтора, Маша и Николаич разместились сзади. Всю дорогу мы болтали ни о чём, и время пролетело быстро.

По приезде нас встретили на том же самом месте, на бывшем посту ГАИ. В отличие от Кости, худощавого мужика примерно сорока лет, этот встречающий по имени Паша был упитанным молодым мужчиной лет двадцати пяти-двадцати семи, который любил поговорить. Было видно, как он сдерживается, чтобы не встрять в разговор. А с другой стороны, при его профессии, разговорчивость не самая плохая черта, человека надо уметь разговорить.

Когда решили все неотложные дорожные дела, Паша предложил нам несколько вариантов проживания: в гостинице: в центре городка, в бывшем пионерском лагере и в палатках возле небольшого озерца.

Гостиницу Николаич отмёл сразу, нечего там светиться, в лагере было грязно, в здании не везде были стекла, пыльно – нас не устроило. Выбрали озеро, куда через двадцать минут и перебрались.

Поставили четыре палатки недалеко от воды, Паша привёз дров, несколько бутылей воды, эмалированное ведро, а одноразовой посудой затарились в магазине.

Ниночка переоделась в цивильное и ухала с операми к своей подруге, попробует что-нибудь узнать через молодёжь, благо что сама выглядела очень молодо. А оперативники поработают в отделе и попробуют что-то узнать через участковых и через другие службы. Звание подполковника из УВД давало Косте значительные возможности. Николаич, взяв «прадик» и переодевшись в костюм, поехал к местным властям, прихватив весомый документ. Наверное, тоже собирался что-то выяснять. Оборотни почти сразу же убежали в лес, не знаю, что они собрались там искать, скорее всего, просто носятся на воле. Вскоре и ведьма ушла в лес. Все были заняты, даже Котяра бродил где-то в лесу. Один только я валял дурака, и, если честно, дураку это нравилось.

Однако к вечеру от скуки я не сдох только потому, что отбивался от полчищ комаров, слепней и мошки. Пришедшая первой Мария Николаевна похихикала над моей опухшей рожей и решила эту проблем одним взмахом ладоней, после чего всех этих тварей как ветром сдуло и наступила тишина. Потом она зачерпнула в озере воды, подержала её несколько секунд в своих ладонях, что-то прошептала, затем перелила её в мои ладони и велела ополоснуть этой водой лицо. Я выполнил её указания, и через несколько минут моя физиономия пришла в норму. Завидно. Жаль, что я так не умею.

Потом приехал Костя, привёз полмашины еды, и Маша, как истинная женщина, взялась готовить ужин, меня она прогнала, заявив, что сварить кашу с тушёнкой помощник ей не требуется. Потом припёрлись оборотни, залезли в палатку и выбрались из неё уже Серёгой и Гошей.

Самым последним приехал Николаич, спросив, у нас как дела, не стал слушать ответа, разделся и полез в озеро купаться. Вот блин. Как мы-то не допёрли до этого. Через несколько минут все, кроме ведьмы, уже были в воде. Красота.

Ещё через час, поужинав гречневой кашей с тушёнкой и налив, кто хотел, заваренных Машей трав, расселись вокруг костра, и Николаич начал:

– Дела такие! Как мне удалось выяснить в муниципалитете, в том доме действительно жила одинокая бабка, её дом был построен ещё до революции, и она всегда жила в нём как хозяйка. Тогда же вышла замуж, о чём в церковной книге, которая чудом сохранилась, в тысяча девятьсот пятнадцатом году сделана запись. Детей не было. Муж умер в семьдесят третьем году. Разумеется, каких-то документов, подтверждающих её право на этот дом и землю не было. Получалось, что она проживала там незаконно, самовольно захватив землю, свидетелей, которые могли подтвердить, что бабка жила там ещё до революции, разумеется, уже не было. Документов на дом, как вы, наверное, уже догадались, тоже не было.

После этих слов начальник перевёл дух, долил в свою кружку из котелка ведьмин отвар и продолжил:

– Так вот, хоть бабка и проживала там без документов, ей ничего сделать не могли, а, скорее всего, не хотели. Если её оттуда выселить, придется её обеспечивать жильем, прочими коммунальными услугами. Поэтому, видимо, решили, живёт, не жалуется, никому не мешает, на неё жалоб тоже не поступает. Пусть живёт.

Однако после того как хозяйка дома пропала в девяносто пятом году, через некоторое время появился какой-то мужчина и, представившись её внуком, попытался сначала заполучить бесплатно, а потом уже и купить участок земли, на котором стоял дом. Но ему было отказано в категоричной форме, так как все земли в округе попадают в заповедную зону. По всей вероятности, у него просто не было нужной суммы, чтобы ему продали этот участок, хотя в те года можно было купить всё, были бы деньги. С тех пор этого внучка больше не видели.

Николай Николаевич опять замолчал и отхлебнул из кружки.

– А теперь, дети мои, угадайте с трёх раз, кто появился не так давно в этом городишке? Правильно! – сам же себе и ответил Николаич.

– Этот внучок, его узнала бывшая служащая кадастрового отдела, которой он закатил скандал за то, что ему было отказано в приобретении земли. А запомнила она его, потому что очень испугалась. Как она рассказала своей сослуживице по отделу, у него были очень страшные глаза, как темные провалы, она боялась в них смотреть.

А это значит, – немного помолчав, вздохнул он, – этот человек обладает силой и, возможно, значительной силой.

Бабушка из кадастрового отдела встретила своего бывшего клиента в магазине, сразу же узнала его и поспешила уйти. После чего позвонила своей бывшей коллеге, которая до сих пор работает в отделе, и поделилась с ней неприятной новостью. Поэтому, господа, ищем внучка, который был одет, со слов бабушки из отдела, в темные штаны, темную матерчатую куртку со светлыми вставками по бокам и тёмно-синюю футболку, – закончил Николай Николаевич свою речь.

После этого начальство перевело свои очи на оборотней и сообщило всем, что этих оболтусов спрашивать смысла нет, так как у них довольные рожи, а это значит, что они ничего не знают.

После Николаича заговорил Костя,

– Узнать удалось не очень много! Подняли из архива розыскное дело, которое завели после пропажи бабки, но там практически ничего нет, слава богу, хоть осмотр места происшествия провели нормально.

На момент осмотра в доме уже всё было перевёрнуто вверх дном, почти вся мебель разломана, было видно, что-то искали, а нашли или нет, мы пока не знаем.

После осмотра дом был закрыт и опечатан, однако через некоторое время в милицию сообщили, что дом разорён полностью. Прибывший наряд милиции увидел, что в доме вырваны все рамы, выбита дверь, в общем, полный разгром. После этого этим делом никто больше не интересовался, родственников не было. И когда вышли все сроки рассмотрения, дело передали в архив.

Однако, когда мы попросили участковых инспекторов рассказать нам что-нибудь интересное, связанное с эти местом, один из них рассказал необычную, на его взгляд, историю. Несколько месяцев назад некий гражданин нанял трактор, на который могло навешиваться отбойное оборудование, и попросил владельца трактора пробить дыру в ведьмином, как он выразился, камне. Цену предложил очень хорошую. Тракторист своим ходом приехал к дому, благо, трактор был колёсный, и пробил в центре камня дыру. Если сказать точнее, он с большим трудом пробил углубление сантиметров шесть-семь, потратив на это несколько часов и сломав при этом отбойник.

– Ну ещё бы он легко справился с ведьминым камнем! – зло проговорила Маша, – вот только зачем этому козлу потребовалось делать в камне дыру? Непонятно. Оставьте нам завтра одну машину, съездим туда, внимательно осмотримся. Потом посмотрела на дерево, на котором на толстом суку спал Котяра, свесив все свои конечности, и добавила:

– Эту тварь тоже возьмём, может, почувствует что. Все присутствующие, кроме меня, по инерции закрутили головами, но потом, сообразив, что всё равно его не видят, успокоились и начали расползаться по палаткам.

Ниночка осталась у подружки, сообщив по телефону, что та связалась с какими-то неформалами, очень похожими на сатанистов. И она сходит завтра на их мессу, которую проводит потомственный черный маг в шестьсот шестьдесят шестом колене. Николаич разрешил сходить. Мария Николаевна спала одна. Серёга и Гоша залезли в одну палатку и до полуночи ржали, как кони, пока ведьма не наорал на них, заявив, что они мешают ей спать, и не напустила на них комаров. Оборотни вылетели из палатки как ошпаренные, в одних трусах, мне стало интересно, что у них там творится и я, отогнув уголок клапана, заглянул внутрь их палатки. Там ничего не было, вообще ничего, ни одного комара! Причём они оба продолжали носиться вокруг палаток, убегая от воображаемых кровопийц. Теперь уже ведьма хохотала, глядя, как голые мужики кругами носятся по поляне. Ведьмы вообще жестокие создания.

На следующий день, встав пораньше, полезли купаться. В утренней прохладе вода казалась тёплой, как парное молоко. Но долго всё равно в воде не просидишь, становится холодно. Позавтракали бутерами с чаем и начали расползаться кто куда. Николаич на этот раз взял с собой Пашу. Костя и Гоша остались в лагере. А я, Маша и Сергей, захватив с собой Котяру, отправились к дому ведьмы.

По дороге остановились у стихийного рынка, образовавшегося вдоль федеральной трассы, на котором продавали всё, от веников для бани до шашлыков. По шашлычку мы и взяли, они были на удивление вкусные. Не торопясь, догнались ими и поехали дальше.

Когда подъехали к дому ведьмы, уже было позднее утро, становилось жарко, остановились недалеко от дома, в тени деревьев. И когда я подошёл к камню, на меня опять накатила волна чего-то знакомого и приятного, ведьма говорила, что это выход силы, но я не воспринимал это как силу или какую-то энергию. Что-то было и всё.

– Серёжа, оглядись, пожалуйста, есть кто рядом или нет, а то я сама сейчас занята буду, – попросила оборотня Маша. Тот кивнул, зашёл за микрик и через пару минут вышел в образе, поводил носом, затем быстро скрылся в леске за домом.

Наблюдая за оборотнем, я вытащил бутылку с водой и хотел попить, но подошедшая ко мне ведьма с задумчивым видом забрала у меня из рук бутылку, встряхнула её, после чего напилась, вернула мне бутылку и пошла к дому. Я взял бутылку, глотнул, и у меня аж зубы свело, вода стала ледяной. Зайдя в дом, Маша начала буквально перебирать весь хлам и мусор, находящийся в доме.

– Что ищем? – не выдержал я.

– Мне надо найти какую-то реально её вещь, которая потом поможет найти книги, и амулеты хозяйки дома.

– А почему ты решила, что она оставила после себя какую-то закладку?

– А потому, что правило такое: никто никогда не держит на виду эти вещи! Спрятанными они должны быть, чтобы на грех не сподвигнуть кого-то знающего, но слабосильного. Если простой человек найдет, ничего страшного не произойдет, ничего он не поймёт. А вот знающий может дел натворить.

– И что самое интересное, – продолжила ведьма, – не было ещё ни одной слабой ведьмы или просто ведающей, которая принесла бы беду, найдя книги или амулеты. А вот среди мужиков таких козлов хватает, история помнит их немало.

Я промолчал и поспешил скрыться с её глаз от греха подальше, а то ещё прибьёт, злая она сейчас какая-то. И с этими невесёлыми мыслями направился к камню, встал перед ним на колени, согнал развалившегося на нём Котяру и, достав нож, начал лезвием вычищать углубление в центре. Когда закончил, лезвие уходило в камень примерно на семь-восемь сантиметров.

Дыра, сделал я очевидный вывод и направился к ведьме, которая в это время чем-то гремела в доме. Обойдя развалину с другой стороны, приставил к стене доску и, благодаря своему росту, легко забрался на чердак. С одной стороны, крыша была разломана, поэтому было светло, и я начал перебирать какие-то тряпки, коробки и прочий хлам. Было видно, что и здесь копались, из старых коробок, находившихся на чердаке, всё было высыпано и разбросано. Ничего путного не попадалось, и я просто ходил по чердаку и палкой ворошил старые вещи.

Повезло всё-таки именно мне, я нашёл невзрачный мешок, в котором было какое-то белое платье и еще какие-то вещи. В мешок уже, по всей вероятности, заглядывали, потому что завязки, пришитые к горловине мешка, не были завязаны. Я крикнул ведьме, чтобы она отошла от люка, ведущего на чердак, и скинул через него в дом свою находку.

Я, наверное, всё же попал в ведьму мешком! И не исключено, что по голове! Потому что она слишком уж громко чертыхнулась, а потом стало тихо. Она, скорее всего, разглядывала мою находку, а может, думала, как меня пришибить. Но нет, пронесло, и даже случилось чудо: она позвала меня:

– Санечка, спускайся, я тебя поцелую.

«Ага, нашла придурка. Так я к тебе и спустился. За то, что я тебя пыльным мешком по башке приложил, ты мне ноги выдернешь!» – подумал я. А вслух ответил:

– Потом, я тут ещё немного поищу.

– Не надо, ты уже всё нашёл. Слазь.

И я слез, просто спрыгнул внутрь дома через люк. Мария Николаевна выполнила своё обещание и поцеловала, причем делала это достаточно долго. А я и не сопротивлялся.

Потом она вдруг оторвалась от меня и без всяких предисловий начала рассказывать:

– Ты нашёл её погребальное платье! Оно, как ты понимаешь, ни разу не надевалось, поэтому толку от него нет, а вот то, что она положила к платью ещё и нательную ленту, говорит о том, что она собиралась скоро умереть.

Маша на несколько секунд задумалась, потом продолжила:

– Нательную ленту ведьмы снимают редко, они носят её зашитой на талии, особенно старые ведьмы, и снимают её только перед смертью. Эту ленту ведьме кладут в ногах. Сейчас уже редко кто придерживается того правила.

Я по устоявшейся уже привычке офигевать в этой компании, офигел от такого резкого перехода от приятного к грустному.

Наконец мы выбрались из дома и заметили лежащего в тени оборотня, значит, всё в порядке, никого нет. Ведьма подошла к камню и положила на него ленту, лента была белого цвета, длиной примерно семьдесят сантиметров и шириной сантиметра три, на ней были нанесены какие-то незнакомые мне буквы.

– А что написано и на каком языке? Маша, помолчав, ответила:

– На старославянском. «Проживай свою жизнь, отдавая её другим».

Затем она взяла ленту, сложила её и, зажав в ладошках, села, прижавшись спиной к камню, и закрыла глаза.

Сидела она так минут пять, потом встала, улыбнулась мне и, зажав ленту в ладони посредине так, чтобы её концы спадали с двух сторон, пошла вокруг дома, постепенно расширяя круги.

Мы вместе с волком внимательно и с интересом наблюдали за бродящей кругами ведьмой. Наконец случилось, лента в кулачке у ведьмы вдруг натянулась, как струна, хотя до этого концы ленты болтались при движении в разные стороны. Маша оглянулась на меня, и крикнула:

– Саня, неси лопату, копать будем.

Я быстренько сгонял к микрику, взял лежащую в багажнике лопату и бегом вернулся к ведьме. Сергей всё же молодец: если «полевой» выход, значит, должна быть лопата.

Маша показала, где копать, но попросила не усердствовать, рыть без фанатизма. Земля была мягкая, и я довольно быстро углубился сантиметров на пятьдесят, когда почувствовал, что наткнулся на какое-то препятствие. Взрыхлил лопатой землю вокруг этого препятствия, а потом уже выбрал её руками. Когда закончил земляные работы, увидел, что откопал небольшой сундучок или, скорее всего, деревянный чемоданчик.