Дом для призрака

– Сегодня очень жарко. Ты не находишь? Потом засунула два пальца за пояс моих джинсов, подтянула меня поближе к себе, встала на носочки, чтобы дотянуться, и томно прошептала прямо мне в ухо:

– Хотя там, где ты живешь, наверное, ещё жарче. Ты ведь как-нибудь покажешь мне свое жилище в преисподней?

Всё, что я смог сделать, это только тупо кивнуть, я чувствовал её пальцы за поясом, поэтому говорить не мог, меня и самого в жар бросило.

Наконец она наигралась, сделала шаг назад и проговорила:

– Касса рядом с кабинетом Николаича, железная дверь под номером три. И пошла по своим делам, но пошла так, что я забыл и про свои дела, и про деньги, стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью какого-то кабинета.

Через некоторое время, немного придя в себя от этой встречи, грустно подумал:

«Ну вот почему у нормальных людей все ведьмы как ведьмы, старые, страшные, горбатые. Мне же попадаются какие-то неправильные, с ними спокойно общаться невозможно, всё время думаешь о чём угодно, только не о работе. Когда их видишь, в голову лезут мысли только об одном…. А может, это я какой-то озабоченный? Я, конечно, понимаю, что они играют, по-другому, наверное, не могут. Что с них взять? Ведьмы. Но как-нибудь, они, в конце концов, доиграются».

Приняв решение о будущем отмщении ненормальным ведьмам, я почувствовал облегчение.

С этими мыслями я добрёл до двери номер три, открыл её и вошёл в маленькую комнатку, в одной из стен которой имелось зарешёченное окошко. Постучал, окно открылось, и молодая девушка, которую я раньше ещё не видел и которая, даже не спросив у меня паспорта, выдала аванс, равный моей трёхмесячной зарплате на моей старой работе, и банковскую карту, сообщив, что с этого момента все мои выплаты будут производиться на эту карту. Я поблагодарил её и пошёл в комнату отдыха.

Когда я туда ввалился, там уже находились Сергей, Семёныч и ещё один парень лет двадцати пяти, я его раньше уже видел несколько раз, но вот так вблизи сталкиваться не приходилось, посмотрев ему в глаза, я сразу понял: ещё один родственничек Серёги, глаза и телосложение одинаковые, как под копирку.

При виде меня парень встал, сделал шаг навстречу, и, протянув руку, сказал:

– Георгий.

Я пожал протянутую руку.

– Александр, – и как всегда, – можно Саня.

Он улыбнулся в ответ:

– Можно Гоша.

Они с Сергеем даже улыбаются одинаково.

– А вы случайно не братья? – озвучил я свою мысль, обращаясь сразу к обеим. Ответил Сергей.

– Нет, Саня, даже близко нет. Но, в силу некоторых причин, похожи, что есть, то есть, это правда.

Я подсел к Семёнычу, выпросил у него большую сушку и стал грызть её, запивая чаем.

– Саня, когда проставляться будешь? – прогудел Семёныч, прихлёбывая чай, которым он запивал мёд, черпая его ложкой из трёхлитровой банки с широким горлышком. Пару дней назад он всё-таки уговорил меня, и я съездил с ним за мёдом, Семёныч выцыганил у деда двадцатилитровую флягу и был счастлив.

– В любое время, когда хотите.

– А мы всегда хотим, – не унимался тот, – и как можно чаще, и чтобы всего как можно больше, и чтобы мясо, и выпечка, и таз с пельменями – Семёныча явно понесло. На землю его опустил Гоша.

– Семёныч, а у тебя рожа не треснет? – поинтересовался он, с любопытством разглядывая его, как будто видел впервые.

– А может, тебе ещё и бабу, чтобы из торта вылезла и тебя ублажать начала? – продолжил Сергей.

– Не. Бабу не надо, – захохотал Семёныч, – у меня своя есть.

Так мы сидели и трепали время, но идиллия продолжалась недолго, зашел Николай Николаич и сказал:

– Хватит чаи гонять, поехали в лес, парня подготовить надо, показать, как всё это у нас проходит.

В лес поехали опять через Кедровку. Проехали деревню и углубились в лес ещё километров на пять. Так как асфальт закончился в деревне, ехать пришлось по просёлку. Наконец, Сергей выбрал полянку, отъехал в сторону от просёлка и остановился.

– Прибыли! – радостно объявил он, – здесь никто не увидит.

Я обратил внимание на то, что все оборотни находятся в каком-то радостном возбуждении. Уж не хотят ли они меня сожрать? Может, я и есть для них та самая пресловутая поляна. И прямо сейчас начну проставляться собственными потрохами.

Николай Николаевич обратил внимание на мой несколько ошалевший вид и просветил:

– Это всегда так, можно сказать, предвкушение удовольствия, нравится нам принимать вид своей ипостаси. Такое чувство, как будто заново родился, словами это не передать, а почувствовать ты не сможешь, – и он улыбнулся, – я перекидываться не стану. Постою с тобой.

Немного позднее я понял, почему он принял такое решение.

Сергей и Гоша разделись полностью, после чего Сергей подошёл к какому-то поваленному и уже засохшему деревцу и кувыркнулся через него, кувыркнулся именно так, без затей, как учили кувыркаться через голову в школе, на уроках физкультуры. Тут же пришла сторонняя мысль: «А я, оказывается, в школе учился, здорово».

В сам момент кувырка ничего не происходило, а вот когда он выходил из него, я оторопело увидел, как его тело вдруг как-то плавно изменилось, причём изменилось очень быстро и изящно. Я моргнул, и вот он стоит, огромный волк, раза в три больше обычного, он потянулся и вдруг одним огромным прыжком оказался возле нас, глянул на меня и зевнул, наверное, специально, чтобы продемонстрировать здоровенные клыки.

Я судорожно вдохнул. А ведь струхнул. Ладно, хоть виду не показал и не сбежал, и то молодец.

На Гошу я уже смотрел специально, хотел заметить момент переворота, но так и не заметил, черты его тела как будто смазались, поплыли при обращении, и из переворота вышел уже волк, такой же, копия.

Пока я разглядывал волков, ко мне подошёл Семёныч, совершенно голый, он действительно был мощным, но мышцы его не сковывали, как я уже успел убедиться. Он потянулся, хохотнул и обратился. Вот прямо так – только что стоял человек на полголовы ниже меня, а через секунду – чудовище больше трёх метров в высоту, огромный, страшный, неимоверно сильный и опасный, он, наверное, специально, чтобы произвести на меня впечатление, открыл пасть, нагнулся ко мне и заревел. Я как-то отстранённо подумал: «А сердце то у меня не бьётся. Наверное, остановилось, и я сейчас умру…». После этого я развернулся и бросился бежать, но, как на столб, налетел на Николая Николаевича, он поймал меня за плечи, легко встряхнул и рявкнул:

– Саня очнись, это Семёныч! Семёныч!

И ещё раз встряхнул.

От его голоса я, наверное, опять стал соображать и пришёл в себя, тем более что за мной никто не гонялся, никто не жрал, только возле машины с довольным видом лежали два огромных волка и смотрели на нас.

И ещё была эта огромная скотина, которая чуть меня не убила своим видом, эта гадина сидела на заднице, вся тряслась и взрыкивала, явно ржала, тварь.

Обратно мы возвращались часа через полтора, Николаич дал побегать по лесу двум серым волкам и побродить одному бурому козлу.

Пока ждали оборотней, Николай Николаич пытался меня утешить, рассказывая, что я повёл себя как любой нормальный человек.

– Если ты не идиот, то, столкнувшись со смертельной опасностью, с которой ты не можешь справиться, ты из чувства самосохранения постараешься оказаться от неё как можно дальше. А внешний вид нашего берендея может вызвать опасение, сам видел. Обычно мы начинаем показывать обращение с некоторого расстояния, но перед тобой Семёныч решил рисануться.

Ну что же, для меня это было хорошим уроком, так как я от страха совершенно упустил, что моё ощущение наличия опасности молчало, совершенно молчало.

Всю обратную дорогу Семёныч сидел с виноватым, но довольным видом. Он несколько раз, конечно, извинялся, но было видно, что ни капельки он не раскаивается, рожа у него прямо светилась. Гад.

Но, как я уже понял, долго на него сердиться было невозможно в принципе. И когда наш микроавтобус вернулся на базу, мы с ним уже помирились, Семёныч опять начал обсуждать предстоящее проставление, пожрать он любил, как, впрочем, и все в нашей компании.

Вечером на обратном пути домой я попросил Сергея высадить меня возле магазина и начал затариваться продуктами, а то любителей пожрать в моём доме развелось что-то слишком много.

Домой притащил четыре больших пакета, бросил их в коридоре и заорал:

– Где все?

Все были на своих обычных местах, значит, всё в порядке.

– Разберите пакеты, – продолжил я рулить, – а то мороженое растает.

Услышав про мороженое, к пакетам метнулись почти все, кроме Зубастика – тому было всё равно, что жрать.

Пока моя нечисть занималась с пакетами, я умылся, опять облил водой толстого, но он видимо уже привык и на поливание никак не реагировал. Ладно, придумаю что-нибудь другое.

На кухне меня ждал целый тазик окрошки, которую я любил нежно и самозабвенно, поэтому от души наелся, затем придавил её мороженым и потопал в зал, где пару часов смотрел телевизор. Потом решил, что пора спать, пока раздевался, думал о том, чтобы мне не приснился один мой знакомый медведь. Он, слава богу, не приснился. Значит, с нервами у меня всё в порядке.

Так прошёл месяц, я уже со всеми перезнакомился и чувствовал себя в конторе, как дома. Ещё несколько раз выезжал на «дело», но особо интересного ничего не было. Один раз, правда, нашли духа, который обосновался на складе хозяйственного магазина и высыпал на проходящих мимо людей всевозможные строительные смеси, это быстро дошло до нашей эмигрантской конторы, которая под видом МЧС приехала проверять противопожарную безопасность в этом самом магазине.

Склад был большим, и через всё его пространство тянулись несколько трёх ярусных стеллажей, которые были забиты строительными материалами. Когда мы с Сергеем зашли в помещение, то я сразу почувствовал, что-то здесь есть, я никак не мог объяснить это чувство, оно у меня было и всё, а что это, я пока не знал.

Духа мы обнаружили на среднем стеллаже, он сидел на самой верхней полке и выглядел как какое-то бесформенное тело, а рядом с ним лежали мешки с гипсом.

– Саня, а ведь если этот чёрт скинет мешок целиком, он может и шею свернуть, в этом мешке двадцать килограммов, ты поосторожней там с ним. Хорошо, что у него до этого хватало ума рвать их. А не сбрасывать целиком, – с опаской проговорил оборотень.

«Да. Серёга прав, если мешком по башке попадёт, мало не покажется!» – подумал я, осторожно приближаясь к стеллажу.

Заметив меня, дух сначала заворочался на полке, видимо, готовился высыпать гипс, но, увидев, что я остановился и, задрав голову, смотрю на него, замер.

– Я не пойду дальше, спускайся, – предложил я призраку, – я всё равно тебя вижу.

Призрак не шевелился, у меня почему-то сложилось впечатление, что он тоже меня разглядывает. Прошло, наверное, минут пять, и я подумал, что придётся каким-то образом его оттуда стаскивать, резать его почему-то не хотелось.

Но вдруг бесформенная туша духа плавно отделилась от полки и, повисев несколько секунд в воздухе, медленно начала опускаться, при этом приближаясь ко мне.

«Даже так, умеем летать?!» – мелькнула мысль. И тут же я краем глаза заметил, как Сергей за моей спиной сместился в сторону так, чтобы я не оказался с ним на линии огня, и услышал лёгкое гудение «Маузера».

«Это правильно», – подумал я, вспомнив духа на заводе. Однако поднял руку, останавливая напарника, и проговорил:

– Не торопись, попробуем договориться.

Дух приблизился, повисел у меня перед лицом, видимо, разглядывал, или что он там делал, я не знаю, потом, опустился рядом со мной на пол и замер. Пришла мысль: «А дальше что, взять его за ручку и вести? А почему, собственно, нет? Я же не знаю, как доставляют в контору не очень буйных клиентов, мне об этом не рассказывали».

Я протянул духу руку и сказал:

– Пойдём, с тобой всё будет хорошо. Некоторое время ничего не происходило. Я стоял с протянутой в сторону призрака рукой, а Серёга с направленным на него «Маузером».

Наконец, свершилось. Я увидел, как из тела духа выросла конечность и обхватила мою ладонь до предплечья. Первым моим желанием было вырвать руку и отпрыгнуть, но я выдержал характер, тем более что своих квартирантов я за что только ни брал, прежде чем выкинуть куда-нибудь. А этот был, по-моему, такой же.

Было ощущение, что рука оказалась в какой-то плотной массе, я ладонью ощущал её прохладу.

«Значит, температура у него ниже моей», – отрешённо подумал я.

– Пойдём, – сказал я и сделал шаг в сторону дверей, дух поплыл рядом со мной, по-прежнему плотно удерживая мою ладонь.

Так мы втроём и вышли со склада под удивлёнными взглядами складских работников – сначала я с оттопыренной рукой, за мной следом Сергей с каким-то прибором в руках. Я задом залез в микрик, на котором мы приехали, дух, не отпуская мою ладонь, вплыл следом. Он держался за мою руку даже тогда, когда мы приехали и шли по конторе в научный отдел. Этого духа могли видеть многие, это было заметно по тому, с каким удивлением на нас таращились попадавшиеся навстречу сотрудники, не обделённые некоторыми способностями.

Когда я с призраком под ручку ввалился в научный отдел под конвоем оборотня, на нас выбрались посмотреть все, начиная от начальницы и заканчивая простыми лаборантами.

– Однако… Однако… – пробормотал Алексей Геннадьевич, разглядывая нашу парочку, – он не буйный? – и сам же себе ответил:

– Хотя если не в мешке, значит, нет. И он не прячется, его вижу даже я, это радует, значит, он нам доверяет. Давайте его сюда, к своим собратьям, – сказал учёный, открывая двери, где находились другие духи.

После этого события я на несколько дней стал объектом приятного внимания со стороны своих коллег из научного отдела, особенно женщин. Им, наверное, импонировало то, что я умудрился притащить этого духа целиком, и у них появился новый объект для исследований.

Я всё-таки проставился. Мы выехали на природу, нажарили шашлыков, желающим я набрал пива и чего покрепче, но спиртное употребляли как-то вяло, любителей не было, а вот поесть любили все, разве что обе ведьмы с едой не усердствовали, в общем, время провели очень даже неплохо.

Домой меня привезла Мария Николаевна, и когда она остановилась возле моего дома, то, к моему немалому удивлению, вдруг оказалась инициатором того, что мы с ней начали целоваться на прощание, сам бы я не рискнул распускать руки на своё прямое начальство.

Жаль, что продолжалось это недолго, когда дело зашло достаточно далеко, и стало доставлять большее удовольствие, она меня выгнала из машины, но достаточно тактично, улыбнувшись при расставании.

В эту ночь сны мне снились, и ещё какие! Утром я сам себе завидовал.

Глава 6 Первая командировка

На следующий день на работе Мария Николаевна вела себя как обычно, разговаривала, улыбалась, однако продолжения прощания не предлагала. Жаль, конечно, я бы с ней ещё разок с удовольствием попрощался. Да что там говорить, расстался бы навсегда, окончательно и бесповоротно. Но, видимо, ещё не время. Подождём.

После обеда ко мне в комнату прибежала Ниночка и скороговоркой выдала:

– Николаич собирает Семёныча, Светку, Гошу и тебя, наверное, куда-то поедете, это так здорово, вы постоянно куда-то катаетесь, я тоже так хочу.

После этих слов она показала мне острый язычок, развернулась так, что мне показалось, что она сейчас хвостом махнёт, и ускакала. Она вообще на месте сидеть не могла, всё время что-то делала, носилась из кабинета в кабинет без умолку, тараторила, при разговоре трясла своей рыжей чёлкой, хихикала, но свою работу, со слов Светланы, знала, любила и делала очень хорошо.

Когда лисичка унеслась, я, не торопясь, поднялся, выключил телевизор, вымыл чашку, из которой пил кофе, и пошёл к Николаичу. В коридоре столкнулся со Светланой и Гошей, а когда мы зашли в кабинет к начальнику, то обнаружили там Семёныча, который, сидя за начальственным столом, опять с удовольствием что-то жевал. Когда я вопросительно уставился на него, он ткнул пальцем в хозяина кабинета и заявил, что начальство само его угостило бутером, а оно знает, что делает.

Начальство бесцеремонно прервало речь Семёныча, заявив, что он должен слушать и молча жрать свой бутер. После этого Николаич пригласил всех присесть и начал:

– Итак, господа хорошие, у меня есть неприятная новость, – и Николай Николаевич сделал паузу, уставившись на нас, видимо, ожидая, чтобы мы прониклись серьёзностью момента. Секунд через десять, решив, что мы прониклись, он продолжил:

– Километрах в ста пятидесяти от нас, по федеральной трассе, есть небольшой городок, где начали пропадать люди, в основном грибники, хотя грибной сезон ещё не начался, но некоторые грибы уже есть.

Грибники пропадают бесследно, не остаётся ничего, ни лукошка, ни корзинки, никаких следов. Заблудиться они не могли, это исключено, некоторые из пропавших ходили в этих лесах лет по тридцать, по сорок, знали его, как собственный карман. И самое неприятное в этой истории то, что в тех местах видели маленького мужичка, обросшего и грязного, но значения этому, по понятным причинам, никто не придал.

– Вы думаете, Хозяин сбрендил? – как-то озабоченно спросил Гоша. Николаич задумался, думать ему не мешали, даже Семёныч перестал чавкать. Через некоторое время он ответил:

– Думаю, да. Даже уверен. Я вопросительно глянул на Светлану, она, заметив мой взгляд, пояснила:

– Леший.

Николаич, глянув на меня, продолжил:

– Время прошло немного, поэтому некоторые потерявшиеся ещё могут быть живы. Ваша задача – попробовать договориться с Хозяином, если он, конечно, окончательно не изменился. Если договоритесь, посоветуйте ему уйти из этого леса. Всё. Вас там встретит наш местный человек и покажет место. Вперёд. Удостоверения полицейских, командировочные и оружие получите в оружейке. Возьмите «прадик», он стоит на парковке.

На сборы много времени не ушло, оружие и документы получили быстро, но задержались на моём камуфляже, перерыли все запасы, но моего роста так и не нашли, пришлось ехать в цивильном. Но удобные армейские ботинки всё же одел, по лесу ходить – самое оно.

Выехали примерно через час. Я с ведьмой разместился на заднем сиденье, Гоша рулил, а Семёныч развалился на переднем сиденье и хрустел сухариками, которых прихватил с собой целый пакет. Пока ехали, Светлана под чавканье берендея рассказывала, в основном обращаясь ко мне:

– Леший силен, практически не прячется, его часто могут видеть даже обычные люди. Но человеку он голову может заморочить так, что тот пойдет куда угодно, а потом сядет и будет сидеть, пока хозяин черпает у него энергию, человек слабеет и умирает от истощения – и физического, и энергетического. Поэтому, Гоша, как обычно, по приезде оборачиваешься и остаёшься в ипостаси, если что, быстро сваливаешь и осматриваешься, вдруг он не один припрётся, – и уже ко мне:

– Оборотень не в силах противиться Хозяину, тот ему мозги заплетёт, и он на нас может броситься, не сразу, конечно, какое-то время будет сопротивляться, поэтому должен успеть убежать.

– А Семёныч? – спросил я,

– А Семёныч колдун, сам кому хочешь мозги заплетёт, – усмехнулась она,

– Хоть и прожорливый, но колдун. А тобой заняться мы постараемся ему не дать.

После этого она завалилась ко мне на колени и спокойно уснула, для двоих на заднем сиденье места хватало.

Нас встретили возле бывшего поста ГАИ, который находился недалеко от городка. Встречающим оказался немолодой мужчина лет шестидесяти, он остановил нас взмахом руки, видимо, уже знал и машину, и пассажиров, на меня внимания почти не обратил, только кивнул, поприветствовав, знакомить нас не стали, значит, так надо, я и не настаивал.

Договорились, что сегодня вечером в лес соваться не стоит, дождёмся утра. Гоша отъехал недалеко от трассы и остановился на небольшой полянке, с дороги нас видно не было, и мы, разведя небольшой костёр, поужинали, помечтали возле огня и отправились баиньки. Я со Светой спал в машине, сложив сиденья и разложив на них надувной матрас. Когда улеглись, ведьма руки распускала в меру, сильно не хулиганила, а я хоть и отвечал, но без энтузиазма, так, сквозь сон, чем, наверное, её озадачил. Я уже сообразил: как только дело дойдёт до определённой черты, она спокойно отвернётся и уснёт. Поэтому поиграюсь и я.

Перед тем как мы забрались в машину, Семёныч и Гоша с явным удовольствием поменяли человеческий образ жизни на звериный и ушли в лес.

– А если их увидят? – спросил я у Светланы, – ты представляешь, что будет какой шум поднимется? Мы же слишком близко к городу.

– Не увидят, – успокоила меня Света, – если Семёныч не захочет, не увидят.

Утром, когда мы выбрались из машины, возле небольшого костра уже сидели и пили чай с бутерами вчерашние звери.

– Ну что, натешились, дети мои? – прогудел медведь. Я промолчал, а ведьма ответила:

– Семёныч ты, наверное, как всегда не теряешь надежды увидеть, как я краснею? Да? При этом она с удовольствием потянулась и зевнула.

– Не дождёшься.

Мы умылись, поливая друг друга из канистры, позавтракали и поехали на место встречи, которое обговорили ещё вчера. Наш проводник был уже на месте, увидев нас, он сел в свой уазик и покатил, мы пристроились за ним. По заросшему просёлку углубились в лес всего километров на пять, когда наш сопровождающий остановился и показал на какой-то полуразрушенный домик с обвалившейся крышей, у которого не было ни окон, ни дверей и брёвна которого выглядели очень старыми. От забора, окружавшего когда-то дом, практически ничего не осталось, был похоже на то, что доски просто растащили, так как из земли торчали только покосившиеся столбики.

Перед домом, напротив входа, лежал валун, было видно, что поверхность камня каким-то образом обработана и представляет собой плоскую поверхность, на которой просматривались глубокие борозды, складывающиеся в незнакомый мне рисунок.

Я подошёл к камню и почувствовал, как у меня словно мурашки побежали по коже, что-то от камня шло, что-то непонятное мне, но знакомое и очень приятное. Я уже сталкивался с этим ощущением. Но где, вспомнить не мог.

«Ну и ладно, на нет и суда нет…», – решил я. И более внимательно осмотрев камень, увидел в его центре небольшое углубление, забитое грязью и мусором.

– Вон там, возле развалины его видели, – сказал наш проводник, вероятно, имея в виду лешего, и показал рукой.

– А что это за место? – спросил я. – Кто здесь жил?

– Да, жил, вернее жила, но лет двадцать назад пропала, исчезла и всё. Поначалу искали, но никаких следов не нашли, решили, что ушла в лес, заблудилась и, по всей вероятности, умерла. Пока наш сопровождающий рассказывал, он всё время осматривался по сторонам, было заметно, что ему страшно. Скорее всего, он осведомлён о наших делах, поэтому и боялся.

– Ясно, – ответил Семёныч, – спасибо, а теперь давай уезжай от греха подальше.

Уговаривать нашего проводника нужды не было, не успел ещё Семёныч договорить, как мужик запрыгнул в свой УАЗик и, лихо развернувшись, скрылся за деревьями. Света посмотрела вслед машине, а потом обратилась к Семёнычу:

– Ну что, берендей, позовёшь хозяина?

– А то, – хмыкнул он, – обязательно, отворотись-ка, – и он пошёл за машину, на ходу снимая пятнистую куртку, я понял, что сейчас произойдёт, и опять струхнул. Мне кажется, я к этому никогда не привыкну. Он, конечно, медведь! С виду обычный медведь, но к его огромности привыкнуть сложно, по крайней мере, мне.

Когда я увидел, как эта чёртова зверюга возвышается над джипом, у меня опять сердце сделало попытку остановиться. Но я выдержал, так как уже переживал это, поэтому достаточно быстро успокоился и пришёл в себя.

Света села на землю, распустила волосы, закрыла глаза и минут пять сидела так, молча. Я чувствовал, что вокруг неё что-то происходит, а что, понять не мог, это ведьмина сила, мне её понять не дано.

Наконец Света открыла потемневшие глаза, встала, отряхнула штаны и, обращаясь к нашему чудовищу, сказала:

– Давай.

Медведь встал на задние лапы, задрал морду и издал такой рык, что у меня появилось желание потрогать штаны на заднице. Как они там, бедные?

В это время медведь повернулся в другую сторону и опять рыкнул.

«Они явно намереваются сделать из меня второго Игорька, – пришла ко мне невесёлая мысль, – и они уже очень близки к своей цели».

– А теперь ждём, – сказала напряжённым голосом Света, – на такой вызов он не может не прийти.

Минут десять ничего не происходило, но вдруг что-то изменилось, я почувствовал, как что-то приближается, что-то непонятное, тёмное, откровенного зла я не распознал, для меня опасности тоже не было, а вот для Гоши… Я ощутил, как волна чего-то пошла по направлению к оборотню и крикнул:

– Гоша, сваливай, быстро! – и волк сорвался, с такой скоростью, что я аж присвистнул. После этого я повернулся к ведьме и сказал: