Дом для призрака

Ну а я по своей ставшей уже родной для меня привычке влез:

– А что, если всё это сделано специально, весь этот шум, начиная с идиота лешего? Что если он знал, что контора отреагирует и пришлёт сюда людей? Но вот только зачем? – рассуждал я.

– Вопрос на засыпку, – обратился я к ведьме, – книги, которые мы нашли, дорогого стоят?

Та ответила, не задумываясь:

– Не засыплюсь, – улыбнулась ведьма, – вопрос простой. Этим книгам цены нет вообще, содержание невероятное, таких книг всего с десяток. По крайней мере, теперь я знаю о десяти книгах. Да и амулеты древние, мощные.

– А скажи, – продолжал нудеть я, – что будет, если такие книги и амулеты попадут к скурвившемуся знающему? Для него это добыча – дорогая?

Мария Николаевна опять ответила, не задумываясь.

– Катастрофа будет. С этими книгами он может столько наворотить, что мы не один год будем разгребать. Ну а если он не свихнувшийся от желания власти идиот, он с большой долей вероятности сможет управлять людьми, богатеть, пока мы его не вычислим, в этом случае может пройти много лет.

– А значит, он знал, что ведьма найдёт книги? Не может не найти, ведь так? – опять спросил я.

– Да, – опять была вынуждена подтвердить Маша.

– Ну так вот, этот ваш знающий – я, как и вы, думаю, что это Всеслав – каким-то образом свёл с ума местного лешего, дождался, когда мы найдём книгу, а чтобы мы сразу не свалили, украл у нас Ниночку.

Он знает, что без неё мы не уедем. А теперь он уже скорее всего знает, что Ниночка у нас. А значит, если мы отсюда не свалим в ближайшее время, ночью к нам придут гости. А зная нашу банду, смею предположить, что мы отсюда не свалим, – торжественно закончил я свою речь. После чего с удовольствием осмотрел задумчивые физиономии своих коллег и продолжил:

– Ну и последний штрих… Ниночка, у твоего несостоявшегося насильника была тёмная куртка с белыми вставками?

Девушка ненадолго задумалась, а потом ответила:

– Нет… но такую куртку я у него видела. Точно видела.

Бинго! Я готов принимать поздравления. Но всё же с большим удовольствием потёр бы спинку лисичке.

Начальство, закончив слушать мои рассуждения, коротко распорядилось:

– Готовимся.

Повинуясь распоряжению Николаича, наша банда с радостным энтузиазмом расползлась по своим палаткам готовиться. А я подождал, когда Маша останется одна, подошёл к ней и встал рядом. Ведьма меня словно не заметила, стояла на берегу озера и задумчиво глядела на воду. Наконец, словно очнувшись, посмотрела на меня.

– Ты ведь хотел о чём-то спросить?

– Хотел… Но это так, вопрос не очень серьёзный, скорее, для расширения кругозора.

Маша грустно улыбнулась.

– Ну давай, будем расширять…

Вместо вопроса я сунул ей в руки помятую металлическую кружку.

– Я поняла… – опять улыбнулась ведьма, – ты хотел узнать, каким образом они смогли захватить оборотня, пусть и девушку, и неважно, что это лиса, это оборотень, который значительно сильнее подготовленного мужчины?

– Да… примерно так.

– Дай мне свою руку, – вдруг попросила Маша. Я машинально протянул ей свою правую конечность и не успел даже удивиться, как она надела мне на запястье металлический браслет.

– На Нину этот самый браслет надели точно так же. И она ослабла, не могла больше сопротивляться. Эта вещь, конечно, не уникальная, но достаточно редкая, и мне очень интересно было бы узнать, где знающий его раздобыл.

– Такие браслеты были только для оборотней?

– Да… Сам понимаешь, знающий или ведьма с простым человеком и так могут сделать, что хотят. Поэтому тратить немалые силы и время на браслеты для людей смысла не было.

– А с оборотнем?

– С оборотнями всё сложнее, свободно повлиять на них может только дух вроде лешего. Я, конечно, тоже могу, но для этого мне потребуется немало сил и специальные амулеты, предназначенные только для этого. Какой бы мощный накопитель силы я ни использовала, без специального амулета он будет бесполезен.

Было уже темно, когда мы закончили подготовку к встрече. Все были в «Ратниках», кроме того Николаич распорядился, чтобы у всех на поясе был пистолет с серебром, на всякий случай. Помповики снарядили картечью. А я за спиной ещё и «меч» закрепил. Было уже далеко за полночь, когда мы распределились, кто где будет стоять. Мария Николаевна с Ниночкой – однозначно в «прадике», у него стёкла бронированные, там же будут и книги. Сразу за внедорожником поставили микрик. Гоша и Серёга обернутся сразу, а Николаич – по мере надобности.

Я и Костя встали слева от «прадика», а Паша ещё с одним мужиком из МЧС, тоже, видимо, из наших, устроились справа, перед уазиком Паши. Котяра, увеличившись в размере, устроился на дереве, росшем недалеко от воды, развалившись на толстом суку, свесив хвост почти до земли.

Все были готовы, осталось только ждать. Кто к нам придёт, сколько их будет, я не знал, но чувствовал, что придут, обязательно придут, не могут не прийти. Я был уверен в себе, верил каждому своему сказанному слову, верил настолько, что кожей чувствовал холодок. И они пришли.

Пришли под утро, часа в четыре, самое поганое время. Честно говоря, я и кемарил, сидя в микрике, когда словно что-то толкнулось у меня в голове. Сон как рукой сняло, а в груди неприятно заныло. Я открыл глаза и увидел, как, огибая озеро с двух сторон, к нам медленно движутся какие-то звери, похожие на собак, а, может, на волков, на таком расстоянии, я толком не мог их разглядеть.

– Много собак или волков со стороны озера идут к нам, – негромко сказал я, – приготовьтесь.

– Я ни хрена не вижу из-за чёртова тумана, – прорычал Сергей.

Я удивлённо посмотрел на оборотня, нет никакого тумана, откуда он его взял. Потом повернулся к Паше.

– Паша, а ты что видишь?

– Я тоже ничего кроме плотного тумана не вижу, – тихо ответил мне оперативник.

Видимо, услышав наш разговор, Светлана вышла из внедорожника, запрокинула голову вверх, постояла так несколько секунд, а потом проговорила:

– Это не туман, вернее, туман, но созданный знающим. Затем развела руки в стороны, опять постояла так с закрытыми глазами, а затем медленно свела их вместе.

Сначала, как я понял, ничего не происходило, а потом Гоша сказал:

– Ну вот, уже легче.

После чего быстро разделся, и через несколько секунд громадный волк уже нёсся навстречу нашим гостям, от озера метнулась ещё одна тень.

«А это Серёга…» – понял я, поднял ствол и прицелился.

– Не спешите, – вдруг раздался спокойный голос Николаича, – пусть ближе подойдут. И мне показалось, что у нашего начальника довольный голос. «Неужели он так засиделся в кабинете, что радуется драке? Ну а что, вполне возможно, в кабинете сидеть – со скуки сдохнуть. Вот ведь в такой момент всякая чушь в мозги лезет!» – со злостью подумал я и потряс головой.

А потом поймал на мушку ближайшего волка и нажал спуск, в плечо толкнуло, волк, как и ожидалось, кувыркнулся, а я начал раз за разом нажимать на спусковой крючок. Грохотало отовсюду: из внедорожника, где укрылись Маша с Ниной, из открытых окошек торчали стволы и часто выплёвывали в предрассветные сумерки сгустки пламени.

Это были именно волки, сомнений уже не осталось, звери были значительно крупнее собак и рычали совсем по другом. Но меня смущало то, что волки лезли и лезли, не пугаясь грохота выстрелов, словно у них полностью исчез инстинкт самосохранения.

Расстреляв магазин и перезаряжая помпу, я обратил внимание на то, что метрах в ста от нас резвятся Гоша с Серёгой, они настолько отличались от остальных волков своим размером, что те предпочитали убегать от них. И убегали они в нашу сторону. «Вот, блин, спасибо, ребята!» – мелькнула мысль, и я опять поднял ствол.

И всё-таки я проворонил одного, волк прыгнул на меня, когда, отстрелявшись, я опять перезаряжался. Краем глаза заметив метнувшегося ко мне зверя, выпустил из рук ружьё и подставил под пасть волка предплечье, куда он благополучно и вцепился. В прыжке своей массой сбив меня с ног. Руку сильно сжало, несмотря на то что на рукавах были ещё и серебряные кольца.

– Ах ты, с…а! – выругался я и, удерживая рычащего зверя, вцепившегося в левую руку, извернулся, встал на колени, правой рукой рванул из-за спины меч и со всей силы воткнул его в серого. Куда попал, не знаю, но волк, завизжав, сразу же отвалился. А я, не успев встать с колен, увидел, как на меня несутся ещё два волка. Бросив меч, разрядил в них свой ГШ. Упал только один. Ну а я сдуру не мог нашарить меч, от которого так бездумно избавился, а теперь боялся отвести взгляд от несущегося на меня волка. Казалось, что если опущу глаза, зверь обязательно успеет вцепиться мне в шею.

Глаз я так и не опустил и меч не нашёл, зато увидел, как передо мной появился Николаич, взмахнул здоровенной дубиной и, крутанувшись вокруг своей оси, с разворота, не лишённым изящества движением приложился дубиной по уже находящемуся в прыжке волку. Зверь пролетел метров пять, упал, вскочил и, взвизгнув, метнулся в озеро, видимо, Николаич нехило встряхнул ему серую головушку. Я как заворожённый смотрел на этого несчастного волка. Смотрел, как он, наконец сообразив, что вода – это совсем не то, что ему нужно, выбрался на берег и, тряся башкой, на трёх лапах поскакал в сторону леса. Наконец я очнулся, перезарядил пистолет и, переведя дух, осмотрел ристалище.

Оборотней уже было пятеро: два наших, которые стояли на месте и как-то нерешительно оглядывались по сторонам, и три левых, которые хоть и уступали им в размерах, но всё равно были большими.

– Саня, не отвлекайся, – опять услышал я голос Николаича, – не надо им помогать, справятся сами, это они дурака валяют, всех оборотней выманивают. Чтобы те всей стаей на них кинулись, на таких трусливых и нерешительных.

«Ну и ладно, баба с возу – кобыле легче. Ну вот к чему мне эта поговорка в такой момент пришла в голову? – подумал я, глядя, как на меня несется ещё один, на этот раз огромный волк. – А ни к чему, просто так», – додумал я свою мысль и, вскинув пистолет двумя руками, начал стрелять в оборотня. Тот завалился в метре от меня, подергался и замер, уставившись на меня остекленевшими глазами.

Немного разгреблись, и я осмотрелся, увидел, что ко мне бежит Костя, махнул ему рукой, что помощь не требуется, подобрал меч и побежал к машинам, от которых, оказывается, оказался уже на приличном расстоянии. Костя развернулся и вприпрыжку поскакал на правый фланг к Паше, где на тех пёрли с десяток серых. В три ствола они махом завалили пятерых, остальные звери, несмотря на своё ненормальное бесстрашие, всё же разбежались.

Возле машин живых зверей уже не было, Мария Николаевна и Ниночка стояли возле своего «прадика» и заинтересованно что-то разглядывали возле озера, я посмотрел в ту же сторону и увидел, как Котяра, сидя на своей ветке, поймав волка за заднюю ногу своим хвостом, долбит его об дерево. Причём делал он это так старательно, что мне показалось, что он сейчас от усердия вывалит язык.

Ну а Николаич продолжал резвиться, бегая за разбегающимися волками, с которыми он особо не церемонился. Я видел, как от мощного пинка волк отлетал на несколько метров, после чего терял к окружающему миру всякий интерес. Причём он по-прежнему не был вооружён, в руках у него была толстая палка, которую я уже видел в деле и которой он сшибал зверей, как кегли.

Когда полностью рассвело, стало ясно, что наша победа была очевидной, полной и безоговорочной. Наши кобели никого выманить больше не смогли, поэтому быстро разделались с тремя напавшими на них оборотнями и теперь вылавливали оставшихся волков, которые по какой-то причине не желали убегать.

Серёга с Гошей выглядели по сравнению с убитыми ими оборотнями как кавалергарды среди китайцев.

«Наверное, порода такая», – решил я и пошёл к Котяре поздравить его с победой. Тот был счастлив, ну ещё бы – в последнее время жизнь у него кардинально изменилась, она стала интересной и насыщенной. Как, впрочем, и у меня.

Утром мы обшарили всю округу в поисках руководителя этого зверинца, но так ничего и не нашли. Ведьма смогла лишь определить, где он стоял во время боя, но не больше.

Позднее, когда мы стащили туши убитых волков в одну кучу, я не выдержал и спросил начальника:

– Николай Николаич, а почему палкой?

Тот в задумчивости почесал щетину на подбородке, а потом ответил:

– Видишь ли, Саня, животные, они не виноваты в том, что произошло, эта скотина им разум сбила. А волки никого просто так не убивают. Поэтому как только я понял, что мы отобьёмся без потерь, я перешёл на другой вид вооружения, который животных не убивает, а вот мозги звериные в порядок приводит.

А что касается этих оборотней, ничего сказать не могу, они обычные, могут перекидываться, кстати, они необязательно из этих мест. Оборотни очень быстры и выносливы и вполне могли пробежать пару сотен километров за ночь.

А почему они умерли, – опять пристал я к начальнику, – Серёга с Гошей в них не стреляли?

– Да, ты прав, не стреляли, – проговорил Николаич, глядя на убитых оборотней.

– Убить их может только серебро… или другой оборотень. Единственное, что напрягает в этой истории, это то, что знающий им приказывал, а значит, он их на чем-то подловил. Может, пригрозил кому-то, что выдаст семье их сущность, а они этого не хотели. Может, кто-то из них должен был ему деньги, и он пообещал списать долг после нападения. Может быть, кто-то из них был просто искателем приключений. Причины могут быть разные, разбираться будем. – и он, тяжело вздохнув и ссутулившись, пошагал к машинам.

– Понятно, – пробормотал я, глядя на огромного волка, убитого мной. На душе стало погано до невозможности. Я убил. Убил человека. Он чей-то отец, сын, брат. Твою ж мать… Я стоял рядом с телом оборотня и не знал, что мне сейчас делать.

Я не слышал, как вернулся Николаич, услышал только его голос:

– Ты упокойся, сынок, успокойся, у тебя был выбор: или умереть, или убить его, и ты сделал свой выбор. Ты сделал правильный выбор. Человек, который сознательно соглашается на убийство других людей и прикладывает усилия, чтобы их убить, сам является убийцей. Он заслуживает смерти.

«Наверное, командир прав, – шевельнулась здравая мысль. – если бы я не успел выстрелить в него, он, скорее всего, убил бы меня. А я умирать не хочу. Я хочу жить, и жить долго!» И ещё одна мысль пришла мне в голову: «А разве в человека он после смерти превращаться не должен?..» И ещё одна: «Значит, не должен, если не превратился…».

Тела оборотней мы оттащили в сторону от кучи волков, которых, кстати, было аж тридцать две штуки, и забросали ветками. Николаич съездил в мэрию и организовал два грузовика, в один закидали волков, и их куда-то увезли в присутствии служащего мэрии, который, увидев впечатляющую кучу волчьих трупов, из своей машины даже не выбирался. После отъезда грузовика с обычными волками, во второй мы загрузили трупы оборотней и повезли их к болоту, дорогу к которому показывал Паша.

– Болото конкретное, – хвастался опер, – мы его с пацанами ещё с детства знаем, старики говорят, бездонное.

Нам повезло, подъезд был почти к самой трясине, поэтому мёртвых оборотней нам пришлось тащить волоком не больше трёхсот метров.

Там Гоша с Серёгой, взяв их за лапы, с раскачки побросали туши в трясину.

– Чтобы вопросов у людей не возникало, если вдруг обнаружат трупы или скелеты ненормально огромных волков, а здесь трясина, глубина большая, никогда не найдут, – ответила Мария Николаевна на мой вопрос, – зачем тащиться к болоту в такую даль?

– Сегодня ночью последнее дело здесь. Разгоняем эту скотобазу с черным магом во главе и едем домой, – объявил Николаич радостную новость, когда все уже поужинали.

– Паша с Костей сейчас выясняют, где у них сборище проходить будет, поэтому ждём.

Часов в восемь приехали опера и сообщили: место нашли. Придурки за городом облюбовали для своей церкви бывший коровник. Почистили его, вставили окна, двери, где и поклоняются сатане. Обычно они начинают в полночь, через пару часов остаются только самые преданные адепты, после чего поклонение сатане плавно перетекает в оргию.

Договорились начинать ближе к концу этого дурного действа, когда разум людей будет уже затуманен и не сможет подать в мозг своего ненормального хозяина качественный сигнал о том, что увиденного не может быть. И одурманенные адепты по достоинству смогут оценить то, что увидят.

Когда стемнело, выдвинулись на место, машины оставили в полукилометре от коровника сатаны, спрятав их между полуразрушенных зданий, когда-то принадлежащих совхозу-миллионеру. Благо таких разрушенных временем и людьми хозяйственных построек здесь хватало. Совхоз был большой и занимал немалую территорию.

Свой наблюдательный пункт мы устроили в какой-то полуразвалившейся кирпичной будке, которая находилась метрах в двадцати от сатанинской церкви и из-за развалившейся стены которой хорошо был виден вход в этот демонский коровник и подходы к нему.

Адепты собирались. Их было видно издалека, они шли по одному, по двое, группками по три четыре человека, почти у всех на голову были натянуты капюшоны.

– А откуда они идут? – шёпотом спросила у Паши Мария Николаевна.

– От трассы, до неё около трёх километров, машины там оставляют.

– А почему они сюда не едут, дорога хорошая, – удивилась ведьма.

– А они конспираторы хреновы! – захихикал опер. – Не хотят машинами «светить» свою, как говорит Николай Николаевич, «скотобазу».

– Надо же, какие умные. С ума сойти, – презрительно фыркнула Мария Николаевна и, отойдя от пролома в стене, уселась на какую-то большую, изрубленную посредине чурку.

– Уж больно на жертвенник смахивает, – со смешком проговорил Николаич, кивнув на чурку, на которой удобно устроился зад ведьмы.

– Можно и так сказать, – усмехнулась Маша, устраиваясь поудобнее на чурке.

– На ней головы птицам рубили, на выбор, оценивали тушки перед массовым забоем.

– Так это же вроде коровники! – удивился я.

– С той стороны, где эти придурки обитают, да, коровники, – счёл нужным пояснить Паша, – а вот с этой стороны уже курятники… Большое было предприятие, многим работу давало… Даже рыбу разводили, – с заметной гордостью за прошедшее время протянул опер.

Возле входа в коровник был построен небольшой навес или что-то вроде веранды, где был устроен своеобразный фейсконтроль. Другими словами, стоял стол, за которым сидел здоровый лысый мужик, который осматривал всех прибывших, забирал у них какие-то бумажки и складывал их в деревянную шкатулку. После чего открывал дверь в коровник и запускал прибывшую клиентуру.

– Всё, пора. Скоро двенадцать, – вдруг прошептал Николаич, – да и этот чёрт вон уже собирается.

Я вздрогнул от неожиданности и выглянул в пролом. Фейсконтроль действительно уже собирался, мужик оттащил стол от входа и теперь сгребал в кучу разбросанные по нему листки.

Николаич сделал знак Сергею и Гоше, те поднялись и в виде капюшонов напялили на головы черные полиэтиленовые магазинные пакеты, разорвав их спереди, после чего вышли из нашей будки и, не заморачиваясь особо конспирацией, спокойно потопали к этому контролёру.

Мужик, увидев опоздавших, замахал на них руками так, как будто разгонял куриц, и забасил:

– Всё, дети мои. Всё. Опоздали вы, месса уже началась. Завтра приходите вовремя. Больше он ничего сказать не успел, кто-то из оборотней взмахнул рукой, и у мужика подкосились ноги. Но упасть и загреметь своей тушей ему не дали. Тёмная широкоплечая фигура присела на корточки, ловко подхватила падающего контролера на плечо и шустро скрылась со своей ношей в темноте.

– Вперёд! – скомандовал Николаич, и мы двинули к коровнику. На месте охранника с довольной физиономией сидел Сергей.

– Видал, как я его! Он даже мявкнуть не успел! – похвастался сразу нам всем оборотень.

Но Николаич его весёлости не оценил и, сделав страшные глаза, шёпотом велел ему заткнуться и не орать. Из темноты бесшумно появился Гоша.

– Порядок, – прошептал он, – долго не очухается.

Николаич подошёл к двери, тихонько приоткрыл её и заглянул в щёлку. Потом открыл и спокойно зашёл внутрь.

Нам повезло, здесь было устроено что-то вроде прихожей, где в стену были вбиты десятка два гвоздей, на которых в данный момент висели с десяток плащей с капюшонами, в которые мы все и обрядились.

– Ладно, начинаем, – прошептал начальник и выключил в этой импровизированной прихожей висевший под потолком большой электрический фонарь. Костя, Паша и Ниночка вышли на улицу, а оставшиеся, во главе с Котярой, по одному проскользнули в сатанинскую святую святых.

В полутёмном помещении придурков собралось много, наверное, больше тридцати человек, и на нас никто не обратил внимания. Мы стояли позади толпы людей, которые даже не обернулись, когда мы вошли, им было всё равно, кто пришёл и вообще, кто мы такие и что здесь делаем. Было душно, воняло потом и ещё сохранившимся, характерным запахом коровника. Чувствовался запах ещё какой-то жжёной дряни, дым от сгорания которой поднимался от двух посудин, установленных с двух сторон небольшого помоста, на котором стоял перевёрнутый вверх ногами большой крест. Вокруг этого креста прыгал и кривлялся какой-то тщедушный мужичок лет пятидесяти, он был голый, и кроме красной тряпки, намотанной у него на бёдрах, на нём больше ничего не было. Доходяга вдохновенно исполнял какой-то свой, по всей вероятности, ритуальный танец, иногда завывал, и тогда его завывание подхватывала потная толпа любителей сатаны.

Я ткнул пальцем в крест и шёпотом сказал:

– Там. На кресте.

Котяра кивнул, проскользнул к помосту и пропал у меня из виду. Собственно, вся наша затея с разгоном сатанистов была построена на выдающихся способностях моего духа.

Между тем действо на сцене видимо подходило к концу, мужичок завывал громче и выл уже дольше, подпрыгивал повыше, ногами дёргал энергичнее. Атмосфера, видимо, накалилась до нужной ему кондиции, и тогда этот чёртов служитель зачерпнул ковшиком что-то из чашки, стоящей под крестом, взвизгнул: «Сатана, приди!» И опрокинул ковш на себя. Тщедушное тельце мужичка покраснело, и в душном помещении явно распространился тяжёлый запах крови.

Ну что же, пора – вниманием своей паствы этот клоун завладел полностью. И я, подняв руку вверх, сделал несколько вращательных движений кистью.

Котяра меня не подвёл и на этот раз. Под завывание покрасневшего пастыря на кресте вдруг начало появляться красное же облачко, его заметили, и в сатанинском коровнике постепенно наступила тишина. Наконец и хозяин помоста заметил это облачко, он перестал скакать, подошёл к нему и озадаченно потыкал в него пальцем. После такого кощунства облачко вдруг стремительно увеличилось, заклубилось и вдруг втянулось в появившуюся огромную, красную и невыносимо жуткую морду с большими чёрно-красными рогами и огромной клыкастой пастью.

Черный маг в шестьсот шестьдесят шестом колене так и остался стоять с протянутой рукой, невероятно выпучив глаза. Голова сатаны посмотрела сверху вниз на мага, затем обратила свои жуткие глаза в зал, а потом пасть открылась, и голова откусила половину мага. Всё это происходило в страшной, звенящей тишине, не было слышно ни одного звука, ни одного вздоха, как будто в этом помещении жизни не было.

А затем из темноты, с обеих сторон от жуткой головы появились два гигантских волка, и они разом рыкнули. И случилось то, что и должно было случиться. Слуги сатаны не выдержали вида своего бога и рванули к дверям. Я, честно говоря, вообще-то тоже сначала струхнул и был совсем не прочь к ним присоединиться, но осознание того, что эта огромная жуткая морда играет на нашей стороне, меня остановило.

Адепты долго, мучительно долго выбирались из коровника. Окна и двери которого заклинились телами разом метнувшейся к выходу толпы. Они по одному, с трудом выбирались наружу из страшного места и в ужасе разбегались. Кто пытался вырваться молча, кто метался по всему этому чёртовому приходу и орал, как безумный. Оборотни же, подойдя поближе к пытающейся выбраться наружу пастве, периодически порыкивали, чтобы те не расслаблялись, и ещё энергичнее работали локтями.

Наконец-то все, кто мог бежать, убежали. В опустевшей церкви сатаны пованивало, что в общем-то и не удивительно, везде виднелись характерные следы жизнедеятельности организмов адептов церкви. Несколько последователей сатаны лежали среди всего этого непотребства без сознания. То ли они его от страха потеряли, то ли их придавили сильно. Непонятно. Паша заглянул в коровник, оценил увиденное, неприлично заржал и, выйдя обратно на улицу, начал звонить в свой отдел, чтобы прислали пару бригад скорых и наряд полиции на всякий случай.

Сам маг признаков разумной жизни не проявлял. Я его вообще-то понимал! Быть сожранным своим богом – это, знаете ли, надо пережить, что он, собственно, и сделал. Мозги этого урода подвели, не выдержали. Уродец хлопал глазами и пускал слюни. Жалко его не было. А вот Всеслава мы не смогли найти, ушёл знающий. Жаль.