Дом для призрака

Дом для призрака

Андрей Викторович Пучков

© Андрей Викторович Пучков, 2021

ISBN 978-5-0055-2654-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 Дом с привидениями

Я лежал на кровати и рассматривал рассветные сумерки, заполнившие мою комнату. Как бы странно это ни звучало, но меня разбудил мой собственный сон. Видение было необычным. Сначала я стремительно взмыл вверх, так быстро и высоко, что сердце зашлось. А потом в этой вышине меня догнала волна света, подхватила и закружила моё бренное тело в своём тёплом сиянии, наполняя счастьем и восторгом душу. Однако долго наслаждаться мне не пришлось, свет начал уплотнятся, исчезло чувство полёта и высоты, а когда свет стал окончательно плотным, он меня бесцеремонно вытолкнул из своего окружения в мою собственную предрассветную реальность.

Повалявшись ещё некоторое время под одеялом, с трудом отрываясь от приятных ощущений, навеянных младшим братом смерти, я наконец-то сел в кровати и с удовольствием потянулся. Всё, проснулся окончательно. А если проснулся, значит, пора и голову будить, пускай работать начинает.

Как правило, в такую рань просыпаются для того, чтобы убежать от кошмаров. А почему тогда проснулся я? Мой сон был приятным, и разум явно не хотел, чтобы он заканчивался. Сон не был кошмарным. Странно…! А ко всему странному, происходящему с некоторых пор со мной, я начал относится серьёзно, были уже случаи.

Ладно, пора вставать, и я с кряхтением поднялся, мужественно решив не обращать внимание на свои «немного за двадцать», тяжким бременем лежащие на моих плечах. Нашарил ногами тапки…

Твою ж!.. Ну почему я всё время об этом забываю. И я с грустью посмотрел на свои ноги, обутые в тапки, носки которых смотрели в разные стороны.

Ну хорошо, ты сам этого хочешь! Я не спеша нагнулся, снял с левой ноги правый тапок, а потом быстро бросил его в сторону двери, из которой выглядывала наглая собачья морда. Домашняя обувка точно приложилась собакену по физиономии. Не попасть я не мог, сказывался длительный опыт ежеутренних метаний этого снаряда.

Я вообще-то уже давно перестал задавать себе вопрос, почему эта ненормальная псина таким образом прицепилась к этим несчастным тапкам?! И почему она, получая каждое утро этим пресловутым тапком по физиономии, продолжает менять их местами и продолжает подглядывать за мной, высовывая свой нос в двери?! А я уже знал, где этот самый нос будет находиться. Я знал, куда кидать, и попадал иной раз даже с закрытыми глазами.

«Ладно, утро началось…», – подумал я, слушая, как псина, получив в очередной раз по носу, радостно взвизгнув, улепётывает на кухню, цокая когтями по полу.

«… и продолжилось…», – проводил я глазами вылетевшую из кухни собаку после того, как она получила могучего пинка от Повара.

«Ну вот, вроде бы всё, ритуал соблюдён, всё как обычно, изменений пока нет».

Мою собаку звали Шариком, она, собственно, собакой-то и не была, она была духом, призраком. Обычным бестолковым призраком, принявшим образ собаки. Суетливой, заполошной, доброй и преданной собаки. Мне кажется, что мозгов у этой образины не было вообще. Ну а как иначе можно объяснить то, что эта ненормальная псина с маниакальным упрямством высовывает свою физиономию каждое утро в одном и том же месте? Хоть бы переместилась на другую сторону двери, что ли, я бы для приличия поначалу промахивался.

Шарик у меня появился уже давно, как-то раз я услышал стук в дверь, подошёл, послушал, тишина. Затем опять стук, причём стучали в верхнюю часть двери, я посмотрел в глазок, никого. Открыл дверь и увидел прямо перед собой: на высоте примерно двух метров болтается какое-то непонятное и бесформенное образование, которое пялилось на меня одним глазом. В это время по лестнице спускалась соседка сверху, она спокойно поздоровалась со мной, в обморок не упала, значит, не видит его. Отлично.

«И стали они жить вчетвером! Прям, блин, как в сказке!» Появлению Шарика я уже не удивился, дело в том, что у меня уже обитали два призрака. Повар, которого я звал ещё по-корабельному Кок, и Паук, которому нравилось, когда его называли ещё и Киллером. Буквально за неделю вновь прибывший почему-то стал выглядеть как собака, и я, не заморачиваясь особо, дал ему имя. Потом нас стало пятеро, потом шестеро, потом семеро.

Духи появлялись у меня по-разному: некоторые, как Шарик, приходили сами, некоторых, как, например, Киллера, обнаруживал и притаскивал домой уже я. Когда я возвращался как-то с прогулки по лесу, меня чёрт дёрнул сократить путь домой через гаражный кооператив, в строящемся гараже которого я и обнаружил своего Паука. Так что в моём доме теперь обитают семь тварей, вместе со мной, разумеется. И, что характерно, перед каждым появлением очередного моего квартиранта мне снились необычные и всегда приятные сны. Поэтому скоро, наверное, последует пополнение. А почему бы и нет? Я, например, не вижу причины, по которой может нарушиться эта старая добрая традиция.

Одевшись, я пошёл в ванную комнату, перешагнув по пути через удава, который лежал в коридоре, и тихо беседовал о чём-то с большим котом. С именами этих двух я тоже не мудрил, так и звал их – Удав и Котяра, это были умные создания, и с ними иной раз было интересно поговорить. Удав особой силой не отличался, а вот Котяра был силён, и своим большим хвостом, который он холил и лелеял, мог поднять значительный вес. Перед тем как зайти в ванную, я заглянул в игровую комнату, где обнаружил ещё одного своего квартиранта, который сидел на подоконнике и смотрел на улицу.

В утренних сумерках этот призрак больше всего походил на человека, если конечно ты обкуренный, смотришь одним глазом и не приглядываешься шибко. … По крайней мере, у него были руки, ноги, голова и что-то вроде туловища, и, кроме того, он мог спокойно садиться в любой предмет и принимать его форму. Поэтому я, наверное, и обозвал его Лимбом, «первым кругом Ада» Данте, «Божественную комедию» которого я прочитал перед самым его появлением. Эта его способность принимать любой облик, вкупе с умением ходить, не замечая стен, выглядит несколько жутковато. Отсюда и «адово» имя.

Лимб и появился-то в моём доме необычно. Мы с Пауком и Удавом сидели за столом на кухне в ожидании, когда Кок поставит на стол большую жаровню с пловом. И когда наконец свершилось, жаровня была на столе, тряпица, которой был укрыт плов, снята, а я, находясь в блаженном полуобморочном состоянии от предвкушения предстоящего наслаждения, вдруг, к своему немалому удивлению, увидел, как прямо посреди моего храма чревоугодия из пола медленно появляется призрачная человеческая фигура.

К таким гостям я привык, это мелочи, этим аппетит у меня не перебьёшь, и я, отправив в рот ложку плова, с любопытством наблюдал, как призрак, выбравшись из пола, завис в воздухе. Первым очухался Повар. Его голова облетела новенького со всех сторон, потом она хмыкнула, вернулась на своё место, после чего Кок отработанным мощным пинком отправил незваного гостя в коридор, где тот и завершил свой недолгий полёт, врезавшись в дверь, ведущую в игровую комнату. На свою беду, гость поторопился избавиться от проницаемости.

В кухне Повара нельзя было находиться просто так, там можно было только принимать пищу, ну или если он сам пригласит тебя туда, посидеть, попить чайку, что случалось в общем-то нередко. Ко мне, как к хозяину, это правило, разумеется, не относилось. Мы с Поваром вообще обращались друг к другу, как создания, перегруженные воспитанием, на «Вы». Это было прикольно, и нас полностью устраивало.

Лимб не обиделся, когда его так некорректно выдворили из кухни, он вернулся и молча уставился на нас своими белёсыми глазами, Паук подвинул ему табурет, мы слегка потеснились, и вот очередной призрак уже живёт в моем доме. Мне было не жалко, пускай живут. Не знаю, конечно, почему, но они мне не мешали, и я даже был рад их компании. Вот только несколько напрягало то, что Кок иногда улетал из дома и всегда возвращался с продуктами, в основном с теми, которых ему не хватало для приготовления очередного блюда.

Я всегда умывался и чистил зубы, не торопясь, для этой цели даже будильник заводил на полчаса раньше, ну а сегодня вообще встал ни свет ни заря, поэтому приводил себя в порядок совсем уж неспешно. Я, не торопясь, орудовал зубной щёткой, разглядывая себя в зеркало, висящее на стене в ванной комнате. Свою физиономию я знаю, ничего необычного в ней нет, парень как парень, вот только почему-то левый глаз у меня сегодня находится заметно выше правого, что делает моё лицо несколько комичным. Я закрыл глаза и потряс головой. Открыл. И увидел, что теперь и нос стал выглядеть по-другому, он у меня начал походить на картофелину.

– Что за… бред? – пробормотал я и вдруг увидел, как у моего отражения в зеркале волосы стали подниматься дыбом, и кроме того я стал сам себе улыбаться из зеркала. Я, конечно, люблю, когда мне улыбаются, но чтобы вот так. Сам себе. Растягивая свой рот в улыбке всё шире и шире, без малейшего участия с моей стороны, это, конечно, перебор. Улыбался я себе до тех пор, пока не обнаружил, что рот у меня растянулся от уха до уха, и, мало того, во рту было полно зубов, штук шестьдесят, не меньше.

– «А-а-а, ну теперь всё ясно! – наконец дошло до меня, – очередной жилец. Как я сразу-то не допёр?» И одновременно с этой здравой мыслью мне пришлось сделать широкий шаг назад, чтобы призрак, выбравшись наполовину из зеркала, не достал меня своей зубастой пастью.

«Вот ведь шайтан! Ты смотри, какой прыткий и настырный!» – поразился я, уклоняясь на этот раз от коротких ручек зубастого создания. Дух не унимался, он с азартом размахивал своими лапками, клацал зубами, но меня достать не мог. Мне быстро надоела эта возня, и я, сделав шаг вперёд, ухватил его за шею, оказавшуюся неожиданно тонкой. Призрак задёргался, но я легко его удерживал, это создание выдающейся силой похвастать не могло.

– Хватит трепыхаться! – прикрикнул я на зубастика, когда он в очередной раз попытался меня укусить.

– Если ты меня цапнешь, я тебе все зубы повыбиваю! Понял?

– Да понял я! Понял! – неожиданно для меня полузадушено прохрипел визитёр.

– Отпусти, а.

– О как?! А мы, значит, умеем говорить и соображать? – обрадовался я.

– Умеем…

– Отлично. Значит, кусаться больше не будешь. И про потерю зубов помнить тоже не будешь?

– Да ты просто чудовище ненормальное! – всхлипнул призрак. – Оставь в покое мои зубы.

– Это я-то чудовище? Да ты свою собственною рожу-то в зеркале видел? Нет. Тогда рот закрой и не вякай, а то я уже сердиться начинаю. – Дух обиженно замолчал, и я отпустил его шею. Зубастик обессиленно свесился из зеркала, оставив где-то там в стене свою заднюю половину. А я, ополоснув лицо ещё раз, вышел из ванной комнаты и потопал на кухню.

На кухне всё было как всегда, Повар сидел перед окном на табуретке, а его голова, поднявшись над туловищем, что-то внимательно разглядывала за окном. Когда я вошёл, голова повернулась ко мне и радостно разулыбалась.

– Утро доброе, – поздоровался я, усаживаясь за стол.

– Доброе, – согласился со мной Кок, – оно всегда доброе. Не бывает начало дня недобрым. Начало дня – это как начало новой жизни. При этих словах мой собеседник назидательно поднял вверх пухлый указательный палец, а его голова водрузилась на то место, на котором она, собственно, и должна была находиться изначально. Надо сказать, что мой Кок своим внешним видом конкретно соответствовал своему имени, он был упитанным, толстеньким, я бы даже сказал «сдобным».

– Да Вы, батенька мой, философ! – удивлённо уставился я на Повара. – Откуда такие здравые и позитивные мысли?

– Ну-у… я даже не знаю, мы тут с Ужом как-то о смысле жизни рассуждали, и это потом как-то само собой в голову пришло, а что, разве неправда? Утро… Начало нового дня. В это утро обязательно кто-нибудь родится, и даже скорее всего не один, вновь рождённых много будет. Вот и получается, что начало новой жизни.

– Ну да, ну да, – согласился я с этим доморощенным «Диогеном», не став заострять внимание на том, что новая жизнь появляется в любое время суток, а не только утром. А зарождается она, так и вообще, в большинстве своём ночью. Но если он пришёл к такому своему философскому выводу, пускай с ним и живёт. Вывод приятный, жизнеутверждающий, несущий хорошее настроение, а настроение в его деле очень даже немаловажно, еда тогда вкуснее получается.

– Кстати, о «Владыка кухни», а за что Вы Удава Ужом обозвали? Он, если узнает, стопудово обидится.

– Да нет, не обидится, – радостно прогудел Кок,

– Уважаемый хозяин ведь знает, что у меня два имени. Я согласно кивнул головой и подтвердил:

– Да, уважаемый хозяин знает об этом, так как он сам Вас и нарекал этими именами.

– Так вот, – продолжил Повар, накладывая мне в тарелку омлет с колбасой, – мой приятель Удав решил, что он тоже хочет иметь два имени, и мы нашли ему ещё одно имя, короткое и звучное: «УЖ!».

– Ну да, ну да… – опять пробормотал я, – всё логично, с этим, не поспоришь. И отправил в рот первую ложку омлета.

– А омлет у Вас сегодня просто восхитительный, – не стал скромничать я, зная, что доставляю своей похвалой призраку удовольствие.

Я уже поел и теперь, сидя за столом, не торопясь пил чай, когда в кухню пожаловал Киллер. Он спустился с потолка, втянул в спину паучьи лапы, вытащил из-под кухонного стола ещё одну табуретку и уселся рядом со мной.

– Здорово, – поприветствовал я Паука,

– Как спалось? Паук в ответ склонил голову и, принимая из рук Повара тарелку с омлетом, встретился со мной глазами. И я в который уже раз поразился безмятежности его взгляда: у него были светлые, серо-голубые глаза младенца, ещё не замутнённые окружением человека. Что, собственно, было и неудивительно, ведь кроме меня других людей он, скорее всего, и не видел. Мне кажется, что вот из-за этого его взгляда я его и взял с собой из того недостроенного гаража.

Киллер кивком головы поблагодарил Кока и начал есть, ложкой складывая омлет в рот, напоминающий человеческий, но имеющий по бокам мощные жвалы, которые шевелились, когда он глотал пищу. Зрелище, конечно, жутковатое, но на меня это впечатления не производило, кто я, собственно, такой, чтобы судить эти создания, для него, я, наверное, тоже не являюсь образцом привлекательности, но он же молчит об этом. Хотя молчит он потому, что не умеет говорить, скорее всего, ему мешают жвалы, с которыми он по какой-то причине не хочет расставаться. Но я уверен, что даже умей он говорить, он бы не стал осуждать мой внешний вид.

Пока я пил чай и размышлял о своей внешности, в кухню зашёл Котяра и, зевнув, спросил,

– А на кого наш хозяин недавно в ванной орал?

– Всё вам возьми и расскажи, иди и сам посмотри.

– Сходи, сходи, посмотри, – подогрел интерес Котяры Повар, – я, кстати, тоже возню в ванной слышал. Котяра постоял ещё несколько секунд, вопросительно глядя на меня, но, поняв, что я ничего ему рассказывать не буду, направился к ванной комнате. Открыл её, вошёл и тут же вылетел обратно, встал на задние лапы и удивлённо уставился в открытую дверь. Постояв так некоторое время, он повернулся к двери боком и ударил что-то, находящееся в ванной, своим мощным хвостом. Раздался грохот падения чего-то и визг. Котяра чисто по кошачьи мявкнул и отпрыгнул от двери, из которой выкатилось круглое тело, имеющее большую круглую же голову и большой зубастый рот. Нарисовался зубастик собственной персоной, и я демонстративно похлопал ему в ладоши. Милости просим, нас, тварей, теперь восемь.

Зубастик повалялся немного на полу, не забывая при этом жалостливо всхлипывать. Но поняв, что никто его жалеть не станет, с тяжёлым вздохом поднялся, и, повинуясь приглашению Повара, засеменил на своих коротких ножках в сторону кухни. Киллер уже наелся и теперь сидел на стене, уцепившись за неё паучьими лапами, и с любопытством наблюдал за новеньким. Я, не вставая со стула, ногой пододвинул зубастику табурет, на который он догадливо и забрался, с опаской поглядывая на меня.

Кок, ни слова не говоря, из большой сковороды, стоящей на плите, нагрёб омлета в тарелку и поставил её перед зубастиком, положив рядом с тарелкой ложку. Толстое создание так же молча взяло ложку, повертело её в своих маленьких ручках, а потом проглотило и вопросительно уставилось на Повара.

– Что, невкусно? – озадаченно спросил тот.

– Невкусно, – потряс круглой башкой зубастик, – я есть хочу.

– Ложку я тебе больше не дам, пока не буду уверен в том, что ты перестал их трескать. Поэтому жри руками! – и Повар подтолкнул тарелку поближе к толстяку. И тот начал есть, неуклюже захватывая омлет коротким пальчиками и смешно заталкивая его в рот, клацая при этом явным излишком зубов. Я ещё некоторое время посидел, посмотрел на эту идиллию, а затем встал и сказал, обращаясь сразу ко всем присутствующим:

– Здорово, Зубастик! – и вышел из кухни. Имя я ему дал.

Жил я, можно сказать, отшельником, один, если не считать, конечно, моих странных квартиросъёмщиков, сам по гостям не ходил, и по вполне понятной причине в гости к себе никого не звал. И поэтому очень удивился, когда в один прекрасный субботний день в двери моей квартиры раздался звонок. Я велел заткнуться своей братии и, подойдя к двери, выдал банальное:

– Кто там? – после чего посмотрел в дверной глазок. За дверью стоял человек в тёмном деловом костюме, в очках и с кейсом в руках.

– Я представитель Сибирского исследовательского центра, – неожиданно приятным и сильным голосом ответил мужчина,

– У нас есть к Вам деловое предложение, которое я хотел бы с Вами обсудить.

– А что вам от меня, собственно, нужно?

– Нашей фирме требуются люди с вашими навыками. А Вы, насколько мы знаем, являетесь специалистом в нужной нам области. Ну и, конечно, заработная плата у Вас будет соответствующая, – сходу попытался заинтересовать меня собеседник.

Я никогда не был богатым, но и грех было жаловаться на то, что имею сейчас. Да, денег порой действительно хотелось бы побольше, но всё же на жизнь мне вполне хватало.

– Навыками?! – удивился я,

– Но я ничего такого не умею, я обычный офисный работник.

– Скажите пожалуйста, а память к Вам уже начала возвращаться? Я насторожился: откуда он может об этом знать? Я действительно потерял память после аварии.

– Пока нет, но помаленьку её последствия начинают проходить.

– Неужели?! И как много вы вспомнили за последнее время? – Я не знал, что ответить. Мне совсем ничего не удавалось вспомнить из прошлой жизни. Совершенно ничего.

– Вы считаете, что вы потеряли память в аварии? – Опять раздалось из-за двери.

– Это была, наверное, автоавария, или железнодорожная, или авиакатастрофа, а, может быть, вы упали с велосипеда? …Или, на худой конец, сверзились с самоката?

Я задумался, мне вообще никогда это не приходило в голову. Авария и всё, о чём-то другом я и не думал. Мне стало интересно. А ведь действительно. В какой?

– Вы всё ещё хотите войти, или уже нет?

– Да, всё ещё хочу, – послышалось из-за двери.

«Ну что ж, сам напросился, – подумал я, – ради тебя своих квартирантов я выгонять не собираюсь», – и открыл дверь.

За дверью стоял мужчина лет сорока-сорока пяти, точнее я определить не смог. Ничего особенного, если не считать, что у него были широкие плечи, и вообще, он производил впечатление сильного человека.

Возле двери мы встречали его всей своей дурной компанией. Я из-за этого не очень переживал, потому что моих тварей никто кроме меня не видел, если они этого не хотели, а они этого не хотели постоянно, так как даже самые бестолковые из них понимали, что если их увидят, то спокойная жизнь и у них, и у меня закончится навсегда. Косяками потянутся вызванные соседями всевозможные чародеи, маги, колдуны, ясновидящие и прочая потусторонняя братия, а вдруг среди них попадется кто-то действительно со способностями.? Пассажирам придется сваливать. А им у меня нравится.

Когда гость перешагнул порог, то сразу же протянул мне руку и представился:

– Меня зовут Николай Николаевич. При этом он быстро глянул у меня над головой, над которой в это время висел Лимб. Но я не придал этому значения.

– Александр, – ответил я взаимностью, и пожал протянутую руку. Да! Николай Николаевич был силён. Я понял, что он только слегка пожал мою руку, но это было похоже на то, как будто моя ладонь побывала в тисках. Наверное, если бы он захотел, то мог легко вырвать мне руку из моего тела. Мне, честно говоря, стало как-то не по себе.

А я на хилость не жаловался, хоть и казался худощавым, но это, скорее всего, из-за моего роста в сто девяносто пять сантиметров, активные занятия спортом позволяли думать, что я физически сильнее среднестатистического мужчины. Но вместе с тем тревоги я не чувствовал, хотя после аварии и мог каким-то образом предчувствовать неприятности. А может, эта способность у меня была и до аварии… Я не помню…

– Мы, конечно, можем поговорить и здесь… – начал было он.

– Прошу прощенья, проходите, – извинился я за своё невежество и показал рукой в зал, – присаживайтесь.

Николай Николаевич прошёл в зал и устроился на небольшом диване. Поставил кейс, снял очки и положил их в нагрудный карман пиджака. Все мои жильцы ввалились следом за нами и уставились на него.

Гость опять глянул у меня над головой, и я вдруг понял, он видит Лимба, который там по-прежнему болтался.

В это время Шарик ходил и обнюхивал его кейс, который стоял возле дивана и по какой-то причине не давал ему покоя. Он вёл себя, как настоящая собака, и я подумал, что не удивлюсь, если эта псина сейчас поднимет свою заднюю конечность и попробует его пометить. Об это же, наверное, подумал и Николай Николаевич. Посмотрев на эту неправильную собаку, он сказал:

– Если ты не отойдёшь от моего чемодана, я тебя порву как Пионерскую правду. И ты потом сутки опять будешь собираться в одну кучу.

Я от удивления открыл рот. Он видит и Шарика… Я, конечно, предполагал, что если я их вижу, то, скорее всего, есть кто-то ещё, кто может их видеть. Но это было так неожиданно, что я тупо смотрел на него и моргал.

Шарик хоть и самый бестолковый из всех здесь собравшихся, но, видимо, почувствовал исходящую от гостя реальную угрозу. Он шарахнулся от гостя как чёрт от ладана, причём так быстро, что не сумел остановиться на линолеуме и врезался головой в шкаф, стоящий в коридоре. От удара упал, а потом, пробуксовывая всеми своими конечностями, удалился в мою комнату. Следом за ним, как по команде, от гостя отпрянула вся компания. Глядя на всё это, я просто неприлично заржал. Николай Николаевич опять посмотрел на Лимба, который теперь находился в самом дальнем от него углу, под потолком. После этого взгляда последний тоже решил убраться и сбежал на балкон.

– Да, Александр, я их вижу. Собственно, из-за этого я и пришёл к Вам. У Вас очень редкий навык, или дар, или проклятие, называйте, как хотите, видеть эти сущности.

Я наконец осознал, что произошло. Я теперь не один. Нас, шизиков, двое! Значит, будет веселее.

– Нет, Александр, нас не двое. Нас с такими талантами достаточное количество. Мысли я читать не умею, успокойтесь! – предварил он мой вопрос.

– Просто у Вас всё на лице написано, – и он улыбнулся. Мне понравилась его улыбка. Обаятельный человек. И я опустился в кресло напротив Николая Николаевича.

Вся оставшаяся в комнате компания с опаской взирала на нашего гостя из самых дальних углов зала. Но он не проявлял к ним интереса и даже ни разу не взглянул в их сторону, в отличие от Лимба и Шарика, которых он явно видел.

«А вот этих он не видит», – наконец-то понял я отсутствие интереса со стороны гостя к моим жильцам.

Николай Николаевич наконец заметил, что я периодически осматриваю комнату, и спросил:

– Скажите, Александр, а что, кроме этих Ваших гостей в комнате есть ещё кто-то?

– Да, есть.

– И где он?

– Не он… они…

Николай Николаевич откинулся на спинку дивана и внимательно смотрел на меня.

– И сколько же их?

– Сейчас в зале пять.

Было заметно, как гость напрягся, лицо как-то потяжелело, уголки губ опустились вниз. Он медленно поднял с пола и положил на колени кейс, приоткрыл и засунул в него руку. Из кейса послышалось едва слышное гудение. Я уже понял, что в кейсе лежит какое-то оружие, которым он может каким-то образом навредить тем, кто находился с нами в комнате.

Поэтому поднял руку и сказал:

– Не спешите, Николай Николаевич, в этом доме без моего разрешения никто никому не причинит вреда, я ручаюсь за своих жильцов.

Жильцы же в это время со всей дури ломились в окна и двери, пытаясь быстрее выбраться из комнаты подальше от страшного гостя. На это у них ума хватило у всех, причём трудно обучаемый Зубастик свалил одним из первых. Было слышно, как в спальне и в игровой комнате что-то падает, шлёпается, что-то скрипит… Постояльцы прятались.