Паргоронские байки. Том 3

– Так, это что здесь? – окликнул Бецалли и Каана высокий полуэльф. – Пресса?.. Прессу убрать.

– Нельзя убирать! – заволновалась журналистка. – Люди должны видеть успехи на фронте, им это нужно, как никогда! Приказ командования!

– Барышня, я сам командование, – покачал головой полуэльф. – Это была только первая волна, ступайте за шпили.

Журналистка только теперь узнала это лицо, и у нее округлились глаза от возбуждения. Сам Камильф Хладнокровный, первый советник императора!

Разумеется, она ни за что не уйдет теперь за шпили! Умрет, но не уйдет!

– Хотя бы наденьте чакроразрушитель, – устало произнес Камильф, услышав ее эмоции. – И держитесь подальше – сейчас тут будет очень…

– МММММОООООО!!! – донесся издали басовитый гул, похожий на коровье мычание.

Все вокруг завибрировало. Землю тряхнуло, океан вздыбился. Кожа у людей покрылись мурашками, сердца неровно застучали.

– Арикед, он здесь, начинай, – негромко произнес в воздух полуэльф.

Снова страшно громыхнуло. Между небом и землей сверкнули вспышки – и из них выступил колоссальный синий скелет с бычьим черепом. Громадный меч полыхнул дугой – и воздвигся айсберг. Таштарагис схватил его – и швырнул прямо в город.

Глыба льда рухнула с космической силой – но врезалась в щиты. Кольцо шпилей создавало энергетическую защиту.

Хоризаген – крупнейший город Остракии, его главный порт, настоящая столица континента. Демоны уже не в первый раз его атаковали, и разрушения причинили воистину ужасные.

Но сегодня чародеи подготовились. Камильф, первый императорский советник, возглавил операцию лично. Арикед Черный вздымал экраны, швырял вспышку за вспышкой, а элитные летучие чародеи отражали булавочные уколы низших демонов. Камильф же тем временем наблюдал, как из-под земли выдвигается… жерло.

Черное, блестящее, с нарастающим синеватым сиянием. Поверхность в несколько слоев испещрена рунами. Похожая на искусственный вулкан, звездная катапульта раскрыла лепестки пылающего зева – и Камильф стиснул кулак.

Он принял непосредственное управление. Связал себя с гигантским артефактом – и одновременно послал сигналы шести другим наводчикам. Еще три звездных катапульты в Остракии, одна на Флиперии и по одной на берегах Драконии и Ящеризии. Глаза Камильфа замерцали, он проводил расчеты.

– Первый, – чуть слышно произнес он. – Второй… третий…

Паузы были тщательно рассчитаны. Расстояния между катапультами выверены идеально. Полуэльф смотрел на шагающего к молу Таштарагиса, выжидал…

– Кхраа-а-а!..

Бецалли, Каан и еще четыре чародея полоснули лучами. Демоны хлынули сразу отовсюду, и в том числе три гохеррима. Всадники на паргоронских конях обнажили клинки, волна зубов и когтей ринулась к Камильфу… и увязла в синем паре. Камильф вскинул руку, не переставая считать.

– Барышня, уберите сферу, уберите сферу! – завопил Каан, оттаскивая журналистку. – Это что, прямой эфир?!

– Конечно! – попыталась вырваться девушка.

– Но нас же кто угодно может видеть!..

– Ничего страшного, пусть смотрят, – спокойно сказал Камильф, загибая последний палец. – Шквал. Барышня, наведите линзу на Бычьеголового.

И журналистка тут же перевела линзу. В сфере оказался громадный демолорд, машущий ледяным мечом.

И ядра звездных катапульт, семь пылающих шаров.

Впрочем, их увидели только потом, на замедленном повторе. Они летели с такой скоростью, что не уследить никакому глазу.

Таштарагиса просто жахнуло со всех сторон.

Он все-таки успел отбить одно ядро мечом. Но хватило и шести. Колоссальный скелет будто засветился изнутри, его охватило пламенем, а океан испарился на две вспашки вокруг. Обнажилось дно, в нем появился кратер – и посреди него пылал Таштарагис.

В Паргороне за этим наблюдали шесть демолордов. Смотрели в развернутое кэ-око с живым интересом.

– Он сдох? – с плохо скрытой надеждой спросил Худайшидан.

Таштарагис не сдох. В экране было видно, как его кости осыпаются пеплом, но тут же собираются обратно, восстанавливаются в туманную фигуру. Удар сразу из шести звездных катапульт даже для демолорда оказался сокрушительной плюхой – Таштарагис покачивался, оставаясь не до конца материальным. Мертвенный свет в его глазницах померк, но постепенно разгорался снова.

– Жив, – прокомментировала Лиу Тайн. – Отступает.

– Отступает, едва получив отпор, – хмыкнул Джулдабедан. – В этом весь он.

Другие демолорды тоже захмыкали. Они пристально следили за ходом войны. Поначалу в ней участвовали только четыре легиона и только один демолорд со своей личной гвардией, Низшими. Все надеялись, что этого будет достаточно – и этого было бы достаточно для большинства обычных миров.

Но они явно недооценили Парифатскую империю. Ее не получалось нагнуть с такой легкостью.

– Все-таки было ошибкой посылать первым Таштарагиса, – заметил Джулдабедан. – Он систематически подводит нас.

– Он родом с Парифата, – напомнила Лиу Тайн. – У него есть застарелые права на этот мир и все еще действующая неприкосновенность. Он самый логичный кандидат.

– С точки зрения дипломатии – может быть. Но не с точки зрения здравого смысла. Он проваливает все, за что берется. Не умеет руководить и командовать.

– А что еще хуже – он каким-то образом каждый раз остается жив, – добавил Худайшидан. – И продолжает занимать место в наших рядах. Честное слово, я буду только благодарен смертному, который сумеет его грохнуть.

– Живучий ублюдок, этого у него не отнять, – согласился Джулдабедан. – Ну что ж, отправим ему подмогу? Думаю, еще шесть легионов и три демолорда.

– Лучше десять легионов и четыре демолорда, – сказал Гаштардарон, внимательно изучавший битву. – И я уже собрал свою котомку, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Итого четырнадцать легионов? – усомнилась Эсветаллила. – Не многовато ли? Надо оставить что-то и на защиту тылов. Кристальная Тьма в последнее время проявляет интерес к нашим перемещениям.

– Ты не останешься без войск, Ключница, – пообещал ей Гаштардарон. – Но взгляни сама.

В кэ-оке продолжала бушевать битва. Таштарагис уходил, скрывшись под облачным покровом, а смертные чародеи добивали низших демонов. Каан, паренек на блестящем протезе, окутал гохеррима замедляющими чарами и дрался с тем на равных, словно с обычным мечником.

– О, вторая! – провозгласил он, отрубая гохерриму голову очистительным лезвием. – Кажется, начинаю собирать коллекцию!

– Хорошо, я согласна, – сказала Эсветаллила, глядя на лучащуюся от счастья рожу смертного. – Какие легионы возьмешь?

– А кто из вексиллариев уже на жатве? – уточнил Гаштардарон.

– Тасварксезен, Бракиозор, Хаварпагон и Приторолган.

– Тогда Роскандрахара, Грагголовагга и Демкельдегрора, – первыми назвал своих старых приятелей Гаштардарон. – Сунгурамулу с ее псами. Раххалагана и Грашнатурраса. Ну и еще четверых… любых. Посмотрим, кто давно не ходил погулять.

– А насчет демолордов есть пожелания? – спросила Лиу Тайн.

– Я бы присоединился охотно, – вздохнул Худайшидан.

– Одного гохеррима будет достаточно, – помотал головой Гаштардарон. – Мне и так придется толкаться локтями с Таштарагисом. Я лучше возьму кого-то для площадных атак. Кхатаркаданна… и Глем Божана… Против смертных они незаменимы.

– Я польщен, – улыбнулся восседающий в дальнем углу Глем Божан. – Буду рад составить компанию, Рыцарь.

– А четвертый? – спросила Лиу Тайн, отмечая что-то у себя в блокноте. – Хочешь, я попрошу Мистлето? Он спалит там все дотла.

– Нет-нет, – возразил Гаштардарон. – Могучие бойцы – это здорово, но ключевой момент войны – снабжение. Так что я подумал кое о ком другом.

– Нет!.. – завизжал Мараул, срывая с лысой башки колпак. – Ни за что! Я не пойду!

– Рыцарь Паргорона оказал тебе честь, желая сражаться с тобой плечом к плечу, – процедил Худайшидан, нависая над директором Банка Душ. – Уважительной причины для отказа у тебя нет и быть не может.

– Да я же не гохеррим, я даже не ларитра!.. Какая там от меня польза?!

– Гохерримов там и так четырнадцать тысяч. А вот вас, бушуков, явная нехватка. Так что собирайся!

Мараул истерично заверещал. Худайшидан склонил голову, прислушался и спокойно сказал:

– Когда демолорд издает такие звуки, это оскорбление для моего слуха. Ты еще захрюкай.

Мараул и захрюкал. Бушук превратился в жирную свинью, упал на пол и пустил слезу.

– Я тяжко болен, у меня свинка! – заохал Мараул. – Уйди, Князь, оставь меня, пока не заразился!

– Не придуривайся, – пнул его Худайшидан. – Вставай и иди на войну!

– Я банкир! – зарыдал в голос Мараул. – Я же не вояка! Я больной старый бушук!

– У нас не так много вариантов, – терпеливо сказал Худайшидан. – Ты, как к тебе не относись, входишь в большую пятерку. И ты единственный из нас можешь отправиться на Парифат. Ты ведь не подпадаешь под сальванское условие.

– Мазекресс тоже не подпадает! – заныл Мараул. – Пошлите ее!

– Как ты себе это представляешь, придурок?! – аж поперхнулся Худайшидан.

– Не знаю, выкорчуйте ее!

– Суть Древнейшего, почему все, кроме гохерримов и кульминатов, какие-то… проблемные?.. – потер переносицу Худайшидан. – Мараул, ты там не будешь один. С тобой будут четырнадцать легионов и четыре демолорда!

– Почему только четыре?! Нам же разрешили семерых!

– Двоих мы пока оставляем про запас. На всякий случай.

– Просто вы хотите меня сгноить. Оставить Банк Душ без управляющего! Чтобы все пошло прахом, все пошло прахом!..

– Мараул, мы тебя даже не в авангард посылаем! – почти застонал Худайшидан. – Ты будешь снабжать войска, прикрывать их своим колдовством, собирать трофеи, подсчитывать потоки душ…

– Под… подсчитывать потоки душ?.. – подняла морду жирная свинья.

– Ну да, что вы там, бушуки, умеете делать лучше всех… Брать проценты с каждого чиха, обдирать честных солдат, заслуживших свою добычу пролитой кровью…

– А, да, это я могу, – превратился обратно в бушука Мараул. – Хорошо, милый Князь, ты меня уговорил. Если это нужно ради Паргорона, я пойду… я очень болен и стар, но я пойду…

– Я старше тебя, – зло прошипел Худайшидан. – Но я не прибедняюсь.

Он невольно коснулся своей маски. Если кто из демолордов и мог назвать себя больным, то это как раз он. В его голове будто постоянно пылало пламя. Разум и все тело разрывались от бесконтрольной, кипящей Тьмы.

Эта агония родилась прежде него самого. Он получил ее до того, как появился на свет. До того, как обрел самосознание. Но он как-то умудрялся ее терпеть, как-то жить с ней.

И поэтому ему особенно мерзко было смотреть на хнычущего трусливого бушука. У этих убогих созданий нет ни капли достоинства. Ни тени гохерримского духа. Дай им волю – и они бы никогда ни с кем не воевали, а просто торговали со смертными, скупая души за гроши. Многие владыки с удовольствием продают посмертие своих подданных – и бушуки этим пользуются.

Худайшидана титулуют Гниющим Князем. Но он гниет снаружи, а Мараул – внутри. Как и все его сородичи.

Конечно, Мараул отправился на Парифат не в одиночку. Он прихватил с собой десять тысяч родственников и друзей. Десять тысяч бушуков, в том числе семь банкиров.

– Родные мои! – всплеснул он когтистыми пальчиками. – Моя любимая семья! Гохерримы не справляются без мудрого руководства! Давайте поможем нашим дорогим друзьям в нашем общем деле и ко взаимной выгоде!

В отличие от самого Мараула, остальные бушуки были воодушевлены. Они уже потирали ручки, подсчитывая будущие прибыли. Многие приоделись, нарядились в военные камзолы, крохотные кирасы, золотые шлемы с перьями. На поясах рогатых карликов висели изящные шпаги и табельные мешки для добычи, а за плечами – миниатюрные мушкеты, огнеметы, бластеры. Бушуки любят работать с техногенными мирами и многое оттуда заимствуют.

– Вы же идете на войну, а не на парад, – заметил Гаштардарон, глядя на орду марширующих карликов.

– Пожалуйста, дай моей семье повеселиться, – попросил Мараул, похожий на железный бочонок. – Возможно, не все они вернутся домой.

– Мараул, а тебе будет удобно в такой броне? – усомнился Рыцарь Паргорона. – Мы собирались использовать вас в качестве колдунов, а не метать во врагов вместо ядер.

– Ох, Гаштардарон, твое чувство юмора просто искрометно, – любезно ответил Мараул. – Но это же просто иллюзия, я так спокойнее себя чувствую. Впрочем, я надеюсь, что ты позаботишься о своем самом верном друге, если меня вдруг кто-нибудь захочет обидеть.

Гаштардарон хмыкнул. Тысячи лет минули, но он прекрасно помнил, как Мараул отнесся к идее, что счет Мардзекадана достанется простому гохерриму без роду и племени. Гаштардарону потом рассказывали, да и сам он прекрасно видел, что директор Банка Душ аж желчью исходил, оформляя бумаги. Не следи за ним в оба Худайшидан и Джулдабедан, душеприказчики Мардзекадана… возможно, Гаштардарону досталось бы гораздо меньше.

А теперь Мараул перед ним стелется.

День, когда на Парифат ступили еще четыре демолорда, стал знаменательным. Гаштардарон не собирался то и дело дергать войска туда-сюда сквозь Кромку, да к тому же опасался придирок Сальвана, поэтому приказал сразу обустроить военную базу. И Мараул немедленно показал себя очень полезным бушуком, сотворив посреди океана довольно крупный остров.

Ему, конечно, далеко до целого континента, который воздвиг для глупого смертного Гламмгольдриг. Но он все равно без проблем уместил полтора миллиона низших демонов и тридцать тысяч высших. Да к тому же лежал неподалеку от экватора, отличался чудесным климатом и пейзажами. Мараул мгновенно вырастил на нем растения и воздвиг просторные бараки, хранилища, оружейные, полевые кухни, госпитали и бордели.

– Надеюсь, ты доволен, – сказал Мараул, потирая когтистые ручки. – Могу я еще чем-нибудь помочь?

– Конечно, можешь, – заверил его Гаштардарон. – Не переживай, я не позволю тебе скучать.

Безымянный остров обустраивался очень быстро. Бушуки носились, как хомячки, создавая настоящий город. Грубую работу выполняли харгаллы и храки.

Их тоже прихватили несколько тысяч – первую партию, для затравки. Когда Парифат снова станет Житницей, Таштарагису не позволят тупо его заморозить. Это по-прежнему будет цветущий, богатый жизнью мир – просто под контролем Паргорона. Смертные даже спасибо скажут, когда поймут, насколько рациональнее их теперь используют.

Ни одна душонка больше не пропадет впустую. Золотые времена наступят, золотые.

– Янгфанхофен, я надеюсь, ты это просто дразнишься, – сказал Дегатти. – Или выставляешь дураком Гаштардарона. Если ты сам искренне так считаешь, я даже не знаю, что думать о твоем интеллекте.

– Я бы никогда не выставил дураком Гаштардарона, – заверил Янгфанхофен.

В числе прочих по острову бродил и Клюзерштатен. Он не состоял ни в одном легионе, но в портал вошло столько демонов, что он без труда затесался среди волонтеров. Решил воспользоваться возможностью и хоть немного пополнить счет.

Война – дело прибыльное. Если не зевать, легко можно заработать сотню условок, а то и две.

На глаза Гаштардарону и Мараулу он старался не попадаться. Не прогонят, конечно, но могут начать издеваться. Клюзерштатен всегда любил хороший юмор, но не когда смеялись над ним.

Хотя если рассудить – если бы не он, ничего вот этого бы не было. Если бы несколько веков назад он не пощадил того смертного, Бриара, тот не вырос бы в великого волшебника, не создал бы империю и не призвал бы Гламмгольдрига, дав Паргорону повод для войны.

Это он все устроил, он, Клюзерштатен! Без него бы ничего не было!

Правда, логическая цепочка вышла такая длинная, что никто не примет ее всерьез. И гений Клюзерштатена опять останется невоспетым.

Хотя без него и Гаштардарон не стал бы демолордом… И Энзирис убил бы всех… И боги окончательно бы уничтожили Паргорон…

Он несколько раз спасал свой мир, но где благодарность?! Даже родная мать от него отвернулась! Хотя это в первую очередь она и виновата в том, что он родился… вот таким!

– Эй ты, не стой столбом, иди копать выгребные ямы! – пихнул его какой-то гохеррим.

Клюзерштатен едва не задохнулся от ярости. Он толкнул гохеррима в ответ, вскинул трость-шпагу и воскликнул:

– Ты что, ослеп?! Я паргоронский аристократ!..

– А-а… – изучил его ауру гохеррим. – Я принял тебя за какого-то иззакромчика.

Клюзерштатену стало еще обиднее. Иззакромчиками в Паргороне презрительно называют демонов-чужеродцев, пришельцев из других Темных миров. Либо беглых крыс, парий и отщепенцев, либо просто уроженцев миров жалких и бедных, которые пытаются зарабатывать в зажиточном Паргороне.

Некоторым удается. Они устраиваются среди мещан или даже аристократов, а Таштарагис вообще сумел выбиться в демолорды. Но большинство ползает в самом низу, среди простодемонов. Роются в грязи, как храки и харгаллы.

Клюзерштатен действительно походил на демона-чужака. Других сатироидов в Паргороне не водится, зато за Кромкой похожие на него не редкость.

– Погоди-ка… – снова схватил его за плечо гохеррим. – Кажется, я про тебя слышал. Ты же Клюзерштатен, выблядок Ключницы?..

– И что, если так?

– То, что если ты – это он… то самое время копать выгребные ямы! – швырнул его на землю гохеррим. – Пошел!..

Клюзерштатен медленно поднялся. В нем начала закипать ярость. Когда он состоял в легионах, его ненавидели и презирали, но все-таки учитывали, что он легионер.

Теперь же его перестали ставить даже в пол-эфирки. Стали обращаться, как с мусором. И хотя Клюзерштатен привык вести себя как шут, где-то глубоко внутри в нем все же теплилась гордость.

Сейчас до нее таки докопались.

– Дуэль, – поднял он трость. – Здесь. Сейчас.

– С тобой?.. – изумился гохеррим. – Не смеши меня. Дуэль может быть только с воином. А ты не воин.

Внутри Клюзерштатена что-то лопнуло. В былые времена его частенько вызывали на дуэли, а он отделывался от них острым языком. Не считал разумным ради какой-то чепухи звенеть железками, рискуя шкурой, рискуя бессмертием.

А сейчас, когда он впервые в жизни вызвал кого-то сам… ему отказывают?!

– Здесь нет дуэльных площадок, – сказал Клюзерштатен. – Но если…

– Есть, – перебил его гохеррим.

– Что?..

– Здесь есть дуэльные площадки. Мы уже сотворили несколько.

Клюзерштатен едва не расхохотался. Ну конечно. Гохерримы первым делом позаботились о местах, где будут друг друга мутузить.

И они еще не понимают, почему он всегда над ними глумился.

– Но я не стану осквернять дуэльную площадку кровью труса и дезертира, – сказал гохеррим, замахиваясь именным клинком. – Я просто убью тебя.

Булава. Это оказалась тяжелая шишковатая булава. Большинство гохерримов предпочитает что-нибудь острое – так проще поглощать души, – но некоторые делают выбор в пользу дробящего оружия.

Любого смертного Клюзерштатен одолел бы за секунду. Любого низшего демона смешал бы с грязью. Но драку с чистокровным гохерримом он продул сразу же. Тот просто был крупнее, сильнее и быстрее. А уж булавой своей орудовал так, как могут только гохерримы.

Шпага Клюзерштатена еще и была слишком голодна. Он давно не подкреплял ее никем, кроме животных. Охотно бы прикончил кого-то из низших демонов, рабов-смертных или Пожранных, но они все записаны за каким-нибудь помещиком-гхьетшедарием. На каждом – астральное клеймо, после смерти каждый отправляется на счет господина.

Просто убивать – на здоровье, никто слова не скажет. Но присвоить хоть одну душонку – это поссориться с ее владельцем.

И теперь его швыряли и валяли, словно какого-то разврага. Он пытался добраться до гохеррима, нанести укол, но тот просто отмахивался от мелкого недосородича. Заветные часы не помогали, они дают всего одно мгновение форы.

А потом… потом булава достигла цели. Гохеррим шарахнул с такой силой, что Клюзерштатен почти услышал, как трещит его череп. В последний миг он успел вскинуть шпагу, блокировать… и клинок рассыпался, точно стеклянный.

Он был слишком голоден и слишком ослаб. Клюзерштатен услышал вскрик боли, последний плач его шпаги… а потом все стихло. Он упал на колени и уставился на обломки того, что хотя бы отчасти делало его гохерримом.

– Выгребные ямы в той стороне, – указал гохеррим. – И не попадайся больше мне на глаза.

Он не стал добивать убогого.

– Не могу поверить, – подивился Бельзедор. – Клюзерштатен в какой-то момент докатился до карьеры золотаря.

– Не докатился, – успокоил его Янгфанхофен. – Он этим заниматься не стал. И наша история вообще не о нем… точнее, не только о нем. Мы к нему еще вернемся, но сейчас давайте я лучше расскажу, как Четвертое Вторжение развернулось в полную мощь.

3798 год до Н.Э., Парифат, Асвальтур.

Демкельдегрор поднял коня повыше. Город наполовину уничтожен. Им троим поручили провести здесь жатву – большую, серьезную жатву. Три легиона, три вексиллария – и пятьсот тысяч смертных.

Сегодня они будут купаться в крови.

Красивый город. Асвальтур, настоящая жемчужина южного побережья. Демкельдегрор сам попросил поручить ему эту миссию – хотелось побывать тут, полюбоваться видами. Лет триста назад он уже посещал Асвальтур, но тогда инкогнито, не обнажая клинка… захотелось снова его увидеть.

Кроме него сюда направили Бракиозора и Грашнатурраса. Честно говоря, не самая веселая компания. Палач Паргорона – самое нелюдимое и угрюмое существо на свете. А Таран Смерти – неотесан и груб, не может даже поддержать разговор.

И он скучно сражается. Прет вперед, как настоящий таран, и побоку ему тактика, стратегия, заранее обговоренные планы…

Но других соперников у Демкельдегрора нет. Рядовым гохерримам с вексилларием не равняться.

– Пари! – воскликнул он, привлекая внимание Бракиозора с Грашнатуррасом. – Предлагаю состязание!

Внизу бежали люди. Несколько простых смертных и парочка слабых чародеев. Их настигли развраги – зарубили на месте, одному оторвали голову. Подлетевший легионер споро поглотил души.

– Состязание? – повернулся к Демкельдегрору Бракиозор. – Какое?

– Кто первым убьет тысячу смертных.

– Ерунда, – тут же отказался Палач Паргорона. – Баловство.

– Скучный ты, – дернул ладонью Демкельдегрор. – Ну а ты, Таран?

– Посостязаться?! – гаркнул Грашнатуррас. – Тогда тебе надо быть пошустрее!

Он пришпорил коня, и понесся на улетающую воздухом толпу. Пронзил сразу десятерых, расшвырял остальных ураганным ветром и счастливо засмеялся, подсекая их в падении.

– Уносите ноги, насекомые! – прокричал вексилларий. – Но оставьте те, что я уже отрубил!

Демкельдегрор тоже почувствовал азарт. Нечестно было со стороны Грашнатурраса не дождаться сигнала… но так даже интереснее! Демкельдегрор всегда считал себя первым среди вексиллариев… ну, может, после отца. Будет любопытно узнать, сумеет ли он обойти Грашнатурраса с такой форой.

Они носились живыми молниями. Вихрями. Тут и там вспыхивали шпага и алебарда. Грашнатуррас увидел чародейский пункт эвакуации, хищно захохотал и бросился туда.

Но Демкельдегрор тоже его приметил – и бросился наперерез. На лету схлопнул портал смертных, разрезал вспышкой какого-то мага – и ворвался в самую гущу.

Кровь брызнула фонтаном. Смертные заголосили, заверещали. Словно ласка в курятнике, Демкельдегрор вспарывал животы, пронзал горла, вытягивал души.

Рядом ломала ребра алебарда Грашнатурраса. Он работал грубее, но пока, кажется, лидировал. Демкельдегрор к тому же напоролся на довольно сильного мага – тот сумел на несколько секунд его заблокировать, даже погрузил в какую-то вату…

Демкельдегрор разрушил заклятие и швырнул мага в стену. Тот проломил ее хребтом, но смягчил падение чарами. Сгруппировался, прыгнул вверх, ударил вексиллария Очищающим Пламенем… ожог!.. Демкельдегрору обожгло лицо!

Но он поймал мага на излете. Тот слишком близко подошел – и гохеррим одним рывком ухватил его за пятку. Размахнулся, швырнул – и пронзил шпагой сверху. Проломил камень, взорвал брусчатку и колдовской кристалл.

– Отстаешь! – раздался глумливый голос Грашнатурраса.

Демкельдегрор обернулся – и увидел разлом в стене. На секунду он забыл о состязании – такой восхитительный вид предстал взору. Почти как триста лет назад, когда он прогуливался по этим улочкам в облике человека. Он тогда тоже любовался видом, белоснежными кораблями… он запомнил всю красоту этого города, даже перенес его на полотно.

Нынешний пейзаж тоже достоин полотна. В рассветных лучах сверкало море, на волнах танцевали корабли, охваченные пламенем, а среди них – гигантские баржи хламенариев. Они обступили Асвальтур полукольцом, бомбили из своих страшных орудий.

Какой-то аргер разорвал человека прямо над Демкельдегрором, и вексиллария оросило кровавым дождем. Он запрокинул голову, облизнул губы и в упоении улыбнулся. Весь город как будто утонул в алом тумане – и как же это было прекрасно!