Паргоронские байки. Том 3

Но Мараул не собирался сдаваться. Несколько тысячелетий он добивался расположения прекрасной Эсветаллилы. Все демолорды ведь космически одиноки, и некоторым хочется разделить существование с кем-то равным.

Но потом Эсветаллила, так и не вступившая в брак, просто вернулась в свою обитель… и принесла в подоле младенца. Шерстистого уродца с козлиной мордой и копытами.

Всю страсть Мараула как рукой сняло. Она сменилась глубоким разочарованием.

– Клюзерштатен-Клюзерштатен, в папочку он вышел статью, – ядовито проскрипел Мараул, не сдержавшись. – Виноват ли, впрочем, он, что мамашу пер козел?

– Говно у тебя стихи! – рявкнул Клюзерштатен, бешено хлопнув дверью.

Он убрался сразу же. Что-то гохерримское в нем все-таки жило, и он боялся не сдержаться, напасть.

А простому демону с вычерпанным досуха счетом уж точно не совладать со всемогущим демолордом.

Других посетителей сегодня не ожидалось, и Мараул блаженно откинулся в кресле. Он уже предвкушал жирные прибыли, что потекут в Банк Душ совсем скоро.

В «Соелу» дым стоял коромыслом. Тысячи демонов смеялись, пили, поднимали тосты, жрали в три горла и лапали шлюх. В общем зале было не продохнуть от гохерримов, среди них были вексилларии и даже сам Рыцарь Паргорона.

В воздухе что-то носилось. Весь Паргорон словно замер в предвкушении.

– Бокалы! Поднимем бокалы! – разорялся пьяный Грагголовагг. – Выпьем за нашего… икх!.. главнокомандующего! Выпьем за грядущую… икх!.. кампанию!

– Тихо, тихо, – похлопал его по плечу Гаштардарон. – Не шуми. Не радуйся раньше времени – еще ничего не решено.

– Убвввв… ачеее… всепршают! Ларитры все порешают!.. Наш старый Желудок все обкашляет, нибаись!..

– И мы омочим клинки… – хищно улыбнулся Демкельдегрор.

Где-то там, среди столов, слонялся и Клюзерштатен. После Мараула он снова попытался одолжить денег у матери, потом и у дяди, а теперь шатался здесь. Заглядывал искательно в глаза, выпивал со всеми, кто соглашался ему налить, и пытался одолжить денег.

Счет шел уже не на условки – хотя бы несколько астралок.

Гохерримы смотрели на него свысока. Наливать наливали, не скупились. Хмыкали и подтрунивали, пока Клюзерштатен заискивающе смеялся над их грубыми шутками и сам старался развеселить.

– Да ладно, одолжи десяточку, – умильно просил он у очередного пьянчуги. – Да я завтра же отдам. Вот у Гаштардарона хоть спроси, я всегда отдаю! Э, Рыцарь, подтверди, что я отдам!..

Гаштардарон сделал вид, что не слышит этих воплей. Демкельдегрор криво ухмыльнулся и что-то зашептал ему на ухо.

Клюзерштатен поджал губы и сузил глаза.

– Что, козлятина, доскакался? – заржал кто-то. – Спляши для нас! Астралку дам!..

Клюзерштатен заколебался. Какая-то гордость в нем еще осталась. Но гохеррим поднял палец, сверкнула искра… одно движение – и целая астралка перейдет на счет Клюзерштатена.

И на его счету будет целая астралка!

Клюзерштатен неохотно запрыгнул на стол и начал танцевать. Наливали ему сегодня щедро, трезветь он не хотел, так что движения были… нелепыми. Он не особо и старался.

– Э-э-э, давай лучше! – недовольно крикнул гохеррим. – За такое… такое…. такое больше двух эфирок не стоит! Я лучше, вон, хракам денег… ик!.. дам – пусть дерутся!

Гохерримы заржали. Они принялись колотить кружками по столам, выбивая ритм.

– Танцуй, Клюзерштатен! – заорал кто-то еще. – Танцуй, козлиная морда!

Кто-то швырнул в него капустной кочерыжкой. Клюзерштатен поймал ее на лету, на мгновение запнулся, а потом расплылся в ухмылке.

– Сколько мне заплатят, если я суну ее в нос?! – выкрикнул он.

Всем захотелось увидеть козла, танцующего с кочерыжкой в носу. Пьяные гохерримы принялись кидать в Клюзерштатена эфирками. Двадцать, тридцать, пятьдесят… почти собрал астралку!

– Сколько можно ждать, козлиная морда?! – выхватил кто-то шашку. – Давай – запихивай и пляши!

– Ща! – пообещал Клюзерштатен.

Он прыгнул вперед с неожиданной грацией. Хмель из глаз выветрился. Под улюлюканье толпы он подкинул злосчастную кочерыжку и пнул копытом так, что она вонзилась точно в ноздрю гохерриму с шашкой.

– Блыэ!.. – издал тот невнятный звук, еще не поняв, что произошло. Из носа и рта хлынула кровь.

А Клюзерштатен схватил одной рукой бутылку вина, другой – окорок, и побежал по столам, распинывая посуду и отдавливая руки.

– А ну стой! – рявкнул гохеррим с шашкой, прыгая следом. – Выходи на дуэль, трус и подлец!

– Не выйду! – задорно бросил Клюзерштатен.

– Почему?!

– Потому что я трус и подлец!

Он как будто дернул ладонью – и время на мгновение остановилось. Клюзерштатен резко развернулся, выхватил шпагу – и тонкий клинок вошел в живот гохеррима. Тот изумленно кашлянул, брызнул кровью изо рта и подался назад, мгновенно трезвея.

А Клюзерштатен уже удирал.

Гохерримы одновременно разозлились и развеселились. В воздухе сверкнули клинки. Целая толпа пьяных демонов ринулась на одного Клюзерштатена. Они принялись рубить столы и воздух, пытаясь попасть по мохнатым ногам, но он уворачивался ошпаренной кошкой и хохотал, хохотал, хохотал!..

Демоническая сила в «Соелу» под запретом, иначе его пришлось бы отстраивать заново после каждой попойки. Но гохерримы и без нее легко крушили мебель и друг друга. Они моментально забыли, что послужило поводом, и принялись дубасить всех, кто попадался под руку.

Вот уже и Грагголовагг разбил кому-то голову кружкой. Вот уже и Гаштардарон перевернул стол.

А заваривший это все Клюзерштатен вывалился за дверь с трофеями. Его счет поднялся на целых две астралки.

Сегодня он не с пустыми руками!

– Эй, милашка! – окликнул он подпирающую стену самоталер. – Я сегодня при деньгах!

Самоталер зыркнула на него и брезгливо отвернулась. В «Соелу» сегодня целая толпа гохерримов, в том числе вексилларии. Кому нужен этот ощипанный петух, когда на выход скоро попрут жирные фазаны?

– Пф, пхе!.. – мгновенно понял ее мысли Клюзерштатен. – Потом пожалеешь. Я…

Он опрокинул залпом всю бутыль и вытер рот мохнатым запястьем.

– …я т-тя запомню!.. – пообещал он. – Шлюха!

На секунду ему захотелось проткнуть демоницу прямо сейчас. Выхватить клинок, отыграться на ней за все… заодно и счет пополнить. Но из тьмы сверкали глаза других самоталер. Их тут были десятки, они всегда гуляют возле «Соелу».

И тронешь одну – вцепятся все. Самоталер не так могущественны, как ларитры, но дюжина их высосет и гохеррима. Тем более – такого жалкого, как Клюзерштатен.

– Пожалеете, – мрачно пообещал он, уходя прочь. – Все еще пожалеете.

А тем временем Лиу Тайн уже текла в другой мир, сливаясь с туманами Лимбо и частично просачиваясь сквозь Кромку. Мелкие духи и дикие эфирные сущности разбегались с пути ларитры, как рыбешки – от плывущей акулы.

Погас Центральный Огонь, что пылает в центре паргоронской чаши. Вспыхнули на мгновение два желтых солнца, освещающих обычные планеты смертных. Промелькнула бесконечная река Урда, полухаотического мира. И все залило блаженным, струящимся отовсюду светом Сальвана.

Лиу Тайн сосредоточилась и снова приняла облик старушки в очках и с узелком седых волос. Она сконденсировалась на пороге Небесной Канцелярии, центра сальванской администрации. Четверть пространства закрывал бесконечный стержень Облачной Вершины, а с другой стороны простирался многоярусный Гиалис, громадный город небожителей. Вдали на огромном облаце плыл Диамполид, бриллиантовый дворец Космодана.

При появлении ларитры, да к тому же демолорда, стражи Канцелярии сразу подобрались. Два могучих Светоносных вскинули сияющие клинки, а святой Асвайлин стиснул узловатый посох. Но Лиу Тайн лишь приветливо кивнула и прошла внутрь. Ее проводили напряженными взглядами.

Сейчас меж Сальваном и Паргороном нет состояния войны. Сальванцы не запрещают демонам посещать свой мир, пока те соблюдают все правила и установления. Наоборот, они это приветствуют, надеясь, что если демон воочию узрит, как хорошо быть светлым духом, то и сам обернется к свету.

В Сальване даже есть специальное учреждение – департамент реабилитации темных существ. Там демонов и нечистых духов пытаются перевоспитывать, дают новую работу, обучают полезным навыкам… тем, что считают полезными сальванцы. Успехи скромные, но небожители тоже бессмертные и им тоже довольно скучно.

Конечно, никто здесь не надеется перевоспитать демолорда. И Лиу Тайн здесь хорошо знают – она посещает Небесную Канцелярию почти каждый год. Но все равно небожителей беспокоит ее присутствие.

– Мир тебе, Алемир, – произнесла ларитра. – Ты получил нашу заявку?

Бог правосудия насупил густые брови. Перед ним вспыхнули лазурные письмена сальванского языка, он распахнул их во всю ширь и гулким голосом произнес:

– Мир и тебе, Лиу Тайн. Жаль, что мои слова не могут получить буквального воплощения.

– Учитывая характер заявки?.. – чуть склонила голову ларитра. – Кажется, Гламмгольдриг оформил ее по всем правилам.

Алемир с предельной неохотой кивнул. Почти десять лет минуло с тех пор, как закончилось то, что на Парифате прозвали Третьим Вторжением. И все это время Небесная Канцелярия искала повод отказать Паргорону в его претензиях.

В тот раз они не вышли за рамки. «Вторжение» – слишком громкое слово для той череды набегов. Они просто появлялись в ночи, обрушивались на какой-нибудь город – и через несколько часов тот переставал существовать. Сальван каждый раз отправлял гневную ноту, но Паргорон отписывался тем, что это частная инициатива пиратов-гохерримов, и виновные строжайше наказаны. Пару раз даже выдали каких-то мелких сошек, позволили кинуть их в Хиард.

Там ведь не было ни одного демолорда. Один-единственный легион – Первый. Вексиллария Тасварксезена. И как только Парифатская империя поняла, что происходит, как только была задействована армия… демоны просто исчезли. Отступили, получив первый же серьезный отпор.

Смертные ликовали. Смертные праздновали. Смертные гордились тем, что прогнали демонов из своего мира.

Смертные даже не подозревали, что это всего лишь пролог. Проба сил, разведка боем.

Нынешняя Парифатская империя – раздувшийся колосс. Высокоразвитая магикальная цивилизация, занявшая целую планету… причем планету огромную. Она серьезный противник даже для Паргорона – и Тасварксезен два года прощупывал ее слабые места.

На Парифате никто не узнал, что еще до начала Третьего Вторжения к императору Парифата являлся один из демолордов. Являлся – и требовал отдать ему ни много ни мало, а половину целого континента. Остракии, того самого материка, что был создан двести лет назад Бриаром Всемогущим, величайшим волшебником в истории своего мира.

Паргоронские крючкотворы обосновывали это тем, что Бриар сотворил Остракию не в одиночку. Он сделал это совместно с Гламмгольдригом, Темным Господином Паргорона. Причем ничего за это не заплатил. Даже не дал выбора – просто призвал и заставил. Вынудил себе служить. Пригрозил смертью. Гламмгольдриг получил глубокую душевную травму и по сей день до конца не оправился от страха.

Он бы удовлетворился любым пустяком в награду. Хотя бы признанием его заслуг. Хотя бы тем, чтобы его имя носил… нет, даже не сам континент, а крохотный островок.

Но Бриар не дал ему и этого, жадный волшебник.

Ничего не дал.

И теперь, двести лет спустя, Гламмгольдриг отплакался, пришел в себя и пошел требовать свою законную половину. А когда парифатский император прогнал его взашей, обругал, да еще и пригрозил спустить собак… нет, Гламмгольдриг не мог этого снести. Со стенаниями он помчался к богам, жаловаться на злых смертных и молить о справедливости.

И слезы текли из его стебельчатых глаз…

– Янгфанхофен, прекрати юродствовать, – вздохнул Бельзедор. – Перебарщиваешь.

– Я не понимаю, – сказал Дегатти. – Даже если учесть, что ты юродствуешь… неужели такого обоснования было достаточно?

– А ты посмотри на себя, Дегатти, – ухмыльнулся Янгфанхофен. – Посмотри на ваши же смертные королевства. На ваши войны. Какие выдумываются поводы к их началу. Ничтожные, высосанные из пальца, каждый раз скрывающие банальное желание пограбить. А если можно вам – почему нельзя нам?

– Но вы же просили об этом у богов…

– А ты думаешь, боги не воюют с нами и друг с другом? Думаешь, боги не используют высосанных из пальца поводов, чтобы куда-то вторгнуться, захватить очередной мир? Ты слишком хорошего о них мнения.

Удовлетворять такую заявку богам безумно не хотелось. Десять лет они тянули и канителили. Десять лет вынуждали посланцев Паргорона бродить по инстанциям. В чем-чем, а в бюрократии Сальван знает толк. Большинство Светлых миров живет в высшей степени упорядоченно, а это означает огромное количество законов, правил, инструкций и ритуалов.

Но Паргорон тоже не вчера родился. Уже не раз проходил через эти предварительные ласки. И сегодня Лиу Тайн явилась на финальное слушание. Кульминацию десятилетней тяжбы.

Даже сейчас Алемир продолжал оттягивать неизбежное. Но Высший Судья – не только бог правосудия, истины и ключей. Он еще и хранитель мирового порядка. Хранитель баланса и равновесия.

В том числе – баланса между Светом и Тьмой.

И в конце концов он скрепя сердце произнес:

– Финальное слушание состоится в зале Последнего Суда. Явитесь туда в полном присутствии.

Лиу Тайн прикрыла глаза – и оказалась посреди белоснежного сияния. По левую сторону выросла мясная громада Гламмгольдрига, а еще дальше стоял гохеррим в маске на пол-лица.

Перед тремя демолордами воздвиглась трибуна с пятью богами. В центре восседал сам Космодан, слева – Алемир и Елегиаст, а справа – Херем и Просперина.

Небесный Отец, Высший Судья, Летописец Вечности, Хранитель Времени и Владычица Судеб.

– О СВЕТЛЫЕ БОГИ, ТОЛЬКО НА ВАС МНЕ ТЕПЕРЬ И НАДЕЯТЬСЯ! – прогрохотал Темный Господин. – ЗАСТУПИТЕСЬ ЗА ОБИЖЕННОГО СИРОТУ!

– Замолчи! – прогремел Космодан, крепко сжимая скипетр. – Не превращай слушание в балаган!

Лик владыки Сальвана был темен от гнева, брови сошлись на переносице. Он едва сдерживался, чтобы не обрушить на демонов громы и молнии. Но что скажут боги других миров, если он попрет законы гостеприимства и убьет того, кто явился к нему на суд?

Пусть даже тот открыто глумится.

– Я ЗАМОЛЧУ, ИЗВОЛЬ, – сказал Гламмгольдриг. – ХОТЯ НЕ МОГУ НЕ ЗАМЕТИТЬ, ЧТО Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СИРОТА. И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОБИЖЕН И ОСКОРБЛЕН. СМЕРТНЫЙ ПАХТАЛ МНОЮ ОКЕАН, КАК МУТОВКОЙ!.. МНОЙ, ТЕМНЫМ ГОСПОДИНОМ ПАРГОРОНА! СНЕС БЫ ПОДОБНОЕ КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС, СВЕТЛЫХ БОГОВ?!

Космодан сверлил его мрачным взглядом. Происходящий фарс был ему глубоко отвратителен, но он не мог отказать просто потому, что такова его божья воля. Невозможно отрицать, что Гламмгольдриг был призван величайшим волшебником Парифата. Бриар сделал из этого акцию, которая вознесла его на трон. Получил от демона все, не дав взамен ничего.

И таком образом ненароком создал повод. По всем вселенским установлениям у Гламмгольдрига есть право на половину того континента, Остракии. И он честь по чести пытался вначале получить ее в досудебном порядке.

Конечно, за двести минувших лет этот континент заселили миллионы смертных, и никто ни за что бы не отдал его половину демонам… но это уже частности.

Так что Гламмгольдриг властен осуществить взыскание силой. Правила высших сущностей на его стороне.

Это может показаться несправедливым. Но следует понимать, что именно эти самые правила защищают смертных все остальное время. Не позволяют тварям из-за Кромки проникать в любые миры беспрепятственно и пировать там вволю. Не будь этих правил, миры бы не успевали наполняться жизнью, постоянно страдая от катастроф, а боги и демоны находились в состоянии вечной войны. Повсюду царил бы кромешный ужас.

И также следует понимать, что если бы эти правила были категоричнее, если бы они не ограничивали жатву, а полностью запрещали… демоны просто отказались бы их соблюдать. Они все-таки тоже неотъемлемая часть мироздания. Они существуют и будут существовать, нравится вам это или нет. И, как и всем остальным, им необходимо чем-то питаться.

А если вас не устраивает их рацион… то отчего вы миритесь с тем, что другие существа точно так же убивают и пожирают друг друга? Не души, а только плоть – но так ли уж велика разница? Если вы такой моралист, то убейте свою кровожадную собаку, убейте кровожадного кота. Убейте самого себя за то, что из-за вас гибнут невинные курочки, свинки и коровки.

А если вы этого не делаете – не лезьте к другим со своими нравоучениями.

Дегатти поперхнулся говяжьим стейком и с ненавистью посмотрел на Янгфанхофена.

– МЫ ОБРАЩАЕМСЯ К ЛИМБИЧЕСКОМУ ДОГОВОРУ! – прогремел Гламмгольдриг. – МЫ МНОГИМ ТОГДА ПОСТУПИЛИСЬ И ПОЛУЧИЛИ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ГАРАНТИИ!

– Вы неоднократно нарушали условия договора, – холодно произнесла Просперина.

– Как и вы, – напомнила Лиу Тайн. – Но с нашей стороны их нарушали лишь частные лица и незначительно. Мы этого не одобряли и всегда пресекали. Вы же открыто…

– Мы удовлетворяем вашу заявку, – вскинул руку Алемир. – У вас есть право взыскать вам положенное. Однако, согласно договору, мы установим три ограничения.

– Каких? – осведомился Худайшидан.

– На Парифат ступит не более семи демолордов. Среди них не будет никого из здесь присутствующих. И вы не можете использовать кульминатов.

– Да чтоб вас!.. – озлился Худайшидан. – Гламмгольдриг!.. Ты зачем меня сюда притащил?!

– Ты чем-то недоволен, убийца Цидзуя? – нахмурился Алемир.

– МЫ ОЧЕНЬ ДОВОЛЬНЫ, – заверил Гламмгольдриг. – ВОИСТИНУ ТЫ СПРАВЕДЛИВЕЙШИЙ ИЗ БОГОВ.

Гламмгольдриг действительно остался очень доволен. Да, Сальван урезал ему возможности. Но не критично. Семь демолордов… это даже больше, чем нужно.

А что не получится выгулять кульминатов… это жаль, конечно, но против смертных они не особенно и нужны. Пусть лучше остаются дома – на случай, если нападут менее щепетильные небожители, вернутся из бездонной Тьмы ла-ционне или опять заявится гигантский хтоник вроде Виркордерана.

– Кроме того, мы сохраняем право на три вмешательства, – произнесла Просперина, богиня судьбы. – Трижды мы можем помочь…

– НЕТ, – перебил ее Гламмгольдриг.

– Что значит «нет»?! – вспылил Космодан.

– Я ГОВОРЮ «НЕТ» – И ЭТО ЗНАЧИТ «НЕТ»! – проревел Темный Господин, раздуваясь во весь зал, почти затмевая льющуюся со всех сторон благодать. – МЫ ОБРАЩАЕМСЯ К ПРАВИЛУ О ВЫСОКОМ РАЗВИТИИ! ВЫ НЕ ВМЕШИВАЛИСЬ В СУДЬБУ ПАРИФАТА СЛИШКОМ ДОЛГО, И НЫНЕШНЕЙ СТАДИИ РАЗВИТИЯ ОНИ ДОСТИГЛИ БЕЗ ВАШЕЙ ПОМОЩИ! СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ВЫ ПОТЕРЯЛИ НА ЭТО ПРАВО! ТЕПЕРЬ ОНИ ОТНОСЯТСЯ К ДЕЕСПОСОБНЫМ ЦИВИЛИЗАЦИЯМ И ОБЯЗАНЫ ЗАЩИЩАТЬ СЕБЯ САМИ!

– Вы специально дожидались, пока Парифат объявят самостоятельным миром? – холодно спросила Просперина.

– КОНЕЧНО!

– Но мы согласимся на три вмешательства, если вы отмените три ограничения, – злорадно предложил Худайшидан.

Боги хранили молчание. Их лица застыли – пятеро из Двадцати Пяти с немыслимой скоростью обменивались мыслями, изучали древние законы и установления, искали прецеденты и возможные лазейки.

Наконец Елегиаст чуть заметно мотнул головой.

– Они в своем праве, – откинулся в кресле Алемир. – Мы не можем юридически обосновать отказ. Лимбический договор…

– Мы можем просто снова применить произвол, – неохотно пробормотал Космодан. – У меня есть право…

– К нему нельзя обращаться слишком часто, – бесстрастно произнес Херем, бог времени. – Даже единичное обращение к произволу есть сдвижение в сторону Хаоса.

– Думаю, я могу злоупотребить еще разок…

– Мы не можем постоянно нарушать правила. Ты лучше всех знаешь, что бывает…

– Я помню! – перебил Космодан с болью в голосе. – Я прекрасно помню!

– Может, обратимся к демиургам? – негромко предложила Лиу Тайн. – Пусть они нас рассудят.

– Я УЖЕ СОСТАВИЛ ЗАПРОС, – прогрохотал Гламмгольдриг. – МОГУ ОТПРАВИТЬ ПРЯМО СЕЙЧАС. ПУСТЬ ВСЕ УЗНАЮТ, ЧТО САЛЬВАН ТРЕБУЕТ ОТ ДРУГИХ СОБЛЮДЕНИЯ ПРАВИЛ… НО САМ ИХ НЕ СОБЛЮДАЕТ!

Боги угрюмо переглянулись. Демиурги – высшая из сил мироздания, но сила эта холодна и отстраненна, как космический вакуум. Демиурги мыслят глобальными категориями, оперируют тысячами миров, и их не заботят отдельные судьбы и мелкие склоки. Решением демиурга может стать разрубание Парифата пополам, разделение его на две планеты – и одну он отдаст демонам.

– Мы удовлетворяем вашу заявку, – сквозь зубы процедил Космодан.

3798 год до Н.Э., Парифат, Хоризаген.

Вода и воздух кипели. Над Саргаритским проливом плыло громадное облако – и из него сыпались демоны. Бесконечные развраги и чрепокожие обрушивались в океан, на гигантские корабли, управляемые хламенариями. Раскаленные демоны с лавой вместо крови палили из страшных жерл, уничтожая очередной портовый город.

Побережье Остракии планомерно зачищалось уже седьмые сутки. Отряды боевых чародеев не успевали вступать в бой – легионы Паргорона появлялись, наносили удары и тут же исчезали. Улетучивались в Туман, исчезали за Кромкой.

Уже больше года это происходило по всему Парифату. Демоны нападали буквально повсюду. Иногда огромными, почти неодолимыми силами, целыми легионами по сто тысяч боевых демонов. А иногда только когортами или вообще малыми диверсионными группами.

Они воевали рассеянной сетью. Наводили страх, сеяли террор. Крушили отдельные города, ломали порталы, били по ключевым точкам. Им не требовалось уничтожать или захватывать империю, какие-то материальные сокровища. Они хотели только запугать всех, сломить сопротивление, лишить Парифат военной силы – а потом брать добычу тепленькой.

– Дамы и господа, мы ведем нашу проесводку с мола Хоризагена, одного из красивейших городов молодого континента… а, тля, уберите его от меня!..

Журналистка дико заверещала, прикрываясь от летучего аргера защитным экраном. Вскинув пальцы, она сложила знак и швырнула в демона отражающее заклятье. Того отбросило, но он тут же ринулся на девушку снова… и был пронзен очищающим клинком. Выпрыгнувший из Тени летучий чародей несколько секунд давил аргера в призрачном захвате, а потом втянул в колбочку-поглотитель.

– Барышня, ушли бы вы за шпили, – устало сказал он. – У вас ведь даже добивалки нет.

Журналистка бросила взгляд на черный треугольник, висящий у чародея на груди. Так называемое «Горькое спасение», амулеты-чакроразрушители. Их начали выдавать участникам боевых действий несколько лун назад. Демоны наступали неумолимо, собирали свою ужасную жатву – и император Абраксол приказал лишить их хотя бы добычи.

Это добровольно. Носить добивалки никто не заставляет. Мало хорошего в том, чтобы душа в момент смерти разрушилась и отправилась сразу на Кровавый Пляж.

Но альтернатива еще хуже, поэтому бойцы носят амулеты почти поголовно. Надевают непосредственно перед сражениями.

Летучий чародей огляделся. Битва подходила к концу. Из Бриарогена телепортировали подкрепление, явился сам Арикед Черный, и демоны растворялись в воздухе. Несколько гохерримов пустили огненные вспышки, а их самый главный швырнул в воздух здание, подцепив его громадным гарпуном.

Но они все-таки отступают. Снова.

– Несколько слов для наших проезрителей! – набросилась на летучего чародея журналистка. – Как вас зовут, сколько вам лет, в каком отряде служите?! Что можете рассказать о ходе войны?!

– Звот Бецалли, тридцать восемь лет, Пятый Охранительный, – неохотно представился чародей. – А рассказать… что рассказывать?.. Воюем. Защищаем империю.

– О, мы в эфире?! – подлез к нему другой чародей. – Мама, мама, мир тебе!.. Я в Остракии! Мы опять победили, я вечером отзеркалюсь!

Журналистка отвела назад лучевую линзу, чтобы захватить в сферу обоих героев. Этот второй был намного моложе, и уже обзавелся алмазическим протезом вместо ноги, но улыбался весело, задорно.

– Что можете сказать нашим проезрителям?! – спросила она у него.

– А… да нормально все! – растерялся паренек. – Здоровья проезрителям! Выдержки! Вы там не волнуйтесь, мы демонам жопу надерем, [цензура] их…

– Довольно, довольно! – перебила журналистка, морщась от писка духа-словоглота. Проесводку смотрели и дети. – Давно воюете? Какие самые сильные впечатления?

– Давно, давно, – закивал юноша. – Вторую луну. Вот, ногу мне гохеррим оттяпал. Но это не так уж плохо, я-то ему оттяпал башку!

Он дико, чуть безумно заржал. В глазах запрыгали маленькие бушуки. А журналистка донельзя обрадовалась удаче – редко удается встретить того, кто сумел убить гохеррима. Даже для боевых чародеев эти твари почти неуязвимы.

– Меня Каан зовут! – торопливо пожал журналистке руку юноша. – Я ваши сводки обожаю, мы их всем отрядом смотрим!

По молу шагали мастеровые големы. Убирали обломки, расчищали портальный зев. Несколько магов-чистильщиков озаряли воздух, уничтожали остаточные миазмы. Демоны одним своим присутствием загрязняют эфир, а тут все-таки город, населенный пункт. Если все оставлять как есть, люди потом будут болеть, а дети могут рождаться с уродствами.