Паргоронские байки. Том 3

Пустом. Пустом совершенно. Неудивительно, конечно – когда началась Великая Казнь, все церемонии сразу закончились. Но что-то тут должно было остаться, что-то ценное они выронили, забыли, припрятали… Мараул чувствовал, ощущал.

Книга!.. В черном переплете!.. Вон там, в дальнем конце, на подлокотнике рубинового трона!..

Какую космическую мощь она источает!..

Мараул переместился в пространстве, прыгнул к ней, опьянев от жадности… и повис в воздухе.

– Бушуки, – раздался усталый голос. – Наверное, я мог бы положить и кусок сыра, ты бы все равно попался.

Мараул забился в магической ловушке. Да что такое, это же просто низкая магия смертных!.. слабореальные энергии, которые не способны удержать существо его ранга!..

Или способны?..

Крохотный бушук попытался во что-нибудь превратиться, телепортироваться, навести морок или просто расплести наложенные чары, но все тщетно.

Со стороны это выглядело, будто он бьется в припадке.

– Охотно бы еще посмотрел, как штормит демолорда, но у меня не так много времени.

На троне появился смертный. Наполовину седой, с потухшим взглядом, как будто преждевременно состарившийся.

Сам император Абраксол. Мараул сфокусировал на нем злобный взгляд. Великий волшебник открыл черную книгу и начал негромко читать:

– Зуката орок нагирата сигад. Арагет аракет орсогана стурада. Исторок закита ородома сигад…

– Погоди! – перебил его в панике Мараул. Он сразу расшифровал мановые сплетения. – Это что, смертельное заклятие?! Ты пытаешься меня убить?!

– А те кон исторо тугаракен ордот, – невозмутимо продолжал читать Абраксол. – Супити астама изонок сарабад. Оробера тага изида…

– Дурак! – заверещал Мараул, чувствуя сплетающийся вокруг узор. – Глупец! Убив меня, ты ничего не добьешься!

– Мака, – продолжал Абраксол. – Мака. Охобет. Уного тира Мараул остог…

– Ты идиот, конченый! – отчаянно орал Мараул. – Завтра же вместо меня явится другой! Они просто переведут мой счет на другого!

– Зумити асада тороб симала… что?.. – нахмурился Абраксол. – Что ты сказал?..

Недочитанное заклятие рассыпалось. Все еще паря в ужасно мощной ловушке, Мараул облегченно всхлипнул. Он только что был на грани смерти – и так неожиданно, так внезапно!..

Но теперь смертный его слушает – а значит, он спасется.

– Ты знаешь, как устроен наш Банк Душ, смертный? – вкрадчиво, но все же поспешно спросил Мараул. Главное, чтобы Абраксол не утратил интерес. – Это он делает нас, демолордов. Каждый из нас с ним связан – и в этом наше могущество.

– Я знаю об этом, – сказал Абраксол. – Что с того?

– А то, что меня бесполезно убивать! Любого из нас бесполезно убивать! У меня, знаешь ли, очень много родственников! Прикончи меня – и уже завтра счет перейдет к моему наследнику! Брату, сыну, племяннику!.. Он просто станет новым демолордом, таким же, как я! И он будет очень обижен на тебя! Он явится и отомстит – а с ним ты ничего поделать уже не сможешь! Ты ведь даже не будешь знать его имени! А без имени твоя убивалка не подействует, верно?!

Абраксол примолк. Он подошел к окну, посмотрел на выморенный город, на изуродованные здания-кристаллы, на все еще висящую в небе тучу мошкары, на кровавую пыль и смог.

– Сегодня погибло десять миллионов моих подданных, – тусклым голосом произнес он. – Я ничего не смог сделать.

– Их убил не я. Я даже спас одного. Мое бушукское сердечко защемило, когда я увидел того несчастного ребенка…

– Слабо верится. Но даже если это правда – ты всерьез считаешь, что я отпущу тебя живым?

– Мертвые мертвы, но живые – живы, – ухмыльнулся Мараул. – Давай договоримся, смертный. Я могу быть тебе полезен. Заключим сделку – и я помогу тебе победить своих собратьев. Я много чего о них знаю, видишь ли.

– Действительно, ты можешь быть полезен, – немного подумав, сказал Абраксол. – Я запечатаю тебя. В этом случае твой счет ни к кому не перейдет, верно?

Мараул отчаянно пытался придумать ответ, который заставит смертного изменить решение. Но не находил такого. Будь у него хоть пара минут на размышление, на сплетение какой-нибудь хитрости… но он только что избежал смерти и страшно паниковал.

А император Абраксол листал Черный Криабал. Воистину веский козырь, эта дедушкина книга. Абраксол до последнего не хотел к нему прибегать, не хотел извлекать из тайного хранилища, но в конце концов выбора не осталось. Титаны и Криабалы… не будь их, демоны уже, верно, торжествовали бы победу.

К сожалению, даже Черный Криабал – не абсолютный аргумент. В прошлом году Абраксол применил его, сражаясь с Глем Божаном. Ультимативное смертельное заклинание. Увы, пока его удалось прочесть, Зловещий прикончил кучу народа, убил не меньше тысячи волшебников, вытянул половину жизни из самого Абраксола… а хуже всего то, что он даже не погиб. Заклинание нанесло ему страшную рану… возможно, повторное применение его бы все-таки убило…

Но он не дал применить его повторно. В агонии демолорд-ларитра просто потушил всю магию на сотни вспашек вокруг, рванулся… и сбежал. Исчез за Кромкой, убрался в Паргорон. Вряд ли он вернется в ближайшие годы, такой израненный, но он все-таки остался жив.

И победа далась страшной ценой.

В этот раз Абраксол был уверен в результате. Мараула он поймал в ловушку высшей надежности. Готовил ее несколько лун, тщательно все рассчитал и уже собирался сам сыграть роль приманки… когда демоны сделали встречный ход.

Кхатаркаданн нанес удар первым.

И Мараул прав. Абраксол видел, что тот не лжет. Он и сам кое-что знал о Банке Душ, о иерархии демолордов… да, убивать бушука бесполезно. Если повезет, остальных это напугает… но слабее они не станут. Место погибшего очень быстро займет кто-нибудь другой.

А вот волшебники с такой легкостью не заменяются. Тем более великие. Войну на измор Парифат проиграет.

Император повел рукой – и в ней появился камень. Крупный кусок флюорита, несущего смерть самоцвета. Многие такие стали тюрьмами для высших демонов, поскольку запечатать их несравнимо проще, чем убить, прикончить безвозвратно.

Слишком живучие твари, слишком мало у них уязвимых мест. Особенно ларитры. Если гохеррима еще можно иногда убить обычной зачарованной сталью, то ларитра – это воплощенная демоническая сила в виде черного дыма. Настоящее бедствие в первую очередь для волшебника, потому что этот дым кроме всего прочего подавляет магию… и другие способности.

Говорят, даже другие демоны опасаются ларитр.

Но с бушуками проще. Если снова произнести ультимативное заклинание Криабала, Мараул погибнет… почти наверняка. Не хватит одного раза – ничто не помешает повторить. Он надежно пленен и быстро освободиться не сумеет. Абраксол зорко следил за каждым его движением, за каждым узелком своего заклятия.

– С-смертный!.. – тревожно заговорил Мараул, тщетно пытаясь разорвать петли. – Я очень много могу тебе предложить! В случае, если ты все-таки не станешь… решив меня просто запечатать, ты совершаешь ошибку!

Абраксол поднял камень, раскрыл Черный Криабал – и начал читать.

– Не надо, не надо, подумай, подумай как следует!.. – заверещал бушук. – Подумай как следу-у-у-у-а-а-а-а!..

Заклятие-ловушка схлопнулось, но Мараул освободиться уже не мог. Влекомый еще одним ультимативным заклинанием Бриара, он со свистом влетел в синий кристалл. Тот почернел… затрясся… но выдержал.

А потом снова стал синим. И только приглядевшись, можно было различить бегающих по граням одинаковых бушуков. Мараул многократно отразился и заблудился в этом каменном лабиринте.

И несся оттуда его беззвучный вопль.

А Клюзерштатен тем временем догнал Кагена и Совнара. Бушуки залезли в императорский кабинет и наперегонки хапали все подряд. Шарили по ящикам и полкам, совали все в мешки. В какой-то момент Совнар так увлекся, что попытался засунуть в мешок Кагена – и завязалась драка.

Клюзерштатен тоже бросился обыскивать шкафы. Совнар с Кагеном окинули его злыми взглядами, но им было не до разбирательств с каким-то мутным гохерримом. Они искали что-нибудь особо ценное, что-нибудь…

– Дядюшка Каген! – восторженно вбежал в кабинет еще один бушук. – Я на подмогу, на подмогу!..

– Мговен, помоги мне справиться с этим айчапом! – возопил Каген… но его племянник не собирался помогать драться. Он принялся пихать добычу в свой мешочек, пока дядюшка боролся с Совнаром.

– Я приберу, я приберу!.. – заверил он Кагена.

– Мговен, ты тоже айчап! – возмутился тот.

– А это что? – сорвал со стены картину Клюзерштатен.

За ней открылось… для обычного смертного и даже волшебника поплоше – ничего. Но высшие демоны сразу увидели пространственный разрыв, туннель в микроскладку. Причем запароленный, доступный только создателю или его наследникам.

Каген и Совнар сразу перестали драться и подобрались. Носы у них жадно задергались.

– Гохеррим, уйди, – потребовал Каген. – Закрой дверь с той стороны.

– Это я нашел! – окрысился Клюзерштатен.

– Спасибо тебе за это, легионер, – поклонился Совнар. – А теперь уйди с чувством выполненного долга.

– Уступаю тебе эту честь, мой дорогой друг Совнар, – указал на разрыв тросточкой Каген.

– А я уступаю тебе, мой любимый друг Каген, – раскланялся Совнар.

– Давай вместе! – душисто улыбнулись друг другу банкиры.

И с их пальцев посыпались темно-зеленые искорки. Они принялись наперегонки распутывать паролящие чары, рвать мановые узелки – но каждый пристально следил, чтобы не сделать последнего шага. Пусть на стороне второго останется чуть больше, тогда можно будет первым проскользнуть к добыче.

Но они все-таки закончили одновременно. И первым в разрыв кинулся Мговен. С восторженным писком бушук ворвался в микроскладку… и оттуда донесся гудящий вой.

А затем – ужасный скрип. Разрыв заколебался, опал – и на той стороне оказалась еще одна комната.

А в ней – ошметки Мговена.

И он не возрождался. Он погиб насовсем.

– Тупой айчап! – кинулся мимо него Каген. – Но спасибо, что разрядил!

– Какое мощное заклятие! – цокнул языком Совнар. – Что же оно берегло?!

Клюзерштатена это тоже заинтересовало. Почти перепрыгнув через бушуков, он ринулся вперед – сразу к висящему на стене клинку.

Он там был всего один.

Один – но какой!.. Возможно, Клюзерштатен сейчас спит. Или его разорвало, как Мговена, и он сейчас видит предсмертные грезы.

Потому что как это может быть правдой?!

– Аха-ха-ха!.. – истошно захохотал он, раскалывая хрустальный щиток и срывая со стены адамантовый меч. – Аха-ха-ха!..

Бушуки отпрянули. С опаской глядя на Клюзерштатена, Каген сказал:

– Поздравляем вас с великолепной добычей, господин легионер.

– Она достойна и демолорда, – покивал Совнар. – Что хотите за нее?

Клюзерштатен злобно на них покосился, поколебался мгновение – и бросился наутек. Даже с таким мечом он не собирался бросать вызов двум банкирам.

Адамантовый клинок ведь не делает неуязвимым.

К счастью, бушуки за ним не погнались. В тайной комнате были и другие ценности, а если бы один бросился за Клюзерштатеном, другой захапал бы все остальное.

К тому же Каген уже заметил добычу – и у него заблестели глаза. Прежде, чем ее заметил также и Совнар, банкир метнулся к постаменту, сорвал черный платок и схватил тусклый мраморный шар.

– Пока, Совнар! – ухмыльнулся он, растворяясь в воздухе. – Передавай привет Абраксолу!

Совнар заметался. Он тоже услышал. Взрыв Мговена запустил сигнализацию, Колдующий Император сейчас появится!

Бушук только и успел, что схватить с полки какой-то лист бумаги… а потом тоже исчез.

Секундой спустя в хранилище секретных фондов возник Абраксол.

Он увидел разбитый щиток и пропавший адамантовый меч. Увидел пустой постамент Глаза Савроморта.

И тяжелей всей планеты был его вздох.

– Не уберег, – тихо произнес он, ставя на постамент камень с демолордом. – Ничего не уберег. Никого не уберег.

Император несколько секунд смотрел на разгром, потом повел пальцами – и все восстановилось в прежнем виде. Хрустальный щиток вернулся на стену, а за ним возникла безупречная копия адамантового меча. Даже в руках подержать можно, даже разрезать что-нибудь. Вся и разница, что бессмертного не убьет.

Кусок флюорита же Абраксол накрыл платком и наложил чары головоломности. Если снимет кто другой – увидит под ним прежний Глаз Савроморта. А пользоваться им никто в здравом уме и не станет.

Незачем людям знать, что демоны похитили особо секретные артефакты. О самом их существовании ведают только избранные… пусть так будет и дальше. Возможно, воров еще удастся поймать, а похищенное – вернуть… и никто ничего так и не узнает.

Что-нибудь еще демоны взяли?

Абраксол посмотрел на полку, на которой раньше покоились два листа бумаги. Теперь был только один. Второй воры то ли не заметили, то ли он сам их спугнул.

Что ж, на фоне остальных пропаж эта меркнет. Само по себе оглавление ничего не стоит. О его похищении даже можно рассказать советникам, это вряд ли кого-то сильно расстроит. Пусть думают, что больше ничего бушуки сцапать не успели, спокойнее будут спать.

А прямо сейчас важнее другое.

Их было четверо. Четыре величайших волшебника Парифата. Лустуллуз э’Рбье, Майно Майяни, Арикед Черный и Камильф Хладнокровный. Только сам Колдующий Император превосходил их в могуществе – и только его здесь все еще недоставало.

Гигантская пентаграмма была так пространна, что чародеи почти не видели друга. Оно и к лучшему, потому что отношения у них натянутые. Все знают, насколько ненавидят друг друга старый мудрец Майяни и непобедимый Арикед. И всем известно, что Лустуллуз стоял когда-то на площади Философов, а Камильф был одним из тех, кто его судил.

Они уже начали ритуал. Гибель столицы была страшным ударом – но это стало возможностью нанести ответный. Все узнали, где сейчас один из демолордов – и все смогли быстро сюда прибыть.

Призывать демонов без их согласия почти невозможно, особенно когда те настороже. Они прекрасно осведомлены о такой возможности и первым делом себя от нее защищают. Им было бы очень сложно воевать, если бы противник то и дело выдергивал из их рядов лучших бойцов и полководцев.

А вот изгнать или запечатать возможно. Но ритуал изгнания или запечатывания – процедура непростая. Он индивидуален для каждого демона и очень чувствителен к сопротивлению. Идеальная ситуация – когда демона удается загнать или заманить в замкнутый контур… но попробуй-ка проделай это с тем, кто состоит из триллионов насекомых!

При каждом волшебнике была свита. Большая группа поддержки – целители, манозаправщики, щитометы, обнаружители, рассеиватели, очистители. Пока четыре великих мага вели речитатив, остальные их оберегали.

И пентаграмма пока что оставалась незамкнутой. Этот ритуал разработали специально против Кхатаркаданна со всеми его особенностями. Мощный контур предстал чем-то вроде мухоловки – и внутри клубилась приманка.

Кхатаркаданн – не животное, а коллективное сознание. Но его бесчисленные частицы по отдельности – всего лишь насекомые. И фокус лишь в том, чтобы воздействовать на частицы, а не на целое.

– Капай корубия брежет! – скандировали четыре волшебника. – Ихерга моша атарака! Изимир оруба сари тарагаза!

От выморенного Бриарогена будто протянулась жужжащая труба. Кхатаркаданн этого пока не заметил, но его кончик уже подцепили и понемногу втягивали в громадную мухоловку.

Кланц смотрел на это, затаив дыхание. На днях юноше исполнилось семнадцать. После того, как они чудом спаслись из сиротского приюта, их отправили в другой, столичный. Мальчик убедился, что сестра в заботливых руках, и вызвался волонтером на ускоренные боевые курсы.

Дар в нем проявился серьезный, и за пять долгих, полных тяжкого учения лет, он стал вполне приличным боевым магом. Очень узкоспециализированным, владеющим по сути всего несколькими приемами и совсем не знающим теории… но драться с демонами его натаскали.

За годы войны появилось много таких скороспелых чародеев.

И вот теперь он здесь. В составе группы мэтра Лустуллуза. Помогает по мере сил одолеть этого… эту… Кланц не знал, что сейчас чувствует. Он, как и многие другие, был слишком опустошен. Смотрел на уничтоженный Бриароген, видел астральное зарево от миллионов умерших и не мог не думать о том, что там осталась Мэя.

Каковы шансы, что она все еще жива?

– Гляди в оба, браток, – стиснул его плечо Каан. – Сейчас начнется жара.

– Не так сильно, плечо раздавишь, – взмолился Кланц.

Героический щитомет Пятого Охранительного выжил в тот раз. Даже погребенный под кучей демонов – выжил!

Правда, теперь он был скорее големом, чем человеком. Развраги изрубили его в капусту и даже частично сожрали. Но низшие демоны не могут вырывать души из тел, так что Каанова осталась при нем, и когда титаны разметали разврагов, было еще не слишком поздно.

Боевыми чародеями не разбрасываются, особенно такими талантливыми. Каану не позволили спокойно уйти в Шиасс, создали для него новую оболочку. Огромную неуязвимую треногу из зачарованного стекла. В прозрачной голове пульсировал мозг, в груди – сердце, а по сложной системе жил бежала кровь.

Выглядело это удивительно, невольно заставляло гордиться – на что только не способно волшебство!

Тем временем уже началось. Кхатаркаданн обратил внимание на утечку и стал сопротивляться. Во все стороны хлынула гнетущая, бьющая по мозгам аура. Громадная туча мошкары раздулась еще сильнее, а четыре великих волшебника замерли статуями, полностью сосредоточившись на ритуале.

Что же до групп поддержки, то для них действительно началась жара. Кхатаркаданн добраться до них не мог, его не пускала персонализированная пентаграмма. Но он занервничал – и стал призывать подмогу. В воздухе разверзлись окна – и из них хлынули тысячи демонов.

Среди них не было демолордов. Гаштардарон и Таштарагис сейчас сражались на других континентах – один штурмовал Звездную Кузницу, другой бился с царем титанов. Им было не до Смрадного Господина. Зато уж аргеров, чрепокожих и паргоронских псов явилось несметное множество – и вели их конные гохерримы.

Кланц помнил свою задачу. Любыми средствами защищать мэтра Лустуллуза. Любой ценой не дать ему погибнуть, пока не завершится ритуал.

И он готов был стоять насмерть. Но у него все же дрогнуло сердце, когда он увидел белокожего гохеррима с русыми волосами и шестью рогами. Всем знаком демон Тасварксезен, что возглавлял Третье Вторжение. В те годы его почитали за верховного воеводу Паргорона, даже не подозревая, что точно таких же там еще десятки.

Ему далеко до ужасных демолордов. Но он все же многажды превосходит простых гохерримов – и напал он именно на группу Кланца.

Демонам ведь не нужно выбивать всех участников ритуала. Достаточно убрать одного. Они выбрали Лустуллуза – и основной удар пришелся на Лустуллуза. На остальных напали малыми группами – просто чтобы не пришли на помощь.

Поднялись щиты. Появление демонов не стало сюрпризом. Чародеи заняли позиции – одни удерживали экраны, другие палили огненными жезлами. В нескольких местах разом полыхнуло – сработали капканные руны. Каан поднялся ввысь на своей треноге и крутился, извергая Очищающий Пламень.

Они бы справились, будь здесь только низшие демоны. Даже против обычных гохерримов – выстояли бы. Но вексилларий… Тасварксезен шагал сквозь пламя, как сквозь теплый дождик.

А ведь то был не просто огонь, а главное оружие этой войны. Пламень Очищающий, низвергающие скверну чары. Одно из немногих заклятий, что действительно вредят демонам.

Кланц владел им отлично. Сейчас он полыхнул волной – и белые языки охватили паргоронского пса. Огромный зверь заметался, заскулил от боли – и исчез в зачарованной облатке. Кланц бережно вложил ее в нагрудную облатницу, чуть придавил и тут же полыхнул во второго.

Мана кончилась почти сразу. Юноша еще не умел удерживать много, да и процент потерь был недопустимо велик. Это все придет с опытом, с возрастом… а пока помогут манозаправщики. Тетушка Инкадатти сама волшебством почти не владела, зато ману перекачивала с удивительной скоростью. Мягкая рука шлепает по шее – и силы мгновенно приливают.

Их хорошо выучили, имперских чародеев. Каждый играл свое, у каждого была ария в симфонии волшебства. И они продержались целых три минуты, дали мэтру Лустуллузу драгоценное время. Кхатаркаданн оказался полностью внутри пентаграммы, завьюжил в ней безумной мощи роем… но выход уже закрылся. Едва гигантская печать вобрала последнюю мошку, как в пятом конце пентаграммы материализовался пятый участник ритуала.

Сам Колдующий Император.

И началась вторая часть действа. Лустуллуз э’Рбье схватился за штырь – и с него сорвался шквал энергии! Пять великих волшебников плели величественный узор, дабы изгнать Смрадного Господина навеки. Навсегда закрыть ему дорогу в этот мир.

Увы, демонам по-прежнему требовалось выбить лишь одно звено. А от группы поддержки Лустуллуза почти ничего не осталось. Паргоронские псы рвали последнего рассеивателя, аргер только что оторвал голову последнему целителю. Огромный гохеррим разрубил топором тетушку Инкадатти.

А потом шпага Тасварксезена вошла в спину Лустуллуза. Волшебник забился, страшно закричал – но до последнего не оставлял ритуала, не прекращал колдовать.

– Я… ученик… Бриара!.. – выпалил он, нанося удар наотмашь.

Агоническое заклятие. Предсмертный выплеск. Не так уж часто это случается, большинство чародеев погибают так же, как и немогущие. Но иногда в последний миг жизни маг испускает… астральный вопль. Весь душевный ресурс бросает в одно горячее желание… и чаще всего это что-то разрушительное.

Предсмертные проклятья обладают феноменальной мощью. Тасварксезена так обдало Очищающим Пламенем, что он отлетел и скорчился, скребя когтями землю. А на груди Лустуллуза вспыхнуло «Горькое спасение»… и душа великого мага улетучилась.

Одно мгновение промедления. Лустуллуз э’Рбье погиб, и контур нарушился. Ритуал поплыл, Кхатаркаданн издал жужжащий хохот…

А потом в круг влетел Кланц. Воткнутый в землю штырь все еще источал энергию. Юноша схватился за него вместо мэтра Лустуллуза – и отчаянно закричал.

Он не был так же искусен. Не был так же могуч. Не мог удерживать такую же бездну маны.

Но почти вся группа поддержки уже погибла. Только Каан все еще вздымал щиты, один за всех дрался с целым отрядом демонов. Став големом, он не мог носить «Горькое спасение», но и тени страха не было в его ауре.

– Я заберу вас всех с собой!!! – исступленно кричал щитомет.

Он превратил в кашу аргера, который пикировал на Кланца… но сзади проявился гохеррим. Страшный топор разбил стеклянную броню, Каан развернулся, обдал демона Очищающим Пламенем… и еще один клинок вошел ему в сердце…

Но до конца ритуала оставались считаные секунды. Замена оказалась приемлемой. Колдующий Император выкрикнул последние слова, излился последний мановый вихрь – и беснующийся Кхатаркаданн исчез, убрался обратно в Паргорон. Не поверженный, но навеки лишенный возможности вернуться.

И только тогда Кланц упал замертво. Маны у него почти не оставалось – и он отдал ритуалу прану. Отдал свою жизненную силу.

Всю до капли.

– Я выхожу в отставку.

– Что-что ты делаешь?.. – нахмурился Гаштардарон.

– Слагаю с себя чин вексиллария, – повторил Тасварксезен. – Сдаю знамя. Устраивай чемпионат за титул.

– Прямо сейчас?.. Когда мы ведем войну?

– А ты посмотри на меня, Рыцарь. Просто посмотри.

Гаштардарон уже видел. Тасварксезен, возможно, сильнейший из вексиллариев, превратился в развалину. Предсмертное проклятье смертного мага выжгло ему нутро. Алые глаза поблекли, аура потускнела, шпага перестала светиться.

О, он восстановится. Даже такую травму гохеррим со временем исцелит. Но пройдут многие годы, прежде чем непобедимый Тасварксезен снова станет непобедимым.

А в легионах очень скоро пронюхают, что сейчас его достаточно толкнуть посильнее. И желающие бросить вызов тоже найдутся очень скоро. Новые вексилларии чаще всего так и появляются – когда старый получает тяжелую рану, и кто-то его добивает.

– Мне следовало бы осудить тебя за трусость, – хмуро произнес Гаштардарон. – Но ты много тысяч лет был лучшим, и не мне тебя осуждать. Просто сдай знамя и возвращайся в Паргорон.

Тасварксезен с облегчением кивнул. Он опасался, что Гаштардарон не позволит ему выйти в отставку. Это не запрещено, любой гохеррим может покинуть легион когда пожелает, но вексилларии делают это редко… очень редко… Тасварксезен вообще не помнил таких случаев – а ведь он один из самых старых.

– Янгфанхофен, ты каждый раз танцуешь вокруг того факта, что Тасварксезен – единственный вексилларий, который вышел в отставку, – заметил Бельзедор. – Мол, были, были еще какие-то случаи, конечно, просто редко и никто их не помнит… Почему ты этого так избегаешь?