Чужая война

Эльрик был больше шефанго, чем все его соплеменники. И одновременно он не был шефанго вообще. Обычно это помогало отстраниться, посмотреть на собственные поступки словно бы сверху, как смотрят на картину, на отражение в воде. Помогало понять себя. Предсказать свое поведение.

Сейчас и здесь он тоже отстранился. И увиденное не понравилось принцу. Совсем.

Красива была Кина. Слишком красива. Скорее всего, даже на Айнодоре она не знала равных себе. А уж его, шефанго, давно не видевшего нелюдей, привыкшего довольствоваться теми осколками красоты, что сверкали иногда в человеческих женщинах, синеглазая эльфийка заворожила сразу. Наверняка даже не задумавшись об этом.

«И не влюбился ты вовсе, – вынес Эльрик сам себе неожиданный и беспощадный приговор. – Ты ее полюбил, придурок. Теперь моли Богов, чтобы добраться поскорее до Ахмази и сдать ему эту обузу с рук на руки. Сдать с рук на руки, ты меня слышишь, болван?! Этот лис о девчонке получше твоего позаботится, так что, если ты желаешь Кине блага, даже не помышляй о том, чтобы оставить ее себе».

Нафиз с некоторой опаской наблюдал в отдалении за расхаживающим вдоль стены эльфом, сжимающим в зубах погасшую трубку. Ушлый купец раздумывал, как бы ему убедить этого беловолосого шайтана остаться у него на службе. А еще Нафиз полагал, что Эльрис не станет возражать, если его сестра станет любимой женой в доме богатого и процветающего торговца из Мерада. Нелюдям, какими бы грозными они ни были, в одиночку на Материке не выжить. Всем нужна защита, нужны покровители, даже самым сильным.

И серебром звенело под вечерним небом:

Слезы капают, колокол звенит,Только слышится дальний стук копыт.Я бы рад уйти, да горят мосты.Это свет звезды,Это кровь травы8.

Султанат Эзис. Город Мерад

Мерад показался Элидору гигантским муравейником, где муравьи все как один спятили и носились по улицам без всякой цели и смысла. Впрочем, глухая злоба и раздражение, перегорев еще в Табаде, сейчас уже почти не давали о себе знать. Зато любопытства и непонимания было больше, чем хотелось бы.

– Куда они все несутся? – спросил эльф у Сима, пока ехали по узким улочкам. – Пожар, что ли?

– По делам они. И не несутся, а спокойно идут, – охотно объяснил гоббер. – Вот когда пожар, тут такое начинается… – он ухмыльнулся. – Люблю.

– Что? – не понял Элидор. – Пожары?

Сим обиделся:

– Какие пожары?! Беготню люблю. Суету. Всем что-то надо, все заняты, все при деле. Очень приятно сумятицу вносить.

– Куда мы едем-то?

– В кофейню. Лучшая в городе, между прочим.

– А почему на окраины?

– Эх, Элидорчик, – гоббер вздохнул, – двадцать лет ты в ордене работаешь, а все еще не понял, что лучшее всегда на окраинах.

– Лучшее – в центре, – буркнул эльф.

– Где центр, а где мы? – совершенно серьезно спросил Сим.

В словах его был свой резон. Про наблюдателя Сима Элидору слышать не приходилось. Но кто в ордене лучший боец, он знал. И боец этот был сейчас действительно далеко от центра.

– Это лучшая кофейня в городе, – с энтузиазмом взялся просвещать его гоббер. – Там вообще-то не сдают комнат. А если сдают, то только очень приличным людям. А хозяин привык не задавать вопросов. И трупы прятать удобно.

– Что ты понимаешь под приличными людьми?

– Ну… нам с тобой он комнаты сдаст. А потом ты расскажешь мне все сначала и поподробней. Лады?

– Посмотрим. Мебель там такая же?

– Такая же как где? А-а, как в Табаде? Нет. Лучше.

– Выше? – с надеждой спросил Элидор.

– Мягче. – расплылся в улыбке Сим. – Тебе понравится.

Ему не понравилось.

Для начала не понравился сам хозяин. Толстый, неопрятный мужчина по имени Жайдак. Он походил на кусок теста, а руки его были белыми и пухлыми, как у полных женщин.

– Почтеннейший, нам нужна комната, – разливался Сим, пока Элидор разглядывал Жайдака, а Жайдак разглядывал Элидора: черный плащ с белым крестом, характерную фибулу и простенький, но вызывающий перстень все с тем же крестом по черной эмали. – Да, комната нужна, а вот вопросов нам не надо – за что-то же мы платим такие большие деньги. Комната нам нужна всего на пару дней, а потом мы уезжаем. Кстати, надеюсь, сало у вас не прогорклое?

«Это он к чему, интересно?» – Эльф перестал сверлить Жайдака взглядом, и тот, опомнившись, заверил Сима:

– Все самое свежее, уважаемый. Самое свежее.

– Свежее – это хорошо. – Гоббер ободряюще улыбнулся. – Но главное, чтобы не беспокоили. Вот когда я прошлый раз был в Мераде, мне пришлось останавливаться в таком хане, что там невозможно было заниматься делами. Как-то приходит ко мне в тот хан…

Хозяин явно встречался с Симом раньше: он, обреченно кивая, провел гостей в задние помещения дома, где и располагались комнаты для приезжих. Получил плату. Действительно немаленькую. Поклонился. И убрался с явным облегчением.

Элидор с ненавистью поглядел на те же стол и кровать. Выругался сквозь зубы.

– Ты чего, Элидорчик? – искренне удивился Сим. – Ты глянь, тут даже кресла есть.

– Кресла?

– Да вот же! – Гоббер ткнул пальцем, а потом плюхнулся задницей на груду подушек.

Элидор закрыл глаза и упал на кровать. Сим пытался научить его говорить «тахта», но учиться эльф не желал. У него никогда не было способностей к языкам.

– Ну? – с нетерпением провякал гоббер.

– Что – «ну»?

– Задание твое.

– Убить Самуда.

– Нет. Не так. Ты неправильно рассказываешь. Вот слушай, как надо.

Элидор приподнялся на локтях. Потом сел. И с интересом уставился на Сима.

Ободренный вниманием, гоббер сделал значительное лицо:

– Значит, так, для начала ты должен произвести как можно больше шума одним своим появлением. Верно?

– Ну.

Это было само собой разумеющимся. Все свои убийства, кроме, пожалуй, самых-самых первых, Элидор должен был проводить громко. Его выходы всегда были карательными. Силовой аргумент ордена. «Тот, кто всегда возвращается». Зачем оговаривать то, что ясно и так?

– Следовательно, убивать тоже нужно громко и красиво. Так?

– Ну.

– За громкое убийство могут громко настучать по голове. А в нашей ситуации по голове могут настучать уже за громкое появление, так?

– Кофейня и деньги.

– Правильно. Это мое дело, и я его делаю. Ты – убиваешь. Я прикрываю твою задницу. Что ты должен взять у Самуда?

Элидор молча поднял бровь.

– Это мне начальство! – Сим досадливо фыркнул. – Как думаешь, зачем они свели наблюдателя моего уровня и бойца твоего уровня… Кстати, ты в курсе, что карателей, кроме тебя, у ордена нет?

– Да.

– Славно. Так вот, как ты думаешь, зачем?

– Наблюдатель «твоего уровня» – вор?

– Точно! И еще какой! Так вот, ты думаешь, они свели нас, чтобы я помог тебе взять то, что ты должен взять? Как бы не так. Они это сделали, потому что я им под руку подвернулся. Я из местных – единственный свободный пока.

– Я ничего не должен брать.

– «Месть Белого Креста», – с пафосом произнес Сим. – Не смешите меня, юноша. Это на Западе у ордена все с поднятым забралом. Запугивать так запугивать. Договариваться так договариваться. На Востоке все иначе. Ну подумай сам, какой смысл Белому Кресту отправлять карателя к Самуду. Шейху, между прочим, «Горных кошек». Ты мне об этом сообщить забыл. А начальство, надо полагать, считает, что я должен знать все и обо всем. Так вот, какой в этом смысл?..

Сим начал изъясняться неожиданно здраво и членораздельно, что слегка напугало Элидора. Слишком уж привык к беспрестанной и бессмысленной болтовне гоббера. Он честно попытался задуматься насчет смысла, хотя со дня получения задания прекрасно понимал, что весь смысл сводится к изъятию перстня. Запугивать исманов, тем более барбакитов, было действительно бесполезно, по той простой причине, что с ними нельзя было прийти к компромиссу. Никак. И никогда.

Выходило так, что Сим тоже понял это сразу.

А если понял Сим, до тонкостей знающий здешнюю жизнь, значит, поймут и те, кого нужно было ввести в заблуждение.

– Неважно, – буркнул Элидор.

– Ага. Значит, взять что-то нужно? А говорить ты не хочешь, потому что не велели. Ладно. Сейчас моя очередь работать. Вечером будет твоя. – Сим вдруг ухмыльнулся гадко-прегадко. – А ты ведь командовать привык, Элидорчик, правда? А я вот – наоборот. Как мы ролями-то поменялись!

И он исчез, не дожидаясь ответа.

Впрочем, отвечать Элидор не собирался. Сим командовал до вечера. С вечера все встанет на свои места. Гоббер знал это так же хорошо, как он сам, и обоих ситуация устраивала.

Элидор стянул сапоги. Вытянулся на низкой и жесткой «тахте» – он поморщился – и заснул. Сразу. Как провалился. До вечера было еще долго.

Воеводство Уденталь – воеводство Карталь

И снова стелилась дорога под ноги верблюдам и лошадям. Убегала вдаль, петляя между холмов. Иногда ровной лентой неслась вперед до самого горизонта. Ехали, настороженно окружив караван, посерьезневшие охранники. Башней высился в седле беловолосый шефанго, негласно ставший командиром десятка.

Кина обиженно смотрела в широкую спину. На косу, стекающую из-под шлема и змеящуюся между лопаток де Фокса. Совершенно невероятную косу, конец которой скользил в такт рыси по крупу гнедого жеребца. Нафиз не смог найти здесь, в западных землях, кобылы, не уступающей погибшей Грезе. И хоть не укладывалось в голове у мерадца, как может воин ездить на неповоротливых, тяжелых жеребцах, выбирать ему не приходилось. Впрочем, Эльрис, как и следовало ожидать, очень быстро нашел общий язык с подаренным ему чудовищем. Нафиза поблагодарил, может быть, суховато, но вежливо – не придерешься. А увидев маленькую кобылку, добытую купцом для Кины, заговорил с хозяином гораздо теплее.

Теперь огромный воин на огромном коне вновь ехал впереди каравана. Вид его вселял в сердце Нафиза уверенность и сладкую надежду на то, что он сумеет заполучить Эльриса к себе на службу. За жеребцом, как привязанная, рысила неказистая Мымра, глухо топая по пыли копытами. А чуть подальше – но не в хвосте, как обычно, – грациозно выпрямившись в седле, следовала Кина. И все сверлила спину названного брата хмурыми синими очами.

Она знала, что Эльрисом, Разящей Звездой, его назвали эльфы. Назвали, когда корабли беловолосого шефанго в первый раз прошли вдоль берегов Айнодора, сжигая поселки и грабя города.

А когда дошел до эльфийских островов слух об изгнании шефангского принца, Эльриса стали именовать Эльрингом… За что уж дали ему такое имя, Кина так и не узнала.

Эльрик-Предатель. Эльринг. Ледяная звезда. Ожившая легенда из такой седой древности, какую даже Кина, бессмертная, не могла себе представить. На Айнодоре все еще пели песни о шефанго-Изгнаннике. И верили почему-то, что изгнан он был за то, что обратился к Свету. Не укладывалось у эльфов в голове, за какие грехи, кроме измены вере, отец может отправить на смерть родного сына. А ведь именно Император приговорил наследника к изгнанию.

Разъезжая по землям Айнодора, собирая чужие песни и щедро раздаривая собственные, Кина узнала несколько вариантов древней сказки. Все они были очень красивыми. И все заканчивались одинаково – страшной смертью Эльринга, Ледяной Звезды, где-то на бескрайних просторах враждебного Материка. Иначе и быть не могло. Но кто же тогда Эльрик? Этот огромный и молчаливый шефанго, в одиночестве живущий среди людей? Белые волосы и страшные алые глаза. Ощущение леденящего холода, окружающего его невидимой и непроницаемой стеной. Несравненное искусство убивать…

«… – Эльрик-Предатель?!

– Да. Если тебе так понятнее…»

Кто еще мог так же легко согласиться с оскорбительным и горьким прозвищем?

Но Эльрик не поклонялся Владыке. И чужд был Свету, хотя ни разу не принял попыток Кины вызвать его на разговор о Тьме.

«… – Это на Айнодоре придумали. И насчет героя, кстати, тоже…»

Что правда в легендах? Что вымысел? Что просто сказка? За что же все-таки изгнали его?

«Пойди да спроси!» – сама себя подбодрила эльфийка. Толкнула пятками свою легконогую кобылку, догнала Эльрика, объехав насторожившуюся Мымру, и пристроилась рядом.

– Вернись на место, – спокойно посоветовал ей шефанго.

– Эльрик, я только спросить хочу. Можно?

Он покосился на нее сверху вниз:

– Ну спрашивай.

– А почему ты стал предателем?

– Детей бы всех… – непонятно буркнул де Фокс, и потянулся за трубкой. – Так получилось.

– Как?

– Оставь меня, любознательный ребенок. – Эльрик принялся набивать трубку табаком, покачиваясь в седле и умудряясь не просыпать ни крошки. Кина увидела, что на мундштуке появились новые следы острых зубов, и подумала, что надо бы подарить шефанго новую трубку. Красивую какую-нибудь. И покрепче.

Эльрик курил, смотрел на дорогу (или куда там он смотрел, разве поймешь по мертвым красным бельмам?), а о разговоре, похоже, позабыл напрочь.

– Так как ты… Я хочу сказать, за что тебя изгнали?

– За глупость, – проворчал Эльрик. Он и раньше не отличался разговорчивостью, но сейчас, кажется, решил сам себя превзойти.

– Если ты знаешь, что за глупость, то почему не вернешься и не скажешь, что раскаиваешься? Тебя бы простили. Ты же принц.

– А я не поумнел. – Шефанго окутался клубами дыма. – Поэтому не раскаиваюсь.

– Ничего не понимаю, – сердито фыркнула Кина. – Ты просто боишься рассказывать, да? Ты… Да, знаю, тебе вспоминать об этом больно и мучительно, и сердце рвется от тоски по дому, а вокруг чужой и страшный мир, где тебе суждено сгинуть, оставшись лишь памятью в легендах.

Эльрик медленно повернулся. Долго смотрел на эльфийку сверху вниз. Очень долго смотрел. С изумлением. Неподдельным. Потом его скорчило в седле, и невозмутимый шефанго, Ледяная Звезда, принц-изгнанник начал ржать. Вытирая слезы и раскачиваясь от хохота. Жеребец под ним всхрапнул и нервно дернул ушами.

Кина хотела было обидеться, но ей пришло вдруг в голову, что булькающий от смеха шефанго меньше всего похож на несчастного изгнанника, мучимого тоской по родине. Эльфийка повторила про себя ту выспреннюю чушь, которую только что выложила Эльрику, посмотрела на него, сопоставила и тоже прыснула, прикрывая рот ладошкой.

Исманы удивленно таращились на парочку эльфов, рыдающих от смеха под неутомимый топот копыт их лошадей. Таращились, но виду не подавали. Кто их, эльфов, разберет, в конце-то концов?

– Ну ты даешь! – выговорил наконец Эльрик, помотав головой и рассеянно глянув на погасшую трубку. – Это ж надо так завернуть!

– Я, что ли, виновата? – Кина вытерла набежавшие слезы. – Как рассказывали, так и вспомнила. Но все-таки за что тебя выгнали?

– Вот ведь неуемная девчонка! – де Фокс успокаивающе похлопал коня по гладкой шее. – Это длинная история. И не интересная.

– Все равно делать нечего.

– Это тебе нечего. Иди вон песен попой, если скучно. А у меня работа. Вылезет опять какая-нибудь зараза.

– Не вылезет. Охота кому с тобой связываться после вчерашнего. Расскажи, а!

– Ну как хочешь. – Эльрик с удовольствием потянулся и расслабленно ссутулился в седле. – Я не знаю, правда, что ты поймешь… Начнем с того, что шефанго пришли в этот мир издалека.

– Как пришли?

– На дарках, как же еще? Через Межмирье, по Безликому океану, как всегда ходят в поисках новых миров.

– А зачем вам новые миры?

– Смеяться будешь, – задумчиво произнес де Фокс, – они нам, чтобы не воевать. Мы расселяемся по мирам, чтобы нас не стало слишком много где-то в одном месте.

– Но вы же любите воевать.

– Мы не воевать, мы – убивать любим. Это разные вещи. Короче, чтобы жажда убийства не переросла в войну со всем миром, часть шефанго, обычно самых неуемных, снимается и уходит дальше по Безликому океану на поиски новой родины. Те, кто поспокойнее, остаются. Ну а ушедшие берут с собой книги, записи, технологии…

– Что?

– Да ничего. Память они с собой берут, которой в новом мире очень долго не находится места. Очень долго… А здесь так уж получилось, что мы сами от собственной памяти отказались.

– Почему?

– Не знаю, – Эльрик задумчиво потер подбородок. – Торанго считал, что это единственный способ выжить в войне.

– В какой войне?

– С Айнодором. Вот такие дела, – от недавней веселости не осталось и следа. Кине показалось, что де Фокс вновь закостенеет сейчас в своей насмешливой холодности. Однако, помолчав и вновь раскурив трубку, шефанго заговорил, осторожно, как наощупь, подбирая слова: – Понимаешь, малыш, мы на самом-то деле не поклоняемся никаким богам. Ни вашему Владыке. Ни нашему Тарсе-Темному. Никому. У нас и не было никогда богов. Предвечный Хаос был, но это не бог. Это… просто начало всего. И начало отнюдь не созидающее. Так… нечто.

– Но как же Свет? И Тьма? И… вообще. Из-за чего же вы воюете?

– Не того выбрали. Мы, видишь ли, имеем наглость, приходя в новый мир, выбирать кого-нибудь из тамошних богов и… ну, назови это чистой воды эстетством, и ты не слишком ошибешься…

– Чем назвать?

– Гм. В общем, мы выбираем из соображений красиво-некрасиво. Ваша легенда о Проклятом Боге показалась нам красивой. Кто же знал тогда, что для эльфов все эти сказки имеют такой значение? Казалось бы – бессмертные, поумнее могли бы быть.

– Но это же не сказки.

– Да не в том дело, понимаешь? Богам – богово. Нам – наше. Я люблю Тарсе, я не слишком расположен к Флайфету… к Владыке, в смысле. Но я не стал бы убивать из-за них. Точнее, не стал бы убивать за то, что кто-то верит иначе, чем я. Никто из нас не стал бы. А вы убивали.

– Но ведь и вы тоже.

– Да, – неожиданно зло и резко подтвердил Эльрик. – Мы тоже. Из способа выжить это стало смыслом жизни. Целью существования. Война за веру. Война на истребление. Мы забыли обо всем. Забыли о звездном ветре, наполняющем паруса. О мертвой бездне Безликого океана. О Черном Коне Хаоса. О звонкой дроби его копыт, когда он мчит по вымощенным звездами дорогам. Мы пришли в этот мир, и он согнул нас. Из вольных кочевников шефанго стали оседлыми, зажравшимися свиньями, псами, которые заглядывают в лицо хозяина, готовые принять от него и ласку, и удар, готовые умереть за него и убивать за него.

– Хозяин – это Темный?

– Хозяин – это наши сказки о Темном. Бог здесь ни при чем. Знаешь, если верить тому, что вы рассказываете о нем, Тарсе не нужны рабы.

– Подожди. – Кина повертела на пальце смоляно-черный локон. – Ты говоришь, что вы забыли. Но ты же помнишь?

– Я – да. Мне положено помнить. Я ведь эрте Анго. Наследник. Чтоб им всем ветер встречный… Я должен был помнить, но не должен был спорить. Вот и выходит, что пнули меня с Анго за собственную глупость.

– Ты отказался убивать эльфов. И отказался поклоняться Тьме.

– Тарсграе, Кина, забудь ты эти айнодорские сказки! Я сказал всего лишь, что не согласен с политикой империи в целом и Торанго в частности. Что вести войну на истребление – это, в первую очередь, убивать самих себя. Ну и… да… эльфов убивать действительно отказался. Массово убивать. В общем, пока меня не трогают, я добрый и безобидный.

– Да нет. Ты не добрый, – задумчиво сказала Кина. – А как же Темный?

– Он – мой Бог. Если я найду когда-нибудь способ освободить его, я это сделаю. Однако эльфы тут совершенно ни при чем. Больше их будет или меньше, для Тарсе ровным счетом ничего не изменится. Ну все? Ты довольна?

– Не знаю, – эльфийка пожала плечами. – Но, кажется, я поняла. Ну, во всяком случае, что-то поняла. Ты предал государство, но не свой народ, так?

– Откуда я знаю? – устало обронил Эльрик. – Предал всех. Или никого. Какая, к акулам, разница? Слушай, сделай милость, поезжай на свое место. А то я из-за каждой тени дергаюсь.

– Да, командир! – Кина отсалютовала и рысью отправилась в центр каравана.

…Вечером Эльрик расставил охрану, проследил, чтобы Кина удобно устроилась в своей комнате, вежливо избежал очередной попытки Нафиза побеседовать и, в конце концов, убедившись, что с делами покончено, вытянулся у огня, положив голову на седло. Как новоявленному десятнику, ему, вообще-то, полагалась отдельная комната, но шефанго знал, каких размеров клопы живут на постоялых дворах, и предпочитал ночевать на улице. Не то чтобы клопы его беспокоили – шефанго вообще не кусала на одна ползающая, бегающая или летающая кровососущая тварь, – однако терпеть столь омерзительное соседство Эльрик не собирался.

Ребра все еще болели. Ничего удивительного в этом, в общем-то, не было – удар был тяжким даже для него. Но утешали эти соображения мало. Эльрик не привык к тому, чтобы у него что-то болело. Да, были неприятности десять лет назад, когда правую руку пришлось отращивать практически заново. Ну так когда это было?

А Змей не шел из головы.

Эльрик уже видел таких. Видел давно, но сейчас память услужливо подсовывала картины пустого, медленно оживающего после Крушения мира. Мира, где еще не было людей. Так, отдельные племена бродили, пугаясь сами себя и шарахаясь от всего незнакомого. От знакомого, впрочем, тоже шарахались, потому как большая часть знакомого была для них смертельно опасной. Вот тогда-то и водились в степях такие Змеи.

«Правда, тогда мне с ними драться не пришлось», – Эльрик добрым словом помянул Темного, благодаря за то, что тварь вчера не успела толком выбраться из леса. Судя по всему, Змей полз из степи, учуял пищу и ломанулся не глядя, как обычно поступали эти чудовища, торопясь сожрать все, что двигается. Того, что не двигалось, Змеи не замечали. Чем-то они походили в этом на лягушек… Эльрик вспомнил тогдашних лягушек, и нервно передернул плечами.

«Еще этих не хватало… Но откуда же он взялся, поцелуй его кальмар?!»

Смысла задавать вопросы, на которые заведомо не получить ответа, не было. Строить предположения, не имея никаких данных – тоже.

«Эльфы на Материке. Орки в союзе со смертными. Змеи ископаемые…» – Эльрик потянулся, зевнул и закутался в плащ. Ночью ему снились эльфы.

Султанат Эзис. Город Мерад

Сим ждал. Улочка была темной, узкой, вонючей. Самая подходящая улочка для того, чтобы кого-нибудь дождаться, не вызывая ненужных расспросов. Сим сидел на высокой румийской кобыле, держал повод элидорова коня и смотрел на дом сераскира Самуда.

Да, еще одним неоспоримым достоинством улочки было то, что дом из нее просматривался просто замечательно.

Рассеянно поглаживая свою лошадь по гладкой шее, Сим пытался представить себе, что происходит сейчас в спокойном и сонном с виду доме сераскира. Ему довелось повидать немало убийств: и тихих, когда ни с того ни с сего человек падал и умирал, иногда со стрелой в горле, а иногда и вовсе неясно почему; и громких, страшных, пугающих, когда проливалось много крови и сгорали целые кварталы. Гоббер прикидывал, что и как делает сейчас Элидор. А еще, не потому, что это было так уж нужно, а просто из любопытства пытался сообразить, что же такое эльф должен унести из дома убитого Самуда.

Еще днем, мотаясь по городу, улаживая последние дела, он понял, что приезд Элидора вызвал нехорошее оживление. То есть оживление это было бы вполне объяснимым и даже желательным, если бы по Мераду не прошел слух о визите лучшего из орденских убийц. Откуда, спрашивается, здесь, так далеко от земель, где обычно работал Элидор, могли знать о том, кто он, этот эльф, и на что способен?

Вот над чем стоило подумать. И о чем стоило доложить начальству по приезде.

Сим вздохнул и прислушался.

Тихо было.

Время шло. Неслышно капало, растекалось по земле, а новые секунды, наливаясь, превращаясь в минуты, вязко сползали следом.

Шло время.

И пора бы уже было появиться Элидору. Хотя кто знает, сколько времени уходит на убийство у «Того, кто всегда возвращается»?

Когда в узких окнах дома мелькнули языки пламени, Сим подскочил в седле.

«Еще и пожар!»

Собственно, почему бы и нет. Чем громче – тем интереснее. Но окна уже налились тяжелым багровым отсветом, а Элидор все не показывался.

«Да что он там, покурить решил?!»

Гоббер заерзал. Кобыла под ним беспокойно всхрапнула.

Не то чтобы вывод напрашивался сам собой. Выводов можно было сделать несколько, но Сим, по обыкновению, предположил худшее. «Тот, кто всегда возвращается» на сей раз чего-то не учел. И уже не вернется. И пусть бы его, такова в конечном итоге судьба любого бойца, но ведь эльф должен был что-то забрать. Какие-то бумаги или вещи… Если он не приедет в монастырь сам, никто плакать не будет. А вот если он не выполнит задание…

Додумывал Сим уже на бегу. Смутно надеясь на то, что Элидор еще жив и успеет хотя бы намекнуть, что же он должен был унести.

А дом пылал.

Гоббер промчался через сломанные двери. Миновал коридор, перескакивая через трупы и даже не удивляясь их количеству. Дело бойцов – убивать. Вот Элидор и убивал. Это он умеет.