Запасный вход

Мужчина протянул руку в сторону строящейся стены, крутнулся, как метатель ядра на соревнованиях, и метнул его вперед.

Бросок был совершен с такой силой и скоростью, что она едва успела проследить за траекторией полета, «паучок» на стене ловко подхватил его, и тут же замуровал в стену.

Растерявшись, она досмотрела, как мозг исчезает в камне, перевела взгляд на мужчину, и тут, ей стало совсем плохо. Две карие, влажные миндалины-глаза смотрели, прямо на нее, и вдруг, один глаз озорно подмигнул.

– Ой! Оленька вскрикнула, отдернулась, от стены, словно от раскаленной печки.

– Что? Паук? Он тебя укусил? – Лиён схватил ее за руку, разглядывая ладонь, которая только что прикасалась к стене.

– Нет, нет, все в порядке, испугалась просто.

Подглядывать нехорошо, нехорошо подглядывать, – она трясла руками и головой, прогоняя наваждение, впервые ее видения установили с ней визуальный контакт. И, чтобы окончательно переключиться, обратилась к подруге: «Ну, что легче? Можешь идти?» – Бике кивнула головой, и они направились в ту сторону, где только что таился незамеченный соглядатай.

– Мы сейчас пойдем на главные ворота, и оттуда начнем поиски, – сказала Бике. Она шла впереди, ей все здесь было знакомо, более того, она ощущала как никогда, что крепость приняла ее, и даже радостно приветствовала ее и спутников. Единственное что ее слегка омрачило, так это раздавленные окурки пред входом в бани. Они, словно белые дохлые черви валялись на земле. И зачем она на них глянула? Эти туристы, ну почему они такие невоспитанные. Возникло желание не только прибраться, но и посмотреть в глаза этому человеку, который оставил после себя мусор. Она, как и Ольга, тряхнула головой, чтобы отогнать эту навязчивую идею. Нет, у нее важное дело. Она должна помочь друзьям найти место, где спрятано это кольцо.

– Вах, какой мужчина достался Ольге, – скользя взглядом по каменным сооружениям, которые ей были знакомы с детства. Он как будто из другой эпохи, такой галантный, внимательный, спокойный, как эта крепость. Как трогательно он пытался мне рассказать о перемещении в пространстве. Теоретически я знаю об этом, но практически оказалось волнительно, конечно. Тимур, когда учился в духовной семинарии, много чего рассказывал, и не такие странности происходят по воле Аллаха. Вот и Латифе, как давно не виделись, а она с радостью приняла гостей незваных, да еще и с раненым. Обещала сама поставить его на ноги, да и вообще, похоже она неровно дышит к брату. Это судьба. Хоть бы у них все сладилось, да и Ольга намекала на свадьбу.

– Инструментов, чтобы копать землю, у нас нет. Посмотри, какая огромная территория, это тоже, что искать козявку в стоге сена.

– Иголку, – поправила Лиёна Оленька. Сейчас все зависит от Гюль Бике. Если мама именно к ней нас направила, искать будет она. Красивая девушка, да? – спросила она, слегка поджав губки.

– Не в этом дело, хотя, конечно очень красивая девушка. Она мне напоминает наших женщин.

Он протяжно и тоскливо вздохнул, но Оленька, вместо жалости опять почувствовала укол ревности.

– И много их у тебя там осталось? – не удержавшись, ехидно спросила она.

– Сколько бы не осталось, все мое, это тебя не касается, женщина! – он грозно нахмурил брови.

Оленька уж было собралась опять вспылить, но вдруг вспомнился Среженька. Милый мальчик, его любовь была навязчива, маниакальна, и это раздражало, она всегда считала себя свободной, и не терпела прилипчивых людей, будь то личные отношения, или просто знакомые. Чего же она пристала с глупыми вопросами, к этому человеку, из абсолютно другого мира? Она пожала плечами, рассуждая сама с собой. После недолгого молчания, заговорил Лиён.

– Наверняка у этого кольца есть история, расскажи, Оленька.

Она обрадовалась, что собеседник поменял тему.

– У тебя был дедушка? – спросила Оленька и в ее глазах заплясали бесенята.

Сдвинутые брови удивленно взлетели вверх.

– Естественно, и был и есть, очень мудрый харабоджиии, беседовать с ним очень познавательно.

– Повезло тебе, а я вот своего никогда не видела, да и папу, тоже. Но это издержки нашего семейства, зато в детстве бабушка Красава, много о нем рассказывала.

– Петруша? Это его она призывала на прошлом застолье?

– Да, Петр Алексеевич, выдающегося ума был человек, как, впрочем, и все в нашем роду. Тяжелейшая задача выпала на его долю, но он справился, были и перегибы, и большие потери народа, но он оставил после себя Великую Империю.

– Так его задача была построить империю?

– Как бы не так, как раз наоборот, уничтожить.

– Кого?

– Ни кого, а что, – русское царство.

– Ничего не понимаю, ты опять надо мной издеваешься? Ты можешь нормально все объяснять? Что ты пень на плетень наводишь?

– Тень, на плетень…Ну, прости, я все время забываю, что ты ноль в нашей истории.

Лиён резко остановился, сжимая руки в кулаки.

– Ноль???? Может я и не силен в вашей истории, Ёджа, – он намеренно повысил голос на этом слове, – но что такое ноль я понимаю! Это оскорбительное сравнение, и попрошу его ко мне не применять!!!

– Сам то хорош! Вы посмотрите на него! Ёджа, по вашему означает женщина? Быстро ты врос в кавказский менталитет, то-то я смотрю – женщина, да женщина, наверняка со своими девушками в прошлой жизни так же пренебрежительно обращаешься. И вообще, это свинство, называть людей по половому признаку, хотя в твоем государстве это норма, да?

– Оставь мое государство в покое, ты тоже многого не знаешь!

Они стояли друг напротив друга, сверкая глазами, и у обоих чесались руки, и оба желали кинуться в драку, но подошла Бике.

– Не след, в святом месте скандалить, да и пришли мы на место, давайте начнем искать, выяснять отношения вы и дома сможете. Лиён, ты посматривай по сторонам, чтобы нам не помешали, похоже, здесь группа туристов осматривает ханские бани, а мы с Ольгой начнем поиски, хорошо?

Лиён только кивнул головой, выбрал место повыше и стал на страже.

Подруги взялись за руки, став единым целым. Ольга закрыла глаза и настроилась на предмет, который надлежит отыскать, Бике стала осматривать кладку крепости, задерживаясь ненадолго на каждом камне.

– В этом месте есть? – спрашивала Бике.

– Нет, – через время отвечала Ольга.

Так прошло полчаса, работа спорилась и убыстрялась, теперь было слышно только: «Есть? – Нет… Есть? – Нет»…

– «Маннасо пангапсымнида»… Оленька краем уха услышала, что Лиен с кем-то поздоровался. – «Че ирымын Ван Ли Ён имнида»… (меня зовут Ван Ли Ён) «Кенчана» (все хорошо, я в порядке).

Оленька прикоснулась к Бике, прерывая связь.

– Подожди, что происходит, с кем Лиён разговаривает? Рядом никого нет…

Бике тоже повернулась в сторону говорящего охранника.

– «Нэээ, О-Лунь-Каа, Гюль Бике» (да, Оленька и Гюль Бике) « Оди»? (где?) – Оленька шепотом переводила для Бике.

– Хорошо, сказал Лиён на русском языке, и в приказном порядке – девушки, идите за мной.

Странное выражение лица было у Лиёна, до предела удивленное и в тоже время светилось удовольствием, наверное, от того, что разговаривает на своем родном языке.

– Ирыми муосимника? (как вас зовут?) Маннасо пангавоё, Нарын Кала(очень приятно познакомиться, Нарын Кала) Муо? Вэ? Вэ?(Что? Почему? Почему?)

– Лиён, ты в порядке? Что с тобой? С кем ты разговариваешь?

– Я не знаю. Может я сошел с ума? Но он сказал «Подари цветы своим девушкам»…

– Кто? Кто сказал? Здесь никого нет…

– Я вижу, что никого нет, – он раздраженно фыркнул, – это было в моей голове. Он сказал, его зовут Нарын Кала. Или это опять твои фокусы Ольга?

– С тобой разговаривала крепость? Нарын Кала? – Оленька готова была рассмеяться.

– Да, он так сказал, или она, я не знаю, голос был мужской.

– Ты не сошел, с ума, – сказала Бике, прикрывая рот руками, – тогда и я сумасшедшая, я тоже беседовала с ней, в детстве, но это была женщина…

– Успокоились, вы, оба! Что тебе сказал этот голос? Ты можешь толком объяснить? Или сейчас начнется массовый психоз. Прикрикнула на них Оленька.

– Он сказал, «Иди туда, – Лиён вскинул руку вдоль стены,– и подари своим девушкам цветы». Попрощался и ушел, или растворился, или исчез, я не понял.

– Да тут же сплошь камень, какие цветы? Недоумевала Оленька, оглядываясь вокруг.

– Идем, – воскликнула Бике, – это похоже на подсказку! И она бегом рванула вдоль стены.

– Обескураженные, обливаясь потом от быстрого бега по жаре, они смотрели на два красных цветочка, которые каким-то чудесным образом, росли прямо из камня.

– Это маки, сказала Бике, – видно ветром сюда занесло семена, и они проросли. Эти цветы, Лиён?

– Возможно, их всего два, и я должен их вам подарить…

Он протянул к ним руку.

– Стой! Заявила Оленька безапелляционным тоном, и рука Лиёна зависла на полдороге. – Бике, давай проверим сначала. Они обняли друг друга за талию, удвоив физическим контактом свою энергию.

– Ларец! Я вижу ларец! Охнула Ольга, он здесь, в нише, надо вытащить камень! Лиён, давай саблю!

– Успокойся, ж…, то есть, девушка.

Он снял наплечную сумку, положил ее рядом, встал на колени, сложил руки перед грудью и заговорил на своем языке.

– Что он делает? Молится? – спросила Бике.

– Он благодарит Нарын Кала за помощь… И вдруг сама услышала хихикающий женский голос «Рано благодарите, человеки, все только начинается»…– и опять тишина.

– Ты слышала, Бике?

– Да, это она, крепость, это ее голос.

– А ты, Лиен, слышал?

– Да, он сказал: «Все только начинается».

– Вай, Аллах, давайте быстрее сделаем дело, что-то мне это не нравится. Птицы петь перестали, и вообще, на душе тягостно.

Оленька не разрешила срывать цветочки, подковырнув лезвием комочек земли, она перенесла его в почву поблизости, полила водой из бутылки, приговаривая: «Камнем кручу, землю смягчу, чтоб она была плодородной, я цветок посажу благородный».

Когда она подошла, источенный временем камень уже начал двигаться, еще несколько усилий, и крепкие мужские руки, начали постепенно его раскачивать выдвигать. И вот он глухо стукнулся о землю. В открывшийся проем, под слоем пыли и путины они увидели нечто, напоминающее небольшой сундучок.

– Оно? Доставать? – спросил Лиён.

– Доставай, уже, да пора возвращаться. Бике становилась все больше беспокойней, озиралась по сторонам, поторапливала Лиёна. Однако, когда открылась крышечка сундучка, она не смогла сдержать любопытства, и заглянула внутрь.

На припудренном серой пылью, когда-то красном бархате лежали два деревянных колечка.

– Стоять, ни с места, руки вверх! Как гром среди ясного неба разорвал тишину резкий окрик.

Глава 19.

«Зурзалаг» – землетрясение. Дербент. Нарын Кала. 1925 год.

Все трое повернулись на звук.

– Руки, я сказал, быстро!

Оленька и Бике подняли руки, Лиён возмущенно засопел, сжимая клинок.

– Слышь, ты, мужик, ну-ка, отбросил оружие в сторону и руки поднял, второй раз повторять не буду, стреляю на поражение!

– Лиён, у него наган, тот, что пулей стреляет, поднимай руки, не сопротивляйся! – умоляюще прошептала Оленька.

Посмотрев на круглое отверстие, что было направлено прямо ему в грудь, Лиён прикинул расстояние, – в лучшем случае оба будут ранены. А в худшем… Он бросил кинжал под ноги бандиту и поднял руки. Надо выиграть время.

– Ты, разговорчивая, неси сюда находку!

Оленька подняла сундучок, и, не закрывая его, несла к мужчине. На расстоянии двух-трех шагов, ее сердце вдруг стало бешено колотиться.

– Вы???

– Вы???

Оба вопроса слились воедино. Оленька спиной ощутила, как напрягся Лиён, внешне он был абсолютно спокоен и только взгляд его черных глаз цепко ощупывал группу туристов, как бы оценивая ситуацию и просчитывая варианты выхода из нее. Последовал мысленный приказ: «Стоять! Я сама справлюсь!»

– Филипп Кузьмич, какими судьбами?

– Нехорошо, Ольга Семеновна, нехорошо власти обманывать. Так вот где братец Васька наследство припрятал… опускай на землю, два шага назад! – рявкнул он. – Мужик! А ну, доставай все, что там еще спрятано, быстро!

Лиён пожал плечами, запустил в отверстие обе руки, выгреб столетнюю грязь, чихнул два раза, и вопросительно посмотрел на наган.

– Руки, руки вверх подними!

– Фииииля, – промурлыкала Оленька, делая шаг вперед.

– Заткнись, тварь, второй раз со мной этот номер не пройдет! Вернулась, на место, быстро!

Оленька, медленно шла обратно, сосредотачивалась на зоне внимания Филиппа, как вдруг его отчаянный крик огласил древнюю крепость.

– Что?!? Два деревянных колечка? А где золото, сука? Где наследное золото?

Оленька не оборачиваясь, приговаривала – сейчас, сейчас, будет тебе и золото и брильянты… Она не делала резких движений, все-таки огнестрельное оружие, это опасно. Она уже видела, как Филипп начал покачиваться из стороны в сторону, но тут заверещал милицейский свисток, – успел, таки, кладоискатель, всунуть его в свой жирный рот и подать сигнал. С разных сторон послышался топот спешащих ног.

Первые двое, бросились на помощь Филиппу Кузьмичу, он только мычал и показывал то на свои ноги, что не слушались его, то на Оленьку.

Подошли еще четверо.

– Добрый день, товарищи. Что тут происходит? – старший по званию обратился к Лиёну.

– «Маннасо пангапсымнидаааа»… – Лиён отвесил почтительный поклон, открыл было рот чтобы что-то еще сказать, но тут вмешалась Бике, выступая вперед.

– Он не понимает по русски, мы ничего не сделали плохого, это мои гости, мы просто прогуливались тут…

Послышалось мычание, Филипп Кузьмич, пытаясь подняться, указывал на ларец и на отверстие в стене.

– Вижу, вижу, Кузьмич, не волнуйся. Да поднимите его, наконец! -раздраженно крикнул мужчина.

Двое бросились поднимать шкатулку.

– Да Кузьмича, я имел в виду, ну и это тоже, давайте сюда.

Он осмотрел предмет со всех сторон, открыл его, мельком глянул на колечки, и тоном прокурора произнес:

– Так-так, порча исторических памятников, тайное хищение государственного имущества, предъявите документы, товарищи.

– Какие документы, товарищ начальник? Мы на экскурсию пришли, камень сам вывалился, мы его не трогали! Оленька решила, что она лучше справится с переговорами, тем более что к месту события подтягивался народ, и откуда их набралось столько? Толпа зевак жужжала как потревоженный улей, показывали пальцами на дыру в стене, и на старинный предмет, что наверняка хранил в себе драгоценности. – «Золото, золото, золото», витало в воздухе.

– Документов нет, вы задержаны на месте преступления, – Макарыч, обеспечь свидетелей, а вы, трое, арестованы, пройдемте в ближайшее отделение милиции.

– Вы не имеете права! Мы, не сдвинемся с места! Кто ни будь, видел, что это мы портили имущество? Шкатулка была у вашего товарища, это он ее нашел, и обезножил от счастья, а, и еще дар речи потерял, вот!

– Думаешь? – удивленно протянул начальник, окидывая Оленьку с ног до головы, и ему нравилось, то, что он видел перед собой.

– Постоянно! И тебе советую, хотя бы иногда этим заниматься.

– Чтоо? Ах ты, язва! А ну марш за мной! Он схватил Оленьку за плечо, рванул на себя, и почувствовал острую боль в руке. Он не заметил ни единого движения со стороны, и, тем не менее, вместо дерзкой девчонки, перед ним возник этот «узкоглазый».

– Ты, что, ударил меня? Ударил при исполнении?

– Это моя женщина, не смей хватать ее своими грязными лапами!

Едва ли удар кувалдой по голове ошарашил бы его в большей степени, чем этот грозный окрик, по всей видимости, привыкший повелевать.

– О! Желтомордый заговорил, да тут целая банда! – он на всякий случай отскочил назад, выхватил из кобуры наган, выстрелил вверх, крутанул барабаном, затем направил его на Лиёна и отдал приказ:

– Отряд, приступить к задержанию!

От звука выстрела, закричала Бике, повалившись на землю и заткнув уши, толпа зевак охнула, и подалась назад, но никто не разбегался. Оленька тоже испугалась, вжалась в стену крепости, и лихорадочно перебирала варианты: – выход, должен быть выход…

И тут началось светопредставление.

Лиён сделал пассы руками, издал звук «Хо!», единым духом поднялся в воздух, там повернулся вокруг своей оси и с разворота слегка коснулся руки, что держала пистолет, и одновременно шеи одного из попытавшихся их арестовать мужика. Легко приземлился, придерживаясь одной рукой за каменистую почву. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что наблюдавшие только увидели зависшего в воздухе человека, ноги которого, словно резиновые вытянулись в шпагат. Наган был отброшен в сторону, милиционер в штатском лежал поверженный и бездыханный черной кучкой. Начальник ошеломленно смотрел на циркача, укачивая свою, по всей видимости, поломанную руку, которая пухла на глазах.

– «Мммм, ммммм», очень выразительно мычал Филипп Кузьмич, которого бросили двое товарищей и, поспешили на помощь начальнику. Все посмотрели в его сторону, он, с положения «лёжа» целился в Лиёна. Трое отпрянули в сторону, и лишь начальник замешкался, боль становилась невыносимой и у него в голове была только одна мысль, – «В больницу, в больницу». Этой секунды было достаточно, чтобы Лиён, оценив обстановку, прикрылся начальником, как щитом. Еще пара секунд, мужчины опомнились, и бросились на подмогу. Первый, что подскочил на опасное расстояние, тут же улегся, его достала нога Лиёна, сделав «бросок змеи».

И тут прогремел выстрел. Оленька ойкнула и присела, над ее головой, где она только что стояла, осыпался камень.

– Айщщщ, – выругался Лиён, бросил свой «щит» на двух растерявшихся милиционеров.

Прогремел еще один выстрел, будто оса ужалила Лиёна в ухо, закапала кровь. Не обращая внимания на рану, качнул головой, так что захрустели позвонки, и рванул в сторону беспрерывно стрелявшего в него Филиппа Кузьмича. Пули жужжали и свистели совсем рядом, не достигая цели. Кувырок, пробежка, кувырок, пробежка и последний раз, словно к его ступням крепились пружины взвился вверх и камнем упал на спину стрелявшего.

– Аааааа, – закричал Кузьмич и ткнулся носом в пыль.

– Граждане, товарищи! – заверещал один из оставшихся невредимым, милиционр, обращаясь к толпе, – помогите задержать вора и преступника!

Несколько мужчин отделились от кучки зевак и двинулись в сторону Лиёна.

– Помогитеее, убивают! – отчаянно кричала в пространство Гюль Бике, – одновременно подползая к открытому ларцу, что валялся никому не нужный, всеми брошенный, взяла колечки и спрятала их за пазуху.

И тут земля заходила ходуном. Послышался страшной силы гул и треск. Никто не удержался на ногах.

– «Зурзалаг, зурзалаг!» Послышались испуганные крики со всех сторон. Люди на четвереньках спешили на открытое пространство, подальше от крепости. Оленька, обхватив голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону сидела под стеной, Бике пробиралась к ней.

Лиён услышал в голове знакомый хихикающий голос: «Император объединивший Силлу, Корё и Пекче, Ван Ли Ён, не пора ли тебе ополоснуться в банях, друг мой»…

Выдержка, холодный расчет и спокойствие, это работает, когда перед тобой враг, или тысяча врагов, но землетрясение, он знал что это такое. В одно мгновение оно может привести к массовой гибели людей. Страх перед стихийными бедствиями, сидит в человеке с допотопных времен. Страх это само большое препятствие на пути к цели. Но у Лиёна были хорошие учителя. «Страх это огонь, мгновенно сжигающий душу человека, парализует сознание, и если отдаться ему, повреждает мозг. Победа над страхом требует огромной силы воли».

А земные пласты двигались, скрежеща камнями. Словно огромный молот бил из недр, пытаясь вылупиться наружу, раз, за разом пробивая мощную скорлупу земли. Люди кричали в панике, мужчины тащили куда-то своих женщин.

Лиён отыскал взглядом Оленьку. Маленькая, хрупкая, она сжалась в комочек, даже не пытаясь бороться или убежать от разбушевавшейся стихии. Сердце сжалось от сострадания. Очевидно, для нее это испытание впервые. Он помнил уроки географии, Гордарики располагаются на жестком кристаллическом массиве, там землетрясения невозможны. А Кавказ, это молодые горы, в процессе становления, вот их и потряхивает. В голове опять зазвучал голос, «Пора в баню, пора в баню»…Лиён понял, что это очередная подсказка крепости, и, преодолевая сопротивление стихии быстро, насколько это было возможным, направился к девушкам.

– О- Лу-нь-каа, душа моя, вставай, надо идти… Оленька мотала головой, отказываясь вставать, она прятала зареванное лицо в коленях, тело было твердое, как сама крепость, к которой она прислонилась спиной.

– Бике, ты как? Сможешь сама идти? – перекрикивая грохот, спросил Лиён.

– Да, смогу, куда только, я не знаю, страшно подниматься.

– Нарын Кала сказал, в баню, мыться надо, что это значит?

– Думаю, нам возвращаться надо туда, где мы приземлились. Ольга, вставай, возвращаемся, слышишь…

Еще один толчок, еще один страшный грохот.

Лиён развел, наконец, сцепленные руки Оленьки, – Бике, помоги! Они вдвоем водрузили ее на спину, и тронулись в путь.

Вдобавок ко всему, поднялся сильный ветер, небо заволокло тучами, стемнело так, словно не день, а самая настоящая ночь. Теперь уже грохотало не только снизу, но и с неба. Молния резала черные тучи вдоль и поперек, непрестанно грохотал гром.

Оленька, обвивая шею Лиёна, что-то говорила, а он понимал только обрывки фраз: «Я не хочу, я не могу, я устала, он вечно будет преследовать меня».

Наверное, надо сказать слова утешения, но он все свои силы тратил на то, чтобы удержаться на ногах, а тут еще дождь заливал и нос и рот и в этом ему помогал ветер, пригоршнями заталкивая воду во все отверстия.

Гюль Бике первая добралась до места, оглядываясь по сторонам, хотя, чего там высматривать, не видно ни зги. Тяжелой поступью подошел Лиён, опустился на колени.

– О-Лу-нь-каа, слезай, приехали, доставай свой ковер-самолет.

Оленька всхлипнула еще пару раз, вздохнула, и вытряхнула из своей руки полупрозрачное нечто, дрожащим голосом сказала: «Бике, смотри на Тимура».

– Стой, стой, Лиёна нет… Лиён! Лиён! – закричала девушка изо всех сил, – Аллах, куда он подевался, ведь только что был с нами.

Мокрая, всклокоченная фигура вынырнула из темноты.

– Я здесь, не надо кричать, – я попрощался с Нарын Кала, и поблагодарил его от нас всех. Он крепко прижал к себе таких же мокрых и грязных девушек, а они, не сговариваясь, обе помахали ручками, посылая последнее «прощай», мудрой, старой, хихикающей цитадели.

Глава 20.

«Прощание». Кавказ. 1925 год

– Вай-вай, вы что, в грязной луже валялись? – всплеснула руками Латифе, когда перед ней предстали трое путешественников.

– Дождь, гроза, землетрясение, – выпалила Гюль Бике, еле сдерживая тошноту.

– Где? – она посмотрела на ясное небо.

– В Дербенте, – опрометчиво ответила Бике, и получила толчок локтем от Оленьки.

– Шутит, она, – вмешалась подруга, – нам пришлось вернуться, в следующий раз посетим ваш славный город Дербент и Нарын Кала. Непредвиденные обстоятельства. Латифе, а где можно помыться? Как Тимур?

– Все в порядке с ним, вы же только утром расстались, – засмеялась девушка – идите за мной, «поросята».

Умытые и причесанные, после плотного обеда, они сидели на улице под огромным деревом. Теплый весенний ветерок обдувал ее запухшие от слез глаза, они закрывались сами собой, но она сопротивлялась этим сладким объятиям. Она вспоминала, как он нес ее на руках и эти два слова «душа моя», так в старину обращался муж к жене, требовали ответа – «свет очей моих». Но, лишь склонив ему голову на плечо, она вполголоса запела:

« Под чинарой густой, мы сидели вдвоем, ветер плыл над рекой, все молчало кругом».

– Какой потрясающий у тебя тембр голоса, и, он льется так свободно, непринужденно, это только твоя уникальность, или в вашей империи все так поют?

Она не стала его поправлять, что империализм, царизм, все кануло в лету, теперь у нас РСФСР, вся власть отдана рабочим и крестьянам, талантливому народу, что и петь горазд, и на поле работать и на заводах и фабриках, и страной управлять, и строить прекрасное будущее. Ей, вдруг, захотелось пококетничать.

– Не все, конечно, а я вообще единственная в своем роде, или ты еще не заметил?

– Заметил. Но песня грустная, – сказал, и осторожно обнял ее за талию.

Подошла Бике и села рядом.

– Ольга, может, расскажешь, зачем вам эти колечки, кстати, ты говорила одно, а их два…

– Так нам бабушка сказала, привезите, мол, кольцо, мне Петруша не успел отдать…

– Твою маму зовут Арина, а бабушку?

– Красава.

– А Петруша это твой дедушка?

– Ну, да. Мама моя Арина Петровна.

– Понятно. С Ариной я встретилась, когда мне было лет двенадцать, в Дербенте, она попросила показать дорогу в Нарын Кала. Я навсегда запомню эту прогулку. От этой удивительной женщины, твоей мамы, веяло утренней свежестью и бутонами нераспустившихся роз, я не слышала звука ее шагов, казалось, она плыла по дороге, и все спрашивала обо мне. Я до сих пор жалею, что говорила и говорила, а сама не задала ни одного вопроса. Когда ты постучала ко мне в дом, в первое мгновение я подумала что это она. Ты похожа на свою маму и не похожа одновременно.