Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга пятая

Я не могу судить о сочинении, пока его пишу. Нужно поступать, как художники, и отходить на несколько шагов, но недалеко. На какое же расстояние? Угадайте…

Моя книга в такой же мере создана мной, в какой я сам создан моей книгой. Это – книга, неотделимая от своего автора, книга, составлявшая мое основное занятие, неотъемлемую часть моей жизни.

Пусть не говорят, что я ничего не сказал нового, само расположение материала ново.

Я-то хорошо знаю, сколь дерзновенно пытаюсь я всякий раз сравняться с обворованными мной авторами не без смелой надежды обмануть моих судей: авось они ничего не заметят.

Кто-нибудь, пожалуй, скажет, что и я здесь только собрал чужие цветы, а от меня самого – только нитка, которой они связаны. И правда, подчиняясь вкусам общества, выступал я в этих заимствованных уборах, но при этом отнюдь не допускаю, чтобы они заслоняли и скрывали меня самого.

Пчелы перелетают с цветка на цветок для того, чтобы собрать нектар, который они целиком претворяют в мед; ведь это уже больше не тимьян или майоран. Точно так же и то, что человек заимствует у других, будет преобразовано и переплавлено им самим, чтобы стать его собственным творением, то есть собственным его суждением. Его воспитание, его труд, его ученье служат лишь одному: образовать его личность.

Во-первых, написанное слово должно убеждать других, во-вторых, оно должно подстегивать собственное авторское мышление как глубоко личный процесс.

Благоговейный трепет, какой переживал наш великий поэт () в минуты вдохновения, невольно передается его читателям, и в этом быть может, состоит наиболее яркая печать его истинной гениальности. А.С.Пушкин

То, что непосредственно выливается из-под пера писателя, под влиянием внутреннего порыва или сильного внешнего впечатления, невольно захватывает нас своею силою и жизненностью.

Если ты хочешь, чтоб плакал и я, то сам будь растроган.

Я не думаю, чтобы доводы, не трогающие меня за живое, не касающиеся сущности моего бытия, могли чрезвычайно поразить других людей. Писатель, извлекающий свои сюжеты из всего, что жужжит вокруг ушей, вместо того, чтобы выносить их из своей души, должен бы знать, что он потеряет гораздо более, чем выиграет.

…Мыслитель и художник должен страдать вместе с людьми для того, чтобы найти спасение или утешение. […] И потому страдание и самоотвержение всегда будет уделом мыслителя и художника.

Я не всегда разделяю свои взгляды.

Миссия Лермонтова – одна из глубочайших загадок нашей культуры.

Признание нередко приходит к поэту только после смерти…

Есть среднеазиатская легенда о том, как великий поэт, живший очень бедно, кончил свою эпопею; когда он умер, из одних ворот выехала похоронная процессия, а в другие ворота проходила пышная процессия от шаха с поздравлениями и подарками. Это как бы история о славе, о поздно приходящей славе.

Часто твердил мне отец: за пустое ты дело берешься:

Даже Гомер по себе много ль оставил богатств?

У священников и поэтов денег нет.

…Знаю я

На опыте твоем:

Поэтам деньги не даются.

Что слава? Яркая заплата

На ветхом рубище певца.

Великий писатель – это мученик, оставшийся в живых, вот и все.

Эмили Дикинсон при жизни не издала ни одной своей книги. Ее как поэта не знала не только Америка, но даже ближайшие соседи. О ней можно сказать, что она прожила в безвестности, но через несколько лет появление ее стихов в печати стало литературной сенсацией – и маленький городок Амхерст, в котором она жила, вошел в историю как родина Эмили Дикинсон. Она стала классиком американской литературы.

Эмили Дикинсон ушла из жизни, так и не найдя для себя единственного, окончательного ответа на вопрос, что же все-таки будет с нею после смерти.

Вопрос остался открытым. Все ее надежды, сомнения, опасения, ужасания и восхищения нам понятны и сто лет спустя. Мы ведь во всем похожи на великих поэтов. Кроме умения выразить себя с достаточной полнотой.

Одиночество бывает только тогда плодотворным для художника, когда художник тяготится им и пытается его преодолеть своим творчеством.

То, что выдающимся умам предназначено подарить миру, то они начинают собирать уже в юности, в виде материала собственных наблюдений и своих основных воззрений; но разработать собранное им удается лишь в позднейшие годы. В большинстве случаев великие писатели дают свои лучшие произведения приблизительно около 50-летнего возраста.

Писатель формируется не только за письменным столом, но формируется в самом пекле жизни, ибо описанию страстей должны предшествовать страсти.

Вы хотите узнать мое мнение о пьесе, когда я не знаю даже имени автора?

Сочинения иных ничем не блещут, кроме имени.

Быть интересным – первая обязанность малоизвестного автора. Право быть скучным принадлежит только тем писателям, которые уже прославились.

Мы, рассказчики, словно моряки стародавних времен, и никому из нас не удастся остановить «свадебных гостей» (иными словами, спешащую публику), пока он не придумает что-нибудь более увлекательное, нежели заурядный опыт среднего мужчины и женщины.

Поэзия бывает исключительно страстию немногих, родившихся поэтами; она объемлет и поглощает все наблюдения, все усилия, все впечатления их жизни…

Поэзия – памятник, где запечатлены лучшие и счастливейшие мгновения самых лучших и счастливейших умов.

Все, что поэт пишет с божественным вдохновением, то весьма прекрасно.

Никто не может быть хорошим поэтом… без душевного горения и как бы некоего вдохновенного безумия.

Поэзия есть высший род искусства. Всякое другое искусство более или менее стеснено и ограничено в своей творческой деятельности тем материалом, посредством которого оно проявляется. Поэзия же выражается в свободном творческом слове, которое есть и звук, и картина, и определенное ясно выраженное представление. Поэтому поэзия заключает в себе все элементы других искусств.

Поэзия – музыка слов.

Поэзия и музыка есть разговор сердца.

Для поэзии идея – это все… Поэзия вкладывает чувство в идею.

Даже когда поэты порицают жизнь, описывая всю ее очевидную бессмыслицу, читатель все равно ощущает душевный подъем.

Поэзия – самая величественная форма, в которую может облечься человеческая мысль.

Поэтический талант дает многое, когда он сочетается с хорошим вкусом и направляем сильной мыслью.

Чем дарование поэта сильнее, тем оно оригинальнее.

Писательство – это призвание, от которого не уйти, и тот, у кого оно есть, должен писать, потому что только так он сможет одолеть головную боль и скверное пищеварение.

Поэзия – удел человека или одаренного, или одержимого.

Стоит мне помолиться, и Господь немедленно дает мне сюжет. Я пишу почти так, словно Он мне диктует.

Поэта рождает не дар творческого вымысла, а дар одухотворения.

Не всякий, кто может писать стихи, – поэт.

Уметь писать стихи также не значит еще быть поэтом: все книжные лавки завалены доказательством этой истины.

У многих людей сочинение стихов – это болезнь роста ума.

Бога ради, не пишите такой чепухи, иначе я возомню себя гением!

Мне потребовалось полвека, чтобы понять, что у меня нет литературного дара. Увы, к тому времени я уже был знаменит.

Пусть лучше меня освищут за хорошие стихи, чем наградят аплодисментами за плохие.

Занятия другими предметами основываются на изучении, на наставлениях и на науке; поэт же обладает своей мощью от природы, он возбуждается силами своего ума и как бы исполняется божественного духа.

Поэты берутся не откуда же нибудь из-за моря, но исходят из своего народа. Это огни, из него же излетевшие, передовые вестники сил его.

Писать – это значит раскрывать душу.

Миссия у поэта одна: одушевлять в буквальном смысле – дарить душу.

Прекрасный стих подобен смычку, проводимому по звучным фибрам нашего существа.

Лучшие стихи поэта – это его золотой запас души.

Его ()поэзия есть как бы разбрасывание обеими пригоршнями сокровищ его души. С.А.Есенина

Может быть именно поэты никогда и не были мудрейшими среди людей; но более чем вероятно, что они знакомят нас с самым лучшим из того, что давало им окружавшее их общество. Гораций оставил нам так много превосходного, что я постоянно думаю, сколько же превосходного говорилось тогда в обществе! Ибо вряд ли истина обязана поэтам чем-то большим, чем одеянием.

Так жизнь скучна, когда боренья нет.

В минувшее проникнув, различить

В ней мало дел мы можем, в цвете лет

Она души не будет веселить.

Мне нужно действовать, я каждый день

Бессмертным сделать бы желал, как тень

Великого героя, и понять

Я не могу, что значит отдыхать.

Всегда кипит и зреет что-нибудь

В моем уме. Желанье и тоска

Тревожат беспрестанно эту грудь.

Но что ж? Мне жизнь всё как-то коротка

И всё боюсь, что не успею я

Свершить чего-то! – жажда бытия

Во мне сильней страданий роковых.

Никто не получал, чего хотел

И что любил, и если даже тот,

Кому счастливый небом дан удел,

В уме своем минувшее пройдет,

Увидит он, что мог счастливей быть,

Когда бы не умела отравить

Судьба его надежды. Но волна

Ко брегу возвратиться не сильна.

Я предузнал мой жребий, мой конец,

И грусти ранняя на мне печать;

И как я мучусь, знает лишь творец;

Но равнодушный мир не должен знать.

И не забыт умру я. Смерть моя

Ужасна будет…

Я раньше начал, кончу ране,

Мой ум немного совершит,

В душе моей, как в океане,

Надежд разбитых груз лежит.

Известность, слава, что они? – а есть

У них над мною власть; и мне они

Велят себе на жертву всё принесть,

И я влачу мучительные дни

Без цели, оклеветан, одинок;

Но верю им! – неведомый пророк

Мне обещал бессмертье, и живой

Я смерти отдал все, что дар земной.

Боюсь не смерти я. О нет!

Боюсь исчезнуть совершенно.

Хочу, чтоб труд мой вдохновенный

Когда-нибудь увидел свет.

История романтической литературы обнаруживает одну драматическую закономерность: поэты-романтики редко доживали до глубокой старости, о чем свидетельствуют биографии Шелли, Байрона, Пушкина, По, Лермонтова. По-видимому, высокие порывы, энергия страстей целиком поглощались творчеством, нередко сжигая самого поэта.

…Романтизм неминуемо приводит к краху, потому что он стремится к недостижимому.

Человек, придерживающийся фактов, и поэт никогда не поймут друг друга.

…Как бы тонко человеческая природа не была изображена писателями, настоящие практические сведения о людях мы можем вынести только из общения с ними.

Я очень много над собой работал и, собственно говоря, всю жизнь готовился к писательской работе.

Главное в Вашей жизни, выраженное словами – и есть настоящая литература.

Я решился писать; но одно воспоминание вызывало сотни других; все старое, полузабытое воскресало: отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка… Я не имел сил отогнать эти тени…

Нужно дать свободу своему внутреннему миру, открыть для него все шлюзы и вдруг с изумлением увидеть, что в твоем сознании заключено гораздо больше мыслей, чувств и поэтической силы, чем ты предполагал.

Сознание остается неизменным в своей сущности, но вызывает во время работы вихри, потоки, каскады новых мыслей и образов, ощущений и слов. Поэтому иногда человек сам удивляется тому, что написал.

Наши старые книги удивляют нас вдвойне: мы не смогли бы написать их еще раз – и не хотели бы.

Писательство есть прежде всего творчество, полное неожиданностей для самого писателя.

Как ни сядешь, чтобы написать что-то: сядешь и напишешь совсем другое.

Вот как я создаю роман. Я не создаю его в буквальном смысле этого слова. Я предоставляю ему возможность создаваться самому. Приступая к работе над романом, я не знаю, какие события в нем произойдут, как начнется и чем кончится.

Мне никогда не удавалось составить план или, составив, придерживаться его… Я просто старался писать увлекательно и интересно, предоставив остальное судьбе.

Тему не выбирают. Вот чего не понимают ни публика, ни критики. В том и состоит секрет шедевра, что тема есть отражение темперамента писателя.

Забавная причуда: многие вещи, которые я не захотел бы сказать ни одному человеку, я сообщаю всему честному народу и за всеми моими самыми сокровенными тайнами и мыслями даже своих ближайших друзей отсылаю в книжную лавку.

Все свои переживания, чувства и мысли А.Камю  предпочитал изливать на бумаге, всячески скрывая от окружающих свое внутреннее состояние.

Роман, раскрывшийся вполне лишь в XIX веке, был настоящим путем самопознания человека, и этим он приобретает философское значение.

Лучшие писатели всегда были мыслителями.

Пусть тот художник, что не мыслит,

Себя художником не числит:

Едины мысль и мастерство!

…То, что лишено мысли, никогда не произведет сильного впечатления.

Мыслящий художник удваивает ценность своего труда.

Любое великое произведение рождается лишь после долгого периода тихих и углубленных размышлений.

В жизни ученого и писателя главные биографические факты – книги, важнейшие события – мысли.

Творчество Достоевского есть настоящее пиршество мысли.

Достоевский принадлежит к тем писателям, которым удалось раскрыть себя в своем творчестве. В творчестве его отразились все противоречия его духа, все бездонные его глубины. Творчество не было для него, как для многих, прикрытием того, что свершалось в глубине. Он ничего не утаил, и потому ему удалось сделать изумительные открытия о человеке.

Я встретился с произведениями Достоевского, когда мне было двадцать лет, и потрясение, пережитое мной при этой встрече, живо и сегодня, двадцать лет спустя… По мере того как я начал все более остро переживать драму нашей эпохи, я полюбил в Достоевском того, кто понял и наиболее глубоко отобразил нашу историческую судьбу.

Литература вместе с языком сберегает национальную душу.

Литература должна просвещать душу, вести ее к совершенству.

Литература есть нечто такое, что, проходя через века и тысячелетия, заносит на скрижали свои и великие деяния и безобразия, и подвиги самоотверженности, и гнусные подстрекательства трусости и легкомыслия.

Литература есть одно из выражений жизни народа, есть зеркало общества.

Литература непременно должна быть выражением – символом внутренней жизни народа.

Литература, созданная русским народом, – это не только его богатство, но и нравственная сила, которая помогает народу во всех тяжелых обстоятельствах, в которых русский народ оказывался. К этому нравственному началу мы всегда можем обращаться за духовной помощью.

Лучшие свои произведения великие писатели создают в том возрасте, когда страсти их уже угасли: земля вокруг вулканов особенно плодородна после извержений.

Лучше писать для себя и потерять читателя, чем писать для читателя и потерять себя.

Общественное значение писателя в том и заключается, чтобы пролить луч света на всякого рода нравственные и умственные неурядицы, чтобы освежить всякого рода духоты веянием идеала.

Перо пишет плохо, если в чернильницу не добавить хотя бы несколько капель собственной крови.

Писатель – это не тот, кто пишет, а тот, кого читают.

Писатель всегда будет в оппозиции к политике, пока сама политика будет в оппозиции к культуре.

Писатель должен много писать, но не должен спешить.

Русская классическая литература – это наша надежда, неисчерпаемый источник нравственных сил наших народов. Пока русская классическая литература доступна, пока она печатается, библиотеки работают и для всех раскрыты, в русском народе будут всегда силы для нравственного самоочищения.

В любых обстоятельствах, во что бы то ни стало, но литература не должна ни на шаг отступать от своей главной цели – возвысить общество до идеала – идеала добра, света и истины.

Беда иной литературы заключается в том, что мыслящие люди не пишут, а пишущие не мыслят.

Новые слова иностранного происхождения вводятся в русскую печать беспрестанно и часто совсем без надобности.

Служенье муз не терпит суеты;

Прекрасное должно быть величаво.

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется, —

И нам сочувствие дается,

Как нам дается благодать…

Если душа родилась крылатой —

Что ей хоромы – и что ей хаты!

У каждого человека свое призвание: один изобретает, другой систематизирует. Последнее не требует ничего, кроме добросовестного усердия. Потомки сумеют оценить и то и другое.

Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат.

Или как можно короче, или как можно приятнее.

Слова обладают огромной силой, если вы не сцепляете их одно с другим в слишком длинные цепочки.

Чтобы мысли были прекрасны, они не должны быть растворены в большом количестве слов.

…Сила речи состоит в умении выразить многое в немногих словах.

Много говорить и много сказать не одно и то же.

Пишите так, чтобы словам было тесно, мыслям – просторно.

Прекрасная мысль теряет свою цену, если дурно выражена, а если повторяется, то наводит на нас скуку.

Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом, но уже второй был олухом.

В прозе Б.Шоу нет ни одного лишнего слова, так же как в музыке Моцарта ни одной лишней ноты.

Я правил свое стихотворение полдня и вычеркнул одну запятую. Вечером я поставил ее опять.

Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности.

Как ужасно вредна для художественного произведения фальшивая нота, отсутствие чувства меры.

А.Камю в своих произведениях превыше всего ставит чувство меры.

Мне всегда казалось, что приобщить к своей мысли, убедить других я могу лишь остротой и ясностью формулировок своей интуиции.

Мне свойственно настоящее опьянение мыслью, опьянение творческим подъемом, опьянение мечтой, опьянение ароматным воздухом.

Наиболее важные для меня мысли приходят мне в голову, как блеск молнии, как лучи внутреннего света. Когда я начинаю писать, я иногда чувствую настолько сильный подъем, что у меня кружится голова.

Человек самого недюжинного ума, не всегда бывает ровен: вдохновение то осеняет, то покидает его… В последнем случае – если только ему не чужда осмотрительность – он старается поменьше говорить, ничего не пишет… Можно ли петь, если горло простужено? Не разумнее ли подождать, пока восстановится голос?

Вы можете избрать любую форму – лирическую, шутливую или торжественную, но при этом всегда добивайтесь глубины: заполняйте страницы впечатлениями, строчите столбцы и целые тома, только если вы передаете ваши истинные чувства. Иначе это приводит к чрезмерному обилию подробностей, схваченных на лету, приукрашенных, размазанных, раздутых, словно автор боится, что пишет в последний раз. Не могу передать, сколько, по моему мнению, проистекает из-за этого неудач даже в тех случаях, когда мы имеем дело с талантливыми авторами, с лучшими стихами и прекраснейшими страницами прозы. О, конечно, в них много сноровки, виртуозности, проворства, искусной работы; а вместе с тем есть и то неуловимое, что большинство заурядных читателей совсем не замечает, и даже человек со вкусом может пропустить, если не будет настороже: подобие таланта, подделка под него, то, что называют «шиком» в живописи и что делается с механической ловкостью, но без участия души.

Весь талант сочинителя состоит в умении живописать и находить точные слова.

Лабрюйер с его обилием поразительно глубоких мыслей о человеке и жизни может оказаться полезным для нас в самых различных обстоятельствах. И тот, кто хочет совершенствоваться, кто хочет оградить себя от ошибок, преувеличений, недостойных чувств, должен обратиться к этому бессмертному моралисту.

Любопытно, что у Лабрюйера можно найти целый ряд высказываний и идей, на редкость близких нам сегодня.

Несмотря на свидетельство Фабра, будто Лабрюйер сказал, что «отбор чужих мыслей уже есть творчество», надо признать, что по отношению к Лабрюйеру это «творчество» слишком легко и соблазнительно, чтобы предаваться ему необузданно.

Тот, чей ум и сердце обладают редчайшей способностью «находить – как говорит наш моралист – полноту радости в совершенстве какого-либо произведения», тот не может не испытывать ему одному понятный трепет, раскрывая изданный в 1688 году единственный томик этого писателя (). Ж.Лабрюйера

Писать прекрасно значит одновременно прекрасно мыслить, прекрасно чувствовать и прекрасно выражать, то есть обладать в равной мере умом, душою и вкусом.

Кто обладает достоинствами, пусть выкажет это в своем поведении, в своих повседневных словах, в любви, в ссорах, в игре, в постели, за столом, в ведении своих дел и в своем домашнем хозяйстве. Но тем, кто сочиняет хорошие книги и ходит в рваных штанах, я бы посоветовал – если бы они пожелали меня выслушать – сначала обзавестись приличными штанами.

«С самой юности я посвящал себя занятиям литературой, и мой дух всегда был сильнее тела», – говорил о себе поэт (). Джон много путешествовал по Европе, писал стихи, пьесы, поэмы… «Ты спрашиваешь, о чем я помышляю? – писал он своему другу. – С помощью небес, о бессмертной славе. Но что же я делаю?.. Я отращиваю крылья и готовлюсь воспарить». Джон Мильтон

Для создания литературного шедевра одного таланта мало. Талант должен угадать время. Талант и время нерасторжимы…

Без чувства современности художник останется непризнанным.

Художник должен чувствовать вечность и в то же время быть современным.

В тот день, когда писатель утратит связь с действительностью, он перестанет быть таковым.

Литература, как общество, имеет своих плебеев, свою чернь, а чернь везде бывает и невежественна, и нагла, и бесстыдна.

Нужно любить литературу несмотря на то, что ею часто злоупотребляли, как нужно любить общество, хотя столько негодяев отравляет удовольствие жить в нем.

Не все попугаи говорящие. Есть и пишущие.

Большинство произведений, написанных в наше время, наводит на мысль, что они были склеены за один день из книг, прочитанных накануне.

Он утверждает, что в своих книгах спускается до читателя, а на самом деле читатель опускается вместе с ним.

Литераторы редко завидуют той подчас преувеличенной репутации, которой пользуются иные труды светских людей: они относятся к этим успехам, как порядочные женщины к богатству потаскушек.

Потомство судит литераторов не по их положению в обществе, а по их трудам.

«Всякий рано или поздно попадает на свою полочку», – говаривал покойный Белинский.

В истории литературы есть бесчисленное множество примеров того, как авторов, которыми пренебрегали современники, впоследствии превозносили потомки, а писатели, пользовавшиеся шумной популярностью при жизни, со временем были забыты.

Кто не способен придумывать небылицы, у того один выход – рассказывать были.

Хорошо написанная биография так же редка, как и хорошо прожитая жизнь.

Мемуары нередко повествуют о жизни, которую мемуарист хотел бы прожить.

Как утверждает Г.Дж.Уэллс, одну книгу может написать каждый – книгу своей жизни.

Задача писателя – сконцентрировать в образе всю прожитую человеком жизнь.

Высшая степень мастерства писателя в том, чтобы выразить мысль в образе.

Главная цель литературы, по убеждению А.П.Платонова, – дать читателю «ту глубокую радость, которая равноценна помощи в жизни».

Представьте себе человека, который пишет не денег и славы ради, хотя деньги и слава ему тоже нужны, пытается донести самое важное, главное, надеясь своим голосом разбудить кого-то и заставить жить иначе.

Я могу обещать быть искренним, но не беспристрастным.

Дар, присущий подлинному поэту, есть в то же время способность постигать человеческое сердце.

Если вы задумали книгу, но можете ее не написать, то не пишите.

Я прошу принять во внимание, что невозможность писать равносильна для меня погребению заживо…

Вся жизнь С.Кьеркегора  – своеобразное опьянение творчеством. Сам он сравнивал себя с Шехерезадой, спасавшей свою жизнь сказками, то есть творчеством.

Я – в глубочайшем смысле несчастная личность, которая с самых ранних времен была прикована так или иначе к граничащему с безумием страданию…

Казалось бы, я пишу такие вещи, от которых должны рыдать камни, но они лишь смешат моих современников.

Сёрен Кьеркегор называл себя поэтом или писателем, но никогда – философом. Он восхищался народной поэзией: «В ней есть сила желаний. Желания же нашего времени только греховны и пошлы, – у нас все сводится к желанию поживиться за счет ближнего».