Драконодав

Боевые действия начинались ранним утром и заканчивались затемно. В чём они выражались? Рыцарский лагерь долго просыпался после вчерашней пьянки – людям герцога пришлось по душе местное вино, а главное цены. К ним в лагерь с окрестных хуторов катились возы с припасами, лесничие продавали дичь, мясники привозили забитых свиней. В город они привозили даже поменьше – рыцари умели и любили поесть. Из города везли в лагерь рыцарей полюбившиеся вино, реже оружие и прочие припасы, благо лагерь стоял давно, многие поизносились. Кому требовалась ткань на одежду, кому одежда или башмаки, лучники покупали запасную тетиву, конники отдавали в починку сёдла. Война с рыцарями она такая – любят господа вкусно поесть, сладко поспать на перинах, девки румяные, чтобы под рукой были. А война? Город из осады никуда не денется. Иногда герцог проезжал вдоль стен и выкрикивал ругательства, но чаще сидел в кресле и читал книгу, изредка грозя кулаком осаждённому городу.

Изредка устраивали вялую перестрелку лучники, однако больше лежали с больным брюхом. Лагерь быстро превратил окрестности в огромный туалет и прачечную. Весь город стирался в реке, туда же красильня спускала всяческие отходы, а рыцарский лагерь стоял ниже по течению. К исходу третьей недели осады, понятное дело пившие воду слуги полегли с животами, только наёмники побогаче – питавшиеся пивным супом и сами рыцари, в рот ничего слабее вина не бравшие чувствовали себя сносно. Даже лошади нажрались немного подгнившего овса, от вороватых торговцев, сбывших его за бесценок и многие околели. Лагерь представлял собой поминутно скидывающих портки наёмников, слабившихся прямо в проходах между палатками. Их могли гонять командиры, а могли пристроиться рядом, страдая животом неимоверно. Из города я отправлял в лагерь хорошего лекаря, герцогский цирюльник умел только зубы удалять, да кровь пускать. Надо сказать, лекарь делал хорошие деньги во вражеском лагере, благо недостатка в пациентах не было. Герцогские войска были весьма зажиточными, с другой стороны, как любое рыцарское войско своевольное, неопрятное и быстро приходящее в полную небоеготовность при длительных осадах. Хорошо, упаси Святая Клотильда, чумы или холеры не приключалось давно в наших краях. Мы с его светлостью, когда воевать ездили завсегда слушали нашего учёного лекаря, вытащившего его светлость с того света не раз: нижнюю одёжу как положено рыцарям стирать еженедельно, самому мыться в реке, а то и ванну принять не лишнее, воду не пить или вином разбавлять, а лучше и похлёбки в походе на пиве готовить. Стричься коротко, блох в поддоспешнике не разводить, бороду носить короткую или вовсе брить, маркитанток полковых не пользовать, ноги держать в тепле, а чресла гульфиком прикрывать, от холода или удара какого. Гульфик вообще способная вещица – и достоинства подчеркнёт и монету хранить завсегда там сподручно. Поэтому у его светлости в походе войска аки мухи не помирали, всегда свежие были, есть чему поучиться, италийские книги про войну вообще толково пишут – выполняй только и победишь и живой останешься и с добычей. У герцога Этьенского видать с книгами италийскими было туго – вся армия к вечеру находилась в состоянии деревенского пьяницы.

– Ну, поглядите на этих вояк, – ткнул пальцем Гонсало в мочившихся, еле стоявших на ногах осаждавших, держащихся друг за друга, – дозволте ночью сделать вылазку, я половину лагеря с дюжиной бойцов перережу, пока хватятся, а потом спохватившихся гранатами закидаю.

– Давай подождём, – зевнул я, глядя как вояки зигзагами идут к лагерю, прикладываясь к мехам и подбирая упавших, – может им надоест или вовсе перемрут от поноса.

– Тогда надо запретить им вино продавать и хорошую еду, – вздохнул Гонсало, – они питаются лучше горожан, многие уже ворчат, что лучшая рыба и мясо уходят рыцарям, конечно, всего хватает и прибыль немалая, но захотел дичи, а лесники говорят всё на корню рыцари скупили.

– Будет недовольство в городе, сигнализируй, – кивнул я, – а пока будем играть в эту странную игру.

– С перебежчиками что делать? – спросил Гонсало, – есть даже два рыцаря, средней руки, а больше стрелки, да пикинёры.

– Если годные, записывай в отряд, только смотри, чтобы к пороховым погребам и пушкам касательства не имели, – сказал я, – мало ли, удумают.

– Пушкари живут отдельно, пороха в их ведении, – покачал головой Гонсало, – эти-то пушкарей не жалуют, видал только одного, он с бомбардой возился.

В принципе жизни города присутствие герцогской осады практически не мешало, герцог вешал мародёров, поэтому окрестные хутора жили в относительном спокойствии, разбойники и волки им досаждали намного больше, чем герцогские войска. Опять же дракон приключился – герцог весьма доблестно убил тварюку, изящным копейным ударом. Дракон повадился таскать у наёмников овец – хороших овец, купленных за полновесное серебро. Чудище пытались забороть рыцари попроще, однако дракон уже был весьма взрослый, хоть красный, но огнедышащий, поэтому рыцарей в войске поубавилось. Герцог, узнав о потерях, весьма, надо сказать играя на собравшуюся публику, убил дракона точным ударом копья в сердце, как положено забарывать драконов. Видать, правда, опыта его слугам не доставало, шкуру они загубили, скелет тоже растащили собаки, в итоге подгнившую, неправильно высушенную шкуру пришлось выкинуть.

Герцог начал писать мне письма. Содержание было следующее: «От блистательного герцога Этьенского, графа де Косентайна, барона де Поншато и прочая и прочая недостойному крестьянскому выскочке, что именует себя Годфрид из Саржа. Мы, милостию божей предлагаем почётную сдачу» и дальше по тексту. Я отвечал в тон: «Барон Годфрид Саржский, славный победой в честном поединке над герцогом Этьенским требует закончить бесполезную осаду…». Письма вручались в обстановки большой торжественности, зачитывались на площади и в лагере, если бы в письма включались поступавшие от слушателей советы – письма можно было бы издавать как сборник похабщины и площадной ругани. В переписке с герцогом было что-то забавное, обе стороны находили занятие приятным.

Осада затягивалась, весна подходила к концу, начинался посев, а поля даже вспаханы не были. Было принято решение, сделать вылазку и сбить войска герцога, чтобы снять осаду. Маркитантки, работающие на два лагеря, что всегда очень выгодно, донесли, что герцог ждёт отряд швейцарских наёмников, чтобы завершить осаду мощным штурмом. Отряд действительно подошёл, впрочем, вместо прославленных дорогих швейцарских наёмников, это скорее был ландскнехтский сброд, вооружённый вместо аркебуз, пик и алебард чем попало. Войска герцога, однако, стали готовиться к осаде, смастерили штурмовые лестницы, сделали таран, привели в боеготовность требуше и даже запустили в город несколько камней, убив свинью. Свинью вместо похорон бросили в котёл, надо сказать похлёбка вышла очень вкусной, заодно приготовились к отражению штурма.

Штурм начался ранним утром, отчего вечером герцогские войска выпили три бочки вина, вместо обычных шести. Отряды строились до полудня, мы успели даже пообедать, после чего начался вялый штурм. Сперва прогарцевали рыцари, потрясая копьями, дальше пошли штурмовые отряды с лестницами. Штурмующих расстреливали из аркебуз и арбалетов массированными залпами, вскоре колонны стали прикрываться щитами из брёвен, однако кулеврины пробивали такие щиты навылет. Осаждающие пытались преодолеть расстояние до стен бегом, однако плотный огонь аркебузиров заставил их, бросив лестницы бежать. Герцог, увидев позорное отступление войск, схватив знамя, кинулся на коне к самым воротам, криками заставляя войска атаковать. Лорентин, пришедший поглядеть штурм, зарядил одну бомбарду и выстрелил по герцогу с его рыцарями. Ядро просто снесло рыцарей и коней, размазав их о спешащую штурмовую колонну, вторая бомбарда ударила в лагерь, там имелась небольшая пушка, герцог её использовать не хотел или не умел. Ядро попало в возок, где хранился небольшой запас герцогского пороха, что привело к оглушительному взрыву, половина обоза разбежалась в ужасе. Наёмники бросились на укрепления, но попали под плотный огонь, большинство осталось лежать недвижимо, калибр аркебуз Лорентина шансов, даже в хорошем доспехе не оставлял. Мы сделали вылазку, захватив лагерь с полуразбитыми войсками, наёмники либо сдавались, либо седлали коней и бежали без оглядки. Среди убитых и раненых, нашёлся полуоглушённый и придавленный конём герцог, заодно в мои руки попала его довольно обильная казна и много всего. Мои ребята остались довольны трофеями и лёгкой победой, город бил в колокола, рыночная площадь была заполнена празднующими людьми.

Герцога отправили в замок отлёживаться, не разбежавшуюся часть его войска Гонсало уже записал в отряд. Собрали оружие, всяческие припасы, возы, от войска всегда остаётся много чего. Забрали некоторые палатки, остальное бросили жителям города, они быстро растащили лагерь на брёвна и доски. К вечеру про осаду напоминало только несколько ям, да кресты убитых при штурме, их похоронили дальше от города, местное кладбище уже с трудом выдерживало разросшееся население. В городе происходили гуляния, отмечали победу, вперемешку горожане, наёмники, включая осаждавших. Перебегать к новому хозяину для наёмника было привычно, целые маршалы и герцоги меняли армии по сезону. Часто можно было видеть испанцев на французской службе, французов на английской, немцев в любой армии. Чаще всего у таких ловкачей складывалась великолепная карьера, если дома их держали в чёрном теле, то поменяв герб, перебежчик становился генералом или даже маршалом, заканчивал свои дни в богатстве и почёте. Конечно у рядового пехотинца аппетиты поменьше, но бывало из наёмников выходили кондотьеры, собирающие свои отряды, некоторые становились даже рыцарями, единицы, конечно. Поэтому, пока знамя с драконом удачливо – наёмники будут собираться под ним.

Глава 10

У потрескивающего огня тихо шепчутся, О круглом столе героев. Там пируют рыцари, смелые и свободные. И клянутся в вечной верности своему королю.

За круглым столом, песня Шандмауль и дАртаньян

– Составите мне компанию? – спросил я печального герцога, явившись к нему в охотничьем наряде.

– Да, будет чудесно, – оживился герцог, – как видите войной развлечься не удалось.

– Для развлечений война годится меньше всего, – вздохнул я, – а вот охота на хорошего оленя, думаю, будет в самый раз.

– Может на кабанчика? – спросил герцог, – тут водятся кабаны?

– Думаю кабана тоже можно взять после оленя, – кивнул я, – леса здесь изобильны, любую животину лесники могут найти.

– Отменно, – совсем повеселел герцог, – позволите взять моего сокола?

– Как жеребца, оружие и всё необходимое, укажите вашим слугам принести, – улыбнулся я, – жду во дворе, мы скоро выдвигаемся, рога трубят!

Герцог оказался весьма молод, остроумен, ужинать с ним и охотиться доставляло большое удовольствие. Я не предлагал герцогу выкуп, дав понять, что Аделард, как его звали, может считать себя свободным в любую минуту. Герцог, увидав бомбарды, аркебузы и ежедневные упражнения с оружием ребят Гонсало, только посетовал на собственную беспечность и самоуверенность. Рыцарство постепенно сходило на нет, благодаря пикинёрам, алебардам и новому оружию – бомбардам и аркебузам. Не было такого рыцарского замка, который устоял перед огромными ядрами, не было таких рыцарей, что устоят перед тысячей аркебузиров. Конечно, можно было купить противопульные доспехи, но позволить себе такое мог только богач вроде герцога, а много таких в войске? В королевском от силы пара дюжина наберётся. На юге шли войны, где появлялась совершенно новая тактика, герцог хотел ехать туда, учиться новому стилю войны, а получил урок в глухой провинции. Аделард долгими вечерами расспрашивал Гонсало о новинках стратегии, жадно читал книги, расспрашивал про сражения. Гонсало и Лорентин были кладезями знаний о воинских искусствах, прошли множество войн и постоянно изучали новое. Лорентин заказывал книги во Флоренции и Милане не жалея денег, аббатство-то если купит дюжину книг в год считается просвещённым, а один Гонсало имел библиотеку в три сундука, Лорентин того более. Я, глядя на них, тоже покупал, а главное читал книги по фортификации, расчётам стрельб и прочим воинским наукам, надо сказать весьма трудное чтение, но полезное. Ничего выдумывать не надо – всё уже когда-то придумали, бери чертежи – строй.

Герцог без охраны бродил по окрестностям замка, бывал в городке, много пил в кабаках с наёмниками, слушал истории. Через пару недель он уже воспринимался всеми как старинный приятель или родственник. По словам бывшего сокольничего – перемены в Аделарде после такого поражения произошли коренные – раньше за любую провинность он дубасил оруженосцев, что говорить о слугах, громко ругался, был спесив и невыносим. Теперь грубиян и показной богач исчез, оставив довольно приятного молодого человека, уважительно выслушивающего старших, одинаково приветливо встречающего разодетого торговца и простого наёмника. Вроде герцог был искренен, не играл роль, благо мог уйти в любой момент. Сокольничий рассказывал, что герцог рос с матерью, почти не видел отца, пребывающего в бесконечных войнах, капризничал и отрывался на слугах. Только король для него был образцом для подражания, хотя того самого можно назвать справедливым правителем с большой натяжкой. Видимо попав в компанию тёртых жизнью ветеранов и искусных мастеров, герцог увидел что-то в этих простых и надёжных людях, спокойно ждавших его с аркебузами и тлеющими фитилями. Его выдрессированная лично армия разлетелась стеклянным бокалом, а противник не потерял ни одного человека, несколько легко раненых и отдавленная в спешке колесом нога.

Герцог так бы и бродил по окрестностям, в некоторой прострации, иногда невпопад отвечая на вопросы за ужином, листал бы труды по фортификации, сидя на стене, но видимо занятие ему наскучило. В полях начинался сев, много суеты, пахали волами землю, летали склёвывая червяков птицы, крестьяне спешили на поля. В замке тоже была суета – кому нужна была ссуда на зерно, кто предлагал распахать луга, им возражали пастухи коней, в общем, мне приходилось решать всяческие споры. Земля всегда требует внимания, хорошо вспаханная и засеянная земля и хлеб родит добрый, а виноград всегда требует ухода и солнца. Герцога эти сельскохозяйственные дела явно тяготили, да ещё пришло известие о собирающемся королевском турнире. Звезде всех ристалищ, пропавшей было в глухомани, требовалось возвращаться: Аделард с виноватым лицом распрощался, вскочил на своего коня и отправился восвояси, даже без оруженосца и слуг. Его свита традиционно решила держаться подальше от хозяина, их перемены в герцоге не вдохновляли и даже пугали, при этом они потирали шрамы и сломанные носы. Убытие герцога снимало все проблемы, война закончилась победой, победа неким подобием дружбы, возможно больше встречаться не придётся.

– Уехал и хорошо, – проворчал Гонсало, – все эти герцоги и графы, поначалу воюют спесиво, потом в друзья набиваются.

– А чем ещё заниматься? – хмыкнул я, – герцогов немного, все знакомы, друг у дружки сидят в темницах, выкупа дожидаются, поневоле станешь покладистым и любезным, я вообще мог половину, а то целый годовой доход его поместий требовать.

– Надо было и потребовать, – пожал Гонсало плечами, – такие выходки нужно наказывать, чтобы впредь неповадно было.

– Так де Шерентье его наказал достаточно, – сказал я, – молодой ещё, головы на плечах нет, потеряет доход, влияние, обозлится ещё, зачем мне враг при короле?

– Ох уж эти интриги, – проворчал Гонсало, – хотя трофеев взяли немало.

– Да, неожиданно Аделард навалился со своей войной, – кивнул я, – зато стало понятно, что стоит надеяться только на себя: король с герцогом не помогут.

Город всё прирастал, хотя некогда в нём жило вдвое больше народу, чем сейчас. Когда-то Сарж был огромным по здешним меркам городом, земли его светлости тогда считались окраиной. Но чума, многие годы запустения сделали его небольшим и даже заброшенным. Теперь поля были обширными, виноградники практически восстановились, а мастерские! Приводимые водой в движение механические молоты ковали сталь денно и нощно, руду подвозили непрерывно, уголь чёрной рекой попадал в кузни. Возы кож просто исчезали, превращаясь в ремни, подсумки и сёдла. Мастерские были завалены заготовками луков, арбалетов и прикладами для аркебуз, древесина сушилась, лакировалась и украшалась резьбой. Лорентин завёл собственную лабораторию, где проводил всяческие опыты с едкими веществами и порошками в стеклянных банках, периодически там что-то взрывалось и горело, но пока только сгорали брови мастера и его помощников, бывало и бороды страдали.

Посевная была в разгаре, как прискакал важный королевский гонец с письмом-приглашением на королевский турнир. Надо сказать, ехать на турнир не очень-то хотелось – мероприятие затратное, опасное и непредсказуемое. Я сопровождал его светлость на турнир лет пять назад, вылетел бедолага из седла в первом поединке, едва преломив копьё. Мы выехали тогда почти всем замком, чтобы свита была пышной, даже меня принарядили в шелк. Герцогиня достала парчовое платье с золотым шитьём! Оно было завещано ей самой королевой-матерью и стоило небольшого замка. Его светлость потратил на турнир столько золота, что даже главный приз не окупил бы затрат.

С другой стороны я скромный барон, неотёсанная деревенщина, лишь из вежливости к его светлости приглашённый на турнир, мне выступать-то необязательно. Поглазею, королю поклонюсь издали, да поеду заниматься землями. Супружница моя, уже слегка на сносях, очень заинтересовалась турниром – в их глуши турниры приключались только при коронации. Дикари. У нас королевский турнир мог приключиться от громкого чиха. Понятное дело извели на платья и накидки лье бархата и золотых галунов, наверное, целую стаю соболей и куниц. Меха привозили откуда-то с востока, меняя на аркебузы, пушнины в замке было много и любой. Я сам любил отороченные мехом плащи, было в этом что-то роскошное и варварское. Не стараясь перещеголять знать нарядами и богатством свиты, мы выехали с простым шатром, с парой оруженосцев, сокольничим и десятком рейтар.

– У нас помню тоже решили устроить турнир, – рассказывала Мария, – только рыцарей собралось едва десяток, зрителей было мало, приз тоже не бог весть какой. Не турнир, одно недоразумение, кто рабился весь, копья не ломались, дрались цельными, не составными, доспехи тоже были военными. В общем, срам один вышел, больше с турнирами не затеивались. Говорят на востоке и у сарацин вообще турниры не устраивают, как они там тренируются?

– Воюют много и часто, поэтому турниры им без надобности, – усмехнулся я, – турниры же устраивают как праздник, заодно смотр и тренировку, если воевать приходится немного, а как военная пора начинается, какие турниры и зачем?

– Значит у нас мирные времена? – удивилась Мария, – я думала тут бесконечная война.

– Да, войны тут идут тысячи лет, – кивнул я, – так в восточных землях и сарацинских краях многие тысячи лет, ещё до римлян и дальше вглубь веков.

– Как говорил мой дядя, – вздохнула Мария, – мир – это промежуток между войнами.

– Ну, мудро, – улыбнулся я, – турнир намного красочней и безопаснее, все стремятся показать новые наряды, сговориться о свадьбах или военных союзах, себя показать и других посмотреть, король и вельможи опять же присутствуют, прикидывают, что удастся выпросить.

– А может попросить короля, – сказала жена.

– И о чём? – хмыкнул я, – сделать меня командующим армией или казначеем? Подальше от двора безопаснее, делай вино, лей пушки.

– Но, если бы остаться при дворе… – мечтательно закатила глаза Мария.

– Да, половина дохода поместья будет вбита в наряды и аренду лачуги поблизости от дворца, – фыркнул я, – соревноваться с герцогами в количестве драгоценностей на одежде совершенно неохота, тебе мало дел в замке?

– Да побольше, чем было у меня раньше у дяди, – улыбнулась супруга, – да, лучше в Сарже, какой бы ни была красивой столица, хотя мне все уши прожужжали о её красотах.

Без крупного обоза передвигались мы довольно быстро, поэтому в положенный срок прибыли в столицу. Турень всегда славился своими виноградниками и лавандой, было очарование в этом городе, раскинувшемся на берегу красавицы Луары. Здесь было множество красивейших замков, любоваться ими было одно наслаждение. Мария, не видавшая, кроме Саржа, таких роскошных и изящных замков, только вздыхала. Замки утопали в зелени, поля были засеяны шафраном, повсюду цвели восхитительные цветы. Столица была не такой большой, но считалась королевской резиденцией по праву, являясь истинной жемчужиной в короне. Отсюда решались все дела государства, здесь хранилась казна и происходил королевский турнир. В столице же осёл святого Мартина в аббатстве Мармутье стал как-то обжирать виноградную лозу, пока животному не дали по мордам. Собирая урожай заметили – где осёл сожрал стебли – виноградные гроздья стали лучше. Так монахи научились подрезать лозу. Скажите брешу? Монахи рассказывали – люди серьёзные, почём зря брехать не станут, в книге такое написано даже.

В город уже приехало всё королевство – в гостиницах получить даже угол было невозможно, даже за очень большие деньги. Вокруг города уже громоздился целый город палаток и шатров. Понятное дело ристалище устроили за городом, внутрь стен это огромное поле не влезет. Уже построили огромный помост для важных зрителей и в центре ложе для короля и самых важных зрителей вроде герцогов и кардинала. Их спешно украшали флагами с гербами и всяческими многочисленными цветами – турнир открывается завтра, а пока народ развлекали схватками оруженосцев. Турниры всегда начинаются со схваток оруженосцев – те должны опробовать барьеры, их прочность, а переломаются, чай не рыцари. Мои оруженосцы были пожилыми и довольными жизнью – не все оруженосцы стремились стать рыцарями. Пока ты при рыцаре – тебя кормят, поят, вооружают, твоя задача прикрыть рыцаря в бою, особых подвигов не требуют. Другое дело посвящённый рыцарь: службу неси, вооружайся за свой счёт, на войне в первых рядах, ещё отряд нужно привести. А ещё хуже рыцарь, вооружаемый за счёт сеньора: куда пошлют, туда и поскачешь, а то лишат доспеха и пойдёшь в слуги, а то крестьяне. Однако в королевстве молодых ретивых оруженосцев хватало, возможно, некоторых даже завтра посвятят в рыцари и они будут открывать уже настоящий рыцарский турнир. На ристалище было шумно, почти как на турнире, звучали трубы, слышались крики. Знать на схватках оруженосцев присутствовала редко, это было воистину народное зрелище – поэтому рекой лился эль, крикливые торговцы сновали, продавая колбаски и выпечку, рядом с бочками дешёвого вина валялись изрядно выпившие крестьяне и горожане.

Мы расположились поодаль на берегу реки, там было почище и тихо. Поставили шатёр и палатки рейтар, обустроились, Мария запросилась в город, до вечера толкались и рассматривали всяческие диковинки. Надо сказать Турень премилый городок, только если турнира нет. Толчея была несусветная, казалось все воришки королевства здесь, кошель приходилось нести в руке или упрятать в гульфик. Цены за любой товар ломили неимоверные, хорошо рынок Саржа давно переплюнул столичный. Была целая толпа жонглёров, менестрелей и прочих циркачей, зрители только заворожено охали чудесам и лишались кошельков. Выбравшись к своему шатру, мы почувствовали, что оглохли, по крайней мере, на одно ухо. Повсюду разъезжали роскошно одетые дамы и рыцари, намотавшие на себя все шелка и цветастые ленты какие нашли. А что говорить о горожанах и окрестных крестьянах! Эти горланили и дивились чудесам от души.

– Вашу милость желает видеть его величество! – провозгласил важный слуга в куртке с королевским гербом.

– Сейчас? – несколько удивился я.

– Да, ваша милость, – слегка улыбнулся слуга, – вашу супругу тоже упомянули.

Мы взгромоздились на коней и последовали за слугой. Судя по тому, как слуге кланялись весьма небедно одетые подданные – тот имел вес при дворе. Королевский замок был небольшой совсем, но весьма изящный, можно было понять короля, предпочитавшего такую прелесть огромным и холодным замкам севера, тем более англичане ещё хозяйничали во многих графствах. Король обнаружился в зале, он стоял, в окружении герцогов и епископов. Король был невысокий, с залысинами, немного скрытыми длинными жидкими волосами, моя супруга возвышалась над монархом на голову, я на две. Он был одет по здешней моде в цветастые одежды, расшитые драгоценными камнями, на руках множество перстней, на груди роскошная золотая цепь с изумрудами.

– А, любезный барон! – щёлкнул пальцами король, – давно хотел вас повидать!

– Ваше величество, – поклонились мы.

– Без церемоний любезный Готфрид, – сказал король, прохаживаясь по залу, – мне доставила массу приятных дней история с пленением Аделарда, я слыхал вы даже воевали?

– Удачно, ваше величество, – кивнул я.